Man Next Door

Так странно было впервые переступить порог его дома: Сакура думала, что подобное никогда не случится, а всё вон как повернулось. Первое, что бросилось в глаза: Хатаке любил порядок, и это радовало. А ещё он предпочитал контрастную отделку: кипенно-белые стены, ламинат цвета «венге», такие же тёмные двери — чётко и со вкусом.

Устроить тихий час для Сарады решили в его спальне, а та располагалась в конце длинного коридора, за углом. Дойдя до поворота, Сакура зацепилась взглядом за приоткрытую дверь, но различить, что за ней, не успела — Какаши мягко захлопнул её и повёл гостью в ту, что находилась напротив.

Переступать порог этой комнаты было ещё более неловко: царство разврата же.

Или нет?..

За месяцы соседства фантазия напридумывала множество вариаций, как должен был выглядеть этот сексодром. Но каково же было удивление Сакуры, когда вместо плёток, развешенных на стенах, всяких извращенных агрегатов и прочей вакханалии, её встретили идеальная чистота и порядок. Просто спальня, ничем не отличающаяся от её собственной.

Сарада с интересом крутила головой, приглядываясь, что можно стащить на роль новой игрушки, и выбрала: разноцветная пирамидка из кубиков Рубика. На кой чёрт ему их столько? Сакура и с одним не могла справиться, а у Какаши аж четыре штуки, и все разных размеров. Похоже, сосед любил игры, связанные с логикой и мелкой моторикой (мастер-класс с верёвочкой уже продемонстрировал).

С позволения Какаши Сакура присела на застеленную кровать, а то дочка грозилась раскапризничаться окончательно, требуя необычный кубик. Зарождающаяся истерика была прервана подсунутой соской: девочка сначала донельзя удивилась, но, распробовав, звонко зацокала любимой пустышкой. Они всё ещё не отучились спать без неё — пытались, но безрезультатно.

— Дай мне десять минут, — попросила Сакура, пытаясь свить себе «гнездо» в кровати: она уложила Сараду себе на грудь и мягко приобняла, а под локоть подсунула предложенную подушку (чтобы ребёнку было комфортно и голова находилась выше уровня тела). — Я укачаю её и выйду, хорошо?

Какаши кивнул, отойдя от балконной двери: он зашторил помещение, погрузив то в полумрак. Лишних вопросов не задавал, тихо выйдя и прикрыв дверь, и за это она была благодарна.

Теперь дело оставалось за малым: убаюкать Сараду.

— Мир жесток, пыль наполняет воздух, — тихо напевала она, поглаживая дочь. — Ночь пришла, как завеса на земле, а в моей голове витает маленькая песня, которую я не могу забыть.

Мало, кто знал эту колыбельную: Сакура случайно услышала её по радио, а после мелодия крепко запала в душу. Дочке тоже нравилась эта песня: она чуть ли не моментально расслабилась, вслушиваясь в мамин нежный голос и отключаясь.

— И я говорю там-да-ди-дам~ Там-да-ди... ммм? — женщина покачивала дочь и бездумно смотрела в стену напротив, но, опустив взгляд ниже, удивлённо моргнула и замолчала. Когда вошла в комнату, совершенно не обратила внимание на гитару, прислонённую к стене. Сакура не могла отвести глаз, охваченная догадкой, которую теперь не терпелось озвучить Какаши.

Но для начала следовало переложить Сараду: та, кажется, уснула, и довольно крепко.

Сакура давно приловчилась перекладывать дочь так, чтобы не разбудить. Повернулась набок, аккуратно перекатила спящую девочку на простыни и медленно вытянула руку из под её тела — готово. Сарада тихо сопела, свернувшись калачиком.

Чтобы дочка не упала во сне, Сакура обложила её по периметру подушками (Какаши заранее предугадал и достал, умница). Осталось тихо, на цыпочках, дойти до двери, но чёрт дёрнул ещё раз оглядеть комнату. Хозяину спальни вряд ли бы понравилось, сделай она такое при нём, но когда ещё выпадет подобный шанс? Попала по чистой случайности, а здесь могли быть (обязаны) подсказки, кем работает её уважаемый соседушка.

«Трогать не буду. Взгляну лишь одним глазком», — подумала Сакура, рассматривая содержимое книжного шкафа. Какаши и правда был начитанным: у него оказалась коллекция самой разнообразной литературы, на любой вкус, жанр и тему. Но напрягало следующее: а где, собственно, порножурналы? Не верится, что он не читает их, вероятно, в другом месте спрятал, чёрт.

Обидно, но книги лишь сильнее запутали. Вот у Сакуры дома можно было легко отгадать, кто женщина по профессии — на это тонко намекала медицинская литература. А если судить по Какаши, он мог быть и программистом, и аналитиком, и даже баристой. Может, переводчик? Он сказал, что знает норвежский, а у него и правда куча книг на каком-то эльфийском языке.

Или писатель?!

Взгляд зацепился за пачку листов — специальная бумага для авторов и, если приглядеться, можно было увидеть текст, а ещё пометки красным карандашом — явно чья-то рукопись.

— «...девушка неловко соскользнула ладонями с чужих плеч, боясь, как бы сердце не пробило рёбра. Внутри всё колотило от предвкушения поцелуя — настоящего, страстного и долгого...», — шёпотом прочитала Сакура и заалела: Господи, это не просто черновик — это роман! Её сосед действительно пишет подобное? Скорее, он редактор — почерк был женский, мелкий, с завитушками, а вот правки явно сделаны мужской рукой.

Но зачем тогда уходить по вечерам из дома? Так, взять на заметку и расспросить.

Что ещё могло ей помочь в этой комнате, чтобы выиграть спор?

В гардеробную Какаши она не лезла — копаться в чужом белье неправильно. Хотя кому она заливает? То, что она делала сейчас, тоже некрасиво, но любопытно было до дрожи.

На рабочем столе подсказок оказалось больше: зеркальный фотоаппарат, например. Может, он фотограф, который по вечерам следит за людьми? Вариант: ему дают заказ, проверить, например, верность определенного мужчины (или женщины), а он собирает доказательства и получает за них приличную сумму.

Очень хорошая версия.

Ноутбук был неинтересен — явный перебор любопытства, да и пароль она не знает. Кубики, вероятно, просто головоломки, чтобы подумать, пока перебираешь их стороны. Взгляд зацепился за перевёрнутую лицом вниз фоторамку: что под ней скрывалось? Рука автоматически потянулась, чтобы проверить, но Сакура одёрнула себя — это личное, то, что трогать нельзя ни при каких обстоятельствах.

У Какаши тоже могли быть секреты, в которые не стоило нагло лезть посторонним.

А вообще, время вышло: об этом сказали часы, на которые взглянула Сакура — прошло явно больше десяти минут, и она могла опоздать. Мастер-класс от опытной матери: только они могли бесшумно, как ниндзя, пробежать через всю комнату и не разбудить ребёнка. Настоящая куноичи, чтоб её.

— Уснула?

Сакура вздрогнула, замерев на месте. Она совершенно не ожидала столкнуться с Какаши за дверью, а тот сидел на полу, прислонившись спиной к стене и с интересом поглядывая снизу: неужели всё время ждал тут?

— Д-да, — отмерла женщина, тихо закрыв за собой дверь. — Извини, что так долго.

— Ничего, — он поднялся, отряхнувшись и взглянув на Сакуру. — Ты красиво поёшь, кстати.

Ну, точно никуда не уходил и опять подслушивал, поганец. Комплимент был приятный, но он безумно смутил — щёки точно расцвели румянцем. И поругать не могла — сама не лучше, потому что лишь минуту назад нагло исследовала его спальню в личных целях.

Кстати, говоря о том, что она узнала...

Это, конечно, сдаст её с потрохами, но как ещё выиграть в споре, если мужчина, живущий напротив, до безумия загадочен?

Сакура хочет желание.

Сосед тоже.

Оба поддаваться не будут. И вообще, она вела себя прилично (очень надеется на это), не переступив черту дозволенного, а осмотрев лишь то, что было на виду.

Всё равно, сосед не глупый и вероятно, сам догадался уже, почему её так долго не было. Так что...

— Хатаке, кажется, я знаю, кем ты работаешь, — Сакура решилась озвучить свои догадки: женщина стояла возле выхода и обувалась, но услышала позади смешок.

— Интересно, — протянул Какаши, скрестив руки на груди. — Кто-то лазил в моих вещах?

— Неправда! — возмутилась, оскорблённо посмотрев в ответ и пытаясь оправдаться. — Я ничего не трогала! И вообще, ты сам предложил уложить у себя в спальне, а я не слепая и пару вещей приметила. И... чего ты ржёшь?

Её озадачила его реакция, потому что нормальный человек рассердился бы, пожурил, а не тихо посмеивался, лукаво глядя в ответ.

— Да так... — хмыкнул мужчина, хитро улыбнувшись, — Любопытство не порок, а на войне все средства хороши, так? Логично, что тебе нужна была подсказка. Но... — его взгляд внезапно стал серьёзным. — Ты правда ничего не трогала?

Точно, намекал на фоторамку.

— Не трогала, — честно ответила Сакура, смотря ему прямо в глаза. — Я хорошая девочка.

— Вот как... Славно, — он мягко улыбнулся, расслабившись, но через мгновение его губы снова растянулись в фирменной ухмылке, а взгляд загорелся интересом. — И что «хорошая девочка» смогла обо мне узнать?

У неё была ещё пара свободных минут до выхода, поэтому Сакура решила потратить время на их незамысловатую игру — главное не профукать все попытки. Ну, что-то из увиденного точно должно было быть связано с его профессией!

— Во-первых, камера, — Сакура задрала палец вверх. — Ты фотограф?

Каково же было разочарование, когда мужчина отрицательно покачал головой и так же поднял руки, загнув большой и указательный: восемь попыток.

— Так, ладно, — она не сдавалась, показав второй палец. — Рукопись с исправлениями: ты писатель или редактор?

— Я бы попросил тебя определиться, но пожалею и засчитаю за один, — сосед усмехнулся, а Сакура с досадой наблюдала, как число её попыток стало меньше: семь. — Мимо.

— Переводчик? — осторожный вопрос, но и тот в трубу: шесть, твою мать.

Да как же так? Она была на сто процентов уверена в своих вариантах, но ни один из них не подходил. Было так обидно, но оставался ещё козырь в рукаве: этот, ну, точно должен был...!

— Ты музыкант? — женщина грозно ткнула мужчину в грудь и замерла, ожидая ответа. Забавно, но Какаши тоже застыл, удивлённо округлив глаза: был поражён то ли её выпадом, то ли самим вопросом, а Сакура, вдохновлённая реакцией, поспешила пояснить: — Смотри: тебе нравится музыка, так? Ты умеешь играть на пианино, а в комнате стоит гитара. Работаешь только по вечерам, а значит, выступаешь где-то на сцене, вот! Да? Я же угадала? Ну?

Хотелось радостно запрыгать на месте, потому что аж распирало от гордости. Сакура была уверена, что попала в точку: всё сходилось. Кроме перечисленных фактов, если принять во внимание его бывшую, можно предположить, что она играла с ним в группе. Вокалистка? Вероятно, поэтому и приходила поздно ночью, а иногда — с ним.

Они точно работали в одном месте.

Как там говорил Какаши? Всё проще, чем кажется? Так и есть, если включить логику и сопоставить факты — действительно. И теперь дорогой соседушка обязан был признать своё поражение, отдав Сакуре её законно заработанное жела...

Губы Хатаке растянулись в тонкую, широкую улыбку, заставив женщину напрячься — слишком довольное лицо для проигравшего, нет? А ещё, вместо ответа, он опустил руку в карман джинсов, продолжая держать вторую перед её лицом, коварно улыбаясь. Сакура покрылась испариной и побледнела: дошло.

Пять.

Не угадала.

Профукала за один день ровно половину попыток.

— Ой, всё! — она фыркнула, отвернувшись и обиженно надув губы, а в ответ услышала издевательский смех за спиной: сволочь, смешно ему, поглядите. Сакуре вот плакать хотелось от досады, потому что сосед выигрывал.

У неё вообще есть шанс уделать этого мужчину и вытрясти желание? Была парочка других вариантов, кем он работает, но их уже опасно озвучивать, не обдумав, как следует. Потому что если Сакура сольёт и эти попытки, то Какаши победит, а страшно представить, что он попросит. Она человек слова, а её сосед — извращенец с бурной фантазией.

Твою мать, что-то она уже жалела, что согласилась.

Бесит.

— Всё? Больше нет идей? — самодовольный, дерзкий тон, поджучивающий её со спины, — Жалко, ведь, возможно, ты была близка... или нет? А может следующий вариант верный, м? — нет, этот мужчина точно был бессмертным. Сакура его сейчас убьёт, ибо он выбешивал, и не на шутку. — Ну, так что? Кто я, милая?

— Клоун, блять!

Попалась на крючок, не выдержав и резко крутанувшись на месте. Ох, как же сильно хотелось пнуть этого идиота, вот только она не ожидала столкнуться с ним чуть ли не нос к носу. Какаши подошёл слишком близко и абсолютно тихо, а Сакура из-за вспышки гнева даже не заметила этого. И теперь могла лишь краснеть (но не от злости, нет), широко раскрытыми глазами таращась на довольного мужчину напротив.

Чересчур довольного!

Сакура аж вся похолодела, взглянув на его ладонь: о, нет, он не мог так поступить! Должна же была у соседа быть совесть, в конце-то концов?

— Не смей! — зашипела, схватив его руку и не давая сделать фигуру из четырёх пальцев. — Ты меня спровоцировал! Это не считается!

— Разве? По мне так всё честно, нет? — Какаши склонил голову набок, загадочно расплывшись в улыбке. Она почувствовала, как его пальцы переплелись с её, и этот жест заставил женщину запаниковать и вспыхнуть от смущения. — Я могу и не засчитывать, но... — он склонился ниже, заставив Сакуру задохнуться: его губы буквально были в сантиметре от её. — Что мне за это будет?

Снова флиртовал и дразнил потехи ради — невыносимый плейбой, которого даже могила не исправит.

— Я не сломаю тебе пальцы, — злобно процедила Сакура, с силой сжав чужую ладонь. Щёки предательски горели, но она надеялась, что от гнева. — Я говорила, на мне не работают твои трюки. Отвали, или я забираю ребёнка, за которым ты, кстати, обещал следить. Я опоздаю из-за тебя, Хатаке.

Правда, могла не успеть вовремя. Наверное, даже придётся взять такси, но для начала нужно было, чтобы её отпустили: Какаши сделал это, разочаровано вздохнув и сделав шаг назад.

— Какая же ты иногда скучная, Сакура-чан, — недовольно пробурчал сосед, взъерошив волосы. Хмуро посмотрел на женщину, вздохнул и спрятал ладони в карманах. — Я не буду засчитывать, ладно. Не кипятись.

Сначала разозлил, а теперь успокаивал: Сакура всё равно раздражённо пыхтела, прожигая Какаши сердитым взглядом, но понимала, что больше не могла задерживаться: часики неумолимо тикали. Перед выходом она на всякий случай провела повторную лекцию, что следует делать, если проснётся Сарада. Ещё перепроверила детские вещи —могла ненароком забыть что-то важное. Дико переживала, ибо впервые оставляла дочь с кем-то, помимо мужа и бабушки, но Какаши успокоил, что всё будет хорошо, а если случится неладное, то он обязательно позвонит.

Но почему её гложили сомнения?

***

Ах, вот почему...

Сакура даёт слово, что с этого дня всегда будет слушать свою интуицию. Пятой точкой чувствовала же, что соседу нельзя доверять, потому что он балабол. Сама вручила дочку в чужие руки, а теперь...

Она убьёт его, лично придушит это пугало без мозгов, потому что сегодня последний день, когда человек по имени Хатаке Какаши жил в этом доме. А ведь Сакура вернулась от зубного вовремя, за несколько минут до окончания сон-часа, с твёрдой уверенностью, что всё хорошо. Но неожиданно столкнулась с проблемой: никто не открывал и на телефонные звонки не отвечал. И теперь ей оставалось, как идиотке, долбиться в закрытую дверь, медленно седея от ужаса и неизвестности.

«Всегда на связи» — брехло!

Хотя она не лучше — наивная дура. Поверила его сладким речам, а сейчас проклинала сама себя, паниковала и наворачивала круги в общем коридоре, пытаясь придумать, что делать. Был вариант вызвать специалистов, но сколько времени займёт выбивание двери?

Стоп!

Сакура перестала вырывать себе волосы и обернулась.

Был же другой вход, и тот скрывался в её доме — короткий путь, которым часто любил пользоваться сосед. А сейчас, похоже, настал час Сакуры, и если он тоже закрыт, то, женщина клянётся Богом, разнесёт балкон вдребезги. И пусть Какаши его потом чинит за свой счёт. Хотя о чём она? Соседу голову открутят, если с Сарадой что-то случилось.

Самой бы, правда, шею не сломать, навернувшись с высоты. Из-за дождя было скользко, но Сакура смогла преодолеть преграду и перелезть на другую сторону, а ещё облегчённо выдохнуть, заметив приоткрытую створку — не заперто, о, счастье. Влетев в комнату, она уже собиралась разразиться пламенной, гневной тирадой, но поражённо застыла, любуясь неожиданной картиной.

— Помоги...

Хотелось нервно рассмеяться от абсурда ситуации, потому что Сакура поняла, почему ей никто не открыл: спящая Сарада лежала верхом на Какаши, щедро заливая слюной мужскую футболку на груди. А тот и пошевелиться боялся, буквально придавленный маленьким детским телом. И теперь это пугало умоляюще смотрело на женщину, взглядом прося о помощи.

— Твою мать, я уже столько всего напридумывать успела, а ты... — шептала Сакура, привалившись лбом к косяку балконной двери и тихо матеря про себя соседа. — Что случилось?

— Ну... — неуверенно начал Какаши, глядя в потолок, а Сакура присела на край кровати. — Я присматривал за ней, как ты и просила. Где-то через полчаса, после того, как ты ушла, Сарада проснулась. Я попытался её убаюкать, но... — тяжкий вздох. — Она не хотела меня отпускать, просыпаясь, если я пытался что-то сделать. Так и лежим.

Не врал: она заметила, как маленькие пальчики вцепились в его одежду. Вот почему он не мог взять телефон с прикроватной тумбочки (благо, что на бесшумный перед этим поставил) — боялся разбудить.

— То есть... Ты пролежал почти два часа, так?

— Ага. Зато я осознал, что у меня кривой потолок, — усмехнулся Какаши, а потом поморщился. — А ещё у меня, кажется, спина затекла.

— Твоё счастье, что лишь это. Минуту назад у меня было стойкое желание тебя прибить, Хатаке, — сердито сказала Сакура. — Кстати, если ты слышал, что я пришла, то мог разбудить её. Почему продолжил лежать истуканом и не открыл?

— Не знаю, — замялся, кажется растерявшись. — Впервые оказался в такой деликатной ситуации и сглупил. Прости, надеялся, что ты догадаешься, что балкон открыт.

Хорошо, что именно так и поступила: в отличие от пугала, у Сакуры были мозги. Ладно, на этот раз она его простит, ибо Какаши действительно помог. Дочку тоже следовало будить, чтобы не нарушать режим, а то она славно пригрелась на груди соседа, явно не собираясь просыпаться (немного даже завидно стало — Сакуре бы такой крепкий сон). Вот только женщина не ожидала, что с этим могут возникнуть проблемы: на ласковые материнские поглаживания дочка повернула голову, смерила её недовольным взглядом и снова отвернулась, вцепившись в футболку соседа, как коала.

— Я говорил, — усмехнулся Какаши, глядя на опешившую женщину. — Вот поэтому и не смог встать.

Нет, ну, это не смешно уже! Пришлось отдирать ребёнка от чужого дяди чуть ли не с боем: Сарада упорно не хотела расставаться, закатив такую истерику, что даже соска не помогала. Природное очарование Хатаке, вероятно, гипнотизировало и детей: иного объяснения Сакура найти не могла.

— Ничего не знаю! — безапелляционно заявила она, двигаясь с дочкой на руках в сторону входной двери. — Сарада, нам пора домой!

Девочка недовольно цокала пустышкой, хмуро глядя в сторону Какаши, с улыбкой следующего за ними. Он, кстати, был абсолютно не против, чтобы гости задержались — даже чай предложил. Но Сакура отказалась, сославшись на дела дома (да и неловко было — мужчина и так два часа присматривал за её дочерью и, наверное, устал). А вот Сарада, в отличие от матери, явно желала обследовать чужую квартиру. А то принесли на несколько часов, да и те спать заставили, негодники.

— Спасибо, что посидел с ней, — вежливо поблагодарила Сакура, стоя уже у порога. — Ты правда очень выручил меня сегодня.

— Пожалуйста. Я всегда рад помочь. А ещё... — он закопошился в кармане, ища что-то. — Это тебе.

Какаши вложил в её ладонь верёвочку, похожую на ту, с которой играл на кухне, но было видно, что она из другого материала и другого цвета — та нить была белой, а эта — ярко-красная.

— Она синтетическая, поэтому с ней тебе будет легче заниматься. — он усмехнулся, заметив, как скривилось лицо Сакуры. — Не смотри на меня так. Ты сама согласилась на спор, а я, считай, помогаю.

— Спасибо, — пробурчала она, крутя в пальцах неожиданный подарок, которым охотно заинтересовался ребёнок, потянув на себя. — Слушай, а откуда вообще название такое? Почему колыбель, и именно для кошки?

— Каламбур, — пояснил сосед. — Изначально называлось «cratch-cradle» или «ясли-колыбель». Это две основные фигуры в игре, но кто-то из англичан сыграл со своим ребёнком в «испорченный телефон», потеряв всего один звук. Как итог: игру запомнили, как «cat's cradle».

— А ты правда очень начитанный, — поразилась Сакура.

— Если тебе интересно, то я могу рассказать несколько сказок, связанных с этой игрой. Сараде должно понравиться, — Какаши обрадовался, заметив, что его подарок теперь рассматривали с большим интересом, чем минуту назад. Малышке он точно нравился, и она растягивала его из стороны в сторону. — Кстати... — глаза соседа загорелись огоньком озорства. — Каламбуров знаю тоже не мало. Хочешь расскажу?

— Давай.

Она охотно согласилась, потому что Хатаке всегда рассказывал действительно интересные истории: Почему бы нет?

— Тогда закрой Сараде ушки.

Сакура сначала засомневалась, но послушно прикрыла ладонью и прижала к плечу голову ребёнка. Сосед заинтриговал, и было любопытно услышать.

— Это довольно пошлый каламбур.

Надо было десять раз подумать прежде, чем соглашаться: не просто пошлый, а до безумия тупой. И всё равно Сакура булькала от смеха, поражаясь, почему её так зацепила шутка. Нет, серьёзно, этот идиотизм мог придумать только её сосед: вы когда-нибудь задумывались почему секс-игрушку для мужчин (искусственную вагину) называют именно так? На английском эта штука называлась «Fleshlight», а сосед предложил новое название — «Пиздарик». Сакура сначала непонимающе таращилась на ждущего её реакции Хатаке, но через пару секунд прыснула и закатилась в голос — дошло. Это действительно был каламбур. Он объединил два слова в одно: «Flashlight» — фонарик, и «Flesh» — плоть.

— Я так погляжу, тебе понравилась шутка. — Какаши любовался, довольный произведённым эффектом.

— А вот и нет!

— А вот и да!

— Да ну тебя, — отмахнулась Сакура, всё равно продолжая хихикать. — Ты невыносим, Хатаке. «Пиздарик», надо же...

Какаши улыбался, не скрывая радости, что смог развеселить соседку. Он открыл дверь в общий коридор и пообещал рассказать ещё парочку подобных анекдотов, но только если Сакура сама захочет. А она лукаво заметила, что в таком случае её IQ упадёт до уровня герани — Хатаке так точно был гений среди растений. Но если честно, то не против, даже планировала рассказать этот каламбур Ино, а та обязательно оценит тонкий, но ужасно тупой юмор.

И всё-таки у Сакуры забавный сосед. Жалко, что извращенец.

Или нет?..

***

«Знаешь...».

Дверь медленно отворилась, открыв ту самую комнату напротив, которая так заинтересовала Сакуру несколько часов назад. Девочки уже давно ушли к себе домой, а вот он остался — снова один, наедине со своими мыслями и воспоминаниями.

«Когда я училась в старших классах...».

Хозяин квартиры словно не решался переступить порог, застыв на месте. Лишь молча разглядывал громоздкий предмет у стены, изучая его взглядом. Подумав, всё-таки неспешно подошёл и протянул руку.

«Бабушка подарила мне похожее пианино».

Задумчиво провёл ладонью по лакированной поверхности, будто желая стереть невидимые пылинки.

«И где он сейчас?».

Подушечки пальцев остановились на вырезанном рисунке цветка вишни, медленно обведя слова ниже: «Для Сакуры».

«Продали, наверное».

— Ошибаешься, милая, — Какаши присел за инструмент, открыв его. — Твоё пианино за каким-то чёртом оставили мне на сохранение. Очень жаль, что ты этого не знаешь.

Прошло так много лет, а он продолжал следить за этим музыкальным инструментом, сберегая его для девочки, которая теперь жила напротив. Когда-нибудь она вернётся за ним и вспомнит.

Совсем, как сегодня.

«Это Coldplay?».

Пальцы замерли, перестав играть старенькую мелодию, которой Какаши, так же как и сегодня, когда-то давным-давно веселил маленькую весну по соседству. Подняв взгляд, он посмотрел на верхнюю крышку корпуса пианино, будто бы на нём мог кто-то сидеть.

И усмехнулся.

— Нет, милая. Это всё ещё не Coldplay.

___________________________

Песня, которую играл Какаши на пианино: Warmer — Noises She Makes In Their Bed.
Колыбельная Сакуры: Cécile Corbel — My lullaby.