В черной краске становишься черным (染于苍则苍) [1 арка]

* 借屍還魂 — 14-я военная стратагема, которая означает воскрешение чего-то старого и давно забытого, чтобы использовать это в своих целях.

Утро Се Юньци началось с того... что он не смог выйти из комнаты. Двери просто не поддавались, как будто кто-то его запер. Сказать, что это возмутило его — ничего не сказать. Се Юньци был абсолютно взбешен. Он подергал раздвижные двери, попинал их сапогом, выругался, а затем позорно выпрыгнул в окно.

За этим делом его и застал Цзю-эр, который шел сказать гостям, что хозяин приглашает их позавтракать. Взгляды слуги и Се Юньци пересеклись, и последний кашлянул, выпрямляясь и приглаживая волосы.

— Чего встал? — огрызнулся он. — Не видишь, я делаю утреннюю тренировку?

— А-а, — протянул Цзю-эр, и его взгляд сменился восхищением. Это же настоящий заклинатель, должно быть, он тренирует свои секретные боевые техники, пока все спят! — Господин приглашает вас на завтрак.

— М-гм, отлично. — Се Юньци принял важный вид и, сложив руки за спиной, направился за Цзю-эром. За углом они столкнулись с Мо Хэ, уже опрятно одетым и выспавшимся.

— Господин приглашает даочжана на завтрак, — поклонился ему слуга.

— Доброе утро, — отозвался даочжан и перевел взгляд на Се Юньци. — Вам уже лучше?

— Конечно, этот достопо... то есть спасибо за беспокойство, даочжан. — Молодой человек сложил перед собой руки. — Я все еще чувствую слабость, но надеюсь, это скоро пройдет.

Цзю-эр недоуменно посмотрел на них. Слабость? Он же только что тренировался во дворе. Эти заклинатели — поистине люди невероятной воли! Мо Хэ сдержанно кивнул, тут же потеряв к Се Юньци интерес. Даос постучал в дверь ученицы и громко сказал:

— Нас приглашают на завтрак, Вэньвэнь.

Изнутри не донеслось ни звука.

— Можете проводить нас. — Мо Хэ равнодушно отвернулся и посмотрел на Цзю-эра.

— А как же госпожа Гу? — спросил тот.

— Она не любит рано вставать, — пожал плечами Мо Хэ. Се Юньци мысленно одобрил его суровость по отношению к ученице, а Цзю-эр проглотил слова о том, что девушка может остаться голодной. Однако не слуге спорить с важными гостями, поэтому мальчик засеменил вперед, попросив их следовать за ним.

Втроем они быстро добрались до переднего зала, где сегодня накрыли завтрак. Се Юньци, войдя внутрь, придирчиво осмотрел простые блюда на столе и поджал губы, а Мо Хэ в это время поклонился Сун Юйшу:

— Доброе утро, магистрат Сун. Я должен сообщить вам о том, что прошлой ночью своими глазами видел злого духа в поместье.

Се Юньци, вспомнив о старухе, тут же потерял аппетит и с неудовольствием посмотрел на Мо Хэ: зачем так быстро портить завтрак? Этот достопочтенный не успел осушить даже миску каши!

Сун Юйшу оторопел.

— В самом деле? — спросил он, явно борясь с сомнениями. Однако Мо Хэ внушал странное доверие своим спокойствием и сдержанностью, а потому было сложно подумать, что он лжет. — Что же нам тогда делать?

— Демон осмелился напасть на господина Се. — Мо Хэ показал на отметины на горле Се Юньци, и тот стал еще мрачнее: обязательно использовать его, как наглядное пособие? Однако пока он придумывал способы мести, Мо Хэ уже отвернулся и продолжил: — Все это говорит о том, что демон чрезвычайно озлоблен и продолжит убивать. Вы и ваша семья в опасности.

— Думаю, об этом вам стоит побеседовать с моей матушкой. — Сун Юйшу со стуком отставил пиалу, твердо решив придерживаться своих убеждений. — А я продолжу искать убийцу в городе.

— Это бесполезно, — наконец открыл рот раздраженный Се Юньци. — Сколько можно прикидываться глухим и немым и верить, что все это происки людей. Эти следы оставил шуйгуй, которому около девяноста пяти лет, он явно умер в этом поместье — вернее, она! Это старуха, которая либо прислуживала здесь, либо была хозяйкой. Вместо того чтобы продолжать все отрицать, лучше бы просмотрели старые записи о делах поместья Чан и узнали бы, кто тут жил и кто погиб насильственной смертью!

Выплюнув эти язвительные слова, он положил себе несколько закусок в миску и принялся совершенно непринужденно их жевать. Мо Хэ закрыл открытый рот, посчитав, что молодой господин Се сказал все, что он сам хотел выразить — просто чуточку грубее. Хоть смысл был одинаковым, Мо Хэ считал, что человеку, убитому горем, не следует так резко высказывать, что его убеждения — ложь. Поэтому он промолчал и взял палочки в руки, лишь ненадолго задумавшись о том, что этот Се Юньци все же не такой бесполезный, каким кажется — за краткую встречу со старухой он успел разглядеть и ее внешний вид, и ее возраст, и сделать такие удивительно четкие выводы! Вдруг Мо Хэ что-то вспомнил и повернулся к набивавшему рот Се Юньци:

— Вам следует выпить горячего бульона от трупного яда. Магистрат Сун, попросите, пожалуйста, кухню приготовить что-то подобное. Лучше из жирного мяса.

Палочки в руках опешившего магистрата Суна дрогнули, но он был человеком служивым и привык ко всякого рода людям. Поэтому он лишь сухо приказал Цзю-эру передать эти слова кухне. Завтрак продолжился в тишине.

Где-то на его середине, когда Се Юньци уже принесли бульон, и он с отвращением разглядывал непривлекательную тонкую пленку, в передний зал ворвалась Гу Вэньвэнь. Пригладив растрепанные волосы и одежды, она плюхнулась рядом с Учителем и бросила на него яростный взгляд. Мо Хэ беззаботно отпил чай.

— Доброе всем утро, — процедила девушка, глядя на почти пустые блюда на столе с выражением вселенской скорби. Она столько работала вчера, а этот бессердечный Учитель даже не потрудился разбудить ее, чтобы она могла поесть! Он и правда собирался заморить ее голодом? Бессердечный! Бесчувственный! Учитель совершенно ее не ценит и не любит!

Пока она мысленно ругала своего Учителя, тот молча пододвинул к ней миску, доверху наполненную едой. Той самой едой, которую он есть не стал, но прилежно накладывал себе. Сердце Гу Вэньвэнь тут же наполнилось самой горячей благодарностью к своему Учителю, и на ее глаза чуть не навернулись слезы. Ее Учитель самый лучший, самый заботливый, самый прекрасный и любящий!

Се Юньци, наблюдавший за переменами в ее лице, фыркнул. Эта девчонка будто носила сердце в рукаве* — такие особенно быстро умирают. Сделав этот вывод, он продолжил есть с еще большим удовольствием.

* Обр. быть словно открытая книга.

Когда завтрак закончился, Сун Юйшу приказал Цзю-эру проводить их во внутренний двор, а сам занялся делами. Поскольку в городе только совсем недавно открылся собственный ямэнь, его жители наконец могли не ездить в уездный центр и теперь понесли ворох своих жалоб и забот новому магистрату. Смерть жены, злобный дух, слухи и гора работы давили на плечи Сун Юйшу, и он казался изможденным с самого утра. Мо Хэ даже перед уходом глянул на него духовным зрением, но никакой темной ауры к нему не прицепилось — магистрат просто устал.

Се Юньци, наевшись, воспрял духом и даже перестал симулировать больного. Однако в голове его зрел план, пока они шли по крытой галерее за слугой. Вчерашняя постановка заставила Мо Хэ и его ученицу ослабить бдительность в его сторону, чего он и добивался. А это значит, что нужно либо и дальше притворяться слабым, либо придумать какой-то новый способ, не умаляющий его достоинства.

Но Се Юньци в жизни не добивался чужой благосклонности. Обычно все было наоборот: это вокруг него вились, говорили ему медовые речи и всячески подхалимничали. Поэтому нынешняя ситуация ставила в тупик его в общем-то острый ум. Совет мертвой старухи показался ему неплохим, поэтому теперь он раздумывал, как снова разыграть «страдание плоти». Не мог же он снова «попасть» в ее руки — в конце концов, одну стрелу не выпустить дважды. Да и каким заклинателем это его выставит — слабым и глупым? Его, одного из величайших...

Мысли Се Юньци прервал Мо Хэ, который тихонько кашлянул, привлекая его внимание.

— Что? — спросил он. Затем поднял глаза и увидел, что на него смотрит не только заклинатель: оказывается, они уже прошли все ворота и двери и оказались в приемном зале внутреннего двора, где на главном месте сидела пожилая женщина. Мо Хэ и Гу Вэньвэнь сложили руки перед собой и слегка поклонились, приветствуя ее, а вот Се Юньци застыл как бамбук в безветрии, погруженный в свои мысли.

Старуха в кресле неуютно поежилась, когда он уставился на нее темными глазами, а затем неловко улыбнулась. У нее было очень простое увядающее лицо, которое явно никогда не было красивым, а годы стерли и ту миловидность, что когда-то дарила юность. Маленькие глаза и обвисшая кожа под ними почему-то делали ее похожей на шуйгуя, и это только снова разозлило Се Юньци.

— Должно быть, мысли даочжана что-то занимает, — льстиво произнесла она.

Лесть он чувствовал сразу.

— Что вы, госпожа, я просто восхищался вашей красотой и убранством поместья, — бесстыдно соврал Се Юньци и ухмыльнулся.

Все присутствующие оглядели старую госпожу Нин, мать магистрата, а затем обшарпанную комнату с облезшей краской на стенах и ветхими оконными переплетами, из-за которых дул осенний ветер. Слуги вытерли пыль и убрали паутину, но это не сильно помогло вернуть зал к его прежнему богатому виду. Ни у кого не оставалось сомнений, что Се Юньци покривил душой, однако госпожа Нин захихикала, как девчонка, и ее каркающий смех разнесся по тихому залу, делая ситуацию еще более неловкой.

— У даочжана масляные уста и скользкий язык*, — наконец проговорила она. — Проходите-проходите, садитесь, — она махнула на ближайшее к ней кресло. Мо Хэ и Гу Вэньвэнь разместились чуть дальше.

* 油嘴滑舌 обр. о шутнике и легкомысленных речах. Госпожа Нин намекает, что Се Юньци ей льстит.

Се Юньци, не спрашивая, взял пиалу чая, выпил ее и поставил служанке на поднос. Затем он улыбнулся старой госпоже Нин, и та покраснела.

Гу Вэньвэнь чуть не фыркнула, увидев, как эта старуха пожирает глазами молодого и — что уж врать — очень красивого мужчину. Затем девушка вспомнила, что это и есть их нанимательница, и именно от нее зависело, заплатят им золотом или нет. Гу Вэньвэнь тут же встрепенулась и посмотрела на Учителя, но тот не спешил ничего говорить, наслаждаясь чаем. Девушка поняла, что если не возьмет все в свои руки, этот Се уведет заказ прямо у них из-под носа!

— Госпожа Нин, расскажите о злом духе, — заговорила она. Старуха равнодушно мазнула глазами по девушке и остановилась на ее Учителе, который тоже был красив.

— О, разумеется, — госпожа Нин расправила складки на юбке, исподтишка разглядывая Мо Хэ: — Три дня назад моя невестка была убита прямо в этом доме, за закрытыми дверями. Когда тело осмотрели, то... заключили, что она утонула. — Старуха сделала паузу и обвела заклинателей взглядом, но никто не впечатлился ее рассказом. Ведь они это и так знали. Госпожа Нин достала платок и промокнула уголком сухие глаза. — Мы, конечно, похоронили бедняжку, но как же она могла утонуть в закрытой комнате? С ней же погибла и ее личная служанка.

— Замечали ли вы что-то странное в поместье до этого? — спросил Се Юньци, входя в роль чиновника сыскного отряда.

— Нет, ничего, — качнула головой старуха. — Мы только приехали, даже разложиться не успели. Вещи так и стоят в коробах и сундуках, поместье прибрали только-только. Ума не приложу, за что на нас ополчилась эта злая сила, — она нервно сжала платок. — Я отправляла слуг узнать о поместье, и оказалось, что дурные слухи о нем бродят уже много лет. А почему — все давно позабыли. Никто понятия не имеет, что за злобный дух тут поселился, но в один голос твердят, что он есть. Я советовала Юйшу переехать, но он и слушать не желает, говорит, что это все вздор, и даже гибель жены ему нипочем! — Она в сердцах хлопнула по колену, но затем, будто сообразив, что зря вышла из себя на глазах у чужих, поправилась: — Юйшу убит горем, поэтому, возможно, не мыслит ясно.

— Это можно понять, — закивал Се Юньци, хотя в такой ситуации никогда не оказывался. Но он помнил, что решил вести себя скромно и обаятельно. — Такое горе.

— Верно-верно, — найдя наконец благодарного слушателя, госпожа Нин растрогалась до слез. — Но ведь единственный сын... И теперь мы все здесь умрем из-за него! Почтенные даосы, прошу вас, спасите мою семью от еще большего горя! — Она потянулась вперед и схватила Се Юньци за руки. Тот вздрогнул, изо всех сил стараясь сдержать отвращение, однако его улыбка стала уж очень фальшивой.

Гу Вэньвэнь злорадно захихикала про себя, глядя, как вытянулось лицо этого Се. Так ему и надо, будет знать, как лезть куда не просят.

— Мы с Учителем с удовольствием возьмемся за ваше дело, — пока Се Юньци приходил в себя от неожиданного прикосновения, Гу Вэньвэнь снова заговорила. — Верно, Учитель?

Мо Хэ выразительно посмотрел на ученицу, но та продолжала лучезарно улыбаться, как бы говоря: «Учитель, просто кивните, а не то мы так и будем есть рис всю следующую неделю, и тогда однажды я взбунтуюсь и уйду от вас». В ее глазах он уже видел целые тарелки тушеного мяса из лучшей таверны Чанъяна и понял, что не может ее разочаровать. Однако в делах такого рода существовало понятие чести: все-таки они пришли после господина Се, каким бы ненадежным тот ни казался. Он повернулся к Се Юньци, пытаясь придумать причину, которая заставила бы того уступить.

— Если только господин Се не...

— Думаю, втроем мы быстро управимся! — энергично прервала его Гу Вэньвэнь, поняв, куда он клонит.

— О, разумеется, — ухмыльнулся Се Юньци, которому это было только на руку.

Мо Хэ укоризненно посмотрел на свою ученицу: бедный заклинатель Се был вынужден согласиться, чтобы сохранить ей лицо. Надо будет побеседовать с Вэньвэнь о том, что такое хорошие манеры. Однако согласие Се Юньци было уже дано, и назад повернуть нельзя.

«Бедный заклинатель Се» же про себя тоже радовался. Потому что сам он не знал ни одного праведного способа борьбы со злыми духами. Вернее, когда-то читал — в какой-то случайно попавшей в его дворец книжке, но та показалась ему такой скучной, что он тут же отбросил ее куда подальше. Праведные культиваторы использовали талисманы, заклинания, холодное оружие — словом, никакой погони за добычей, азарта битвы, пыток и крови. Скука смертная. Поэтому энтузиазм Гу Вэньвэнь ему был только на руку.

Мо Хэ, не зная этих подводных течений, лишь расслабился и кивнул.

— Я премного благодарна, что трое заклинателей готовы помочь нашей семье Сун! — Старуха снова пыталась вцепиться в руки Се Юньци, но тот изящно уклонился и откинулся на спинку кресла.

— Сегодня же ночью мы избавим вас от этой твари, — сказал он. Пора было кончать со старухой. С обеими старухами. Се Юньци с тоской подумал, что еще совсем недавно его окружали румяна и белила, а теперь остались одни белила*.

* 红粉 — досл. румяна и пудра — обр. о красивых женщинах.

Он поднялся, желая поскорее убраться отсюда.

— В таком случае, давайте осмотрим дом. Наверняка где-то тут зарыт ее труп, раз она не уходит. Сожжем тело, и все закончится, — сказал Се Юньци, почти нетерпеливо хлопая в ладоши. Это заставило госпожу Нин и слуг задрожать от страха, а Мо Хэ нахмурился. Он предполагал, что водный дух должен быть привязан к этому месту не просто так, но слова Се Юньци противоречили его способу работы. Он отправлял духов в перерождение, а не уничтожал их. Поэтому следовало узнать, почему шуйгуй вообще тут поселился, какая обида его держит и как ее разрешить.

Втроем они вышли из приемного зала, и молчаливый Мо Хэ наконец заговорил:

— Если не возражаете... я бы хотел действовать чуть медленнее, чем предложил господин Се. Последовательнее, даже сказать. Уничтожить демона — это быстро, однако понять, из-за чего возникла злоба, иногда гораздо важнее. Как говорится, маленький ручей далеко течет*.

* 细水长流 обр. тише едешь — дальше будешь.

Гу Вэньвэнь, идущая позади них, закатила глаза. Подход ее Учителя к злым духам был своеобразным: он всегда первым делом пытался их умиротворить, и только если других способов не оставалось, он применял грубую силу. Глядя на него, никогда не поверишь, что это грозный даочжан Сюаньи, скорее, буддийский монах... Как бы то ни было, все это говорило об одном: сегодня Гу Вэньвэнь не наестся вдоволь. Ей оставалось только надеяться на то, что самодовольный и властный Се Юньци откажется.

— Конечно, мы будем следовать вашему плану, даочжан, — растекся в улыбке Се Юньци, и Гу Вэньвэнь потеряла дар речи. А не этот ли господин еще вчера назвал имя ее Учителя глупым? Почему сегодня он так переменился? Из-за спасения? Нет, это, конечно, говорит о нем с лучшей стороны: благородный человек всегда руководствуется чувством долга*, однако... Вэньвэнь совсем не на это рассчитывала.

* Видоизмененная цитата из «Луньюя», сборника высказываний Конфуция: «Благородный муж ко всему подходит в соответствии с долгом».

Мо Хэ же был удовлетворен. Дойдя до беседки в центре внутреннего двора, он остановился и сказал:

— В таком случае предлагаю следующее: мы сначала найдем тело, а затем выманим шуйгуя и постараемся выведать у него, почему он здесь. Если обида его разрешима, тогда мы освободим его от пут земной жизни и отправим душу в загробный мир*. Если же нет... — Мо Хэ задумался. — Тогда будем действовать по вашему плану, господин Се.

* Согласно китайской космологии, у человека десять душ: три небесные души хунь и семь земных душ по. После смерти души по остаются в теле, а одна из душ хунь спускается в загробный мир, чтобы уйти в перерождение. Если похоронные обряды проведены неверно или человеку не делают подношений, души по могут озлобиться и подняться из могилы, превратившись в гуя. Также в гуя может превратиться самоубийца, потому что баланс ци в его теле нарушается, и души хунь и по не могут разделиться.

Се Юньци, изначальный план которого состоял в том, чтобы сожрать шуйгуя, с умным видом закивал. Приятно загребать жар чужими руками, подумал он. Пусть глупый заклинатель разбирается с водным духом, не ведая, что пока он ловил цикаду, позади притаился чиж*...

* Отсылка к пословице 螳螂捕蝉,黄雀在后 богомол хватает цикаду, а позади него чиж — обр. не подозревать о нависшей опасности.

Мо Хэ достал талисман поиска, и у Се Юньци вдруг возникло дурное предчувствие. Мо Хэ наполнил талисман духовной силой, чтобы обнаружить источник темной ци в поместье. Желтый лист бумаги затрепетал в воздухе, а затем... полетел к Се Юньци.

Тот отступил в сторону, но талисман последовал за ним. Он снова отступил. Мо Хэ и Гу Вэньвэнь пару мгновений недоуменно наблюдали, как заклинатель и талисман играли в догонялки, пока Мо Хэ не очнулся от оцепенения. Он перехватил талисман, и Се Юньци вздохнул с облегчением.

— Вы... — заговорил Мо Хэ, но молодой человек его тут же перебил.

— Чертова старуха и ее трупный яд! — выругался Се Юньци, сплевывая на землю. — Теперь талисман и во мне видит демона.

Мо Хэ с некоторым сомнением посмотрел на желтую бумагу в руках. Заговоренный талисман так и рвался из его пальцев, чтобы прилипнуть к Се Юньци.

— У этого шуйгуя чрезвычайно темная ци, — покачал даочжан головой. — Возможно, его обида сильнее, чем я думал, раз даже отпечаток на вас так долго рассеивается.

— Именно так, злобная старуха! Чуть не задушила этого достопочтенного! — закивал Се Юньци. — Следы теперь будут неделю сходить! Эх, если бы она не застала меня врасплох, я бы ее... И если бы даочжан не спас меня, не стоять мне на этом месте. Но талисманчик ваш, кажется, все-таки не сработает, — осторожно заметил он, глядя на желтый клочок почти с ненавистью. Надо было испепелить его. В то же время Се Юньци немного переживал: сейчас не время раскрывать себя, когда он только начал втираться в доверие к культиватору. Весь его план пойдет насмарку, если его сейчас обнаружат. На его беду, Мо Хэ был и правда сильным заклинателем.

С другой стороны, если бы не этот факт, Мо Хэ давно уже не стоял бы перед ним.

Се Юньци от этой мысли невольно облизнулся.

Мо Хэ, не обращая на него внимания, убрал талисман в рукав. Он вздохнул.

— В таком случае... — Он подумал о своем мече, но затем бросил взгляд на скучающую Гу Вэньвэнь, и решение само пришло в голову. — Вэньвэнь, заставь кнут отследить источник темной ци.

— Но как, Учитель? — непонимающе хлопнула глазами девушка.

— Нефритовый кнут — духовное оружие. Его миссия — уничтожать зло, так что он сможет поработать мощным талисманом поиска, который не собьется из-за остатков темной ци. Поручи кнуту отыскать ее источник.

Се Юньци снова охватило дурное предчувствие. Источник темной ци — кто здесь самый мощный ее источник, если не этот достопочтенный?! Эта неумеха, чего доброго, сейчас его кнутом отстегает. Такой позор не смоют даже реки крови. Этот достопочтенный не собирается становиться ее учебным материалом! Пока Гу Вэньвэнь со вздохом снимала кнут с пояса, он резко шагнул вперед и сказал:

— Я уже нашел его.

Учитель и его ученица уставились на Се Юньци.

— Кажется, я знаю, где труп, — подтвердил он. — Старуха вчера что-то бормотала об этом, — изящно ввернул он, чтобы не вызывать подозрений. — Давайте сначала найдем то место и проверим.

Мо Хэ окинул его похолодевшим взглядом: если он знал, но молчал, почему говорит только сейчас? И по какой причине он помешал его тренировке? Гу Вэньвэнь и так распустилась, и он видел, с какой радостью она смотала кнут обратно.

Се Юньци же беспечно отправился показывать путь, думая, что придумал отличный способ выпутаться из этой ситуации. Он шел так уверенно и быстро, что у Мо Хэ снова зародились подозрения: а не одержим ли господин Се? Однако он совсем таковым не казался. Мо Хэ решил пока не спешить с выводами — быть может, шуйгуй и правда ночью раскрыл какие-то свои тайны?

Се Юньци дошел до кухни и маленького заднего дворика, где располагался старый колодец. Он остановился перед ним и указал пальцем:

— Здесь.

Гу Вэньвэнь оглядела землю, но не заметила ничего подозрительного, разве что трава на этом месте не росла. Зато Мо Хэ подозвал слугу и попросил лопату. Но когда тот принес ее, Се Юньци сложил руки на груди и замер, отрешенно глядя на покачивающиеся за спиной деревья, будто это не его ума дело. Мо Хэ, разумеется, не мог никого заставлять копать, поэтому подвязал рукава и взялся за лопату, чтобы проверить эту догадку.

— Учитель, не надо, давайте лучше я! — тут же воскликнула Гу Вэньвэнь и неприязненно покосилась на бездельничающего Се Юньци. По ее мнению, тот был явно моложе ее Учителя, а значит, копать должен был он. К тому же, сама она была девушкой, да еще и незамужней, для нее такие занятия не подходили. Потому оставался только Се Юньци! Однако этот богатый повеса, который явно в руках ничего тяжелее палочек не держал, не желал пошевелить и пальцем. Цзю-эр, который как раз пришел на кухню, увидел эту ситуацию, и подошел к ним.

— Даочжан, предоставьте это мне. — Мальчик забрал у Мо Хэ лопату и принялся энергично копать.

Итак, трое заклинателей наблюдали, как тринадцатилетний мальчишка копает землю. Гу Вэньвэнь становилось все неуютнее, а Мо Хэ пожалел, что позволил ему работать. Единственный, кто думал о том, что им подадут на обед, был Се Юньци. Он даже не смотрел на яму, а принюхивался к ветру, разносившему запахи с кухни.

Наконец Гу Вэньвэнь не выдержала и выпалила:

— Цзю-эр, давай...

— Тут что-то есть! — вдруг воскликнул маленький слуга. С большими глазами он выглянул из ямы, бледный и испуганный. — С-с-с-смотрите! — Он поднял повыше прядь грязных седых волос.

— Вылезай, — скомандовал Мо Хэ.

Цзю-эру не пришлось повторять дважды. Он выбрался наружу и отбежал подальше, прячась за спины заклинателей. Мо Хэ спрыгнул в яму вместо него и принялся за работу.

Земля сверху была рыхлая и сухая, однако после находки в виде волос лопата без конца зачерпывала грязь, будто снизу был источник воды. Полы верхнего халата и сапоги Мо Хэ измазались в ней, но он не обращал внимания и продолжал копать, пока не оказался на глубине трех чи*. И только тогда его лопата наткнулась на что-то мягкое. Он присел на корточки и руками разгреб влажную землю, обнажая посиневшее и раздутое лицо утопленницы. В месте, где он задел труп лопатой, непрестанно лилась вода, заливая его грязные сапоги.

* Китайская мера длины, равная 1/3 метра.

— Что там, Учитель? — На краю ямы он увидел лица Гу Вэньвэнь и Се Юньци. Молодой человек смотрел на него сверху вниз, и его взгляд показался даосу пустым и надменным, будто и труп, и Мо Хэ были для него все одно.

Мо Хэ прищурился против солнечного света.

— Мы нашли тело.

______________________

Автору есть что сказать:

Се Юньци — *проявляет невероятные дедуктивные способности, нравится пожилым дамам и распушает свой хвост перед добычей, чтобы усыпить ее бдительность*

Мо Хэ — (≖_≖ )