Глава 12
Харальд Певерелл, наконец, возродился. Ее малыш родился вновь спустя более, чем семь веков. Она так долго ждала. Ждала и надеялась, не смея тревожить его душу, боясь этим оттянуть на еще более долгий срок его перерождение. Смерть терпеливо ждала своего сына более семи сотен лет и, когда он появился на свет, с большим разочарованием поняла, что Гарри Поттер, в отличие от Хари, видеть ее не способен. Конечно, она могла бы стать видимой для людских глаз, но тогда ее присутствие увидели бы и другие смертные. Новые родители ее названного сына. Что было весьма нежелательно.
Смирившись, Смерть решила немного подождать. Все же, ребенок был еще слишком мал, чтобы понимать что-либо. Вполне возможно, что Дар видения таких, как она, откроется ее малышу чуть позже… Смерть находилась рядом с новорожденным младенцем все свободное время, при этом испытывая жгучую зависть к его живой матери. Рыжеволосой Лили Поттер, которая, будто в насмешку над ней и ее судьбой, могла обнимать, укачивать, целовать и успокаивать маленького Гарри. Ее раздражали родители ребенка, но она не могла не признать, что они, несмотря на молодость и неопытность, искренне любили ее дитя. Свое дитя. Несмотря на зависть, у нее была весомая причина для раздражения и злости. Учитывая сделанное пророчество и сумасшедшего потомка Кадмуса, терроризирующего магическую Британию и прибавляющего Смертям работы, названная мать Харальда, вернее, теперь — малыша Гарри была возмущена безалаберностью и безответственностью новых родителей ее ребенка. Даже зная об опасности и охоте, открытой на их сына, Поттеры, по мнению Смерти, пускали в свой дом слишком многих людей. Им оставалось лишь надеяться на случай и уповать на удачу. Она же защитит лишь своего сына и только его.
Больше года Смерть ежедневно, по нескольку раз в сутки навещала своего любимого Хари. Счастью ее не было предела. Она вновь могла видеть сына. Живого, здорового и невредимого. Она была готова защитить свое дитя, сберечь его от гибели, и случай представился слишком быстро. Последний сын Гонтов, чьи потомки, судя по всему, так ничему и не научились, пришел в дом Поттеров за жизнью ее драгоценного ребенка в священную Самайновскую ночь. Пришел, не зная, что гибель ждет его самого, ибо никому не позволено причинять вред сыну самой Смерти. Джеймс Поттер, отчаянный, но храбрый глупец, бесстрашно бросился наперерез темному магу, прикрывая отход своей жены. Окинув его безразличным взглядом, Смерть переместилась к своему Гарри, которого укачивала и аккуратно, но поспешно клала в колыбель Лили Поттер. Дрожащие руки и лихорадочно бегающие глаза выдавали ее страх, но Смерть ничем не могла помочь этой женщине.
— Отойди, глупая девчонка, — сказал Том Марволо Риддл молодой девушке, бесстрашно закрывшей собой колыбель.
Ее мольбы о пощаде были проигнорированы убийцей ее мужа, но были услышаны Смертью, стоящей за ее спиной.
— Взять тебя вместо твоего сына? Идет. Пусть будет так, — мягко улыбнулась Смерть, принимая в свои объятия рыжеволосую женщину, что так отважно согласилась пожертвовать собой ради их сына. Уже направивший палочку на маленького Гарри маг дорого поплатится за то, что предложил этой смертной спастись. Присмотревшись к нему повнимательнее, Смерть поразилась тому, какой жалкий клочок тот оставил от своей бессмертной души. — Глупый потомок Кадмуса… Изувечить себя настолько… и ради чего? — спросила она саму себя, покачав головой. Люди никогда не учатся на своих ошибках. А этот, несомненно, худший из людей, разорвавший, изуродовавший себя сильнее, чем кто-либо из смертных когда-либо осмеливался, посмотрел в заплаканные глаза ее сына и произнес убивающее заклятие. Заклятие, отразившееся от младенца и вернувшееся к своему хозяину. Попытавшись словить то, что осталось от души темного мага, Смерть не сразу успела понять, что часть его мерзкой душонки успела отколоться, намереваясь вселиться в единственное живое существо в комнате. Вторжение в ранку на лбу ее Гарри уже началось. Извлекать вселенца сейчас было слишком опасно для жизни ребенка. Побранившись под нос, Смерть решила отправить за Грань другую часть души мага, но и она успела сбежать. Сегодня явно был не ее день. Она была на редкость рассеянна и отвлечена. Впервые на ее памяти от нее смог ускользнуть смертный, тем более настолько жалкий, находящийся в таком плачевном состоянии. Впрочем, не было смысла переживать. От смерти еще никто не уходил, и этот человек — не исключение, сколь бы много кусков он от своей души ни отколол. Малыш Гарри надрывался и плакал, зовя свою мать. Сердце Смерти дрогнуло от слабой боли — ведь сын звал отнюдь не ее. Подняв младенца на руки, она крепко прижала его к груди, успокаивая и насылая на него сонные чары. Ее малыш был жив. Она успела защитить его в этот раз. Остальное не имело значения.
— Так-так-так, что тут у нас? — раздался знакомый голос за ее спиной.
— Ого, да этот маг успел нехило подгадить вам напоследок! В ребенке-то часть своей душонки потерял! Резко развернувшись к говорившему, Смерть впилась в него раздраженным взглядом.
— Зачем пришел? — спросила она, осторожно укладывая сына обратно в колыбель.
— Как — зачем? Хочу поздравить тебя, — пожал плечами ее брат, — ты, наконец, дождалась своего обожаемого смертного! Это надо отпраздновать! Так, кажется, люди делают?
Это был, пожалуй, самый ненормальный из ее собратьев. Еще более ненормальный, чем она сама, нарекшая человека своим сыном. О нем ходили смутные слухи, в которые она предпочитала не вслушиваться, о чем сейчас немного пожалела.
— Что тебе надо? — холодно отозвалась она, не настроенная на долгие, бессмысленные разговоры. Несомненно, она была благодарна брату за то, что уберег ее от глупости, позволил сохранить рассудок и вернуть хладнокровие тогда, семь веков назад, после гибели ее малыша. Но это не мешало ей не желать его больше видеть.
— Как всегда холодна, — с сожалением протянул он, впрочем, тут же теряя весь свой легкомысленный настрой и становясь серьезным.
— Тебе послание. Тебе запрещено показываться людям, включая твоего обожаемого сынишку. Когда он сам сможет вновь видеть тебя, если этот смертный признает тебя своей матерью, тогда уж они позволяют тебе открыто заявить о себе и защищать его. Они примут его и твое покровительство над ним, но только в том случае, если он сам это признает и согласится. Если же будешь отвергнута своим смертным — о покровительстве можешь забыть и не мечтать, — договорив последние слова, ее брат отвернул голову в сторону и как-то печально ссутулил плечи, странным тоном добавляя, — надеюсь, тебе повезет…
Он всегда был странным, но именно сейчас, в эту самую секунду Смерть впервые пожалела, что никогда не интересовалась им и его судьбой. Ей на мгновенье показалось, что они похожи куда больше, чем она считала. Словно он был тем, кем ей еще предстояло стать… Впрочем, ей не было до него никакого дела. Ее Хари вновь сможет видеть ее. И если он опять признает ее своей матерью, она сможет открыто заявить о себе и защитить его от любого гадкого смертного, что покусится на ее ребенка. Смерть довольно улыбнулась. Даже забыв ее и свою прошлую жизнь, ее сын оставался все тем же добрым, открытым ребенком с чистейшей душой и любящим сердцем. Она ждала его семь с лишним веков. Подождать еще пяток или пару десятков лет для нее не проблема. Ведь никто не запрещал ей продолжать тайно, незримо оберегать его.
***
Из-за него умер Сириус. Из-за его глупости, упертости, импульсивности погиб единственный родной, близкий взрослый, что у него был. И чуть не погибли все его друзья. Сидя в самой маленькой комнатке дома номер четыре на Тисовой улице, Гарри Поттер позволил скорби завладеть им и занимался самоуничтожением, культивируя свою вину и раз за разом прокручивая в голове картинку, которую мечтал, но не смел забыть. Сириус, такой полный жизни, яростно сражающийся, но так и не оправившийся после Азкабана и гибели любимых друзей, особенно — Джеймса Поттера, падает в арку. И смех Беллатрикс. Смех этой суки Лестрейндж, которую он убьет своими же руками. Отомстит за крестного, и в следующий раз его рука не дрогнет. Пальцы судорожно сжали покрывало, на котором он сидел.
— Мое любимое дитя… не позволяй ненависти затмить разум, не позволяй ей отравить твое чистое сердце… — раздался тихий, потусторонний голос рядом с ним.
Вздрогнув, Гарри выхватил палочку, уставившись на странную фигуру в балахоне, стоящую посреди его комнаты. Фигуру, похожую на дементора, но чем-то неуловимо отличающуюся от них.
— Кто Вы? — сглотнув ком в горле, просипел он. Голос сел и охрип от беспомощных криков и рыданий. Видит Мерлин, он пролил слишком много, но все еще так невыносимо мало слез по Сириусу. — Как Вы сюда попали? Это он Вас послал, да?
Замерев истуканом, странная, потусторонняя фигура впилась в него пристальным взглядом, пораженно рассматривая его. Гарри не видел ее лица, ее глаз, но был уверен в этом. Это ощущалось на уровне восприятия, как взгляд василиска, которого не видишь из-за крепко зажмуренных глаз, или как присутствие того же дементора, на которого походила фигура в балахоне. Ты можешь не видеть того, что он рядом, но будешь чувствовать его присутствие каждой клеточкой своего задеревеневшего тела.
— Ты можешь видеть меня? — жадно спросила она, подавшись вперед, к нему.
— Можешь?! — настойчиво переспросила фигура, с нетерпением ожидая ответа. Подросток неуверенно кивнул, смущенный таким напором. — Но почему сейчас? Почему именно сейчас? — задала риторический вопрос она, по всей видимости, разговаривая сама с собой.
— Ах, Арка Смерти… — произнесла непонятные слова странная фигура, невесть откуда свалившаяся ему на голову. Причем тут пресловутая Арка Смерти? Поттер впал в ступор, не зная, как реагировать. В его жизни хватало ненормальных происшествий и всяких чудиков, стоило вспомнить одного только Добби…, но эта, кажется… женщина?.. судя по всему, не желала ему зла. Впрочем, и Добби его когда-то не желал, тем не менее, сумев нехило попортить Герою жизнь. Решив не терять бдительности, Гарри еще больше насторожился.
— Мое любимое дитя… Позволь представиться еще раз. Я — та, кого вы, люди, зовете Смертью.
Он, несомненно, был поражен, и это было мягко сказано. Почему, ну почему все самое странное, ненормальное и необычное, что только есть в магическом мире, обязательно происходит именно с ним, не с кем-нибудь другим? Он никогда не слышал о том, чтобы Смерть являлась простым людям, да и, вообще, не верил в ее существование. Точнее, даже не задумывался над этим. Взвыв, Гарри с каким-то суеверным страхом отступил, было, от фигуры, назвавшейся Смертью, но, вспомнив Сириуса, тут же подался вперед обратно к ней, со свойственной ему безрассудностью, гневно выкрикивая:
— Это ты? Ты убила Сириуса?!
Он ожидал всплеска злости или недовольства на свои обвинения и никак не был готов к тому, что Смерть вдруг счастливо рассмеется. Ласково, почему-то неуловимо знакомо потрепав его по волосам (он смутно, на грани восприятия ощутил, что прикосновение ему до боли знакомо, будто эта Смерть уже не раз вот так же нежно гладила его вечно лохматые волосы), она ответила с непонятной ему теплотой в леденящем кровь голосе:
— Мой любимый малыш, в прошлой жизни, будучи младше, ты, несомненно, был куда мудрее, чем сейчас. И — нет, я не убивала Сириуса Блэка. Нам запрещено убивать смертных. Если хочешь, я расскажу об этом поподробнее…