В одно мгновение. [На Редактуре]

Я проснулась раньше него, голова была ясной, несмотря на вино. Словно ночь, вопреки всему, очистила меня. В окно пробивался мягкий утренний свет. Город шумел вдалеке, как будто не смел вторгаться в пространство, где мы были вне времени.

Он спал спокойно, лежал на спине, одна рука вытянута к месту, где недавно была я. Волосы чуть растрёпаны, грудь поднималась ровно, ритмично. И в этом было что-то... трогательное.

Я посмотрела на него, и внутри стало тепло, но вместе с тем - страшно. Я не привыкла к утру после. К тому, что кто-то остаётся. Обычно после сближения всё заканчивается, люди исчезают, чувства прячутся под холодный кафель повседневности. А сейчас... он здесь.

Моё сердце колотилось странно - будто тихо, но глубоко. Я подтянула простыню к груди и встала, босиком прошла по деревянному полу. На кухне было прохладно, но утренний свет заливал её золотом. Я налила воду, сделала глоток. И тут - голос, чуть хриплый, с этой его хулиганской ухмылкой, даже не глядя:

- Боже, ты даже с утра выглядишь, как чертовски дорогой грех.

Я обернулась. Он стоял, опершись плечом о дверной косяк, в одной футболке и своих джинсах, наполовину застёгнутых и улыбался. Не самодовольно, а тепло.

- Ты подслушивал, как я мысленно планирую сбежать? - пошутила я, скрывая неловкость.

- Неа. Просто надеялся, что ты не превратишься обратно в снежную королеву и не вышвырнешь меня к чёртовой матери.

Я села на высокий стул.
- Удивительно, но... нет. Я не хочу, чтобы ты уходил. Пока что.

Он подошёл, встал рядом, заглядывая в глаза.

- А ты в курсе, что это официальное признание? Типа: «да, ты мне нравишься, наглый бармен».

Я вздохнула.
- Не торопись. Я всё ещё разбираюсь, кто мне нравишься ты или чувство, что я могу быть с кем-то... настоящей.

- А можно оба варианта?

Я посмотрела на него. Его глаза были живые, внимательные. Он не играл. Он ждал.

- Может быть. - Я улыбнулась. - Но с тебя - кофе. Без философии. Просто крепкий кофе, ладно?

- Сделаю тебе кофе. - Он подмигнул. - Но знай: бармены варят не хуже итальянцев. У меня даже пенка получится в форме сердца.

- Тогда я серьёзно подумаю о втором свидании.

Он повернулся к кофемашине, начав нажимать кнопки, чертыхаясь себе под нос. Я смотрела на него - и впервые за долгое время не думала ни о графиках, ни о правилах, ни о том, какой должна быть.

Я просто... была.

***

Я не должна была ехать в отель. У меня был свободный день, по учебе не было никаких заданий или зачетов, я могла спать до обеда, валяться с книгой, листать что-то бессмысленное в телефоне, варить кофе, который всё равно не такой, как делает Джейсон.

Но я поехала, потому что знала - папа вернулся. И я слишком хорошо знала, что он не любит, когда я исчезаю. Даже если я - не обязана быть рядом.

Холл отеля был таким же, как всегда: чистым, элегантным, с этим фирменным ароматом цитруса и белого чая в воздухе. Гостиница дышала статусом. Это место всегда было символом «нашего имени». Он вложил в него душу, деньги, жизнь. И я - тоже. Просто... по-своему.

Я вошла в офис. Папа сидел за столом, разговаривая по телефону. Как всегда - сдержан, сосредоточен, в идеально сидящем костюме и с таким лицом, будто даже к кофе у него есть строгие стандарты.

Он увидел меня, кивнул, жестом показал: подожди. Я села.

- Да, завтра. Переведите ему сумму до вечера. Да. Хорошо.

Он положил трубку.
- Зачем приехала, Лив?

- Хотела узнать, как ты. И... немного соскучилась по отелю. Странно, да?

Он улыбнулся краешком губ.
- Для тебя отель - не место, а обязанность. Но я рад, что ты здесь. Сегодня тихо, можешь пройтись, осмотреться.

Я кивнула.
- Может, я загляну в бар. Убедиться, что никто не разбил бутылку за тысячу фунтов.

- Надеюсь, не ты сама её разбила?

- Я? Конечно, нет. Это не по протоколу.

Он хмыкнул и вернулся к бумагам. Я вышла в холл и направилась к бару.

И вот он - конечно, за стойкой. Как будто весь зал - сцена, а он играет роль главного героя. Рубашка засучена, волосы чуть растрёпаны. Я ненавижу, как он умеет быть таким... естественным.

- Мисс Мариотт, - произнёс он, поклонившись преувеличенно, когда я подошла. - Какая неожиданная честь. Что вам угодно? Капучино? Виски? Или что-то покрепче... но только под столом?

- Джейсон, - прошипела я. - Мой отец в двух шагах. Веди себя профессионально.

- А как же ваша философия недели - быть ласковой и доброй со всеми? - Он подался вперёд, облокотившись на стойку. Его глаза сверкали. - Я, между прочим, всё ещё все. Не забыли?

Я сжала губы.
- Молчи. Он подумает, что у нас... что-то есть.

- А у нас ничего нет?

- Только работа. И кофе. Иногда плохие шутки. Всё.

Он прищурился.
- И то, как ты целовала меня ночью. Это тоже было строго по должностной инструкции?

Я сверкнула глазами. Он не сдавался.

И тогда он поднял голос - специально:
- Вы сегодня такая красивая, мисс Мариотт. Я прямо растерян. Вы всегда так пахнете в 10 утра?

Пара сотрудников в зале обернулись. Я почувствовала, как краснею. Убийственно.

- Джейсон, я тебе сейчас...

- Что, откажешь? Но ты ведь не можешь. - Он наклонился и прошептал почти в ухо: - Ты всё ещё играешь в игру, где должна говорить «да». Не так ли?

Я стиснула зубы.
- Да.

Он расплылся в улыбке.
- Тогда, милая, принеси мне апельсиновый сок. Без льда. С улыбкой. И назови меня «зайчиком».

- Ты больной.

- А ты в игре. И я - в ней с тобой.

Я развернулась, тихо ругаясь. Но в груди - тепло. Глупое, нервное, дерзкое. Он сводит меня с ума, и я позволяю.

***

Позже в тот же день отец подозвал меня.

- Кто этот... бармен?

- Джейсон. Новый бармен, отлично справляется с обязанностями, гости его хвалят, и о нем, кстати, ты забыл меня предупредить, когда вы уехали отдыхать с мамой.

На последнем слове у меня чуть не дрогнул голос, не знаю заводить ли разговор с мамой о папиных интрижках. Я все еще сдерживаюсь и веду себя так, будто ничего не знаю. Я все еще та, какой папа хочет меня видеть - послушной папиной девочкой.

- Слишком разговорчивый. Будь осторожна. Ты должна уметь видеть, где границы.

Я кивнула.
- Я умею, папа.

Но, уходя, я знала: если бы я и правда умела - я бы не ложилась с ним в ту ночь. И не хотела бы это повторить снова. Джейс проникал в глубину моей души, в тот ящик Пандоры, который нельзя открывать. Но я справлюсь, я стойкая, не зря меня всю жизнь учили быть строгой, сосредоточенной и закаляли характер. При этом я прекрасно понимала и чувствовала, что внутри меня бьется в закрытую дверь маленькая, нежная, жизнерадостная и свободолюбивая девочка Ливи. И я вижу, как Джейсон старается пробить эту броню, не уверена только зачем именно он так старается, неужели так парни проявляют симпатию? Или он испытывает что то большее? И тут над моей головой будто загорается лампочка: а сама то ты, Аливия, случайно не втюрилась в него?