Глава 19
На перерыве, когда офис слегка опустел, и даже принтер перестал жужжать как взбесившийся моторчик, Гию стоял у приоткрытого окна с сигаретой в пальцах. Его движения были медленными, выверенными, будто он курил не от стресса, а как древний ритуал — в молчании, с полузакрытыми глазами, будто слушая, как дым разговаривает с ветром.
Танджиро, зайдя в кабинет, моментально поморщился. Он вдохнул — и тут же закашлялся:
— Фу, Гэгэ, опять?! Вы же сами говорили, что сигареты — это путь в ад, короткий и пахнущий табаком!
Гию не ответил. Только медленно повернул голову и, с абсолютно каменным лицом, направил струю дыма в сторону Танджиро.
Тот взвизгнул и взмахнул руками, как будто отгоняя тучу комаров:
— Гэгэээ! Не надо экзорцизма дымом! Я и так чист душой!
Но Гию, сохранив полный покой на лице, выпустил ещё один клуб в его сторону — специально. Почти что издевательски. Он не улыбался, но в уголке его губ дрогнула... тень веселья.
Танджиро, запыхавшись, метнулся к окну, распахнув его во всю ширину:
— Всё, дышим! Вентиляция срочно! План "Спасение лёгких — Альфа ноль-ноль"!
Он схватил ближайшую папку и начал обмахивать себя, а потом ещё и Гию.
Гию молча выдернул у него папку и положил обратно на стол:
— Это контракт на 400 миллионов.
— Ой, — только и успел выдохнуть Танджиро, поджав губы. — Тогда будем обмахиваться... собой.
Он встал перед окном и начал размахивать руками, как будто собирался взлететь. Гию наблюдал за этим театром молча, поднеся сигарету к губам.
— Знаете, вы когда так стоите на фоне заката, дым вьётся, ветер в волосах... вы как рекламный постер чего-то опасного.
— Чего, например? — лениво отозвался Гию.
— Сигарет. Или... одиночества.
Тишина. Даже ветер вдруг замер, будто и ему стало интересно, что скажет Гию.
Но тот только стряхнул пепел и сдержанно пробормотал:
— Ты — реклама беспокойства.
— Беспокойства о чьём душевном здоровье? — тут же спросил Танджиро, щурясь с явным намерением вывести его на эмоции.
— О моём.
— Вот так значит, да... — протянул Танджиро, садясь на подоконник и глядя в окно, где ветер трепал его волосы. — Гэгэ, а если я в окно улечу от этой вони, вы будете скучать?
— Нет.
— Без капли сомнения. Сердце у вас холодное, как лёд в старом офисном холодильнике.
— Ты все равно не улетишь.
— Почему?
Гию стряхнул пепел:
— Потому что тебе лень.
И действительно — через полминуты Танджиро уже сидел в кресле в лотосе, покачиваясь, и жевал очередную клубничную конфету.
— Вообще-то это я остался ради тебя, — буркнул он, — так что вы мне должны новый фильтр в лёгкие. И, возможно, немного любви.
Гию посмотрел на него.
Выдохнул последнюю струю дыма — уже в сторону окна. И сказал тихо:
— Фильтр — нет. Любовь... посмотрим.
Танджиро замер. Уши у него покраснели. Он нырнул лицом в подушку на кресле и оттуда пробурчал:
— Я знал! Я в тебя верил, рекламный ты одиночка.
Гию не ответил. Только затушил сигарету. И чуть прикрыл окно — чтобы ветер не мешал ему смотреть на Танджиро.
✥✥✥
После перерыва Танджиро вдруг не вернулся в кабинет Гию, как обычно. Ни голоса, ни звука шаркающих шагов, ни того фирменного: «Гэгээ, можно я тут посижу? Ну, я уже сел». Не было ни попыток стащить ручку с золотым ободком, ни привычного заваливания на кресло в позе «лотос», ни даже шороха бумажного фантика от конфеты — ничего.
Всё, что осталось в кабинете Гию — это тишина.
Он сначала не сразу заметил. Продолжал работать, как обычно. Пальцы печатали, взгляд был сосредоточенным, монитор светился привычно. Но со временем стало что-то... странно. Звук клавиш казался громче. Тиканье часов раздражало. Даже кондиционер вдруг стал шуметь так, будто это не офисная техника, а самолет готовится к взлёту.
Он оторвался от экрана и бросил взгляд на пустое кресло у стены. То самое, которое Танджиро всё время крутил, пока беседовал. Кресло стояло ровно, безжизненно. И в нём не было ни следа тепла, ни ощущения, что кто-то только что сидел.
Даже легкий запах сладкого моти исчез.
Гию взглянул на папку у края стола. На её крышке все еще была неаккуратная каракуля — тот самый мини-чиби Танджиро, нарисованный шариковой ручкой на стикере. Он сам позволил оставить это. Не убрал. Не скомкал. Даже не перевернул страницу.
Он снова посмотрел на кресло.
Тихо.
Не было надоедливых комментариев, небрежного пения, французских строчек, которые Гию втайне запоминал, пока делал вид, что не слушает. Не было странных вопросов, в которых то шутка, то вдруг резкий, болезненный личный подтекст. Не было тех глаз, что всегда ловили его взгляд, даже если Гию не хотел, чтобы их ловили.
Он откинулся в кресле. Впервые за долгое время — осознанно. И вдруг почувствовал, как давит тишина.
Гию подумал, что именно так было до того, как Танджиро устроился на работу. Полный порядок, идеальная тишина, безэмоциональная, выверенная до секунды рутина. Тогда он даже не представлял, что можно по-другому.
А теперь представлял.
И именно поэтому эта тишина раздражала. Она не была спокойной — она была пустой.
Он не сводил взгляда с кресла. Словно в надежде, что оно вдруг само задвинется, издаст знакомый скрип, а потом в дверях появится та самая, уже родная фигура, которая всегда врывалась, а не входила.
Но нет.
Ничего.
Только тик. Тик. Тик.
«Сколько он ещё будет там сидеть?» — Гию мысленно спросил, не обращаясь ни к кому.
Ответа, конечно, не было. Только осознание, что он, оказывается, привык. К хаосу. К шуму. К голосу. К запаху клубники. К нему.
Он уже собирался вернуться к работе, когда вдруг — слабый щелчок замка в двери. Не спешный, не громкий. Тихий, будто тот, кто открывает, тоже долго стоял в нерешительности за дверью.
Гию не пошевелился. Даже не повернулся сразу. Но в груди — что-то едва заметно потеплело. Вроде бы не выражение радости. И не облегчение. Просто возврат баланса.
И когда он всё-таки услышал шорох шагов и голос Танджиро из-за спины, бормочущий:
— Ну вот, отлучился на 20 минут, а тут уже атмосфера как на похоронах...
Гию почти что усмехнулся. Почти. Внутренне. И без поворота головы сказал:
— Ты задержался.
— Я пришёл... — на секунду замер, будто тоже что-то понял, — и никто меня не встречает? Даже не попытались дымом в лицо подуть? Гэгэ, вы что — скучали?
Молчание.
Танджиро скользнул обратно в своё кресло, привычно крутнулся, и шлёпнул папку на колени:
— Всё. Атмосферу возродил. Можем работать. Или... как обычно — делать вид, что работаем.
Гию посмотрел на него краем глаза.
Да, всё в норме.
— Гэгэ... я, пожалуй, сегодня не пойду домой. — мрачно заявил Танджиро, устроившись в кресле вечно своей «лотосной» позой, подперев ладонями щеки. Вид у него был... трагично-безысходный, как у человека, которого вот-вот отправят в экспедицию на край света.
Гию мельком взглянул на него поверх монитора, не отвлекаясь от набора текста.
— Почему? — спокойно, коротко.
— Потому что... дома кот по кличке Соя. — начал он зловеще. — И парень моей сестры. Нет, простите. Уже муж моей сестры. — он скривился. — Беременной сестры. И вся эта мини-армия "милых семейных вибраций" переехала ко мне на две недели. Я теперь не в квартире живу, а в каком-то сериале с названием типа "Милый домик с катастрофой".
Он с драматичным вздохом откинулся на спинку кресла.
— Ты бы видел этого парня. Улыбается, как будто съел тонну сахара. Всё время «Танджиро-кун, хотите блинчики?», «Танджиро-кун, я постирал ваши рубашки». Страшно. Это ловушка. Я не доверяю людям, которые стирают мои вещи без разрешения... и улыбаются при этом.
Гию слегка качнул ногой под столом и, не глядя, спросил:
— А кот?
— Соя — мелкое пушистое чудовище. Он сегодня ночью залез ко мне на грудь и всю ночь смотрел мне в глаза. Я не спал. Я лежал и думал, совершал ли я в жизни ошибки. А он смотрел. Не моргая. Как налоговая.
Танджиро замолчал, а потом потёр щеку с подозрительно серьёзным видом.
— А ещё... когда я пошёл в свой кабинет... туда влетела ворона. Настоящая. Черная. Глазастая. Я попытался её прогнать. А она... она меня ущипнула. — он ткнул пальцем в свою щеку. — Вот тут. Щипнула, как пальцами. Я теперь сижу и до сих пор чувствую, как будто меня кто-то мысленно осуждает. Наверное, прокляла. А может, это Соя заслал её. Он способен.
Гию чуть приподнял бровь, переводя взгляд с экрана на лицо Танджиро.
— Ты... серьезно думаешь, что кот заказал ворону?
— Ты бы видел его глаза! Он точно в каком-то подпольном чате!
Танджиро встал, прошёл к столу Гию и с гордостью выложил на стол три ярко-оранжевых абрикоса.
— Вот. Абрикосы. Я их у Анако взял. Он, кстати, разрешил, поэтому я не вор. — он вскинул брови, в знак гордости за свою законопослушность.
Гию молча посмотрел на абрикосы, потом на Танджиро.
— Как благородно. А теперь иди в отдел кадров, получи медаль.
— Тоже хочешь абрикос? — Танджиро хитро прищурился.
Гию взял один абрикос. Без слов. Без выражения на лице. Но жест был явно в духе: «Я принимаю твою жертву, смертный».
Танджиро расплылся в довольной ухмылке.
— Всё, я нашёл путь к вашему сердцу: фрукты и жалобы на жизнь. Я справлюсь. Дайте мне неделю, и я приручу даже Сою.
— Начни с вороны. — холодно бросил Гию, но в уголке его губ будто бы на секунду дрогнула тень улыбки.
И тишина кабинета снова ожила: лёгкий, человеческий хаос, вкус абрикоса и голос, без которого здесь было — слишком тихо.
Когда наступил выходной, Танджиро, как порядочный брат беременной женщины, отправился в магазин с пустыми глазами и списком покупок длиною в свиток. Он понимал — либо он принесёт домой всё, что Незуко может захотеть «вдруг», либо погибнет под напором беременных желаний и смен настроения. Особенно если она снова захочет мятную лапшу с солёными абрикосами и рисовыми лепёшками в форме кролика.
С тяжеленными пакетами, один из которых явно дышал, он наконец добрался до своей квартиры, отпер дверь и вошёл в прихожую.
Тишина.
Подозрительная тишина.
Танджиро прошёл по коридору, направился на кухню, и...
— БЛЯТЬ...
Слово вырвалось прежде, чем он успел среагировать.
За кухонным столом сидел Гию. В его руке был бокал с чем-то прозрачным, на лице — выражение бездонной обречённости. Он смотрел в столешницу так, будто только что пережил разговор с привидением своей социальной жизни. Напротив Гию сидела сияющая Незуко, которая вовсю размахивала руками и вовлекала его в хроники семейной саги Камадо.
— ...и тогда мне было четырнадцать, ему пятнадцать, а Танджиро вообще десять! — щебетала она. — С первого дня он смотрел на моего Циня как на червяка. Прям вот таким взглядом, Гию-сан, знаете, как будто у него под носом тухлое яйцо. А сейчас он смотрит на него, ну... может, как на муху. Или как на муху в форме жука. Что-то между этим!
Сбоку сидел Шао Цинь, сияющий как японский маяк в ночи. Он с умиротворённой улыбкой отпивал чай и иногда вежливо кивал, будто на этом семейном шоу был уже не первый раз. На подоконнике, лениво мигая, лежал Соя, глядя на Танджиро с выражением: «Ты сам выбрал этот путь, смертный».
А Незуко, как заправский трибун, уже переключалась на новый сюжет:
— ...и вы бы видели, Гию-сан! Мы тогда собрались все семьёй, включая самых противных тестей, и один из них такой, мол: «женщины должны рожать молча». И тут как вскочил Танджиро, и как заорал: «Напомни, кто тебя рожал, бл! Иди расскажи своей матери, ради какого дерьма она в роддоме орала!» — и всё, встал и вынес того за шиворот! Как кота! Прям вон туда, за дверь!
Гию, всё ещё не шевелясь, медленно перевёл взгляд на вошедшего Танджиро, как человек, переживший землетрясение и наводнение одновременно. Он чуть было не спросил: «Ты в курсе, что твоя сестра знает ВСЁ?»
Танджиро застыл. Пакеты плавно скатились с рук. Он моргнул. Потом ещё раз. Слышно было, как внутри него обрушивается последняя башня сопротивления.
— ...я просто... — выдавил он. — Я просто хотел купить моти...
И, не говоря ни слова, развернулся и ушёл. По пути забрал с пола пакеты и заперся в своей комнате, щёлкнув замок так, словно хотел отгородиться не только от квартиры, но и от этой жизни.
С кухни доносился голос Незуко:
— ...а ещё у него черный пояс по тхэквондо! И не только! У него и по дзюдо, и по карате, и даже по... э-э, чему-то с палками! Такой ловкий был всегда. В детстве как закрутит мне печенье по затылку — и убежал! Я думала, у меня аура слетит!
Тишина из комнаты Танджиро была гробовая. За дверью не шевелился даже воздух.
А в кухне Гию с абсолютно мёртвым лицом отпил из бокала и беззвучно подумал:
«Так... Значит, вот она — смерть. Только без косы. И с рассказами из детства».
(Я не знаю как лучше делать так *** или так ✥✥✥)
✥✥✥
Следующее утро началось с того, что дверь в комнату Танджиро медленно приоткрылась, словно он сам боялся, что за ней до сих пор сидят все эти люди. Он осторожно высунул голову — в коридоре было пусто. Ни голосов, ни топота, ни запаха подгоревших блинчиков, которые пытался жарить Шао Цинь в порыве стать «полноценным мужем» для беременной жены.
Танджиро вышел, зевнул, потянулся... и тут услышал:
— Доброе утро, герой вчерашнего вечера, — голос Гию донёсся из кухни.
Он стоял у плиты. Гию, у плиты. В домашней одежде — с расстёгнутым воротом, рубашкой, закатанными рукавами и... фартуком. Фартуком, твою ж мать. На нём были нарисованы какие-то еноты. В руке — деревянная ложка. На сковородке — омлет.
— Я не сплю? — пробормотал Танджиро и ущипнул себя. Больно. Он снова ущипнул — тоже больно.
— Перестань себя мучить. Хотя после вчерашнего, возможно, ты это заслужил, — сухо отозвался Гию и кивнул на тарелку на столе. — Я готовлю только тебе. Незуко с мужем ушли на йогу. А кот сожрал мою пряжку для ремня, так что он наказан.
— ...ты остался? — нахмурился Танджиро, подходя ближе. — Зачем?
Гию пожал плечами:
— Мне понравился твой кот. И твой холодильник. И... твоя мёртвая тишина, когда ты прячешься у себя в комнате.
Он подал Танджиро чашку кофе и указал на табурет у окна. Тот сел, ещё немного недоверчивый. Как будто боялся, что из шкафа сейчас выскочит Незуко с очередной историей про то, как он в детстве упал в яму, выкопанную им же самим.
Танджиро понуро отпил кофе. Подбородок упёрся в ладонь.
— Я хотел тихих выходных... — простонал он. — Без беременной сестры, её любвеобильного мужа, воробьев под потолком, Гию у моей плиты и кота, который тащит мою зарядку в миску с водой.
— Не люблю разочаровывать, — сказал Гию, перекладывая омлет на тарелку. — Но тебе не повезло. Особенно с тем, кто это всё расскажет на работе. Например, я.
Он повернулся. И улыбнулся. Так — уголками губ, почти невидимо. Но достаточно, чтобы Танджиро почувствовал, как щёки наливаются жаром.
— Гию... — простонал он. — Если ты расскажешь хоть одно слово...
— Я просто скажу, что видел тебя в пижаме с утками, — небрежно бросил тот. — Хотя, если захочешь, я забуду. За... моти. Два. Точнее — три. Твоих клубничных.
Танджиро замер. Его взгляд метнулся к пакету на кухонном столе.
— Ты шантажируешь меня моти?!
— Добро пожаловать в взрослую жизнь, — философски заметил Гию. — Где даже любовники шантажируют друг друга едой.
— Мы не любовники! — взорвался Танджиро.
— Пока, — спокойно уточнил Гию, подавая ему вилку.
— ЧТО?!
Гию сел напротив и отпил кофе, глядя в окно:
— Шучу. Хотя... Ты был довольно милым, когда злился вчера. Прямо как тот мальчишка с черным поясом и большим сердцем. Даже жука-муху защищаешь. Такой ты и есть, Камадо. И это — чертовски красиво.
Тишина. Слишком долгая.
Танджиро медленно взял вилку, посмотрел на омлет... потом на Гию... потом снова на омлет... и пробормотал:
— Я бы сейчас тебя стукнул. Но у тебя получился вкусный омлет. Так что... живи.
Гию усмехнулся, и за окном как раз в этот момент каркнула ворона, будто подводя итоги.
Так началось утро, в котором Танджиро понял: его дом — больше не только его.
✥✥✥
Танджиро сидел за столом, как будто пробежал марафон, хотя по факту просто за полтора часа привел в порядок весь дом — вымыл полы, отдраил кухню, постирал, развесил бельё, сложил одеяла, выгнал кота с балкона (дважды) и теперь, растрёпанный и немного трясущийся от усталости, швырнул на стол ноутбук.
Волосы торчали во все стороны, словно его несли по шоссе на скорости 120 км/ч лицом вперёд. Футболка была помята, шорты — не первой свежести. Вид у Танджиро был такой, будто его только что вытащили из воронки бытовой бури и обратно закинули в реальность.
— ...Квартиры, квартиры, — бормотал он, яростно щёлкая мышкой. — Найдутся вам, милые вы мои, два квадратных метра на окраине... Желательно, без окон. И с интернетом. Чтобы сидели и не высовывались.
Гию сидел рядом. Уже без фартука, но в той же расстёгнутой рубашке. В руках у него была чашка зелёного чая, в глазах — тот самый ленивый, чуть хищный блеск, который появлялся у него каждый раз, когда Танджиро был не в лучшем виде. И при этом — прекрасен по-своему.
Он наклонился ближе, глядя через плечо Танджиро в экран.
— Кстати, — начал он спокойно, будто между прочим, — ты и вправду хорошо справляешься с уборкой. И с готовкой. Может, тебе стоит почаще злиться. Или, знаешь...
Гию сделал паузу, отпил чай и добавил с ленцой, чуть мягче голос:
— ...жить со мной.
Танджиро замирает. Он даже не сразу осознал, что услышал, — настороженно моргнул, обернулся. А потом уставился на Гию с лицом, в котором смешались изумление, подозрение и лёгкая паника.
— Что? — выдавил он, будто его заставили решать уравнение с пятью неизвестными.
Гию, видимо, получил удовольствие от реакции, потому что добавил, уже с тенью улыбки, не отводя взгляда:
— Ну, я бы сказал «в качестве секретаря», но ты уже и так мой. Остаётся «супруг».
Танджиро снова моргнул. Затем, не отрывая взгляда от лица Гию, медленно закрыл крышку ноутбука, аккуратно встал со стула, пошёл к холодильнику, открыл его, достал бутылку воды, открыл, сделал глоток... и только потом сказал:
— Я тебя когда-нибудь швырну. Из окна. Без подушки. С любовью.
— Уже звучит по-семейному, — с удовлетворением заметил Гию и чуть склонил голову. — Утренние угрозы — первый шаг к стабильным отношениям.
— Вторым будет метание предметов, — пообещал Танджиро и показал ему чайник. — Вот, например, керамика. Бьётся с характером. Прямо как ты.
— Но ты всё равно меня не выгонишь, — спокойно сказал Гию, не двигаясь с места.
— Почему?
— Потому что вон там, — он кивнул в сторону подоконника, — твой кот спит у меня на коленях. А если я встану, он проснётся и будет орать. А ты его боишься больше, чем меня.
Танджиро закрыл глаза, шумно выдохнул... потом хмыкнул. И пошёл обратно, садясь в своё кресло с видом обречённого мудреца.
— Сдаюсь. Сдаюсь, О великая гэгэшность. Просто не трогай мой ноутбук. И моти. И душевное равновесие.
Гию положил руку на спинку его кресла, наклонился и прошептал у самого уха:
— Душевное равновесие — это уже моя территория, Танджиро.
Тот сжал мышку так, что она чуть не треснула.
— Я тебе отвечу... не сейчас. Но отвечу. Отомщу, — пробормотал он.
— Жду, — спокойно ответил Гию. — Убедись, что у меня есть запас маркеров.
И в этот момент кот Соя со смешным звуком перевернулся на боку у Гию на коленях, будто поддакивая.