Пожертвуй
Тихо. В этой вселенной всегда было очень тихо. Даже когда морозные северные ветра гнули чёрные, мёртвые стволы деревьев, даже когда со стороны гор эхом доносился страшный грохот очередного камнепада, больше похожий на тот шум, который создаёт внутри себя ледник, даже тогда тишина вымершего мира особо не нарушалась. Эти звуки гармонировали с ней. Они были её частью, её детьми, её родителями. Вкупе друг с другом они создавали ни на что более не походящую симфонию пустоты, дирижировал которой тот, кто смёл с лица этой вселенной всё живое.
Даст ступил на серый, невзрачный, хрустящий каким-то неестественным для себя звуком снег, перешагнув грань междумирья из Haventale в обитель негатива, и, услышав позади себя звук схлопнувшегося портала, глубоко и задумчиво вздохнул. Ситуация была крайне тревожная. Мало того, что жизни Вайт теперь угрожал один из самых непредсказуемых монстров всей Мультивселенной, то бишь Инк, так ещё и вытащить её из-под не разрушимого обычными средствами позитивного купола почти не представлялось возможным. Но одно средство всё же было. Негативная энергия. А ею, в свою очередь, обладали очень и очень немногие, включая те пресловутые негативные яблоки, с которых, собственно, всё и началось. Ближе и, как минимум, надёжнее всех остальных был сам повелитель негатива, однако приволочь его в Haventale спасать одну-единственную человеческую душу, цена которой для него была три копейки, было чуть более чем невозможно. И всё же сообщить о том, что "потеряшка" найдена, Пыльному стоило в кратчайшие сроки. Хотя бы потому, что это был приказ.
Поднимаясь по главной лестнице на "этаж Найтмера", скелет в капюшоне, прихрамывающий на одну ногу, успел подумать ещё о целой кипе всевозможных вариантов дальнейших действий. И все их Мёрдер отринул. В самом деле, выход был только один - самому забраться в какой-либо "целый" таймлайн Dreamtale и стащить оттуда парочку чёрных плодов, дабы потом использовать их для разрушения позитивного купола. Но вот как использовать? В самом деле, не кидаться же ими в жёлтую стену, пока та не треснет.
В своих размышлениях Пыль даже не заметил, что уже минуты две как стоял перед нужной дверью. Выдохнув и сжав себе плечо до тонизирующей боли на удачу, скелет пару раз постучал костяшками пальцев по деревянной грифоньей голове и, не дожидаясь ответа, вошёл в рассадник тьмы.
- Ну? - сразу же, как только дверь за новопришельцем захлопнулась, раздался из угла затенённого кабинета сухой, мрачный, ниже, чем обычно, голос.
- Найдена, - выдохнул Даст и тут же добавил, - В "знающем" Haventale.
- Ожидаемо, - весомо заметил невидимый невооружённым глазом хозяин помещения, - Ещё какие-либо ограничения её свободы есть?
- Охрана в виде всех Звёздных и четверть сферы из позитивной энергии, - рапортовал Пыль, ничего не утаивая и не приукрашивая.
- Восхитительно, - сквозь зубы прорычал откуда-то басистый голос, совершенно своей интонацией не соответствуя тому слову, что только что произнёс.
Повисла давящая пауза. Усыпанный пеплом скелет терпеливо ожидал дальнейших указаний, а его начальник, видимо, не планировал с их объявлением торопиться.
- Выйди на какую-либо открытую местность, - в конце концов, начал не совсем понятную простому обывателю речь Кошмар, всё же материализовавшийся из ледяной мглы возле своего стола, - И проверь, насколько высоко ты можешь взлететь на своём гастер-бластере. Вместе с весом вдвое больше тебя.
- До какой планки? - живо отозвался Даст, несколько обрадовавшись тому, что у его босса, кажется, было нечто вроде плана, потому что Вайт он соврал - у него самого никакого плана не было, и слова о том, что под капюшоном уже создался замысел её спасения, были не более чем ложью, призванной успокоить и обнадёжить.
- Как минимум, выше сплошных облаков, - продолжал с абсолютным спокойствием нести, как показалось на первый взгляд Пыли, совершеннейшую чушь Найтмер.
- Что сказать остальным? - спросил скелет в капюшоне, судорожно размышляя над тем, что можно сделать с такой высоты, кроме как самоубиться.
- Готовьтесь к наступлению, - произнёс Хранитель, развернувшись и пройдя мимо своего подчинённого ко входной двери.
- А вы..? - задал не совсем полный вопрос Пыльный, уже не слишком убеждённый в безнадёжности ситуации.
- Не твоё дело, - отрезал Кошмар, открывая какой-то очередной портал прямо в кабинете, - К моему возвращению у тебя должны быть результаты "полётов".
- Да, босс... - отозвался Даст и тут же впал в некое подобие ступора, потому что своими собственными глазами, которые, в отличие от разума, никогда его не подводили, увидел, что Найтмер, уже исчезнувший в портале и даже схлопнув его за собой, прошёл в Антипустоту.
***
Элери приоткрыла слезящиеся глаза. Сердце колотилось где-то в глотке, заставляя желудок сжиматься от рвотного позыва. Дышать было труднее, чем обычно. Простреленная в плече рука отказывалась слушаться. Во рту было как в пустыне.
Девушка попыталась приподняться из положения лёжа ничком на груди хотя бы на руки. Вышло с огромным трудом. Раненую конечность пронзила резкая ноющая боль, и только благодаря левой, здоровой руке человеку удалось подтащить под себя ноги и сесть.
За окном, ни разу не открывавшимся за всё время нахождения в комнате пленницы, снова сияло утро. Вайт могла собой гордиться - она пережила эту ночь, хоть и далась она ей не без боя. За вчерашний день она так ничего и не съела. Это было легко осуществить, учитывая, что голода она не чувствовала как такового уже после 4-х часов объявления еде бойкота. Однако последствия таких действий ждать себя не заставили - Элери ежечасно слабела.
Оно и к лучшему. Чем слабее, вымученнее и в принципе потрёпаннее она выглядит, тем проще будет доказать Кошмаровцам, что она не сдалась. Тем более, такое состояние девушки причиняет некоторую душевную боль и Звёздным, которые вчера всеми возможными способами пытались запихнуть в неё хотя бы крошку. Сегодняшний день обещал быть таким же. Ей нужно будет всего лишь отказываться от еды до прибытия "группы спасателей". Это несложно. А вот что будет сложно, так это дышать в столь душном, уже два дня не проветриваемом помещении. Навещают её только скелетоподобные монстры, а им дышать всё равно чем, хоть свежим воздухом, хоть несвежим, разницы они не чувствуют. А она чувствует сполна.
Но способ есть. Как можно больше спать. Если потребуется, то и 20 часов в день. Так ты и голода чувствовать не будешь, и на воздух не обратишь внимания. Мировая практика. Так что спи, Вайт. Чем больше, тем лучше и надёжнее.
И девушка уже хотела было последовать произнесённому ею же в её собственной голове совету, как вдруг дверь скрипнула. Элери уже не нужно было искусственно делать себе отчуждённый, слепой взгляд - теперь он был её настоящим взором почти всегда. Однако глаза её всё же малость округлились от различения на вошедшем кофейного шарфа. Что ж. Начинается твоя вторая пытка, милая.
***
- И как это должно в принципе помочь в нашем случае?
Скелет с пробитым черепом и расфуфыренным от ветра пушком на капюшоне, чуть шатаясь и то и дело закатывая единственный глаз куда-то за пределы глазницы, слез с огромной (чуть меньше двух метров в длину и полтора в высоту) ископаемой головы неизвестного науке существа, по всей видимости, имеющего сходство с драконом, и отошёл на пару шагов от парящей в воздухе конструкции сросшихся костей, параллельно кладя руку на целую половину своего черепа в таком жесте, будто бы его начала донимать мигрень.
- Так должно, Киллер, - негодующе начал стоящий на своём гастер-бластере Даст, поднимаясь с корточек на прямые ноги, - Что других вариантов у нас, как ты видишь, по нулям. Залезай.
- Да я не буду туда подниматься! - в возмущении крикнул Убийца, на всякий случай сделав два шага назад, - Знаю я вас, идиотов! Ещё скинете!
- Скинем обязательно, - с рычанием, сквозь зубы ухмыльнулся Ужас, морщась от головной боли, появившейся у него из-за перепада давления.
- Залезай, кому говорю, - напирал Пыль, подталкивая Прицела к левитирующему над землёй черепу костяной атакой в спину.
- Да пошли вы все к чёрту!! - продолжал кричать скелет с чёрными подтёками на скулах, несколько истерично отмахиваясь от толкающей его в лопатки кости, - Сами поднимайтесь хоть в ёбаный космос, а меня в это не впутывайте!!
- Ты что же, боишься высоты? - вдруг лукаво усмехнулся Пыльный, вновь опускаясь на корточки и подпирая щёку кулаком, локоть же ставя на колено.
- Опа-а-а, - даже не протянул, а пропел заулыбавшийся, будто Чешир, алоглазый, на мгновение позабыв про свою мигрень.
- Я боюсь?! Я БОЮСЬ?!! - заистерил ещё больше Киллер, жестикулируя всё более яростно и резко.
- Всё с ним ясно, - заключил со слабой ухмылкой Хоррор, не выдерживая и всё же прикрывая рабочий глаз от рябящей в нём действительности.
Только Убийца собрался послать дырявоголового куда подальше да погромче, дабы сделать тому своими децибелами ещё больнее, как его бешено вертящуюся и принимающую всё более причудливые формы душу охватил сиренево-фиолетовый ободок, моментально изменивший свой оттенок на ярко-синий. Бранящегося на все лады скелетоподобного монстра подняли над землёй и силой перенесли на парящий череп, пригвоздив к нему всё той же синей магией.
- Да завались ты уже, - цыкнул провернувший всю эту деятельность Пыль, после чего указал длинным костлявым пальцем вверх, чем заставил гастер-бластер под собой двинуться и начать подниматься в вертикальном направлении.
Поднимались они около минуты. Облака висели над всем сущим в этой вселенной очень низко, настолько, что с крыши замка их, казалось, можно было потрогать рукой. Где-то на 12-м метре от земли Киллер притих и только нервно сжимал руками свои же плечи, стараясь не смотреть вниз. Но вот подъём кончился, и гастер-бластер повис над сплошным, серым, пушистым покрывалом, что у обоих маньяков сразу же стал ассоциироваться с морем пепла. И от того, что облачный ковёр был сплошным, то бишь совершенно не позволял взглянуть на землю, Прицел даже как-то расслабился, перестал зажиматься и только равнодушно смотрел на красный горизонт, сложив руки в карманы.
- Эй, - вдруг позвал того Пыльный и даже как-то удивился тому, что Убийца перевёл на него взгляд, а не проигнорировал, как обычно, - Ты что же, действительно боишься высоты?
Этот вопрос был задан без усмешки, без намёка на какое-либо превосходство. Скорее даже, он был задан из беспокойства и желания понять собеседника, его душу. И Киллер это услышал.
- Да, боюсь, - со вздохом после небольшой паузы ответил он, вновь обращая взор тёмных глазниц вдаль, - Расскажешь кому - зарежу.
- И Найтмер знал это, когда выкидывал тебя из окна? - полностью проигнорировав последние слова скелета с чёрными подтёками на скулах, вновь спросил Даст.
- А как же, - чуть повесил голову Убийца, - Здесь все всё знают.
Несколько минут прошли в тишине. Багряный небосвод был необычайно тихим явлением, а беспрестанное течение облаков под ногами только успокаивало растрёпанные у обоих нервы.
- Как думаешь, он действительно пойдёт за ней в Haventale? - вдруг тихо спросил темноглазый, повернув голову в сторону Пыльного.
- Знаешь, - начал, казалось бы, издалека Даст, - Мы бы все пошли за ней туда. Эта девочка умеет менять людей. Уж не знаю, нарочно ли или непроизвольно. Найтмер до сих пор не сказал мне, для чего мне нужно поднимать вас сюда, над облаками, и на кой чёрт мой гастер-бластер должен при этом поднимать что-то ещё. Но у него всегда есть план, согласись. Этот сукин сын никогда не попадает впросак, потому что всегда и всё просчитывает. Думаю, он и похищение это просчитал. Так что... Не знаю, Килс. Не знаю.
Прошло ещё несколько тихих мгновений. Алое небо подсвечивало своим странным для небесной сферы цветом облака, и те розовой рекой текли куда-то вдаль, за другой горизонт. А может, и в другую вселенную. Кто их знает, эти облака. У них всегда есть свои секреты.
- Даже если он и не пойдёт, - привычным для себя тоном сказал кому-то впереди себя Прицел, - Мы сделаем всё возможное, чтобы самим разбить тот барьер. Правда ведь?
Дасту от этого откровения всегда несерьёзного и пребывающего навеселе Убийцы настолько полегчало, что он даже рассмеялся, приобняв тоже улыбнувшегося Киллера за плечи и мягко, подбадривающе его потрепав.
- Обязательно, - с улыбкой ответил Пыль, одобряюще сжав плечо друга костлявыми пальцами, - Ну, пора спускаться.
***
Элери, сколь могла, приподнялась на руках и подвалила под себя ноги, усевшись спиной к стене и грядушке кровати. На её лице не было ничего, кроме отстранённости, какого-то аутистского безразличия и огромной усталости, которую простой сон убрать бы никогда не смог. Её мутный взгляд был прикован к тому, кого все в этом месте называли Защитником Мультивселенной, Художником, Чернильницей, Кисточкой или даже радужным придурком. А если по-простому и, собственно говоря, по-настоящему, то вошедшего звали Инком. И этот Инк мило улыбался, но не девушке. Да, это она хорошо видела. Он улыбался тому, что она всё ещё здесь, за надёжным барьером его друга.
- Привет, - весело поприветствовал "подругу" кистеносец, даже махнув ей рукой.
Вайт не ответила. Ни сил, ни желания на это не было.
- Я слышал, ты подалась в убийцы, - опять-таки весело сообщил Художник, - А ведь ты казалась такой милой маленькой девочкой. Признаться, я даже не ожидал от тебя подобного.
Это "даже" несколько смутило Элери, потому что под этим словом крылась другая истина - от неё ожидали чего-то другого. Чего-то более нужного именно Звёздным.
- Ну, что было, как говорится, то было, - слишком мудро для себя заключил Чернильный и тут же продолжил, - А ещё я слышал, что ты произвела геноцид населения Сноудина в одном из таймлайнов Humantale. Не хочешь мне что-либо сказать по этому поводу?
Девушка молчала.
- Не хочешь? Хм, - задумчиво протянул Кисточка, - Как жаль. Тогда перейдём сразу к сути.
Вайт вздрогнула. Но Чернильница этого не заметил, так как в это время отодвигал всё тот же стул от письменного стола. Отодвинув его оттуда, Инк перенёс его на другую сторону кровати и поставил совсем рядом, почти впритык к девичьей постели, после чего уселся на него тем же образом, что и Дрим ранее - спинкой вперёд.
- Скажи мне вот что, - с улыбкой вновь начал Художник, - Где ты жила всё это время? В лесу? На улице? В сарае? Или, может быть, в самом замке, м?
Вайт всё продолжала безмолвно смотреть в упор на собеседника.
- Молчишь, - усмехнулся Чернильница, - Это печально. Знаешь, родная, я бы на твоём месте сделал то же самое. В конце концов, я тоже был "в плену". Да вот только я был на светлой стороне. А ты сейчас находишься на тёмной. И поверь мне, солнышко, я хочу лишь вытянуть тебя из этой тьмы и вернуть к нам, в свет и спокойствие. Чтобы ты жила полной, безгорестной жизнью здесь, с нами.
А Инк был манипулятором похлеще Элери. Но рыбак рыбака видит издалека, и Вайт почти сразу поняла, что на неё оказывают психологическое давление, и притом оказывает он его весьма умело. Даже очень. И всё же девушка как сквозь стекло видела истинные мотивы прихода сюда Чернильного - явную цель кое-что повыспросить. И если она хоть что-нибудь ему скажет, то Найтмер самолично придёт закрыть ей пасть. А умереть как предатель она хотела в последнюю очередь. Поэтому, милая, что бы сейчас не произошло, молчи. Молчи.
- М-да-а, прав был Блуберри, - чуть гнусавым голосом протянул Защитник АВ, - Ты действительно не из болтливых. Но, полагаю, это легко исправить.
Чернильница поднялся со стула и, взяв его в руки, понёс обратно к письменному столу.
- Знаешь, Элери, - мягко сказал он в процессе переноса мебели на её законное место, - Мне тут птичка напела, что ты боишься любого воздействия на глаза.
Вайт побелела до цвета бумаги.
- И что ты можешь впасть в панику от такого на тебя, хм, давления, - улыбнулся Инк, ставя стул под стол, - Как думаешь, это правда?
Элери не нашла в себе сил даже помотать головой.
- Ну и чу́дно! - радостно воскликнул Художник, хлопнув в ладоши, - Я просто обожаю проверять всё самостоятельно.
Секунда - и скелет с чёрным пятном на щеке расформировался, превратился в ком густых чернил и расплылся по полу, где тут же исчез из виду. А в следующее мгновение такое же пятно появилось уже перед самой кроватью девушки, за барьером. Из него постепенно сформировался всё тот же смоляно-чёрный ком, а позже вылепился и сам Чернильный. Теперь он не был отделён от своей пленницы жёлтой стеной. Теперь он мог свободно до неё дотянуться. Но Кисточка этого не сделал. Вместо этого он подошёл и тихонько сел на край постели, неотрывно смотря на бессильно распластавшую руки человеческую особь.
- В который раз поражаюсь наивности Дрима, - хихикнул Инк, - Даже защиты от телепортации не предусмотрел. Но, полагаю, мы должны благодарить его за это, разве не так?
Не дожидаясь ответа, которого и так не последовало, Чернильница протянул руку к лицу Вайт и положил ладонь ей на щёку. После чего приставил большой палец к правому глазу девушки.
- Итак, Элери, - елейным голосом начал Защитник АВ, - Где ты жила всё это время?
Молчание. Инк предупредительно, но всё равно ощутимо надавил на глазное яблоко своей пленницы.
- Кем ты являешься среди Кошмаровцев? Никем? Прислугой? Может, исполнителем?
Тишина. Художник надавил ещё сильнее. В правом глазу зарябило.
- Братец моего друга, случаем, не делился с тобой какими-нибудь своими планами?
Вновь молчание. Но на этот раз Инк не усилил давление.
- Понимаю, - улыбнулся он, - Этот скаред не то что прислужнице, чёрту не скажет ничего подобного.
Вдруг Чернильный резко вдавил палец в глазницу несчастной. И палец, и глаз исчезли под веками, из-под которых хлынули струйки тёплой крови.
- Последний шанс, дорогая, - с умоляющей, но донельзя отвратительной улыбкой на лице предупредил Кисточка, - Какова их следующая цель?
Но Элери гордо сохранила свои достоинство и честь, не выдавив из себя ни единого слова и ни единого звука. Глаз? А что глаз? Достойная цена за одобрение Кошмара. Весьма достойная. И всё же... Это было больно. Очень больно. Но не так страшно, как Вайт себе представляла. Это была всё та же боль, к которой она уже давно привыкла. А потерю одного из зрительных органов можно и восстановить. Едой. Наверное... Чёрт возьми... Нет, нет, не сдавайся, не говори ему ничего! Не говори. Тихо. Тебя похвалят. Тебя оценят. Ты добьёшься его расположения... Больно... Больно... Страшно...
Художник улыбнулся. Затем вздохнул... И упёр палец в стенку глазницы, полностью раздавив око своей былой подруги и превратив его в месиво из порванной роговицы и глазной водянистой влаги. Вся эта отвратительная смесь вперемешку с кровью и слезами начала вытекать из-под век и медленно сползать по дрожащему женскому личику. Но та даже не пискнула. Только лишь закрыла теперь уже единственный рабочий глаз и шумно сглотнула, руками сжав простынь между пальцами до белых костяшек.
- Ты либо очень умна, либо полная дура, - заключил Защитник АВ, уже перебравшись на ту сторону барьера, - Я вернусь завтра. Может быть, второго глаза ты захочешь лишаться меньше.
Дверь хлопнула. Элери громко всхлипнула, раскрыла полный густой слюны рот и закричала в посттравматической агонии, зажмуриваясь и сгибаясь над постелью в три погибели. Её крик перешёл в страдальческий стон, полный всего того, что испытывает человек при потере того, без чего он - инвалид. Вайт набрала в лёгкие ещё больше застойного воздуха и ещё раз закричала, на этот раз чуть слабее, но не менее громко. И тогда в комнату вбежали трое. Один из них, проклиная своего радикально мыслящего друга, сразу же снял с пространства свой барьер. Второй тут же подбежал к раненой, обхватил её плечи и обнял, ничуть не чураясь крови и глазной жидкости у себя на голубой бандане. Третья в белом халате дрожащими руками составляла раствор спирта и каких-то ещё веществ, от чего в воздухе запахло травмпунктом.
Если завтра её отсюда не вытащат, она ослепнет.
***
Даст тихо закрыл за собой дверь и шагнул в тёмное, чернее самой ночи пространство комнаты, засунув руки в карманы настолько глубоко, что подол толстовки от этого оттянулся почти до колен. Вчера, после тех изнуряющих подъёмов к облакам он обнаружил, что Найтмер из, как он видел, Антипустоты так и не вернулся. Хотя, может, и вернулся, просто он этого не видел. А сегодня, сейчас, в 5:20 утра его вдруг вызвали и говорить, зачем вызвали, не спешат. Что-то случилось. Что-то определённо случилось.
- Как идут дела с подъёмами? - вдруг прокатился по затенённому кабинету басистый, донельзя хриплый голос Хранителя негативных эмоций.
- Над облаками могу поднять двоих, - тихо, ничуть не приукрашивая результаты тех престранных тестов, ответил Пыльный.
- Хорошо, - произнёс откуда-то отовсюду басом Кошмар.
Через несколько секунд прояснился не только голос, но и сам его обладатель. Найтмер стоял спиной к своему подчинённому, заложив сильно подтекающие руки за спину, и разглядывал те шесть странных приборов, висящие над его креслом на полочных крючках. Судя по тому, с какой скоростью с него стекала маслянистая чёрная жижа, по его усталому, грубому и хриплому голосу, а также по тому, где он до этого был, Даст вдруг внезапно для себя понял - дрался с Эррором. Но зачем? Кошмар - не тот монстр, который будет лезть в драку специально и специально же искать встречи с Эррором. Ну так и зачем...
- А теперь слушай меня очень внимательно, - не дал додумать мысль своей пешке Хранитель, оборачиваясь и делая два шага в сторону скелета в капюшоне, - От этого будет зависеть, как скоро она вновь здесь очутится.
Пыльный сейчас же подобрался и весь обратился в слух. Однако Кошмар зачем-то отвернулся обратно, наклонился, поднял с пола за столом что-то тяжёлое и поставил это что-то перед разноглазым. Тот, чуть наклонившись, разглядел в тёмном предмете очертания каймы жестяного ведра, в котором плескалась какая-то интенсивно-голубая, вязкая жидкость. От ведра исходил сильный запах ацетона, и Даст догадался, что в ведре краска. Голубая краска. В расстроенном ПТСР и шизофренией мозгу будто щёлкнул тумблер.
- Понял, - твёрдо отчеканил Пыль, осторожно поднимая ведро с пола, - Будет сделано.
- Через час, - удовлетворённый понятливостью подчинённого, дал добро Найтмер, разворачиваясь к тому спиной, но всё же посматривая на того боковым зрением, - Я рассчитываю на тебя.
***
Кто бы мог подумать, что от десяти таблеток новопассита будет так мутить. И ведь казалось бы, обычное успокоительное для снятия лёгкого стресса, а рассчитано как на льва. Хотя десять таблеток - тоже лошадиная доза... Лошади... Лошади красивые... А львы - не очень... Львам есть, что сказать - их дети королевских кровей. Совсем скоро мы заберём все их деньги и купим космос. Мы закроем Вселенную и найдём единство.
Вайт лежала на груди, распластавшись звездой по кровати, и выдавливала из себя потоки рвоты прямо на простыню. Вонючая кислая жижа цвета абрикосовой мякоти затекала в нос и тщательно промытую дыру на месте правого глаза, из-за чего в этой дыре постоянно жгло будто водородной перекисью.
Её накачали антидепрессантами. Заставили выпить с десяток капсул и влили в горло около литра отвратительного морского чая, который вкупе с ещё более отвратительными таблетками не ускорял, а только замедлял движения выпившего. Видимо, посчитали, что такое совмещение несовместимого обязательно отвлечёт девушку от боли и дурных мыслей. А Элери и не жаловалась. Ей были приятны такие страдания. Не потому, что сейчас её мозг был похож на бешено вращающийся и местами расплавленный калейдоскоп, нет. Ей был приятен сам факт того, что ей плохо. Чем больше боли, тем лучше. Может, она мазохист? Но мазохисты на то и мазохисты, что именно ищут страданий. А она не искала - довольствовалась малым. От всех этих рассуждений (и не только) жутко болела голова...
Лишение глаза практически вытолкнуло из памяти воспоминание о простреленном плече. Зияющая рана с подтёками гноя и кровяных сгустков так и не была промыта и забинтована так, как следовало бы, и девушку уже начинали беспокоить думы о том, что в таком темпе в её плоти скоро расплодятся мясные мухи. И это пугало даже больше, чем потеря глаза - быть съеденной заживо она не желала от слова совсем.
И всё-таки какой же тут удивительный сервис. Ни одной компетентной медсестры. Ни одного знающего своё дело медбрата. Вайт умирала, а они все только и делали, что насильно поили её чаем, нисколько не восстанавливающим здоровье из-за отторжения его душой пациентки, и утешали её совершенно ненужными словами "Ты поправишься" и "Всё будет хорошо". Хорошо было только то, что они перестали это говорить после того, как один из обитателей здешних мест выдавил ей зрительный орган.
Что до еды... Элери ничего не ела уже больше двух дней. Неподвижный образ жизни помогал ей экономить энергию до поры до времени, но руки уже перестали подниматься окончательно, а при попытке сесть девушку мутило и кружило так, будто она находилась в центрифуге. Один раз Вайт попыталась встать на ноги. Она встала. Но тут же прислонилась спиной к энергобарьеру, так как ноги напрочь отказались держать её вес ровно и прямо. Теперь все части её тела казались девушке чужими, фантомными и ватными.
Ей постоянно не хватало воздуха. Помещение никто и не думал проветривать. Плюсом к этому было и то, что в постоянном положении лёжа её грудная клетка не раскрывалась достаточно широко для того, чтобы насыщать живительным кислородом все клетки её организма разом. У Вайт постепенно нарастало кислородное голодание. Её процессы заживления ран замедлились до отметки ниже среднего. Из желудка без конца выходил полупереваренный с проглоченными пилюлями чай. Органы чувств затуманились. Мозг то и дело отключал одно из своих полушарий, заставляя девушку впадать в кратковременные голодные (и не только) обмороки. В ушах звенело. В глазу плавали тёмные круги.
И несмотря на все эти тяжкие последствия одной-единственной девичьей промашки два дня назад, Элери была рада. Не очень, конечно, боль была порядочной. Но на её лице в перерывах между рвотными позывами всегда была лёгкая, мечтательная улыбка.
***
Haventale
Хоррор, переступая грань междумирья, вдохнул давно позабытый запах чистого воздуха и столь же чистого снега. Почти как в его родной вселенной 10 лет назад. Горящий интенсивным гранатовым цветом глаз выхватил из ослепительной белизны леса Сноудина сначала неопределённого оттенка небо, затем утыканные вдоль дороги фонарные столбы, в стеклянных шарах на вершинах которых билось прохладное магическое пламя, а затем и саму дорогу - расчищенную, утоптанную и настолько ухоженную, что скелет с непривычки поёжился.
- Эй, дырка, не стой как истукан, дай пройти, - послышался из-за спины Ужаса недовольный тенор Киллера, и тот, хоть и нехотя, всё же подвинулся, давая дорогу своему никогда не изменяющему своему принципу "Я самый звездатый" товарищу.
Последним через портал из резиденции негатива в обитель счастья перешагнул Даст. Скелет с извечным капюшоном на глазах, скрывающим его лицо не хуже маски, поставил в снег рядом с собой принесённое из кабинета своего босса ведро с колышущейся в ней почти у самого бортика небесно-голубой, пахнущей растворителем жижей. Избавившись от 9-килограммовой ноши, Пыльный попытался размять затёкшие пальцы принёсшей краску руки, но только лишь со страдальческим видом прошипел что-то на матерном языке - ручка ведра, казалось, намотала на себя фаланги пальцев, и теперь, когда этой ручки в них не было, они отказывались принимать первоначальный вид.
- Говорил, давай возьму, - укоризненно, но понимающе проговорил алоглазый, - Тебе ж ещё поднимать его. А если уронишь?
- С каких это пор ты стал заботиться о том, чтобы я не таскал тяжести? - вопросом на вопрос ответил Пыль, всё же не сдержавшись и хохотнув от такой странной в его понимании заботы.
- С тех самых, как ты стал чересчур воодушевлённым, - коротко и строго отозвался Ужас, улыбку, однако, Дасту вернув.
- Вы ещё поцелуйтесь, - с комическим отвращением буркнул Прицел, недовольный тем, что его боевые собратья ведут себя крайне расхлябанно из-за какой-то человеческой девчонки.
На этом разговор трёх как три капли воды похожих друг на друга монстров подошёл к концу. Ещё раз обсудив между собой все детали общего плана, кошмаровцы взялись за его постепенное, размеренное, точное исполнение. Хоррор, показав Убийце жест "глаза в глаза", неспешно свернул с протоптанной дорожки в лесную чащу и вскоре затерялся в ней. Киллер, фыркнув на такое недоверие со стороны коллеги, исчез в другой части леса, разделённого широкой снежной тропой. На самой белоснежной стезе остался стоять только Даст. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув прохладный воздух, пахнущий льдом и почему-то морковью, Пыльный вновь взялся за ручку ведра, одновременно призывая гастер-бластер, достаточно большой для того, чтобы на нём поместились двое. Оторвав от заснеженной земли жестяной сосуд, сошедший с ума монстр поднял его, насколько хватало сил, и аккуратно, дабы ничего не расплескать, поставил на левитирующий череп, после чего взобрался на него и сам.
Через минуту Пыль уже медленно и бесшумно поднимался над лесом Сноудина, непроизвольно оглядывая с высоты птичьего полёта все видимые окрестности. Направо и налево, насколько хватало глаз, простирался бескрайний частокол чёрных деревьев, густые снежные кроны которых сплошным белым покровом закрывали собой землю. Далеко впереди, у подножия соединяющей верх и низ Подземелья скалы лежал маленький, но очень оживлённый городок сельского типа. А позади, там, где когда-нибудь на покрывало из золотых цветов должен был упасть человек, высилась другая такая же скала, в основании которой виднелась поистине королевских размеров дверь цвета лилии сорта Миледи.
Осмотревшись и убедившись, что никто не замечает в небе неопознанный летающий объект, никто не задирает головы и не кричит "Гляди, гляди!", Даст выдохнул и поднялся совсем уже высоко, под самые золотистые облака, выстилающие собой пещерный свод. Добравшись до них, скелет верхом на исполинском черепе прибавил ходу и полетел прямиком к лежащему в предгорье городку. Достиг он его быстро, несмотря на то, что встречное сопротивление воздуха пару раз грозилось сбросить всадника с... Части лошади. Пристроившись таким образом, чтобы гастер-бластер находился аккурат над центром Сноудина, Пыльный взлетел ещё выше и преодолел облачный барьер.
Кошмаровец оказался в каком-то совсем другом, дивном измерении. Повсюду, куда ни глянь, лежал плотный, мягкий, эфемерный ковёр золотистой ваты, а чёрный свод пещеры создавал ощущение беззвёздного туманного неба. Здесь, наверху, в километре над землёй было так спокойно, так тихо и безжизненно, что Даст на несколько секунд позабыл о цели своего сюда визита. Такое чувство тишины, гармонии и неощутимого слияния с вечностью он испытывал лишь один раз - в его родной вселенной сразу после её зачистки им же, и то очень и очень давно. Ах, что за прекрасное чувство...
Пыльный очнулся лишь через три минуты после выпадения из реальности. Слегка мотнув головой и этим отогнав от себя внезапно напавшую на него в результате сильнейшего расслабления дремоту, скелет поднялся на ноги и взялся за ручку принесённого им с собой ведра.
- Ну что, Папирус, - прохрипел Пыль, поднимая сосуд с краской на уровень груди, - Как насчёт трагикомедии в трёх актах?
***
- Думаешь, мы поступили правильно?
Гарпалос, переступая порог больницы и выходя на заснеженную улицу, обернулся и недоумённо посмотрел на друга. Тот, в свою очередь, так же недоумённо посмотрел на него самого.
- Конечно, мы поступили правильно, - несколько обескураженный вопросительной интонацией приятеля, согласился с ним белохвостый пёс, - С чего вдруг такая неуверенность?
- Не знаю, - пожал плечами рыжий барбос, - У меня дурное предчувствие.
- Слушай, то, что этот монстр бесследно исчез из своей палаты, не значит, что вслед за этим должно произойти нечто плохое, - полностью развернувшись к разнервничавшемуся другу, попытался успокоить того Гарпалос, - Может, он почувствовал себя лучше и сам ушёл.
- Со сломанной ногой? - невесело усмехнулся Джеффри.
- Ну, может, у него есть способность к регенерации, - сделал не совсем удачное предположение белохвостый, - И главное, почему тебя беспокоит именно этот монстр? Сюда приводят многих, и многие же уходят отсюда сами, когда чувствуют, что могут это сделать. Почему именно он?
- Не знаю, - повесил голову пёс в зелёном свитере, - Я просто чувствую, что... Не знаю, это трудно объяснить.
- Слушай, расслабься, - дружески подбодрил приятеля барбос в полосатом шарфе, - Он же обычный монстр. Как ты и я. Что такого плохого он может нам сделать? К тому же, здесь сейчас находятся все трое защитников АВ. Всё будет хорошо, не вешай нос, дружище.
- Двое, - поправил компаньона Джеффри, - Инк сейчас где-то в Антипустоте. Опять с Эррором, наверное, выясняют отношения.
- Ну, ладно, двое, - согласился белый пёс, - Но один из этих двоих - Хранитель позитивных эмоций. Уж кто-кто, а он-то сможет нас защитить в случае чего, м?
- А знаешь, - вдруг вскинул голову рыжий барбос, - Ты прав. Ты абсолютно прав. Наверное, я просто слишком много думаю.
- Вот это настрой! - с улыбкой до своих острых ушей воскликнул Гарпалос, - Пойдём, дружище. Сделаем ещё одного пёсовика, сходим к Гриллби за чашечкой какао, расслабимся. Будь уверен, я постараюсь выкинуть твои дурные предчувствия на помойку вслед за розовыми именами. С глаз долой, из сердца вон, как говорят люди.
- Спасибо, Пал, - счастливо улыбнулся Джеффри, - Ты - настоящий друг.
- На здоровье, - усмехнулся в ответ белохвостый пёс.
- Ой, смотрите, смотрите! - вскричал чей-то взволнованный женский голос рядом с двумя пёсоподобными монстрами, - Дождь!
Все жители и гости Сноудина синхронно задрали головы кверху. И правда, дождь. С небес капало. Облака, что раньше имели красивый оттенок одного из благородных металлов, теперь были какими-то густо-серыми, даже синими. И вода из них лилась какая-то чересчур уж синяя. Точнее, не синяя, а голубая. И густая. Такая густая, что даже красила снег, в который попадала, в цвет неба на Поверхности.
Все дети, что были на данный момент в городе, завизжали от восторга и стали бегать туда-сюда с расставленными в разные стороны руками, будто аэропланы. Не прошло и минуты, как один юный кролик на всю улицу возопил о том, что он поймал одну из капель на язык и что она очень здоровская на вкус. А затем не прошло и секунды, как все остальные дети, заверещав ещё радостнее и громче, стали делать то же самое. Взрослые же, бурно расхохотавшись от заразного смеха своих кровинок, решили тоже попробовать и разинули рты, будто птенцы. Сноудин наполнился весельем, счастьем и неудержимым детским восторгом.
А затем вдруг послышались всхлипы. Тот самый "нулевой пациент", молодой крольчонок, первым поймавший капельку и без задней мысли проглотивший её, вдруг понял, что плачет. И он даже не знал, от чего. Он вдруг вспомнил, как его мама собирала его в школу. Вспомнил, как папа учил его читать. Вспомнил всех своих многочисленных братьев и сестёр на общей фотографии. И тогда слёзы полились из его глаз двумя широкими ручьями.
Одно за другим в городе начали слышаться рыдания. Монстры, содрагаясь в безудержном плаче, падали в снег, обняв себя руками, лапами, ластами, плавниками, щупальцами, клешнями и другими видами конечностей, и начинали в истерике кататься по нему туда-сюда. Некоторые особо чувствительные рвали на себе волосы и шерсть, бились головами о стены домов и стволы деревьев, обнимали своих родственников и детей самыми крепкими объятиями и начинали рыдать ещё громче. От былого веселья не осталось и следа. Сноудин погряз в слезах, завываниях и необъяснимом горе, поразившем всех жителей и гостей города разом.
Где-то далеко от больницы, у самого моста в лес, в Руины, открылся портал с ледяной, чёрной как смоль каймой.