Глава 15
Вслед за Тимом вошли братец и мама. Последняя, в свою очередь, прятала взгляд куда-то в пол, в то время, как я, откровенно смотрела ей прямо в глаза. Ну, разве так можно? Разве можно дочери своей свинью подсунуть? Зачем Тиму все рассказала, если знала, что я не одна в больнице? Для чего всю эту интригу затеяла? Мужчины же не из металла сделаны. Фейс друг другу начистят, а всё из-за кого?
Вольского немного шатнуло, когда он с порога два резких шага сделал. К стене прижался, схватившись за бок. На лице гримаса боли застыла. Я в тот час на коленях Ариевского подскочила. В считанные секунды возле Тима оказалась. За руку его взяла, испугавшись очень. Железные тиски сковали пальцы. Вольский презрительный взгляд бросил где-то за моим плечом.
- Не нужно, Тим, - опередила его. Нежным голосом протянула, намереваясь гнев смягчить.
- Выйдете все. - Рявкнул Вольский, окидывая взглядом всех присутствующих, а затем к Ариевскому обратился, - ты остаешься.
Ванька и слова сказать не успел, как мама за руку схватила. Почти вытолкала его из палаты. Наедине остались. Ариевский продолжал сидеть на стуле, слегка выпятив вперёд грудь. Возможно, в другой жизни меня бы позабавило, как мужики приосаниваются друг перед другом. Но я по-прежнему не верила эзотерике, а потому и боязно стало.
Возле Вольского всё время стояла. Волновалась, что он с поломанными ребрами в драку надумает полезть. Сам же говорил, что рёбра сломает Ариевскому, если тот посмеет сунуться ко мне, а так получилось, что у самого рёбра в тугом корсете, при чём по его собственной глупости, не иначе.
- Тим, не надо, - руки на грудь положила, когда Вольский намерился приблизиться к нему, моему бывшему кошмару.
- Малыш, не вмешивайся. У нас с тобой будет отдельный разговор, - меня тактично отодвинули в сторону, будто небольшую тумбочку.
Я только глазами хлопнуть успела, как Тим к Ариевскому подошёл и сел за один стол. Мужчин разделял какой-то метр, а, может быть, и того меньше. Напряжённая обстановка царила в комнате. Я слышала тяжёлое дыхание каждого из них.
Воспоминания в мысли ворвались. Лет десять назад я проходила подобное, когда два одноклассника пытались одновременно ухаживать за одной белобрысой девчонкой. Подрались тогда сильно, даже к директору школы вызывали, причем всю троицу. Так стыдно мне никогда не было. Удивительно, время идёт, но ничего не меняется. Мужики по-прежнему не могут поделить своих игрушек. Только игрушкой быть совсем не хотелось. Не о таком я мечтала, когда книги о большой любви в запой читала, будучи юной девицей.
- Слушай, инструктор. Я много говорить не буду. Просто предупрежу. Один, мать его, раз! Отвали от Леси. Исчезни с нашего горизонта, иначе, - я дрогнула от высоких нот в голосе. Всем телом в стену вжалась, боясь пошевелиться.
- Что? Что "иначе"? - оскалился Ариевский. Его голос был привычным, вот только звучал как-то странно, что ли. Будто кусок здоровенного металла лязгал об бетонный пол, не меньше.
- Ты, вижу, мужик не глупый, но похоже, решил в героя-любовника поиграть. Так вот. Не с той играешь, инструктор. Я любому почки отобью из-за неё. Понимаешь, о чём говорю? - Вольский угрожающе приблизился к Тимуру, да только последний и бровью не повёл. Казалось, что пылкая речь Тима его вообще никаким боком не задела. От того он и ухмылялся криво, на одну сторону.
- Тебе бы повзрослеть не мешало, молодой человек. Времена царской империи и крепостного права давно остались в прошлом, или твои мажорские принципы не считаются с мнением других людей? Ты у Леси спрашивал, хочет ли она, чтобы я исчез? - Одновременно мужчины обернулись в мою сторону, а я точно с линолеумом сравнялась. По стеночке, сантиметр за сантиметром, сползать стала.
Две пары глаз уставились на меня. Холодный пот покрыл всю спину. Добегалась, девка! Все! Пиши пропало теперь!
- Лесь, выйди! - первым заговорил Вольский. Взглядом пронзительным окинул, будто гвоздем к той самой стене прибил.
Ощутила себя героиней из стихотворения Марины Цветаевой:
"Пригвождена к позорному столбу
Славянской совести старинной,
С змеею в сердце и с клеймом на лбу,
Я утверждаю, что - невинна".
Очнулась, когда Вольский повторил свою просьбу, которую Ариевский не стал оспаривать. Хоть в чём-то они достигли единогласия, не считая того, чья же всё-таки игрушка Соболева Алеся.
На подкашивающихся ногах вышла из палаты. К двери прижалась. Подслушивать нехорошо, но как по-другому узнать, что они там не убивают друг друга?
- Лесь, доченька, - протянула мама, касаясь моего плеча. В ответ я только шикнуть успела, как за дверью послышался громкий стук, будто кулак в дерево припечатали, а, может, и не только кулак.
Задергалась. В палату ворваться захотелось да прогнать их двоих к лесной бабушке. Чего придумали мужики. Мою персону делить пытаются, а я, разве, скатерть-самобранка, которую можно с собой таскать и по случаю друга угостить?
Мама на арену вышла. Телом своим дорогу преградила. "Не пущу", - говорит. Я даже за дверную ручку схватиться не успела. Соболева старшая оборону принялась держать.
- Мам, пусти. Они же подерутся сейчас, - оскалилась, будто волчица молодая, только маму совсем взгляд не пронял. Не дрогнула ни единая мышца на лице.
- Алеся, не лезь к ним. Сдурела совсем? - голос высокие ноты набрал. Разозлилась на меня очень, хотя злиться должна была я. Это по её милости два Тимура лоб в лоб столкнулись.
- Я не сдурела, а вот вы все, похоже, точно дурь себе в голову вбили, - взглядом окинула брата и маму. Головой укоризненно покачала. Думала, к совести призвать, но, видимо, не знакомо это чувство моим родственникам. - Почему стоите под дверью и не вмешиваетесь?
Ванька подошёл. За плечи приобнял, отвлекая внимание. Через мужское плечо на маму посмотрела. Язык, будто ядом пропитался. Высказаться захотелось и упрёков насыпать по самое "Не хочу".
- Алеська, не переживай. Тебе ни к чему сейчас волнения. Мужики они взрослые. Сами разберутся. Я, конечно же, как брат всегда на твоей стороне буду, но только неправильно всё это, понимаешь? - шаг в сторону сделала. От Ваньки отошла. Недоверчиво посмотрела на высокого шатена.
- Я понимаю, как раз. Вот только, что мне с этим делать, а, Вань? Не люблю я друга твоего и не хочу ему голову морочить. Но только он иначе считает. Проходу мне не даёт, границы стереть пытается. Вот, что с этим делать? - братец заметно поежился, не ожидая такого ответа. Наверняка считал, что у нас с Вольским взаимные чувства, а инструктор, типа, третьего лишнего. Но в реальности совсем по-другому было. Лишней была только я, похоже. Тим любил меня, а Тимур - себя в моей любви. Идиллия прям.
Диалог не продолжился. За дверью громкий стук раздался, будто кто-то со стула на пол упал. Испугалась сильно. К двери подбежала и за ручку дернула. Мама в сторону отскочила, словно теннисный мячик от ракетки отбился.
Конец 1 части 15 главы
− Отпусти его, − на спину мужскую набросилась. За плечи схватила, впиваясь острыми ногтями в кожу.
− Не лезь, − крикнул Ванька за моей спиной, и в тот час сгреб мое тело в охапку. Царапаться начала. Пыталась ногой стукнуть, куда придется. Не получилось. В сторону оттолкнул, а там уже к маме в руки перешла, будто на лавку запасных посадили после получения красной карточки.
Оставалось только наблюдать и ждать. Ждать, когда братец Ариевского стащит с Вольского. Минуты часами показались. Ванька только сумел подойти к мужикам, которые на полу валялись, как сразу локтем по коленной чашечке прилетело. Выругался вслух, а затем, словно с цепи сорвался. Глаза пеленой покрылись, крылья носа в стороны раздулись, на лбу сплошные линии образовались. Разозлили Ваньку, что не к добру было, однозначно. Он же в армии по контракту служил, много чего повидал. Клещами схватил Ариевского да с Вольского стащил. Тимур попробовал сопротивление оказать, но тщетно. Ванька оборонительную позицию занял, за друга вступившись.
Я из рук маминых вырвалась. Сломя голову к Ариевскому бросилась:
- У него же рёбра сломаны. Ты убить его решил? - всё кричала и кричала, пытаясь кулаками размахивать перед лицом. Но Тимур, будто не слышал ничего. За запястья меня схватил, а сам продолжал искры бросать в сторону Вольского.
- Уходи, Тимур! - крикнула я, испугавшись высоких нот в собственном голосе.
Ариевского, словно ведром холодной воды окатили. Взгляд на моё лицо обратил. Всю злость прочитала. Дыхание, будто ядом обожгло. Всё успокоиться не мог.
- Да пошли вы все, - выругался Тимур, освобождая мои руки. К выходу направился, а затем ненадолго остановился, - Леся, мой тебе совет, беги от него и подальше.
Дверь хлопнула, едва с петель не соскочив. В комнате тишина пугающая образовалась, лишь ритмичные звуки сердец разбавляли молчание. Три пары глаз уставились на меня. Мама с Ванькой смотрели с каким-то осуждением во взгляде, а Тим, кажется, с неким облегчением.
Ко мне первой вернулся дар речи. Руки в боки расставила, напыжилась вся:
- Что вы все уставились на меня, как на икону? Осуждаете, да? На здоровье. Это моя жизнь, понятно вам всем? Мама, от тебя я вообще не ожидала подобного. Ты за дочь горой должна стоять, а по факту, Тимура в больницу притащила. Для чего спрашивается? А ты, Вольский, точно дурак, как и говорил! Просто мастер по косякам. Зачем в драку полез, когда на ногах едва стоишь?
Троица молчаливо потупила взор в пол. Мама даже говорить не пыталась, не то, чтобы оправдываться. Ванька вообще партизаном оказался. Плечами виновато пожал, а затем маму за руку взял, намереваясь поскорее покинуть палату. Мы с Вольским наедине остались. Говорить с ним не было желания. Разозлилась очень на его выходку, а это уже дважды за два дня.
Тим, будто почувствовав моё раздражение, побоялся подойти. Молча поднял с пола стул, уселся на него, а затем достал из кармана брюк носовой плоток, принялся вытирать с разбитого лица кровь. Наблюдать за столь печальной картиной было выше сил. Я, как и говорил Ариевский, долбаная мать Тереза ринулась к Вольскому. Отобрала носовой платок, смочила его водой и лишь тогда стала промокать разбитые губы, нос. Тим время от времени кривился, но звука не произносил. Я же, в свою очередь, старалась, как можно меньше прикасаться к коже, чтобы не причинять боль.
- Лесь, давай поговорим, - осмелился Тим, убирая с лица мою руку. Я вскинула брови вверх в удивлении. О чём говорить? Всё и так ясно, как дважды два.
- Ты подумала о моём предложении? Если тебе нужно больше времени, то я готов ждать, сколько ты скажешь. Будь моей, - его рука потянулась к моей талии. Не спрашивая разрешения, Вольский обхватил её крепким кольцом, усаживая меня на колени. Я попыталась встать, но безрезультатно. Тим превосходил меня по физической силе в своём любом состоянии.
- Подумала, - сделала несколько глубоких вдохов для большей храбрости и продолжила, - ничего не получится. Я не хочу. Ты хороший парень, но не получается, Тимур, совсем у нас с тобой не получается, понимаешь?
- Хороший парень - это не профессия, Лесь. Это из-за него ты не хочешь быть со мной?
Встрепенулась. Вскочила с коленей и отошла в сторону. Руками себя за плечи обняла, будто ограждаясь от целого мира. В сердце печальная струна отозвалась. Смотреть на него и понимать, что сейчас я собственными словами разбиваю сердце - трусливо очень. Я, будто палач на смертном одре.
- Нет, Тим. Проблема не в том, что я люблю другого, проблема в том, что тебя никогда не смогу полюбить.