СЭМ

С утра позвонил Фрэнк и напомнил о предстоящем визите па. Так ненавязчиво, три раза. Чтобы не забыла. И не исчезла.

Забыть такое было трудно, прошло несколько дней с момента, когда я узнала о его приезде, и каждый из них я с ужасом ждала звонка, тайно надеясь, что неотложные дела окажутся превыше всего. А исчезать некуда. Да и без толку. Отец таких шуток не понимал, а если я понадобилась, мог достать из-под земли. Но случалось такое редко. Лишних встреч со мной он старался избегать. Все основные инструкции передавались через Фрэнка, но и таковых было немного. Только один раз он принял участие в моей жизни, когда отвел к своему другу психологу, доктору Рэю. Да и то потому, что Фрэнк наябедничал, будто у меня маниакально-депрессивный синдром. Такое мудреное название он вычитал в «Гугеле», которым научила его пользоваться я. Предатель. С тех пор я регулярно два раза в месяц посещала лечебницу, чтобы доктор наблюдал за динамикой моего лечения. Хотя применяемый ко мне метод и лечением-то назвать было трудно, но, как ни странно, он действовал.

Поэтому в присутствии отца я не чувствовала ничего, кроме пустоты. Хотя умом и понимала, за этим что-то кроется. То, как он реагировал на вопросы о матери, наводило на мысль — за его безразличием стоит она. Но что конкретно у них произошло, оставалось загадкой.

Фрэнк знал все, но молчал, как рыба.

— Когда-нибудь ваш отец вам сам все расскажет, — это был его постоянный ответ.

Так мы и жили: в холодной сдержанности со стороны отца и отчаянной ненависти с моей стороны.

Однажды, во время его очередной поездки, мне захотелось посмотреть старые фото. Те хранились в его рабочем кабинете. Пока Фрэнк возился на кухне, я вскрыла стол и с большим удовольствием принялась рыться в вещах отца. Привлекла внимание запылившаяся деревянная коробка, в которой лежало золотое кольцо и сложённая вчетверо, потертая фотография молодой женщины. Ее длинные золотистые волосы блестели под лучами летнего солнца, а морские волны разбивались о стройные загорелые ноги. Она стояла, повернувшись полубоком, но я сразу узнала её. Совсем недавно мне под руку попался журнал, на обложке которого красовалась именно она. Найдя тот среди важного мусора и сравнив оба фото, я окончательно убедилась в своей правоте, только на обложке она выглядела значительно старше. Я вырезала статью, в которой рассказывалось, что она — менеджер элитного лагеря в Монако. Далее в качестве рекламы перечислялись ненужные подробности о преимуществах последнего и следовал адрес.

Недолго думая, я вбила в поисковик название и, воспользовавшись платиновой кредиткой отца, без труда зарегистрировалась там. Видимо, именно по ней он и вычислил меня, так как Фрэнку я строго-настрого запретила сообщать о моей поездке. Только в случае крайней необходимости, если отец вдруг нагрянет с нежданным визитом.

Этой женщиной была Мадлен, и теперь мне предстояло выведать, какое место она занимала в моем прошлом. Вот только ситуации подходящей не находилось. Одна проблема сменялась другой, что невероятно злило.

Кольцо я прихватила с собой, решив, что оно принадлежит моей матери. Хоть одна зацепка, пусть и маленькая, но она должна была пролить свет на семейную тайну.

И теперь я держала его вновь. В дневном свете оно переливалось и блестело, и выглядело совсем новым. На внутренней поверхности были выгравированы две буквы — J&L.

«J», понятно, Jonathan. А «L»? Люси, Лара? С того времени, как я обнаружила его, это не давало мне покоя. Хотя бы имя. Я даже не знала, как её зовут. В нашем доме были запрещены любые разговоры на эту тему. Па ненавидел её. Но если человек ненавидит, разве будет хранить напоминания о ней в столе семнадцать лет?

Одно было ясно наверняка: она разбила ему сердце и испортила мне жизнь. Но я все равно собиралась ее найти.

Кольцо метко полетело обратно в рюкзак.

Мысли прочь!

Я бодро спрыгнула с кровати, но, зацепившись ногой за ногу, вскрикнула и упала на пол. Тело ужасно ныло после недавней стычки, и совсем не хотелось вспоминать про то, как позорно бросил меня Пит.

Когда его рука легла на мою грудь, я испугалась больше, чем от мысли получить удар в нос. Я не обладала пышным бюстом, но все же.

Машинально скосив глаза вниз, я пощупала то, что было тщательно сокрыто от чужих глаз под двумя майками, нательной и просторной, но невозможно было утаить от опытных мужских рук. И вот уже два дня я поджидала, что за мной придет охрана и вышвырнет из лагеря за обман.

Правда, Пит ничего не сказал. И это хорошо. Хотя техника удара и поведение изменились. А это плохо. Но моё лицо осталось невредимым. И это опять же хорошо.

Два к одному. Я в явном выигрыше!

Пусть он что-то и заподозрил, нет смысла сейчас об этом думать. Следовало надеяться на лучшее. Что он ничего не заметил и решил меня не добивать лишь потому... Потому что... Хм... Почему? Что-то ничего не приходило на ум. Ладно. Пусть будет так: потому что он великодушный!

— Ха-ха... — стало смешно. — Великодушный Пит! Ха-ха. Позвольте, я вас отдубасю... великодушно. Позвольте, я вас великодушно в порошок сотру... а то мое великодушие меня велико душит!

— Ха-ха! — И я уже каталась по полу на спине, когда дверь открылась и на пороге появился Пабло. Потом Джимми, Лютер и Кайл. Они растерянно посмотрели на меня.

— Я же говорил, спасать надо, — Пабло озадачено поковырялся в носу. — Два дня разлуки с нами, и уже с ума сошел.

— Наглотался пилюль, — заключил Джимми, перекосив идеальное лицо.

Лютер и Кайл сочувственно покачали головами. Я же поднялась, присела на корточки, и, придя в себя, прохрипела:

— Кого спасать? Каких пилюль?

— О, дар речи не потерял! — радостно воскликнул Пабло. — Живем! — Он прошел вглубь комнаты и упал в кресло. — А то у нас к тебе предложение.

Остальные ребята тоже зашли и расселись по диванам.

— Ну, валяй, — я плюхнулась на пол, скрестила ноги и соорудила умное лицо.

— В общем, так, — начал Джимми, нервно постукивая кончиком указательного пальца по губе, — у нас завтра свидание. Вернее, встреча. Деловая. С четырьмя девушками, — он смущённо кашлянул и отвел глаза в сторону:

— Конечно, Саманте об этом знать необязательно. Ну, ты понимаешь? — он вновь пристально посмотрел на меня.

Я ничего не понимала, но на всякий случай согласно кивнула, а потом добавила:

— Она уехала. И вряд ли вернется, — спровадив Саманту навсегда.

— Как уехала? — подскочил на месте Пабло. — И даже не попрощалась?

— Ну... У нее возникли форс-мажорные обстоятельства. — Я пожала плечами. И чего это он так взвился?

— Какая жалость, — раздосадовано протянул Лютер. — Такая классная девчонка. И не оставила шанса.

— Шанса на что? — Джимми усмехнулся и откинулся на спинку дивана. — Да у тебя никаких шансов с самого начала не было. Таких не завоевывают. Такие сами кого хотят завоюют.

Лютер хотел что-то возразить, но Пабло его перебил:

— Шансы есть всегда!

— Не у вас. — Джимми хмыкнул, явно его дразня.

Пабло надул губу:

— А у кого?! У тебя, что ли?

— Ну, у меня, возможно... — вскинул брови Джимми и положил ногу на ногу. — Хотя, думаю, эту битву мы все проиграли.

— Это почему же?! — не унимался Пабло.

— Из-за Пита, — последовал короткий ответ.

Теперь чуть не подавилась слюной я:

— Чего?!

— Вы что, не видели, как она растаяла в его руках? — не обратил внимания на мое негодование Джимми.

Кто, я? Растаяла?! Да я... Да это всё «башни»! Я просто жалела ноги!

«Идиот!» — захотелось выкрикнуть, но я вовремя взяла себя в руки, а в буквальном смысле, обхватила за подмышки с обеих сторон.

Лютер и Кайл согласно кивнули. Пабло запыхтел. Джимми же гордо встряхнул головой:

— Слушайте меня, деточки. Уж поверьте. Я спец в подобных делах.

Да уж, спец... Шел бы ты куда подальше со своими умозаключениями.

— Так что вы от меня хотели? — Я решила сменить тему, пока он не начал рассказывать симптомы и признаки по которым вычислил меня.

— Ага... — Джимми легко встряхнул длинными волосами и уверенно продолжил. — Девушек четыре. А нас трое... Сечешь?

Я посмотрела на ребят, мысленно проверяя, действительно ли умею считать? Нет, всё в порядке. Четыре. Все на месте.

Придвинулась к нему поближе, прищурилась и заглянула в зелено-карие глаза. Зрачки, вроде, нормальные.

— Кого трое?

— Нас. — Джимми заговорщически обвел взглядом присутствующих.

— А-а... — Я нахмурилась, почесала голову и вновь перечитала всех, но уже вслух и пальцем.

Либо я дура, либо он осёл и на уроках точных наук кормил лебедей. Ребят было ровно четверо и ни половиной меньше.

Видя мое напряженное лицо, Кайл пришел на помощь и пояснил:

— У меня девушка приехала. Постоянная. Поэтому я на свидание... кхм, встречу, деловую, не пойду.

— Ага! — обрадовалась я решению головоломки, передумав тащить калькулятор. — Ну, а я-то при чем?

— Так ты и есть четвертый, — радостно подмигнул Джимми.

— Нет-нет, я не могу, — я испуганно замахала руками. — У меня сегодня отец приезжает.

Ещё чего не хватало. Это уже походило на пагубную привычку. Так и до греха недалеко. Хотя сменить ориентацию даже при таких обстоятельствах я бы не смогла: расфуфыренные девушки вызывали гораздо больший рвотный рефлекс, нежели парни.

— Так встреча завтра. — Пабло поднялся с кресла и профессионально упал передо мной на колени. — Сэм, друг. Вопрос жизни или смерти! Там будет полно музыки, выпивки и чего покруче... — Он многозначно сощурился и причмокнул, но я не поняла, к чему он клонит.

— Нет, даже не пытайся! — отрезала я так, чтобы раз и навсегда.

— Ну, что я вам говорил? — Джимми закатил глаза и поднялся с дивана. — Он — самая натуральная баба. Пошли, ребят.

Баба? Ну что за напасть! Такое сравнение не лезло ни в какие рамки моего восприятия личности. И это было самым большим оскорблением в кругах, где я обитала.

— Постойте, — я тяжело вздохнула. Делать нечего: придется соглашаться.