Будь хорошей девочкой

Пришла к мысли, что хочу знать, кто мой настоящий отец. Также не мешало бы обсудить с папой тему Жени. Возмутиться, как он посмел так поступить. Но знаю, что пока не готова на подобные разговоры. Всё ещё слишком боюсь наказания. Возможно, через годы работы с психологом на что-то и решусь.

Интересно, какую сумму нужно заплатить Владиславу Игоревичу, чтобы изгнать всех-всех моих демонов? Ваня точно потратит всё своё состояние на это. Стоп... он же оплатил пять сеансов. А я посетила шесть. Надо обсудить с Ваней вопрос денег, как бы странно это ни звучало. И когда же теперь его увижу? С таким лицом точно не покажусь. И к психологу не смогу ходить, пока не переговорю с Ваней. Грустно. Слишком. Я только-только начала находить себя настоящую.

Заказываю к вечеру суши. Разговор будет долгий. Хочется наконец раскрыть душу Жанин. Получить порцию поддержки. Любви. Принятия. Просто объятия.

Подруга готовит коктейли, и мы устраиваемся на диванчике в комнате. Жанин так внимательно слушает. Так правильно принимает и понимает мою ситуации. У неё своя боль, и она тоже ею делится. Её родители развелись, когда она была ещё совсем крошкой, и ей очень трудно это далось. Отец стал отдаляться. Нашёл себе новую жену. Та родила дочку. С Жанин отец всё меньше пересекался. А ей отчаянно не хватало его внимания. И, кажется, она теперь ищет его в парнях. Пытается выпросить у них любовь к себе. Чтобы кто-то похвалил, погладил по головке, сказал, что она всё делает правильно. Что она такая умница. Достойна самого лучшего... Сходимся на том, что слишком похожи. Хотя кажемся совершенно разными. Отныне между нами не будет секретов. Обещаем поддерживать друг дружку и всегда приходить на помощь. В слезах и в обнимку засыпаем.

Утром провожаю Жанин на работу. Трясущимися руками набираю начальнику. Надо сообщить о том, что меня неделю не будет. Спасибо подруге, сделала мне больничный лист.

Смотрю на безобразие, что мы вчера оставили. Следы нашей слабости. Стоит убрать. Но не успела взять коробку, как звонит телефон. Кто бы это мог быть? Мама. Я догадываюсь о причине. Она тараторит слишком взволновано: «Неужели ты и правда порвала с Женей? Отец хочет срочно увидеться и обсудить твою жизнь». Соглашаюсь. Мне как раз тоже есть, что сказать. Договариваемся на завтра. Вряд ли побои заживут, но будет лишний день на восстановление душевного равновесия. Хочу придать себе смелости, чтобы пережить эту встречу. Надо отстоять себя.

***

Такая уверенная иду к родителям в кафе. Сейчас заступлюсь за себя. Скажу, что уже взрослая. Самостоятельная. Не нуждаюсь в опеке или непрошенных советах. Не собираюсь жить с Женей. Отныне сама решаю, что будет дальше. Не нужно искать мне жениха или работу. Не нужно вообще меня трогать.

Но стоит увидеть отца, уверенность испаряется. Раз, и я снова малышка, которая боится оступиться. Не могу ошибаться. Должна все делать правильно с первого раза. Нельзя огорчать папу. Он лучше знает, что мне нужно. Колени трясутся, ноги отказываются нести к людям, от которых так и веет властью надо мной. Мама видит меня. Слегка машет рукой. Теперь и не сбежишь.

— Привет, доченька, — сконфуженно улыбается и поправляет мне причёску. Да уж, до сих пор видит только мои недочёты. Невольно моя спина выпрямляется сильнее. Горбиться нельзя. Я должна быть идеальной.

— Доброе утро.

— Доброе, — тон у отца совсем не радостный.

Я слегка хмурюсь. Почему никто из них не обращает внимание на мою «разукрашенную» физиономию? Или они уже в курсе наказания, что применил Женя? Невольно начинаю рассматривать лицо отца с особенной тщательностью. Каждая черта кажется чужой. Во мне нет ничего от этого человека. Почему раньше не замечала? Да потому что знала, что наследственность — это лотерея.

Ни у одного родителя нет светлых волос. А я вот — блондинка. Глаза у матери голубые. Как и у меня. Значит, это её ген. А что у меня от папы? Биологического. Кто он вообще? Откуда? Почему не участвовал в моей жизни? Всё скрывали из-за репутации «идеальной» семьи? Как забеременела мама? Почему не бросила тирана-отца? Столько вопросов.

— Какого чёрта ты ушла от Евгения? — папа тихо рычит. Не хочет привлекать внимание.

— Я... — блею точно овечка. Я же знаю правильный ответ. Ну же, язык. Говори! Поставь отца на место. Но все внутренности протестуют. Последствия будут ужасными.

— Что? Ты хоть понимаешь, чего мне стоило уговорить его на это сожительство?

Он действительно собирается читать морали по этому поводу? Да он просто продал меня за гроши монстру. А теперь удивляется, почему мне не понравилось? В этот момент берёт злость. Дикая. Как сдержаться? Праведный гнев, кстати ли ты?

— Чего тебе стоило, отец? Десяток тысяч в месяц? Да и вообще, Женю мужчиной-то назвать можно с натяжкой, он не тот, за кого стоило бы хвататься и не отпускать.

— Квартира есть, работа есть, машина есть, что тебе ещё надо? — не унимается он. — Ты только и умеешь, что висеть на нашей шее. С самого твоего рождения от тебя нет покоя! Ты всегда требовала слишком много внимания к себе, а теперь решила ещё немного его получить? Ты уже взрослая, живи своей жизнью! Хватит портить её нам!

— Я как раз этим и пытаюсь заниматься, — бросаю дерзко я.

— Что? — тон отца повышается. Я тут же жалею о своём решении вставить хоть слово в его тираду. Жмурю глаза и вжимаю голову. Вот-вот будет удар. — Сейчас же идёшь и просишь у Евгения прощения. Я ясно выразился?

Открываю глаза и ошарашено смотрю на этого тирана? Что он сказал? Чего надо сделать? Попросить прощения? За что? Вернуться к Жене? Никогда! Я слишком долго собиралась, чтобы уйти. Не планирую совершать эту ошибку ещё раз. Пусть делают, что хотят. Да хоть силой тащат. Сбегу снова, если понадобится.

— Я не слышу ответа!

— Нет, — шепчу я.

Одно короткое слово, но кто бы знал, чего мне это стоило. Противостоять папе? Такому сильному и могущественному?

— Что ты там промямлила? — отец медленно поворачивает голову.

На меня падает тяжёлый взгляд. Вот-вот раздавит под своим весом. Я не могу повторить свой ответ. Лишь качаю головой. Ещё немного и слабая воля сломается точно прутик.

— Идёшь и извиняешься, — злобно повторяет, теряя терпение. Он же не ударит меня на людях, верно?

— Нет, — я уже вся дрожу. Слишком сложно идти наперекор этому повелителю. Я боюсь его больше всего на свете. Пожалуйста, помогите!

— Ты что-то совсем распустилась. Евгений явно мало тебя наказывал. Не забывайся. Кто дал тебе всё? Образование, дом, работу, в конце концов? Благодаря кому ты вообще живёшь на этом свете? Да если бы не я...

— Я никогда не смогу тебя отблагодарить — это факт. Но разве я должна?

— Обязана!

— Я выросла. Вправе сама принимать решения.

— Что? — вот-вот взорвётся. Двигаюсь подальше, чтобы не поразило осколками. — Да как ты смеешь, маленькая?..

Отец почти успевает схватить меня за кофточку, но я вовремя уворачиваюсь и вскакиваю. Нутром почувствовала, к чему всё идёт.

— Я не вернусь к нему! Больше не лезьте в мою жизнь! — на каком-то витке адреналина бросаю ему в лицо. Это нужно было сделать! И причём давно.

— Да? Тогда сама ищи себе работу! — скрипит он. — Я сделаю всё, чтобы тебя уволили. Ведь ты на этом тёплом месте только благодаря мне!

— Удачи, папа, — вскидываю бровь. Эдуард Петрович ни в жизни меня не уволит. У меня слишком хорошая репутация, и работаю я почти за двоих. Такого сотрудника он не захочет терять.

— Тварь. Убирайся отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели. И не смей появляться, пока не помиришься с Евгением!

— В таком случае, ты меня больше не увидишь.

— Слава богу! Даю тебе неделю на размышления, и советую не тянуть с решением.

Я разворачиваюсь на каблуках и двигаюсь к выходу. Краем глаза замечаю, как на меня подглядывают окружающие. Пытаюсь уговорить себя, что мне плевать на них. Делаю вид, что это не я только что ругалась с отцом при всех. Это не меня родители сдали на «попечение» тирану. Не моя мать изменила неизвестно с кем. И вся моя жизнь не сплошная катастрофа.

Снова у меня начинается истерика. Слишком много слёз за несколько дней. Кто-то кричит вслед. Папаша не договорил? Решил добавить пару синяков к тому, что есть? Я не должна позволять подобное отношение к себе!

— Варя! — мама касается плеча и разворачивает к себе. Я наспех вытираю щёки от слёз.

— Что? Я не буду извиняться! Ни перед ним, ни перед Женей! — внутренний бунтарь не успокаивается. Отчаянно хочется наказать родителей за всё, что я пережила. Это их вина!

— Дочка! Ты должна...

— Нет! Я никому и ничего не должна! Не должна исполнять ваши прихоти! Не должна быть красивой и удобной! Не должна!.. — голос срывается. Так давно хотела это всё сказать, и вот... всего-то тридцать лет понадобилось, чтобы решиться. Осознание этой великой победы над собой пробиралось все глубже, поражая каждую клеточку словно вирус. Не лечите меня от этой болезни. Она мне нравится.

— Отец хочет лучшего...

— Кому? Себе?!

— Тебе, конечно.

— Ха-ха! — невесело смеюсь. — Вы вообще не думаете обо мне! Я не хотела всего, чем вы заставляли меня заниматься. Я просто хотела быть ребёнком. Которого любят ни за что. Какой бы он ни был кривой, плохой, глупый, сложный, некрасивый...

— Но мы любили тебя...

— Ты уверена, что любить — это бить и всю жизнь доказывать дочери, что она несостоятельная, тупая и бесполезная?

— Такого же не было!

— Не было? Мама, очнись! Сколько раз отец лупил меня за четвёрки? Сколько раз ты поправляла мой наряд, и говорила: «девочке негоже...»? Сколько ненависти было в Тимофее ко мне?

— Я...

— Что ты? Ну, что?! — уже давно перешла на крик. Копирую поведение отца. Сама себе противна.

— Я желала тебе счастья.

— Да. Я знаю. Я всё это слышала сто раз.

Не это я считаю счастьем. Совсем не это. Мать стыдливо отводит глаза. Поняла, что я имею в виду? Или за мужа пойдёт до конца?

— Кто он? — спрашиваю неожиданно.

— Что?

— Мой отец. Кто он?

— В каком смысле? — глазки бегают. «Держать лицо. Создавать иллюзию идеальной семьи» — такова моя матушка.

— Ты знаешь, о чём я.

— Откуда ты?.. С чего?.. Ты знаешь, кто твой...

— Знаю, что я ему не родная. Где мой настоящий отец?

— Он... он... умер.

— Я в курсе. Мне нужны подробности! Я хочу знать!

Не отпущу её без нужной мне информации.

— Варя, это было столько лет назад...

— Ты не помнишь, с кем ложилась в койку?

Прозвучало грубо. Я огребаю пощёчину. Лицо снова жжёт. Отпечаток ладони матери накладывается на цену побега от Жени. Мелькает мысль, что скоро мне придётся делать пластическую операцию, лишь бы восстановить физиономию.

— Не смей больше меня бить! — не ожидала от себя такой стальной голос. Странно, но матери я могу сказать подобное. Её не боюсь. — Кто мой генетический папа? Если мне не ответишь ты, я пойду к «приёмному».

— Нет! Варя, он же меня потом убьёт!

— Да, — стараюсь держать этот железный тон. Пусть мать боится. Кажется, это единственный способ что-то узнать. Чувствую себя самой отвратительной дочерью.

— Его звали Борис.

— Борис. Откуда он?

— Он работал в мясном отделе нашего магазина. Ухаживал. Цветы дарил. В рестораны приглашал. Я, дура, и повелась.

Понимаю как никто. Знаю её чувства. Невозможно жить с тираном и не клюнуть на хорошее отношение к себе. Вот только я смогла всё поменять (кажется), а мама так и осталась с монстром.

— Как я получилась?

— Ну... вот. Я изменила...

Чего хотела, когда спрашивала подобное? Моя холодная и закрытая мать и разговоры о сексе?

— Опустим. Куда он делся? Знал обо мне?

— Да.

— И... ничего не сделал? — вот так легко отказался от меня и этот человек?

— Он... он был таким одиноким. Хотел семью, детей.

— Почему тогда бросил меня?

— Он не хотел. Стёпа не оставил ему выбора. Сделал всё, что мог, лишь бы держать его подальше. Ты знаешь отца, у него везде связи.

— И? — ещё немного и у меня случится разрыв сердца. Почему папочка не остался? Может, моя жизнь сложилась бы иначе.

— Борис пытался... уговаривал меня переехать к нему, но я выбрала Стёпу.

Господи! Да почему? Почему мать выбрала чудовище? Нравится быть жертвой?

— А Боря... — продолжает она эту трагедию, — не смог ничего сделать. Начал злоупотреблять. Когда ты родилась, стало ещё хуже. Хотел тебя увидеть. Подержать на руках. Приносил подарки. Зря. Стёпа только злился. Уродовал его, — кажется, мать на грани. Обидно, что выбрала не ту сторону? — Тот от горя спился... и умер.

Торопливо достаёт салфетку и утирает слёзы. Тем не позволено портить её амплуа «идеальной женщины, которая не знает бед».

— У него есть семья?

— Никого.

— Дети?

— Никого.

— Есть его фото? Хоть что-то после него сохранилось?

Я должна что-нибудь узнать. Хоть как-то приоткрыть тайну своего появления на свет.

— Он оставил тебе квартиру.

— Да? — неужели? Человек, случайно поучаствовавший в моём создании и ни разу толком не появившийся в жизни, оставил мне квартиру?

— Да. Я же говорю, у него никого не было.

— И... что с ней?

— Мы продали её.

— Что? — я медленно закрываю глаза. Только поверила в счастье, и оно снова ускользнуло.

— Стёпа настоял. Не желал видеть хоть что-то, что связанно с моим любовником.

— Ладно. Где деньги?

— Потрачены на тебя. Твои кружки, секции. Думаешь, Стёпа платил?

— Мама... — почти плачу. Лучше бы дали квартиру вместо вот этого всего.

— Я заботилась о тебе!

Обо мне? Или о своём статусе «прекрасной матери»?

— Есть его снимки? Какие-то сведения? Где похоронен?

— Дома. Всё дома. Я тебе перешлю, — нехотя обещает. — А ты дай слово, что помиришься с Женей.

— Даю обещание, что никогда этого не сделаю. Я не вернусь. Делайте что хотите. Отрекайтесь, увольняйте, лишайте наследства, фамилии и чего будет угодно. Я не пойду в руки к тирану. Не собираюсь повторять твою судьбу, — жёстко «припечатываю» мать своими словами. Та молчит. Смотрит в глаза неожиданно ставшей уверенной в себе дочери. И, кажется, даже слегка улыбается. Рада за меня?

— До встречи, Варенька, — лицо матери даже становится похоже на умиротворенное. Неужели поддержит свою малышку, а не мужа? Впервые.

— До встречи.

Мама разворачивается и семенит в ресторан. Не успела войти в заведение, как тут же оседает. Увидела «благоверного». Что у неё за жизнь? Неужели мне предназначался тот же сценарий? Я его перепишу. В отличие от матери, планирую проводить время с тем мужчиной, что тянет вверх, а не на дно. И пусть с Ваней будущего нет, хотя бы есть настоящее. Как только заживёт лицо, можно будет соглашаться на его предложение. Подобный союз идёт вразрез с моими принципами, но я отодвигаю их в сторону.

Возвращается Жанин с работы и снова находит меня разбитой. Я проревела весь день, оплакивая свою жизнь в подушку. Такая я несчастная, никчёмная, никому не нужная и даже не родная. Мною все только пользуются, даже когда дарят оргазмы.

Подруга откупоривает бутылку шампанского, греет обед, который мне прислали на работу, и мы садимся перед телевизором, включив что-то расслабляющее и до боли романтичное. Каждая вздыхает от любого намёка на волшебные чувства. Вот бы нам такое приключение в жизни под названием «любовь».