Глава 11
Они шли медленно, по центральной аллее парка, где тени от деревьев перекрывали солнечные пятна на асфальте. Воздух был чуть влажным от фонтана, и вдалеке слышался лай собак, смех детей, глухой ритм уличного музыканта.
Танджиро шёл немного впереди, расстёгнутый ворот футболки откинут, на лбу — тонкая плёнка пота. Он уже не выглядел сонным, но и не бодрым. Скорее... как человек, который постепенно приходит в себя.
— Я вообще-то планировал спать до вечера, — начал он, вздыхая, — а потом... может быть... медленно съесть лапшу. С дорамой. С котом. С тишиной.
Гию молча шёл рядом, руки в карманах, взгляд лениво скользил по проходящим мимо людям.
— А потом... — продолжил Танджиро, — вломилась она. Без предупреждения. Ни звонка, ни стука. Просто врывается, как военкомат. Швыряет мне одежду. Бросает в меня тапок. Кричит «РОТА ПОДЪЕМ». Я не в армии! Я не подписывался на это!
Гию молчал, но уголок его рта чуть заметно дрогнул. Он не смотрел прямо на Танджиро, но слушал. С интересом. С вниманием, которое редко позволяло себе даже в личных разговорах.
— Я спрятался под кровать, — продолжал тот с чувством. — Это была моя последняя надежда. Мой последний бастион. Я планировал оттуда не выходить. А она — как танк. Просто тащит меня за ногу, и, знаешь, как ни странно... успевает надеть на меня штаны. Я до сих пор не понимаю, как она это сделала. Это какая-то... форма магии.
— Звучит... как хорошо отработанная тактика, — спокойно заметил Гию.
— Именно! И я — жертва этой тактики! — Он вскинул руки. — А потом она заявляет, что «гулять полезно», и тащит меня в этот парк. Без еды! Без шанса выбраться!
— Теперь вы, как видите, здесь. Живой.
— Не факт, что надолго. Я ещё не ел!
Он немного хмуро, но театрально посмотрел на небо.
— Если я умру от голода, — сказал он торжественно, — напишите в отчёте, что это было героическое падение. Что я сражался до последнего. Что я был несгибаем.
Гию чуть замедлил шаг. Взгляд скользнул по нему — от распущенных волос до солнечных бликов на его плечах. Он не перебивал. Не поправлял. Не напоминал, что они — не друзья, а коллеги. Не уточнял, что между ними — иерархия. Он просто позволял этому моменту быть.
Позволял Танджиро говорить с ним легко.
— Вы... часто так с сестрой? — тихо спросил он.
— Ну... — Танджиро почесал щеку. — Когда как. У нас с ней всё просто: она старшая — она королева. А я — её посол в этом мире. Но... — он вдруг замолчал, улыбнувшись. — Честно? Без неё было бы скучно. Она — как будильник, который умеет готовить омлет и ставить людей на место.
— Удобный набор.
— Очень. Но утомительный. Иногда я думаю: вот бы взять выходной от выходного.
Они шли ещё немного в тишине. Мимо проходили пары, кто-то запускал мыльные пузыри. Один из них лопнул прямо перед лицом Гию, оставив каплю на его щеке. Он не среагировал. Только медленно стёр её ладонью.
— Вы часто гуляете? — спросил Танджиро спустя пару шагов.
— Редко. Обычно по вечерам. Или когда слишком много мыслей.
— А сегодня...?
— Сегодня... — он посмотрел на него. — Хотел тишины. И лёгкого ветра. Чтобы не быть в офисе, но не быть и дома. Иногда это важно — быть между.
Танджиро кивнул. Он понял. Он чувствовал это же. Между делами, между снами, между разговорами — быть где-то, где тебя никто не трогает, но при этом кто-то рядом. Просто... рядом.
— Хотите мороженое? — вдруг спросил он. — Я тут заметил ларёк. Мы всё равно вышли «гулять». Сделаем вид, что это полноценная программа восстановления. Возьмём ванильное — будет... терапия.
Гию не ответил сразу. Только слегка прищурился — как будто обдумывал не мороженое, а... сам факт, что они идут вот так. Вместе. По парку. Без задач, без телефонов. Без поводка корпоративных рамок.
— Хорошо, — кивнул он наконец. — Только без шоколадной крошки. Ненавижу, когда она хрустит на зубах.
— Ух ты. У нас что, первые признания?
— Не переоценивайте. Это не досье.
— Но я уже делаю пометки. — Танджиро усмехнулся. — «Не любит шоколадную крошку». Прекрасно. Завтра размещу это в общей базе сотрудников.
— Уволю. Без объяснения причин.
— А я обжалую. Через трудовой кодекс.
— Бессмысленно.
— Но принципиально.
И они оба немного улыбнулись.
И солнце светило.
И шаги совпадали.
И не нужно было ничего объяснять.
_____
— ...а она тогда, понимаешь, стояла на берегу, скрестив руки, как будто всё делает правильно. А я, пятилетний, плыву в реке, барахтаюсь, захлёбываюсь, думаю — ну всё, вот он, конец. И слышу с берега: «Не бойся! Плыви!» — Танджиро изобразил голос сестры тоньше, чем обычно, и немного громче, чем стоило. — Я ору: «Я не умею!» А она: «Так научишься!»
Он засмеялся. Настояще, открыто. Плечи дрогнули. Ветер чуть растрепал волосы, и один выбившийся локон коснулся щеки.
Гию смотрел. Не на реку. Не на дерево. Даже не на дорогу перед собой.
На него.
На Танджиро вне офиса.
В его голове чётко и резко щёлкнул кадр.
Щелк.
Камадо Танджиро: версия 1.0.
Секретарь. Строгий пробор. Аккуратная осанка. Бесконечная вежливость. Минимум эмоций. Минимум фраз. Всё вовремя. Всё правильно. Холодный свет монитора отражается в глазах. Чистый контроль. Профессия. Дисциплина. Сдержанность.
Щелк.
Камадо Танджиро: версия 2.0.
Открытая улыбка. Лёгкая небрежность. Растрепанные волосы. Солнечные веснушки на щеках. Бессмысленная история про реку и детскую панику. Слишком громкий голос. Смех, от которого чуть щемит в груди.
И это один и тот же человек.
Гию знал. Он понимал. Работа требует формы. Рамок. Облика. Он сам жил по этим правилам, врос в них как в броню.
Но сейчас, на этой аллее, он вдруг поймал себя на том, что ему хочется видеть второго Танджиро чаще.
Нет — не среди всех.
Не в общем пространстве офиса.
Не в переписках или совещаниях.
А у себя в кабинете.
Чтобы тот вот так же рассказывал истории. Смеялся. Морщил нос от жары. Сбрасывал с себя ту, не всегда нужную, маску.
Чтобы хотя бы там, внутри этих четырёх стен, был не просто его секретарь. А просто он.
— ...и тогда папа ей говорит: «Незуко, ты с ума сошла?!» А она: «Так он теперь сам умеет плавать, вон — плывёт!» — Танджиро продолжал рассказ, не замечая взгляда, который чуть дольше задерживался на его лице. — И ведь правда. Я тогда впервые поплыл. С перепугу. Но поплыл.
— Плавание — полезный навык, — только и сказал Гию, почти невпопад, но голос был тихим, как будто он говорил не фразой, а касанием.
— Ну да. Правда, с тех пор я боюсь Незуко у воды.
— Логично. Она может снова... инициировать тренировку.
Танджиро рассмеялся ещё раз и вдруг повернулся к нему, остановившись:
— А вы? У вас была такая... "сумасшедшая" сестра?
Гию на секунду отвёл взгляд. Чуть дольше, чем нужно. Он не отвечал сразу. Потом покачал головой:
— Нет. У меня было... тишина. Много тишины.
Танджиро будто почувствовал: в этом не было драмы, но была некоторая пауза. Простая. Как пустая комната, в которой жили книги, но не смех.
— Хм, тогда всё сходится, — сказал он, делая шаг вперёд. — Вот почему вы такой... сдержанный. Надо вас тоже кому-нибудь в реку пинком. Для баланса.
— Попробуйте — и потеряете работу, — спокойно отозвался Гию.
— А я обжалую. Всё ещё помню трудовой кодекс.
— Бесполезно. Я напишу, что вы сами споткнулись.
— Тогда буду пинаться назад.
— Хаотичная форма мести. Неэффективна.
— Зато эффектная.
И снова — смех. Живой, прозрачный, как вода, в которую однажды его толкнули, и с тех пор он плыл.
Гию смотрел на него чуть дольше, чем стоило бы. И, пожалуй, чуть нежнее, чем позволительно.
Но Танджиро этого не заметил. Он был слишком занят солнцем, травой, и собственной болтовнёй.
И Гию вдруг захотел —
чтобы в следующий раз он пришёл в кабинет
именно таким.
***
Утро в офисе было как обычно точным.
Без лишних слов. Без эмоций. Четкая структура.
Танджиро вошел за пять минут до начала, не раньше, не позже. Волосы приглажены. Папки в идеальном порядке. Планшет заряжен. Спина ровная, взгляд сосредоточен.
Он поздоровался с Аоий кивком головы, перекинулся парой слов с Игуру, мельком пробежал глазами по расписанию. Ровно в 9:00 — уже за столом, закинув ногу на ногу, проверял электронную почту и обновлял таблицу задач на неделю.
Ни единой лишней детали. Всё по протоколу.
Гию наблюдал за ним через стеклянную перегородку.
Ровно тридцать секунд. Больше не позволял себе. Меньше — не хватало.
Он сидел у себя в кресле, с документами, которых касался лишь механически. Думал, что пройдёт. Что всё нормально. Это просто работа. Он просто начальник.
Но внутри, под кителем, под лацканами дорогого костюма, под слоем дисциплины и молчаливой сдержанности — что-то раздражало.
Гию чуть прищурился.
Смотрел, как тот сидит в своей привычной строгости.
Без тени той улыбки,
без открытости,
без весёлого: «И тогда Незуко меня пнула!»
Словно это был совершенно другой человек.
Тот — в парке, под солнцем, с ветровкой на голове и котом на ногах — исчез.
А вместо него — идеально собранный Камадо Танджиро, сотрудник юридического отдела,
серьёзный, молчаливый, почти невидимый.
«Где он?» — подумал Гию с холодной точностью.
«Куда он делся?»
Он выглядел...
как обиженный кот.
Недовольный. Слегка нахмуренный.
Вроде всё на месте. Всё работает.
Но не так.
Не то.
Он даже сжал губы — еле заметно, для любого другого незаметно вообще. Только кончик ручки, которой он вертел в пальцах, чуть дрогнул.
«И ведь я не могу сказать: "Почему ты не такой, как вчера?" Не могу. Потому что я его начальник. Потому что у нас офис. Потому что он сам выбрал быть таким здесь. Потому что он правильно выбрал.»
Он опустил глаза. На документы. На часы.
09:06.
Рабочий день начался. Всё идёт как надо.
Но настроение — всё ещё не туда.
— Камадо. — Голос Гию прозвучал внезапно, чуть громче, чем обычно.
Танджиро поднял голову. Чуть удивился, ведь не ожидал вызова так рано.
— Зайдите ко мне.
— Да, Томиока-сан. — Он аккуратно отложил планшет, встал, отряхнул пиджак — всё с привычной точностью, — и зашёл в кабинет.
Гию не смотрел сразу. Сделал вид, что дочитывает абзац на бумаге. Слишком уж пристально наблюдать — значит выдать себя. А он не мог. Он всё ещё был начальником. Всё ещё был Гию.
— Хотел обсудить ваше расписание на завтра, — сказал он, наконец, отрываясь от текста. — У нас встреча с внутренними аудиторами, и я хочу, чтобы вы были рядом. В 10:15.
— Я внесу в график.
— Хорошо. И... — Гию замолчал на секунду, медленно вдыхая, будто собираясь сказать что-то другое. Но, увы.
— Всё.
— Тогда я вернусь к работе. — Танджиро кивнул, коротко и ровно, как всегда.
И уже развернулся к двери, когда Гию вдруг произнес:
— Вчера вы улыбались чаще.
Танджиро остановился. Оглянулся. Лицо его выразило слабую растерянность.
— Простите?
Гию молчал. Секунда — две. Слишком долго.
— Просто замечание. Наблюдение. Неважно.
Танджиро, чуть сбитый с толку, кивнул снова и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Гию остался один.
Опустил взгляд на ручку в руке. Сжал её крепче, чем нужно.
«Он снова стал другим. Снова закрылся.»
И почему-то это ощущалось как...
потеря.
Возвращаясь к своему столу, Танджиро скинул пиджак одним движением.
Он не был склонен жаловаться, но кондиционеры почему-то в этот день работали хуже обычного. Жара стекала по офису, цепляясь за стеклянные стены и металл, прогревая воздух.
Белая рубашка слегка прилипала к спине, и он, не колеблясь, аккуратно повесил пиджак на спинку кресла, закатал рукава до локтей. Движения были плавными, практичными. Ритмичными.
Гию — всё ещё в своём кабинете — не смотрел.
Во всяком случае, внешне не смотрел.
Но стоило бы заглянуть внутрь его мыслей, и стало бы ясно:
он видел всё.
Он видел, как та рубашка подтянулась по талии, как ключица чуть проступила из-за того, что верхняя пуговица расстёгнута. Как волосы — выскользнувшие из аккуратного зачеса — упали на лоб.
Как пальцы Танджиро водят по планшету — чётко, уверенно.
И как в перерывах он рисует что-то ручкой на свободных полях листа. Мелкие завитки, корявые человечки, линии, похожие на волны.
Гию даже поймал себя на том, что смотрит.
Не секунду — дольше.
Слишком дольше.
Он отвёл взгляд. Поднялся, подошёл к кофемашине, налил себе чёрного — самого горького. Прислонился к краю окна, глядя на улицу,
но даже сквозь отражение — всё ещё видел,
как там, за стеклом, сидит не Камадо-секретарь, а просто Камадо.
Немного лохматый. Немного уставший. Немного живой.
Гию вновь почувствовал это странное:
дискомфорт без причины. Желание без запроса.
Он хотел подойти.
Сказать: «Оставьте календарь. Нарисуйте что-нибудь. Расскажите, о чём вы думаете. Сделайте лицо, как тогда, в парке.»
Но вместо этого он вернулся к столу.
Открыл папку с отчётами.
Погрузился в строки, графики, формулировки.
Он всё ещё был Гию.
⸺
Танджиро же, между тем, продолжал работать.
Он вполглаза глянул на список задач: всё выполнено или в процессе.
Следующий блок — спустя полтора часа.
Он откинулся на стуле, чуть потянулся, и вновь вернулся к своим каракулям. Подушечки пальцев обводили фигуры машинально — без мыслей, без цели. Это успокаивало.
Иногда он поднимал взгляд в окно.
Иногда смотрел на сотрудников.
Иногда — в сторону кабинета Гию.
Но быстро отворачивался, будто сам не понимал, зачем смотрел.
Он вспомнил прогулку.
Как тот шёл рядом — молча, но не отстранённо.
Как в какой-то момент чуть толкнул его плечом, когда Танджиро споткнулся о камень.
Как ничего не сказал — и в этом молчании было что-то важное.
«Интересно, он тоже помнит?»
⸺
Часов в 15:40, когда жара в офисе достигла пика, Танджиро слегка отодвинул стул, подошёл к своему боковому шкафчику, достал бутылку воды. Отпил — и задержался, стоя, в пол-оборота к окну.
Прозрачный свет ложился на его лицо. Волосы, вспушенные теплом, обрамляли щеки. Пальцы, обхватывающие бутылку, были чуть влажными.
Он закрыл глаза. Вдохнул. Выдохнул.
Именно в этот момент Гию снова посмотрел.
На этот раз дольше, чем нужно.
Глубже, чем позволительно.
Так, будто хотел... сохранить это.
В голове. На плёнке. В чём угодно.
Сделать стоп-кадр.