Глава 6
Я проснулась на скамейке. Тёплый ветерок коснулся моей кожи и слегка поднял в воздух волосы, выбивающиеся из заплетённого хвостика, и задрал ткань на длиной юбке вверх. Протерев глаза, я изумилась тому, куда я попала. Малиновый закат отражался от окон и казалось, что это были рубины; мощённая дорожка простиралась по всей улице и вела куда-то вглубь города; железные фонари с резными узорами, как в тех самых фильмах про Лондон; каменные дома были как будто из сказки или фильма про авантюристов; почти на каждом углу стояли лавочки, а возле них были посажены деревья, ветки которых были такими большими и густыми, что только благодаря этому можно было кучу людей спрятать в эту тень.
Дома были высокие — почти все в пять этажей, а самые первые этажи занимали маленькие уютные магазинчики. Вывески над дверьми, надписи на стёклах, доски объявлений, столики, клумбы цветов, рекламные плакаты на столбах, лоза какого-то растения, которая обвивала стены каменных домов — всё было таким уютным и волшебным. Не верилось, что всё это реальность, поэтому я ущипнула себя за руку, потянула за щёку, и в довершение всего этого похлопала себя по щекам. Нет — это не сон, всё это реальность и всё это происходит со мной на самом деле. Есть одна вещь, которая помогает определить, спишь ты или нет — нужно посмотреть на свои пальцы. Если их окажется больше, то ты сейчас во сне, если с ними всё хорошо, то поздравляю — это реальность. На моих руках насчиталось пять пальцев на левой пять и на правой пять, всё хорошо — я не сплю. Теперь я верю окончательно в то, что те два случая не были плодом моего воображения. Всё это реально, значит теперь мне нужно как можно скорее определить, где я, где Душан и что это за история.
Я повернулась назад и увидела огромное стекло с надписью «Свежий хлеб. Булочки, пироги, кексы и не только». Прислонившись ближе к стеклу, я увидела мужчину, который убирал стеллажи, видимо завершал свой рабочий день. Прямо над кассой висели большие часы с маятником.
Восемь часов.
А что за дата сегодня? Может быть это тот самый день? Я поднялась с места и прошла пару шагов оглядываясь, в надежде найти подсказки. Я снова была босиком, предусмотрела всё, но забыла про обувь, когда ложилась спать. Может пора искать в этом плюсы, например, я избавлюсь от плоскостопия, только не рановато ли?
Так странно, улицы вроде полны магазинчиков, а людей тут почти нет. В такое время разве не должна ещё кипеть жизнь? Мне на глаза попался велосипед. И я не знаю, что именно пришло мне в голову, но я взяла этот велик и на всей своей допустимой скорости, гнала его рядом с собой. Потом я села на него и одной ногой отталкивалась от земли. За мной никто не гнался, но я очень сильно боялась, что меня поймают, а может я боялась, что меня увидят. Зачем мне велосипед с такой ногой? Чем я в этом момент думала? Может ещё не поздно вернутся и отдать его обратно?
Я остановилась. Не двигаясь и даже не дыша, я прислушивалась к тишине. Как же всё это странно: людей на такой улочке уже нет, даже после того, как я зашла подальше, должны же быть люди, которые возвращаются с работы домой? Я прошла немного назад, по той дорожке от куда пришла, стараясь не шуметь и снова остановилась. Снова тишина, лишь звуки из глубины города доносились ели-ели. Откуда я пришла? Вроде и понятно, а вроде и нет. Уже темнеет.
Фонари в этой области почти не горели. Пытаясь по памяти и рассчитывая на интуицию найти дорогу обратно, я набрела куда-то не туда. Это был совсем уж тёмный переулок, совсем не походил на город, который я видела в начале. Резкие звуки где-то во тьме напугали меня и я спряталась за угол.
— Попался наконец, – сказал кто-то в темноте.
— Вот же паршивец, – сказал запыхавшейся мужской голос, – наконец догнали.
— Он ещё зубы скалить удумал, – я аккуратно наклонилась вперёд из своего угла, чтоб рассмотреть, что там происходит.
— Сейчас не ты должен тут злится, а мы, – парень говорил звонко и по-ребячески, не смотря на его высокий рост и статную фигуру.
— Есть что сказать или так и будешь нас глазами убивать? – видимо он был старший, это стало понятно по тому, как он спокойно говорил, несмотря на то, что сам злился и сильно измотался при погоне.
— Ничего нет. Пустите меня, а иначе...– парень, которого зажали в переулке, не успел договорить фразу, как его опередил высокий, взяв за шкирку.
— У всех пропали деньги. У всех, кроме тебя.
— Мы давно поняли, что это твоих рук дело, как никак ты у нас в классе нищенка, только тебе выгодно такое.
— Не смей меня так называть, я тебе не нищенка, очкарик, – почти сдерживаясь чтобы не накричать, говорил парень, но в итоге чуть ли не прорычал всё предложение.
После того, как зажатый парень сказал про очки, я заметила на переносится старшего еле приметный отблеск стекла. Такие не примечательные, что едва заметны. Старший снял их и положил в карман.
— Дурак дураком. Просто отдай и всё.
— Врёшь же. Вы меня побьёт.
— Так всё-таки признаёшь, что взял у нас деньги? – произнёс высокий.
Парень смотрел на своих обидчиков с ненавистью и злобой, сжимая кулаки и готовясь к бою.
— Сам же виноват. Чему только родители учат? Понарожают с десяток, а потом болт забьют на вас. А нам, обществу, терпеть таких как ты и пытаться как-то выжить. Только и умеете что воровать и убивать, такие как ты туалеты моют, да на стройках работают. А такие как я, должны вырывать сорняки общества, кем ты и являешься.
Парень со всей силой ударил прямо в лицо старшего и тот отшатнулся назад. Все замерли, глаза присутствующий были направлены на парня с очками, а тот, с задранной головой, держался за место удара. Наконец он медленно опустил голову и из носа потекла капелька крови. Она стекла на губы старшего и тогда, его ошарашенное лицо, сменилось на гнев. Высокий схватил парня за одежду, чтобы тот не сбежал, старший замахнулся и хотел было ударить, но:
— А ну расступись!
Я села на велосипед и со всех своих сил давило по педалям в направлении двух парней. К счастливой случайности, велосипед набрал скорость благодаря покатости улочки, у неё был большой угол склона, поэтому мне было легче ворваться в их разборки. Они отпрыгнули назад, а тот, кого хотели избить, прижался к стене чтоб не быть задавленным.
— Садись! – я слезла с сидушки и вручила руль парню, потому что далеко бы мы не уехали со мной. Он не решительно сел за руль, два парня, поняв, что вообще происходит ринулись к нам, вот тут бы моя трость пригодилась. – Крути педали, пока по шее не дали!
— Я не умею! – в панике прокричал парень.
Я взялась за заднее сидение и толкнула велосипед так, что колёса пришли в движение и мы двинулись с места. Стук сердца приглушал все остальные звуки, даже крики того парня, которого я посадила на сиденье, почти не доносились до меня. Хотя я разобрала только пару выкрикнутых им фраз: стой, я не могу, я не умею, мы разобьёмся. На адреналине, я разогнала велосипед так, что мы смогли оторваться, но кто-то успел взять меня за волосы и стянуть резинку, которой я подвязала волос, ну и клок волос, следовательно, вырвали. Во время бега я почувствовала хруст, хоть бы это были ветки под ногами, а не моя нога.
Запрыгнув на заднее сидение, я уж было подумала, что мы спасены, но нет. Мы катились с горки вниз, а парень не мог удержать равновесия — пора паниковать по новой. Руль плясал в его руках, сам велик клонило в бок, из-за чего пришлось выставлять ноги в стороны и отталкиваться от земли, чтобы сохранить равновесие. На полной скорости было ужасно больно проворачивать такой трюк, поэтому я протянула руки вперёд и взяла руль. Совершенно ничего не видя из-за спины парня, я наобум вела нас в неизвестность вниз. Наткнувшись на камень, я потеряла управление и потом всё вокруг закружилось и потемнело: резкая боль в локте и в коленке. Я приподнялась, тронула место удара и нащупала что-то липкое. На коленке была такая же вязкая жидкость, к ней уже прилип песок и мелкие камушки, раны щипали и кровоточили. Я перевела взгляд на парня и тот дул на свою ладонь, было похоже будто её наждачкой протёрли и теперь верхнего слоя кожи нет. Штаны в области колена были порваны и из них также появилась липкая жидкость, к которой уже успела прилипнуть вся грязь. Он перевёл своё внимание с руки на меня, а потом своей здоровой рукой взял горсть песка и кинул прямо в моё лицо.
— Дура! Я же сказал, что не умею! Это были штаны на выход, я на них все свои деньги потратил. Ещё и руку ободрал. Ты посмотри сколько в ней песка!
Он протянул мне ладонь, но уже наступили сумерки и что-либо разглядеть было трудно. Но тем не менее, я с заинтересованным видом посмотрела сначала на руку, потом на него и сказала:
— Что именно я должна увидеть?
— Безмозглая курица! Ты должна была извиниться. Руку я тебе просто так показал, – он стряхнул с моих волос песок, – ну хоть выжили.
Он вздохнул. Его раздражённость и злость постепенно испарилась. Парень поднялся и протянул мне здоровую руку. Не задумываясь, я протянула свою в ответ.
— Идём. Там, – он указал куда-то в бок, – была колонка. Надо отмыть раны, – он обратил внимание на валявшийся велик и спросил. – Велосипед ты заберёшь?
— Это не мой, я около пекарни его взяла.
Парень пристально посмотрел на меня, а затем скривил лицо, будто увидел что-то мерзкое. Неужели я в самом деле смахиваю на городскую сумасшедшую? Я всегда буду выглядеть в прошлом, как та, у которой не все дома? Да хватит меня унижать уже, я действительно задумываюсь уже о своём психологическом состоянии.
— Надо вернуть... – наконец он сказал что-то, да ещё с серьёзным лицом. –Но не сейчас. Потом приду и унесу его. Пока спрячем его в укромном уголке.
Он оставил велосипед в кустах каких-то пышных цветов и снова взял меня за руку и повёл куда-то.
Прежде чем мы продолжим, вы должны знать — это неправильно, ходить с незнакомцами туда, куда они тебе скажут, вдруг они плохие люди. Не делайте как я, не видитесь на таких парней. Но почему-то мне показалось, не смотря на его не самое лучшее поведение, что он хороший человек и не обидит меня. Поэтому я послушно шла за ним вперёд и не сопротивлялась. Было приятно, что он подобрал шаг специально под меня, чтоб я успевала за ним, а то после такого форсажа, мои ноги отправились в отпуск.
Шли мы не долго, буквально пару метров было для того, чтоб выйти из города. Песок очень сильно завладел территорией, поэтому я не сразу поняла, где же всё-таки заканчивается город и начинается пустыня. И вдруг перед моими глазами предстала морская рябь. Морской воздух повеял прямо в лицо и только сейчас я почувствовала прохладу.
Осень. Бурьяны травы подсохли и теперь, когда ветерок их колышет, звук доносится глухим и спокойным, а они сами лениво раскачиваются из стороны в сторону. Солнца уже давно не было видно, лишь закатное небо отражалось на тихой чёрной глади. Вот она какое — море.
Чужая рука потянула меня в бок, парень показал на колонку.
— Подставляй руки, я качать буду.
Я, по неволе, сделала как он и просил и тогда из трубы полилась маленькая струйка ледяной воды. От неожиданности я пискнула. Он не стал смеяться, только нахмурился и продолжил качать воду. Я, как можно быстрее помыла руки, потом коленку и затем локоть. Холодная вода сработала как отличный компресс, для моей травмированной ноги, вот только теперь их две. Что я маме скажу?
— Теперь я. Меняемся.
Пока он мыл свои раны, я, не теряя времени, рассмотрела его с ног до головы. Не смотря на малое отсутствие освещённости, я смогла разглядеть черты лица этого задиры. Он резко поднял на меня глаза и спросил:
— Чего так уставилась? Я тебе не картина.
— Извини пожалуйста, – чуть ли сердце не выпрыгнуло, когда он так резко посмотрел на меня, – просто хотела узнать, как ты выглядишь.
— Так ты меня не знаешь? – не только его лицо, но голос выдавал озадаченность и удивление.
— Нет. А что, должна?
— Тогда почему влезла? –теперь он ничего не понимал и в какой-то степени злился.
— Ну-у-у, я даже не знаю. Само как-то вышло, – я не вру, сама не поняла, что произошла.
— С босыми ногами, на двух бугаев, – странно, но только после таких слов, ко мне пришло осознание того, что вообще произошло.
— Меня же могли вместе с тобой побить, – испугалась я и прикрыла рот руками.
— Знаешь, твои умные мысли не успевают за тобой, – он помолчал немного, а потом продолжил. – Я Душан.
Что он только что сказал? Это имя, точно! Наконец я вернулась в реальность. Эта поездочка заставила меня ненадолго забыть о своей первоначальной цели. Теперь голова приходит в норму, наконец могу мыслить спокойно. И сейчас всё встало на свои места, у Душана была такая история.
Он постоянно дрался с парнями из-за недопонимания, и в каком-то из случаев его избили так, что он попал в больницу: сломанная нога, вывихнутая рука и порванная бровь. После полного восстановления он снова попадает в стычку, но, по воле счастливого случая, его спасают. В дальнейшем стычек не было. Как говорил позже сам Душан: «это был мой близкий и дальний друг. Мы так редко с ним видимся, что можно на пальце одной руки посчитать наши встречи. Каждое его появление, он попадает в ситуации хуже, чем я». Надеюсь я не сорвала их встречу и это не тот самый момент из книги. Надеюсь, что я его спасла от попадания в больницу.
— Скажи, а ты случайно не была когда-нибудь в Пенях?
Пеня — это название деревни, где жил Душан до переезда в город. Неужели он вспомнил меня?
— Да, а почему ты спрашиваешь? – неужели он помнил меня все эти годы, внутри что-то зашевелилось, тепло разлилось по груди. Быть может, он скучал по мне и ждал...
— Ты та тётка без юбки?
ЧТО? И это всё что ты вспомнил?! Ты такой трогательный момент воссоединения угробил. Ты не видел меня вечность, а как я пришла, так вместо того, чтоб повиснуть на моей шее и плакать о том, как сильно ты скучал по мне, ты совершено спокойно говоришь «ой, так это же та самая сумасшедшая».
— Ты что, запомнил меня только поэтому? Мы же с тобой столько всего пережили!
— Я помню только сумасшедшую бабку и всё.
Да как можно быть таким бесчувственным и не ощущать атмосферу? Но всё-таки, несмотря на это, он всё ещё помнит меня. И я была рада хотя бы этому.
— Так ты меня помнишь, – спокойно и тихо произнесла я, мягко улыбаясь.
Он молчал и всем своим видом игнорировал моё существование. Почесав нос и наконец повернувшись ко мне, он подошёл ближе и рукой измерил наш рост.
— Теперь мы одного роста, тётя. Уже темнеет, пойдём куда-нибудь, чтобы я тебя получше разглядел.
Он опять взял меня за руку и повёл обратно в город. Море от меня отдалялась, а я всё смотрела на него, как кот на сметану чуть не вывернув голову. Мы остановилась. Я по инерции стукнулась об него. Подняв голову и ожидая от него упрёков, я получила обеспокоенный взгляд, что смотрел то на меня, то на море.
— Море, – указала я пальцем.
— Море, – подтвердил он и мы сменили маршрут и направились прямиком к морю.
Мы пошли по заросшей дорожке. Засохшая трава впивалась в ноги, камни и веточки казались очень острыми. Я шла по дорожке, как по битому стеклу, старалась наступить как можно аккуратней и задевать меньшую площадь стопы. Он остановился и совершенно неожиданно взял меня на руки. Я испугалась, но от неожиданности не стала ничего делать: ни кричать, ни брыкаться. Опустил он меня тогда, когда мы вышли на мягкий песок. Я, словно испуганный зверёк, нерешительно подошла к берегу и, как только мои босые ноги прикоснулись к песку, я почувствовала, какой он мягким, словно подушка, и влажный, по нему было так приятно ходить. Такой сыпучий, забивался между пальцами, а стопа будто утопала, когда я шла.
Волны. Звук волн привлёк моё внимание и я пошла к воде. Я встала на границе пришедшей волны. Она смачивала песок и уходила обратно, песок впитывал жидкость и потом становился прежним, затем новая волна вновь смачивала песок и всё повторялось. Я осторожно вышла вперёд, как раз в тот момент, когда уходила волна, и спустя мгновение, новая волна покрыла мои стопы.
— Холодная, – взвизгнула я и отошла назад.
— А что ты хотела? Ночь, море остыло, да и осень уже.
— Осень, – подтвердила я грустно. – Так не похоже. Кажется, что слишком рано для неё.
— Тут море рядом, поэтому и кажется.
Он сел подальше от берега и смотрел на меня. Жаль в прошлый раз я потеряла фонарик, хотела бы я посмотреть каким он вырос. Даже луны сегодня нет.
Я решительно зашла в воду, уже по щиколотку. Холодно, но постепенно привыкаешь и уже становиться не так прохладно, когда вытаскиваешь ногу из воды. Маршируя по берегу, я высоко поднимала ногу и брызги воды летели вперёд. Было холодно, но весело. Вспомнила, а ведь морская вода солёная, интересно на сколько?
Я опустилась на корточки, из-за чего край юбки, намочился. В ладошки я набрала жидкость и отхлебнула немного. Меня скривило. Соль или это был песок скрипел на зубах. Я пыталась выплюнуть всю жидкость со рта, но она будто впиталась на языке. Душан стал смеяться надо мной.
— Ты чего это делаешь?
— Я слышала море солёное, вот и хотела узнать на сколько, – говорила я, с высунутым языком, надеясь, что хоть так вкус соли пропадёт. – Не думала, что оно такое солёное.
— Ну естественно оно будет солёным, куда по-твоему люди ходят, когда им приспичит? Если бы зашла дальше, то не было бы так солёно. А так всё к берегу прибивает.
Мне стало плохо. Я хотела верить, что это просто его шутка и всё это не правда.
— Скажи, что ты шутишь, что это не правда, – мой голос показался таким детским, даже для меня сомой. Он почти срывался на плач и, казалось бы, в такой момент нужно утешить девушку, но не он же это будет делать.
— Стал бы я врать?
— Не-е-е-т, – будто весь мир перевернулся. Его слова были такими логичными, что в них не было вопросов. Моего внутреннего ребёнка убили только что, этой жестокой фразой. – ненавижу море. Никогда больше не наступлю на песок.
Я поплелась к нему и села рядом. Он улыбнулся, естественно, удалось обмануть человека так легко. Его рука опустилась на мою голову и он похлопал меня по ней и с головы осыпался оставшийся песок.
— Так уж ненавидишь?
— Да, – резко ответила я, с надутыми губами.
— А если я пошутил? – наигранно сказал он.
— А ты пошутил?
— Я пошутил.
Воцарилось молчание и только шум прибоя звучал на фоне этой немой сцены.
— Да я тебя в море выкину и пока не выпьешь кастрюлю морской воды, я тебя живым не отпущу! – взорвалась я, хватая его за одежду и то тянув на себя, то отталкивая, говорила как гопник, а он в свою очередь, совершенно спокойно ответил на мой гневный вопль.
— Но я же сильнее тебя.
— Это временно, – я скрестила руки на груди и задрала нос. – Вот когда моя нога заживёт, вот тогда я покажу тебе кто сильнее.
— Ты опять её сломала?
— Опять?
Конечно, интуитивно понимаешь, что прошло много лет с нашей последней встречи, но осознание пришло только сейчас. Для него прошло уже пару лет, а для меня всего два дня; между нами прошла вечность и в тоже время совсем ничего. Пока я гуляла там у себя в ночи, он прожил вдали от дома и не виделся со своей семьи годами. И за всё это время, как он жил, встречал новых людей, учился, переживал трудности — он всё ещё помнит меня. А если бы ты меня не вспомнил, тогда как бы развернулась вся эта история?
— Сколько тебе сейчас?
— Семнадцать, а что?
Но если так посмотреть, я всё равно его старше. Не выше, конечно, но старше.
— Я тебя старше, – ликовала я. – так что ты должен меня слушаться и обращаться уважительнее.
— Значит я могу называть тебя тётка или бабка?
— Я кому про уважение сейчас тут рассказывала?
— Раньше ты была меня старше, вот я и называл тебя тётка. Сегодня я по привычке назвал тебя так, а ещё из-за злости. Но ты, как мне показалось, не изменилась с того времени, будто совсем не постарела. Даже твои слова по поводу того, что ты меня старше не внушают доверия. Слушай, раз ты меня всё-таки старше, я ведь могу всё-таки называть тебя бабкой?
Я замахнулась рукой и отвесила ему оплеуху, и сказала:
— Как был занозой, так и остался. Когда ты уже научишься вежливо разговаривать со старшими?
— Как только ты научишься вежливо разговаривать с младшими, – потирая затылок, говорил он обиженно.
На это я не нашла что ответить, поэтому просто надула губы и замолчала. Небо было таким чёрным, волны бились о берег, ветер дул холодный, от чего у меня стали мёрзнуть ноги. Я поджала их под себя и сидела так, смотря на чёрное море. Вдруг я зевнула — это уже сигал. Хочу спать. Как странно, почему? Я же сделала всё по плану, гипотеза не сработала? Тогда в чём секрет сонливости? Думать у меня времени нет, нужно как можно скорее предупредить его, пока глаза не закрылись.
— Замёрзла. Пойдём погреемся или на море ещё посмотришь?
Его голос был для меня каким-то далёким, будто меня позвали из коридоров моих мыслей в реальность и вот я сижу на этом берегу не понимая, что происходит. Но это хотя бы немного отогнало сон.
— На море. Я ещё не замёрзла, а море я когда ещё увижу?
Он приблизился ко мне ещё ближе и обнял. Он был тёплым. Отчего? Разве он не замёрз как я?
— Ну посмотри ещё на море. Так хотя бы теплее?
— Ты как печка.
— Как станет холодно скажешь.
Внезапно небо зажглось разными красками. Я перебросила свой взгляд с Душана на причину этих красок и раскрыла рот — над морем зажегся салют. Вода стала искрится от света фейерверка, в воздухе запахло порохом, а в ушах стаял шум от очередного залпа. Я посмотрела на Душана. Он, как ребёнок, смотрел в красочное небо и молчал. Я почему-то вспомнила себя в детстве, когда на 31 декабря ты специально не спишь до двенадцати, ждёшь со всеми взрослыми боя курантов, а потом тебя одевают во всё тёплое, закутывают во все шарфы и ты бежишь на улицу смотреть свой первый салют. Тебе кажется, что небо зимой устилается красивыми цветками и ты не хочешь уходить обратно домой, даже если ты уже не чувствуешь свой нос и переступаешь с ноги на ногу от холода, всё равно стоишь до последнего залпа.
— Красиво, правда? – спросила я.
— Сегодня в город приехала звезда и все пошли на площадь, чтобы встретится с ней, – он продолжал смотреть на салют, а я наконец поняла, почему город казался таким пустым, – вот и салют запустили в честь этого. Сегодня праздник вроде как, не помню что сегодня за число даже.
— Вот и я не знаю.
Салют закончился и над морем воцарилась тишина. Лишь море издавало тихие звуки, а небо оставалось белым от дыма прошедшего фейерверка. Чуть ли не потеряв суть своей миссии я, словно меня только что ударили по голове, затараторила:
— Послушай, а ведь ты писатель, верно?
Он не отвечал, но потом тяжело вдохнул и также тяжело выдохнув сказал:
— С чего ты взяла это?
— Просто твоё имя — Душан, а отрывок произведения из журнала, который я недавно прочла, назывался «моя лилия» и нёс твоё имя как автора.
Я решила не говорить ему о том, что я из будущего и про то, что он умрёт. Лучше уж начать из далека и аккуратно подвести к сути. Повезло, что последнюю его работу, что я читала, была его первым произведением, которое прославило его, так было легче начать разговор по душам, как фанат с кумиром.
— Просто имена одинаковые вот и всё.
— Но это ведь ты? – не понимаю, почему он отнекивается. – Признайся, это ведь правда ты?
— Нет, не я. Я вообще сухой как пень и написать ничего не могу, какой из меня писатель?
— Но тем не менее, написал же «моя лилия»?
— Да что эта за лилия твоя? Если я сказал нет — значит нет.
Пришло время играть в мафию. Я не усну и не вернусь пока не закончу начатое. Я знаю, что к этому времени ты уже написал свою первую книгу и знаю, какая была реакция на неё у людей. Поэтому я собираюсь сыграть на этом.
— Так не ты автор этой книги? Прости пожалуйся, просто мне очень сильно понравилась эта история, – я сделала вид, что не смотрю на него, но на самом деле краем глаза я смотрела на его лицо и хотела поймать ту самую реакцию, надеюсь ты не подведёшь меня. – о самопожертвенной любви девушки к господину.
Это было очевидно, его лицо на некоторое мгновение изменилось. Его дыхание дрогнуло, а глаза странно посмотрели на меня. Быстро смекнув, что его вот-вот могут раскрыть, он вернул своё хладнокровие и решил сделать свой ход.
— Чего? Что эта за книга? Разве не про цветы?
— Я думала ты с самого начала понял, что эта художественная литература. Но не спорю, цветы там есть — в конце. Если описать книгу вкратце, то она про любопытство одного человека, которое породило любовь для двоих.
— Какая-то ерунда. Мне не понять, расскажи о чём книга в подробностях.
— Ну дело обстояло так: один правитель, проезжая мимо своих владений, заметил, как одна девушка освободила голубку из сетей охотников. Он задумался об этом, но прежде чем он спросил зачем она это сделала, девушка уже исчезла. Тогда он решил изловить всех голубей и выставить на площади и издал указ о том, что тот, кто посмеет открыть клетки, того казнят. Никто не собирался делать это, но вдруг появилась та самая девушка и открыла клетки.
— Вот дура, ей жить надоело?
— Так дальше интересней, господин и не собирался её казнить, он просто хотел её найти, а она просто верила в то, что её не убьют за такой глупый поступок.
— Она не подумала, что эти голуби на пропитание кому-нибудь? Что если их специально отловили и посадили в клетки, чтоб потом убить?
— Если бы это было так, то клетки не выставляли на площади, а заперли птиц в стенах дворца.
Душан замолчал и заинтересованно продолжил меня слушать.
— Господин влюбился в неё и поженился сразу же. Но это не понравилось советникам и они решили избавится от девушки. На неё наклеветали, что она шпион, во что не поверил господин. Он махнул рукой на злые языки и продолжил наслаждаться днями проведёнными со своей любимой. Вот только всё решилось и девушку официально обвинили в шпионаже.
— И что же господин, спас её?
— Он бы мог, если бы не она. Жену правителя объявили шпионкой, по городу наверняка прошёлся слух и теперь его положение было бы шатким.
— Как его исправить?
Он спросил это, как учитель спрашивает ученика, зная ответ на свой же вопрос. Его лицо было серьёзным, но глаза не смотрели на меня, они были устремлены в даль. Совсем чуть-чуть и я выведу его на чистую воду, я ведь знаю какой ответ ты хочешь услышать, я готовилась к этой встречи.
— Чтобы исправить своё положение, нужно убить шпиона. Но как он это сделает? Разве может поднять руку на человека, которого любит?
— И поэтому?..
— Поэтому девушка признала вину и ждала казни. Она выставила себя виноватой, чтобы отгородить мужа от переворота. Если бы он с самого начала занялся этим вопросом, то можно было бы потребовать суд, но он слишком сильно верил в своих советников и в свою жену, что и навлекло беду.
— И что дальше? Разве не мог подложить другого человека вместо своей жены?
— И правда мог, но почему не сделал? Может, потому что девушка не хотела убивать невинного человека? Да и времени искать замену было мало. У меня всего два варианта. Тем не менее, господин сам убил её, собственными руками. Как думаешь почему?
Он задумался, вернее сделал вид, что задумался. Он знал ответ на мой вопрос, как никак твердил его чуть ли не на каждом разборе своих книг. Он говорил всего две фразы, которые полностью описывали его отношение к каждому горою его книг.
—Да потому что дурак! А ещё...будь я на его месте, то не хотел бы, чтоб последнее что увидит моя любимая, был палач. Я бы не хотел быть трусом, что бросил её одну в окружении ненавистной толпы и убийцы.
— И никто не понял, что ты имел в виду.
— Да они ничего не понимают о чувствах человека и о его внутренних переживаниях...
Вдруг он замолчал. На его лице отразилось осознание произошедшего, а я просияла хитрой улыбкой и прищуренными глазами. «Попался» — читалось на моём лице.
— Ты был крепким орешком.
— Я думал ты будешь одной из тех, кто пристаёт с вопросами «совершено глупая книга, логики не вижу». Редакцию уже заполонили эти письма.
— Но эта работа хорошо продаётся.
— Не спорю, издательству нравится, но они просят меня избавить их от этой макулатуры, что приходит к ним чуть ли не каждый день.
— Напиши новую историю. Потом письма будут приходить на неё. Потом напишешь ещё одну и письма уже будут приходить по ней.
— Я ведь так не решу проблему, дурочка.
— И не надо. Пока эта твоя первая работа и ты не популярный писатель, но потом ты станешь известным и тебя станут приглашать на встречи, просить дать интервью для газеты, в которой когда-нибудь ты наконец ответишь на все вопросы, связанные с твоей книгой. Или устроишь встречу читателей, где они в живую зададут тебе вопросы.
— Я так далеко не загадывал, мне просто нужны были деньги, а издательству работа. Мы просто нашли друг друга и всё. В моих планах продолжать учится.
— И что после учёбы? Разве это не отличный шанс для тебя раскрыться как писатель? Ты разве не заметил, какой успех был у твоей первой книге?
— Писатель значит...Мне и правда не чем заняться. Всё слишком скучно в последнее время, но эти недовольства читателей, будто током бьют меня, и скука на время уходит. Такое чувство, что они ненавидят не персонажа из книги, а меня.
— Если ты всё-таки прислушаешься к моим словам, то пожалуйста, ничего не говори плохого про власть даже шуткой. Как ты и говорил, люди плохо понимают, что чувствует человек. Поэтому у тебя не будет времени объясниться перед всеми, прежде чем они тебя захотят убрать.
— Всё может плохо закончится?
— Если эта шутка затянется далеко, то тебя и убить могут. Будь осторожен в своих высказываниях.
Опустилась глубокая ночь, мы сидели, прижавшись к друг другу. Душан всё ещё был тёплым, почему-то вспомнилось солнышко летом, такое же тёплое и светлое. Было так темно, что я не успела заметить, как глаза стали закрываться. Ещё немного и я усну, чтобы подольше оставаться в сознание, я стала говорить, но говорила я это ели-ели.
— И ещё, вспоминай обо мне, как о своём друге... Упомяни меня когда-нибудь...
Это были мои последние слова перед тем, как я отключилась беспробудным сном. Разговор не помог мне остаться в прошлом подольше, но, к счастью, я предупредила Душана о том, чтобы он был осторожен, когда говорит. Возможно поэтому я так легко ослабила бдительность и уснула. Но проснувшись в своей комнате и на полных парах взяв книгу, и пролистнув в конец, я замерла. Всё должно было закончится не так.