В одно мгновение. [На Редактуре]

Сегодня был седьмой день, когда я должна говорить "Да" и быть лапочкой.

Джейсон вечером неожиданно пришёл ко мне без предупреждения. Будто знал, что я коротаю вечер в одиночестве и в своих мыслях о жизни и о родителях. Сначала я подумала, что зря показала ему где живу, а потом все же признала, что он появился вовремя, когда я нуждалась в нем.

Мой Деймон Сальваторе стоял напротив, такой брутальный, легкая небритость, растрепанные волосы. Вероятно он приехал на мотоцикле. Был одет в обычную чёрную футболку, джинсы и ботинки. Он выглядел расслабленно. Слишком расслабленно. А это всегда означало, что он что-то задумал.

─ Привет. Я подумал, что ты не хочешь сегодня сидеть дома и перебирать, как обычно, что бы сделала идеальная Аливия Мариотт?

─ Ну вообще-то...В смысле...У меня были планы, и я не хочу никуда идти. Я...эмм...Не уверена...

Он усмехнулся.

─ Значит, ты официально сказала «да». Засчитывается. Поднимайся в лифт. И не пытайся сбежать — я подкупил охранника.

─ Ты что? В моем доме? Что ты задумал ?

─ Шучу. Почти.

С усталым вздохом я натянула кардиган и зашла за ним в лифт. У меня не было выбора и, честно говоря, мне уже было все равно куда мы идем. Главное, что этот парень скрасит моё одиночество. Он нажал «R» — терраса. Интересно.
Когда двери открылись, я увидела: мягкий свет гирлянд, пледы, свечи, бутылка вина и пластиковый проигрыватель, по которому звучала старая песня — Amy Winehouse, "Valerie".

─ Что это?

─ Ужин. Для тебя. Ну и для меня, я тоже голоден. — Он пожал плечами. — Я знаю, ты не любишь быть в центре внимания. Поэтому вот — уединение, музыка и никого с фамилией Мариотт вокруг.

─ Джейсон...

─ Да? Ты сейчас скажешь, что это «неуместно», «слишком», или «нельзя»?

─ Я... — Я прикусила губу. — Ладно. Да. Я останусь.

Он поклонился театрально.

─ Ваша доброта потрясает. Садитесь, мисс.

Мы устроились на пледе, укутались в один плед вдвоём. Я взяла бокал, отпила.

─ Белое. Франция. Два дня назад ты говорил, что терпеть не можешь белое.

─ Я говорил, что терпеть не могу дешёвое белое. Это — твоё любимое. Я слушал.

Я обернулась. Его глаза были спокойные, внимательные.

─ Это... трогает.

─ Считай, это была цель.

Потом он включил следующий трек. Что-то из старого Maroon 5.

─ Потанцуем? — спросил Джей, подавая руку.

─ Ты серьёзно?

─ По-прежнему играем. Я прошу. Ты должна сказать...

─ Да, — выдохнула я.

Он встал, потянул меня за руку. Мы оказались рядом. Ближе, чем хотелось бы для сохранения контроля. Он не обнимал грубо — просто положил ладонь на талию. Тепло, уверенно.

─ А теперь скажи: «я расслабляюсь».

─ Я... пытаюсь.

─ Не считается.

─ Хорошо. Я расслабляюсь.

─ Молодец. А теперь — «мне нравится быть здесь».

─ Джейсон...

─ Просто скажи. Одна строчка.

─ Мне нравится быть здесь. С тобой.

Он посмотрел на меня. Почти без улыбки. Серьёзно.

─ Вот и всё, Лив. Никакой драмы. Просто... быть с кем-то, кто не требует от тебя идеальности.

Я почувствовала, как в груди что-то разжимается. Я опустила голову ему на плечо. Несколько секунд — тишина. Только музыка, тёплый ветер и его дыхание у виска.

─ А теперь, — произнёс он, — финальный вопрос на вечер.

─ Только не делай это пошлым.

─ Обещаю.
(пауза)

─ Ты хочешь, чтобы я остался с тобой до утра?

Я подняла взгляд. Он не усмехался. Не подмигивал. Просто ждал. По-настоящему.
И я сказала:

─ Да.

***

Он остался. Мы не занимались любовью в ту ночь. И это пугало больше, чем если бы занимались. Мы просто лежали рядом. Говорили, молчали, иногда он шутил, и я смеялась — не как Аливия Мариотт, управляющая отелем, а как девчонка, которая позволила себе быть живой.

Я заснула на его груди, впервые за долгое время не прокручивая в голове списки дел и не анализируя каждое своё движение. Но утром зазвенел мой телефон. Проклятый, громкий, слишком реальный. Я дотянулась до тумбочки, бросила взгляд на экран: ОТЕЦ.
Джейсон ещё спал. Я тихо вышла в гостиную, нажала «принять».

─ Да, пап.

─ Где ты?

─ Дома. А что?

─ В отеле срочная проверка. Финансовый отдел просит твои подписи на прошлый квартал, и где твои черновики по отчётности? Они у тебя?

─ Я... я сейчас приеду.

─ Постарайся не опаздывать. Это серьёзно, Лив.

Он повесил трубку. Ни «как ты», ни «доброе утро». Я посмотрела на себя в зеркало. Растрепанная, без макияжа. С тенью на шее — память о вчерашнем тепле. Внутри всё медленно закручивалось в тугую пружину. Я вернулась в спальню. Джейс уже проснулся и смотрел на меня, как будто что-то почувствовал.

─ Всё нормально?

─ Нужно ехать в отель. Срочно. Папа звонил.

─ Хочешь, я поеду с тобой? У меня выходной день.

Я покачала головой.

─ Пока лучше... нет. Сегодня не тот день для провокаций.

Он сел на край кровати, волосы растрёпаны, глаза серьёзные.

─ Хочешь, я хотя бы завезу тебя?

─ Джейсон...

Он встал, подошёл ко мне, крепко обнял просто без слов.

─ Всё будет хорошо, Лив.

Я уткнулась в его грудь, закрыла глаза на пару секунд. Потом собралась.

─ Ладно. Но за руль — я. Иначе мы не доедем.

Он снова сделал свою фирменную ухмылку, от которой я просто сходила с ума, в приятном удовольствии.

─ Только если потом — кофе на вынос. И ты скажешь «да» снова.

─ Я подумаю.

***

В отеле все кипело работой. Кто-то переговаривался с проверяющими, бумаги разложены на стойке, бухгалтер Люси уже с синяками под глазами. Видимо и её отец срочно вызвал, хотя обычно она совершала все проверки удалённо. Мы с ней очень редко пересекались.

Отец стоял у окна в офисе, когда я вошла, он посмотрел строго.

─ Где черновики?

─ У меня в сумке.

Он взял документы, пролистал быстро.

─ Хорошо. Спасибо, что приехала. Но, Аливия...

Я подняла взгляд.

─ Ты выглядишь... несобранной. Ты не ночевала дома?

─ А это... важно?

─ Для тебя — всегда. Твоя дисциплина — наша гордость.

Я почувствовала, как щемит в груди. Он вернулся к бумагам. И вдруг...

─ Я надеюсь, это не связано с тем барменом.

Я застыла в оцепенении. Отец впервые интересуется моей личной жизнью.

─ Что?

─ Джейсон. Я видел, как он на тебя смотрит. И как ты не отводишь глаза. Ты взрослая, но если ты потеряешь себя ради игры — ты будешь жалеть.

Я медленно выдохнула, стараясь сдержать нарастающий ком гнева.

─ Я ничего не теряю, папа. И уж точно не себя.

Он не ответил, только снова взял ручку и продолжил работать. А я вышла. Мир снова сжимался, становился тяжёлым, знакомым, предсказуемым. И мне вдруг как никогда захотелось вернуться туда, где всё было непредсказуемым. К нему!