КРОВЬ И ПЫЛЬ
Утро 20 ноября 2024 года в хостеле "Заря" встречает тебя бледным светом, который едва пробивается сквозь потёртые занавески. Ты просыпаешься в объятиях Богдана, его рука крепко обнимает тебя, а его дыхание, глубокое и размеренное, согревает твою кожу. После вчерашнего хаоса — погони, выстрелов, твоих слёз — его тепло кажется единственным якорем в этом шторме. Кровать скрипит под твоими движениями, и ты чувствуешь, как его пальцы слегка сжимают твоё плечо, прежде чем он открывает глаза. Его взгляд, тёмный и внимательный, сразу находит тебя, и в нём мелькает что-то мягкое, почти уязвимое.
— Доброе утро, — шепчет он, голос хриплый, пропитанный сном, но в нём звучит тепло, от которого твоё сердце сжимается. Его губы трогает лёгкая улыбка, и ты не можешь не улыбнуться в ответ, чувствуя, как тепло разливается в груди.
— Доброе, Бодя, — отвечаешь ты, и его щёки слегка розовеют от ласкового имени. Он уже привык к этому, но ты всё ещё замечаешь, как его глаза на мгновение смягчаются, прежде чем он возвращает себе привычную серьёзность. Ты приподнимаешься на локте, и его рука скользит по твоей спине, словно он боится отпустить тебя даже на секунду.
— Как ты? — спрашивает он, и в его голосе появляется твёрдость, напоминающая о вчерашнем дне — о рёве моторов, свисте пуль, твоей уязвимости, которую ты впервые показала ему. Ты опускаешь взгляд, чувствуя, как страх всё ещё сидит где-то глубоко внутри, но рядом с ним он кажется меньше, почти управляемым.
— Лучше, — шепчешь ты, и твоя рука дрожит, когда ты касаешься его щеки. Его кожа тёплая, слегка шершавая от щетины, и этот простой контакт успокаивает тебя. — Потому что ты здесь. — Твои слова звучат искренне, почти как признание, и ты видишь, как его взгляд теплеет, а его рука накрывает твою, прижимая её к своей щеке с нежностью, которой ты не ожидала.
— Я всегда буду здесь, — говорит он, и его голос звучит как клятва, твёрдая и непреклонная. Он наклоняется ближе, его лоб касается твоего, и вы замираете, дыша в унисон. Ты чувствуешь, как ваша связь становится глубже, как каждый такой момент связывает вас сильнее, чем любая опасность.
Но этот миг разрывает резкий удар — стекло окна дрожит, и почти сразу раздаётся тяжёлый стук в дверь, от которого твоё сердце подпрыгивает к горлу. Адреналин мгновенно захлёстывает тебя, заглушая всё, кроме инстинкта. Ты срываешься с кровати быстрее, чем Богдан успевает среагировать, твои руки находят пистолет на столе, холодный металл обжигает пальцы. Дверь с треском распахивается, и в проёме появляется фигура — высокий мужчина в чёрной куртке, лицо скрыто капюшоном, а в руке оружие, направленное прямо на тебя. Ты не думаешь — ты действуешь. Выстрел разрывает тишину, пуля попадает ему в грудь, и он падает, кровь хлещет на деревянный пол, а его тело с глухим стуком оседает.
Ты замираешь, пистолет дрожит в твоих руках, дыхание рвётся из груди, пока осознание того, что ты сделала, обрушивается на тебя. Богдан уже на ногах, его глаза расширены от шока, но он тут же бросается к тебе, хватая за руку с такой силой, что ты едва не роняешь оружие. — Чёрт, ты спасла нас! — рычит он, его голос пропитан смесью ярости и восхищения. — Но их больше! Шевелись!
Он бьёт прикладом пистолета по стеклу, и осколки разлетаются, впуская в комнату ледяной утренний воздух. Ты видишь тени за окном — ещё двое, их шаги гулкие, решительные, как поступь смерти. Богдан почти выталкивает тебя наружу, и вы падаете в грязь под окном, холодная земля обжигает кожу. Выстрелы уже гремят внутри хостела, и ты слышишь крики, которые заставляют твоё сердце биться ещё быстрее. Богдан тянет тебя за собой, и вы укрываетесь за углом здания, прижимаясь к холодной стене. — Охрана провалила, — шипит он, его голос дрожит от ярости. — Это засада!
Чёрный внедорожник с рёвом вылетает из-за угла, его фары слепят, и пули начинают рвать землю вокруг вас. Богдан толкает тебя за ящик, падая рядом, его тело закрывает тебя от осколков, а он уже перезаряжает пистолет с пугающей скоростью. — Они не остановятся! — рычит он, его глаза пылают гневом. — Беги к машине! Я прикрою!
Ты сжимаешь пистолет так, что костяшки белеют, и качаешь головой, твой голос дрожит, но в нём стальная решимость. — Нет, Феникс, я не брошу тебя! — Он смотрит на тебя, и в его взгляде мелькает гордость, смешанная с тревогой, но он не спорит.
— Тогда стреляй, если придётся! — кричит он, высовываясь из укрытия и открывая огонь. Ты слышишь, как одна из фигур за пределами падает с криком, но внедорожник резко разворачивается, и из него выскакивают ещё двое. Они начинают приближаться, и ты прикрываешь Богдана, стреляя в сторону нападающих. Твоя пуля попадает одному в ногу, и он падает, но в этот момент раздаётся резкий выстрел сзади — пуля впивается ему в бок, и он с глухим стоном падает на колено, его рука сжимает рану, из-под пальцев сочится кровь.
— Феникс! — кричишь ты, бросаясь к нему, страх сжимает грудь, но ты не теряешь голову. Ты оборачиваешься, стреляя в нападающего, который целился в него, и твоя пуля попадает в грудь, заставляя его рухнуть. — Вставай! — командую ты, подхватывая его под здоровую руку и помогая подняться. Его лицо искажено от боли, но он кивает, доверяя тебе.
Вы добираетесь до машины, и ты заталкиваешь его на пассажирское сиденье, сама прыгая за руль. Двигатель ревет, и ты выжимаешь газ, уводя машину с территории хостела, пока пули бьют по корпусу. Машина медленно трогается с места, и ты ведёшь её через лес, направляясь на запад, следуя указаниям Богдана. Колёса хрустят по опавшим листьям и веткам, а узкая тропа извивается между деревьями, словно пытаясь увести вас глубже в неизвестность. Ты бросаешь быстрые взгляды на Богдана, его дыхание становится всё более неровным, а рука, сжимающая рану, уже покрыта кровью. Кровь стекает по сиденью, оставляя тёмный след, и ты чувствуешь, как она пропитывает ткань под ним, усиливая твою тревогу. Твоё сердце сжимается от страха, но ты заставляешь себя сосредоточиться на дороге, зная, что паника сейчас — не твой союзник.
— Бодя, говори мне, куда ехать, — шепчешь ты, твой голос твёрд, но в нём слышится мольба. Он слегка поворачивает голову, его глаза полузакрыты, но он всё ещё борется, чтобы оставаться в сознании.
— Прямо... ещё километр, — хрипит он, его голос слабый, но полный решимости. — Потом... увидишь развилку... налево... дом там. — Он делает паузу, морщась от боли, и ты киваешь, сжимая руль сильнее, чтобы не дать рукам дрожать.
Тропа становится ещё уже, ветки скребут по бокам машины, оставляя царапины, но ты продвигаешься вперёд, полагаясь на его слова. Через несколько минут ты замечаешь развилку — два узких пути расходятся среди деревьев. Ты поворачиваешь налево, как он сказал, и вскоре перед тобой появляется очертание старого дома: покосившаяся крыша, тёмные окна, окружённые густым кустарником. Ты останавливаешь машину у крыльца и тут же поворачиваешься к Богдану.
— Приехали, Бодя, — говоришь ты, и твой голос дрожит от облегчения, смешанного с тревогой. Ты выключаешь двигатель и бросаешься к нему, помогая ему выбраться из машины. Он опирается на тебя, его вес тяжёлый, и ты чувствуешь, как его тело дрожит от слабости. Ты ведёшь его к дому, открывая скрипящую дверь, и усаживаешь его на пыльный диван в углу комнаты.
День-вечер. Заброшенный дом на окраине города. 20 ноября 2024 года
— Надо снять куртку, — говоришь ты, и твои руки дрожат, когда ты осторожно стаскиваешь с него верхнюю одежду, чтобы проверить рану. Бинт пропитан кровью, и ты понимаешь, что времени мало. Ты достаёшь из рюкзака аптечку и швейный набор, который он всегда носит с собой, и протягиваешь ему иглу и нитку. — Бодя, рана глубокая, её нужно зашить.
Он смотрит на тебя, его глаза мутные от боли, но упрямство всё ещё горит в них. — Я сам, — говорит он, беря иглу дрожащей рукой. Он стерилизует её антисептиком, морщась от каждого движения, и пытается проткнуть кожу рядом с раной. Его пальцы скользят, игла падает, и он чертыхается, сжимая зубы от боли. Кровь снова начинает сочиться сильнее, стекая по его боку и капающей на пол, а его лицо становится ещё бледнее, дыхание прерывистым.
— Бодя, хватит, — говоришь ты, решительно отбирая иглу у него. Твой голос твёрд, несмотря на страх, который сжимает твою грудь. — Ты не справишься, я вижу. Дай мне сделать это. — Ты стерилизуешь иглу заново, твои руки дрожат, но ты заставляешь себя сосредоточиться. Кровь стекает по твоим рукам, пока ты начинаешь зашивать рану, тёплая и липкая, оставляя красные следы на коже. Он смотрит на тебя, его упрямство уступает слабости, и он слабо кивает, откидываясь назад.
— Осторожно... — шепчет он, и ты видишь в его глазах смесь доверия и боли. Ты продолжаешь, твои движения неловкие, но решительные, игнорируя его тихие стоны и ощущение крови, капающей с твоих пальцев. Когда ты заканчиваешь, перевязываешь рану свежим бинтом, туго затягивая его, и наконец позволяешь себе выдохнуть, вытирая руки о край своей куртки.
— Готово, Бодя, — шепчешь ты, утирая пот со лба. Он смотрит на тебя с благодарностью, его рука находит твою и слабо сжимает. — Ты... невероятная, — хрипит он, его голос слабый, но полный восхищения. — Спасибо.
Ты улыбаешься сквозь слёзы, сжимая его руку в ответ. — Отдыхай, Бодя, — шепчешь ты. — Я посторожу. Мы в безопасности... пока.
Тишина дома обволакивает вас, и ты садишься рядом, держа пистолет наготове, зная, что даже здесь опасность может вернуться в любой момент.