ТАНЕЦ СРЕДИ ЧЕРНОГО ПЛАМЕНЕИ

Печерск Скай, поздний вечер 22 ноября 2024 года. За окном мелкий дождь стучит по стеклу, создавая мягкий, убаюкивающий ритм, а в комнате царит тёплый полумрак, нарушаемый лишь светом лампы и отблесками уличных фонарей. Вы сидите у окна, прижавшись друг к другу, и воздух вокруг пропитан запахом сырости и лаванды от ароматизатора, который потрескивает где-то в углу.

Телефон на столе вдруг оживает, его вибрация резким эхом отскакивает от стеклянной поверхности. Ты вздрагиваешь, сердце на миг замирает, и ты бросаешь взгляд на экран — "Ресторан". Это номер "Сапфировой звезды", и ты невольно морщишься, чувствуя, как тревога снова подбирается к горлу, холодными пальцами сжимая грудь. Богдан замечает твою реакцию, его тёплая рука на твоей спине слегка напрягается, и он наклоняется ближе, его дыхание касается твоей щеки.

— Кто это звонит? — спрашивает он, его голос низкий, с лёгкой хрипотцой, которая всегда успокаивает, но сейчас в нём чувствуется тревога за тебя.

— Работа, — шепчешь ты, и твой голос дрожит, выдавая внутреннюю панику. — Это "Сапфировая звезда". Я... я третий день не появлялась, они, наверное, в бешенстве. — Ты тянешься к телефону, ладони моментально становятся влажными, и подносишь его к уху, стараясь собраться, но пальцы дрожат.

— Алло? — выдавливаешь ты, но голос звучит так, будто ты проглотила комок, слабый и неуверенный.

— Т/и, это ты? — голос на том конце резкий, как лезвие, и ты сразу узнаёшь Светлану, администратора "Сапфировой звезды". — Это Светлана! Ты где вообще? Третий день без тебя, у нас сезон, людей не хватает, клиенты жалуются! Ты хоть понимаешь, что ты творишь? Почему не предупредила? Что у тебя происходит, ты вообще собираешься работать или как?!

Её слова бьют, как ледяной ветер, и ты чувствуешь, как старые страхи оживают — страх потерять работу, чувство вины за каждый пропущенный день. Ты открываешь рот, чтобы ответить, но слова застревают, и ты только сильнее сжимаешь телефон, пальцы белеют. Перед глазами всплывает ночь 17 ноября: суета зала, запах дорогого табака и цветов, холодный, но притягательный взгляд Богдана, его цепочка с подвеской в виде звезды, поблёскивающая в свете люстр, и его слова, которые тогда прозвучали как обещание. Ты вздрагиваешь, возвращаясь в реальность.

— Света, я... я не могла... у меня... — начинаешь ты, но голос срывается, и ты чувствуешь, как слёзы подступают к глазам.

Богдан чувствует твою дрожь, и его рука мягко, но решительно забирает телефон из твоих пальцев. Ты поднимаешь на него взгляд, затаив дыхание, а он сжимает твою ладонь, его тепло растекается по твоей коже, как спасительный свет. Его пальцы касаются подвески на шее — серебряной звезды с маленьким камнем в центре, той самой, что ты заметила 17 ноября, — и ты слышишь, как она тихо звенит, когда он делает глубокий вдох.

— Добрый вечер, Светлана, это Феникс, — говорит он, его голос звучит твёрдо, но с лёгкой ноткой знакомства, как будто это имя должно её успокоить. Звук подвески добавляет его тону уверенности. — Я бронировал столик у вас 17 ноября, помните? Говорю от лица Т/и. Ей сейчас тяжело ответить, поэтому я взял трубку.

На том конце линии наступает пауза, и ты представляешь, как Светлана замолкает, её строгое лицо смягчается, пока она вспоминает тот вечер 17 ноября — Богдана, его спутников, напряжённую атмосферу, его подвеску, которая сверкала под люстрами.

— Феникс? — переспрашивает она, и её голос становится чуть менее резким, но всё ещё с ноткой раздражения. — Да, я вас помню, 17 ноября, вы были с компанией... Но почему вы с её телефоном? Что с ней? Почему она сама не может говорить? Это что, она вообще уволиться собралась, да?

— Нет, нет, не уволиться, — отвечает Богдан, его голос остаётся ровным, но в нём появляется успокаивающая мягкость. — У неё были серьёзные личные обстоятельства, поэтому она не могла выйти на связь. С ней всё в порядке, я рядом, забочусь о ней. Но мы пока не решили, что делать с работой. Она очень переживает, что подвела вас, и передаёт вам привет. Мы обсудим всё и дадим вам знать завтра. Она может подойти лично, если нужно. Когда вам будет удобно её принять?

Светлана снова замолкает, и ты слышишь, как она вздыхает, её тон смягчается, как будто имя "Феникс" и его уверенность сняли часть её гнева.

— Личные обстоятельства, говорите? — ворчит она, но уже без прежней резкости. — Ну, ладно, пусть будет так. Завтра в обед, с двенадцати до двух, пусть заходит. Напишет объяснительную или скажет, что решила. Она хорошо работала, особенно в тот вечер, так что я не хочу её терять. Но, Феникс, скажите ей, чтобы больше так не пропадала без предупреждения, у нас тут хаос! Поняли?

— Понял, Светлана, спасибо вам большое за понимание, — отвечает Богдан, и ты слышишь в его голосе лёгкую улыбку. — Она придёт завтра, с двенадцати до двух. Я прослежу, чтобы всё было в порядке. Ещё раз спасибо, что вошли в положение.

— Да уж, ладно, до завтра, — бурчит Светлана, и ты слышишь, как она кладёт трубку, её голос всё ещё звучит ворчливо, но уже с ноткой облегчения.

Богдан кладёт телефон на стол и поворачивается к тебе, бросая взгляд, полный поддержки. Он убирает пальцы с подвески, оставляя её лежать на груди, слегка поблёскивая в свете лампы, и снова берёт твою руку в свою, его пальцы тёплые и чуть шершавые.

— Ну вот, всё уладилось, — говорит он мягко, его голос звучит как тёплое одеяло, обволакивающее тебя. — Ты правда хочешь туда вернуться? Мы можем найти что-то другое, если тебе тяжело. Я не хочу, чтобы ты себя заставляла.

Ты киваешь, чувствуя, как его слова придают тебе силы. В голове всплывает "Сапфировая звезда" — тот вечер 17 ноября, запах табака и цветов, суета кухни, но и моменты, которые тебе нравились: улыбки клиентов, запах свежесваренного кофе, чувство, что ты справляешься, даже в самые тяжёлые дни. Работа там не была такой выматывающей, как в кофейне, и с Богданом рядом ты чувствуешь, что сможешь сделать её лучше — только дневные смены, меньше часов, больше времени для себя.

— Да, хочу обсудить, — говоришь ты, и твой голос звучит твёрже, чем ты ожидала. — Там не так уж плохо, правда. Мне нравилось работать с людьми, нравилось, как пахнет кофе по утрам, как клиенты улыбаются, когда ты приносишь заказ... И с тобой рядом я справлюсь. Давай решим завтра, после Лубнов, ладно?

Он кивает, и в его улыбке мелькает гордость. Его пальцы снова касаются подвески, как будто это его талисман, и он сжимает твою руку чуть сильнее.

— Хорошо, моя хорошая, — говорит он, его голос мягкий, но в нём чувствуется твёрдая поддержка. — Завтра после Лубнов заедем туда, всё решим. А потом — за город, как я обещал. Мы сделаем так, чтобы всё было хорошо, Т/и, я тебе клянусь.

Вы возвращаетесь на диван, укутываясь в плед, и ты снова кладешь голову ему на плечо, чувствуя, как его тепло обволакивает тебя, как мягкий кокон. Дождь за окном продолжает стучать по стеклу, но теперь этот звук успокаивает, как ритм новой жизни, которую вы строите вместе. Ты думаешь о завтрашнем дне — о встрече с мамой, о разговоре со Светланой, о поездке к озеру — и впервые за долгое время чувствуешь, что это не просто мечты, а что-то настоящее, что ты можешь взять в свои руки.

Его прикосновение — такое знакомое, но всё ещё волнующее — заставляет твоё сердце биться чуть быстрее. Ты поднимаешь голову с его плеча и смотришь на него, замечая, как свет лампы играет в его карих глазах, делая их глубокими, как тёплый лесной пруд. Его светлые волосы слегка растрепались, и ты невольно улыбаешься, когда он перехватывает твой взгляд.

— Ну что, красавица моя, — говорит он, его голос низкий и мягкий, с лёгкой хрипотцой, которая всегда действует на тебя успокаивающе. Он наклоняется ближе, и его дыхание касается твоей щеки, тёплое, с едва уловимым запахом кофе. — Завтра будет насыщенный день, да? Мы же вместе спим сегодня, или ты всё ещё стесняешься меня? — добавляет он с лёгкой улыбкой, в которой читается нежность и лёгкий намёк, но его глаза смотрят на тебя с такой заботой, что ты чувствуешь, как внутри всё теплеет.

Его слова застают тебя врасплох, и ты чувствуешь, как тепло разливается по щекам. Ты опускаешь взгляд, пальцы нервно теребят край пледа, и ты вдруг осознаёшь, как сильно тебе нравится эта близость с ним, но она всё ещё заставляет тебя чувствовать себя уязвимой.

— Богдан, ну ты же знаешь... — начинаешь ты, твой голос дрожит, и ты поднимаешь на него взгляд, чувствуя, как щёки горят. — Я... я хочу, правда, но мне всё ещё немного неловко. Не то чтобы я не хочу, просто... ну, ты понимаешь, да?

— Конечно, моя девочка, понимаю, — отвечает он, его голос становится ещё мягче, и он наклоняется к тебе, его пальцы касаются твоей щеки, убирая выбившуюся прядь. — Если тебе некомфортно, я лягу на диване, без вопросов. Только скажи, ладно? Я не хочу, чтобы ты чувствовала хоть каплю давления.

— Нет-нет, не надо на диван, — шепчешь ты, качая головой, и твой голос дрожит, но ты находишь в себе силы улыбнуться, поднимая на него взгляд. — Я хочу с тобой... просто... дай мне чуть-чуть времени, хорошо? Мне с тобой так хорошо, правда.

Он улыбается, его глаза теплеют, и в них мелькает понимание, смешанное с нежностью. Он встаёт, протягивая тебе руку, и ты берёшь её, чувствуя, как его ладонь обволакивает твою, тёплая и чуть шершавая. Вы идёте в спальню, и ты ощущаешь лёгкое волнение, но оно смешивается с уверенностью, что с ним рядом тебе ничего не страшно. Комната просторная, с большой кроватью, застеленной тёмным покрывалом, и мягким светом ночника, который отбрасывает тёплые золотистые блики на стены. Богдан достаёт из шкафа одну из своих футболок — серую, с выцветшим логотипом, чуть потёртую на рукавах, — и протягивает её тебе с лёгкой улыбкой.

— Надень, тебе будет удобно, — говорит он, и ты берёшь футболку, чувствуя, как она пахнет им — кофе, кедр и что-то ещё, едва уловимое, но такое родное. — Иди переодевайся, я подожду, — добавляет он, и в его голосе чувствуется забота, как будто он хочет, чтобы ты чувствовала себя максимально комфортно.

Ты идёшь в ванную переодеться, и мягкая ткань скользит по твоей коже, обнимая тебя его запахом. Ты возвращаешься в комнату, всё ещё чувствуя лёгкое стеснение, теребя край футболки, который чуть великоват и сползает с одного плеча. Он уже сидит на краю кровати, сняв рубашку, и ты невольно задерживаешь взгляд на его плечах, на том, как свет ночника играет на его коже, подчёркивая линии мышц. Он поднимает на тебя взгляд, и его улыбка становится мягче, почти чувственной, когда он замечает, как ты выглядишь в его футболке.

— Ты такая красивая в моей футболке, знаешь? — говорит он тихо, его голос чуть ниже обычного, и он встаёт, делая шаг к тебе. Его пальцы касаются твоего плеча, поправляя сползший край футболки, и это прикосновение такое лёгкое, но от него по телу пробегает тёплая волна. Ты чувствуешь, как твои щёки снова горят, и опускаешь взгляд, но он нежно поднимает твоё лицо за подбородок, заставляя встретиться с его глазами.

— Не прячься от меня, Т/и, — шепчет он, и его голос звучит как шёпот ветра, мягкий и обволакивающий. Его пальцы скользят по твоей щеке, убирая выбившуюся прядь, и он наклоняется, касаясь губами твоего лба. Поцелуй лёгкий, почти невесомый, но ты чувствуешь, как тепло от него растекается по всему телу. Его руки опускаются на твои плечи, медленно скользят вниз, к твоим рукам, и он переплетает ваши пальцы, слегка сжимая.

— Пойдём, моя хорошая, — говорит он, его голос всё ещё тихий, но в нём появляется что-то почти интимное, что заставляет твоё сердце биться быстрее. Вы ложитесь, и ты сначала держишься чуть дальше, оставляя между вами небольшое расстояние, но Богдан поворачивается к тебе, его взгляд мягкий и тёплый, как летний закат. Он протягивает руку, касаясь твоих пальцев, и ты не отдёргиваешь руку, позволяя ему переплетать ваши пальцы, его кожа тёплая и чуть шершавая.

— Иди ко мне, не бойся, — шепчет он, и его голос звучит так нежно, что твоё стеснение начинает растворяться, как утренний туман. Ты придвигаешься ближе, и он обнимает тебя, притягивая почти вплотную. Его тепло обволакивает тебя, как мягкий кокон, и ты чувствуешь, как его дыхание касается твоей макушки, тёплое и размеренное. Его рука медленно гладит твою спину, пальцы чертят лёгкие узоры через ткань футболки, и ты невольно расслабляешься, прижимаясь к его груди. Ты слышишь, как бьётся его сердце — ровно, сильно, как твёрдое обещание, что всё будет хорошо.

— Вот так лучше, правда? — шепчет он, и ты слышишь улыбку в его голосе. Он наклоняется, касаясь губами твоего лба, и поцелуй такой нежный, что по телу пробегает дрожь. Его пальцы скользят к твоей щеке, убирая выбившуюся прядь, и он наклоняется ещё ближе, целуя тебя в кончик носа, потом в уголок губ — лёгкие, почти невесомые касания, но они такие чувственные, что твоё сердце замирает. Его губы задерживаются у твоих, дыхание смешивается с твоим, и он целует тебя — медленно, глубоко, с такой лаской, что ты чувствуешь, как весь мир растворяется, оставляя только вас двоих. Его рука скользит по твоей талии, пальцы мягко сжимают кожу под футболкой, и ты ощущаешь тепло его ладони на своей спине, где ткань приподнялась. Он придвигается ещё ближе, его тело прижимается к твоему, и ты чувствуешь, как его грудь поднимается с каждым вдохом, как его нога слегка переплетается с твоей под одеялом.

— Ты такая красивая, Т/и, — шепчет он, отстраняясь лишь на миг, чтобы заглянуть в твои глаза, и его взгляд такой глубокий, полный желания и нежности, что ты тонешь в нём. Его пальцы скользят по твоей шее, лёгкими касаниями очерчивая линию ключиц, и он снова целует тебя, на этот раз в висок, задерживаясь там, его губы тёплые и мягкие, оставляя едва заметный след. Его дыхание касается твоей кожи, и он проводит губами вдоль твоей челюсти, медленно спускаясь к шее, где пульс бьётся чуть быстрее. Поцелуй там — лёгкий, но такой интимный, что ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как тепло растекается по всему телу. Его рука поднимается выше, пальцы запутываются в твоих волосах, мягко массируя кожу головы, и он снова целует тебя в губы — дольше, глубже, с лёгким нажимом, его язык осторожно касается твоего, пробуя, приглашая. Ты отвечаешь, чувствуя, как твои руки сами тянутся к его плечам, пальцы скользят по его коже, ощущая её тепло и лёгкую шероховатость.

— Хочу, чтобы ты чувствовала себя со мной в безопасности, всегда, — шепчет он, отрываясь от тебя лишь на секунду, его голос хриплый, полный эмоций. Его губы снова находят твою шею, оставляя цепочку лёгких поцелуев, пока его рука гладит твою спину, спускаясь ниже, к пояснице, и притягивая тебя ещё ближе. Ты чувствуешь, как его тело прижимается к твоему, его грудь касается твоей, и тепло его кожи проникает через тонкую ткань футболки. Его пальцы задерживаются на твоей талии, лёгким движением поднимая край футболки, и его ладонь касается твоей кожи — тёплая, чуть дрожащая, как будто он тоже чувствует это напряжение между вами.

— Спи спокойно, моя девочка, — шепчет он, его голос становится мягким, как колыбельная, и он прижимает тебя к себе, его подбородок ложится на твою макушку. Его пальцы продолжают гладить твою спину, лёгкими, убаюкивающими движениями, и ты чувствуешь, как его дыхание становится ровнее, глубже. Ты засыпаешь, окружённая его нежностью, его теплом, его интимной близостью, и в этот момент ты знаешь, что завтрашний день начнётся с него рядом, и это всё, что тебе нужно.