Разукрась воспоминаниями

Аделина

После услышанного я стояла, не в силах двинуться, поскольку в голове мгновенно пронеслись все подозрения на Алекса. Хотя вполне возможно, что его просто подставили, но... кто?

С этими мыслями, словно с тяжким грузом, я достала телефон и написала Виктории:

Аделина: Может ли быть такое, что человек фактически не проживает по этому адресу, а лишь временно использует его для регистрации аккаунта?

Виктория была в сети, поэтому ответ пришел незамедлительно.

Виктория: Николай утверждает, что это исключено. К одному домашнему адресу привязан только один электронный ящик. Посторонний не может использовать этот адрес, если только он не был взломан. Но это невозможно, ведь мы же сами смогли его взломать.

Аделина: Но я всё равно не понимаю...

Виктория: Что именно?

Аделина: Оказалось, что это человек, на которого мы никогда бы не подумали.

Виктория: Близкий?

Аделина: Я бы так не сказала.

Виктория: Значит, не всё так трагично.

Я закрыла глаза на мгновение, пытаясь унять дрожь и прогнать навязчивые мысли, словно стаю воронов, и удушающее чувство предательства. С каждой секундой уверенность в причастности Алекса росла. Всё складывалось в его пользу. Неужели он способен на такое – подставить своего друга? А вдруг они с Маркусом действовали заодно? Ведь Маркус сейчас гораздо ближе к Ясмине, став в результате ее сводным братом по бумагам.

Из моих раздумий меня вывел отдаленный голос Ясмины.

— Приём, как слышно? — шутливо произнесла она и, встретившись с моим обеспокоенным взглядом, мгновенно посерьёзнела.

— Ну, ладно, я пошла, — бросила Джейн, оглядываясь на нас, и направилась домой.

Я долго смотрела ей вслед, игнорируя настойчивые вопросы Ясмины. Я просто не хотела верить в это, не хотела подозревать Алекса.

— Ты думаешь, это Алекс? — тихо спросила Ясмина, словно боясь быть подслушанной.

Она озвучила мои худшие опасения, но упустила кое-что важное. Я решила добавить недостающий штрих:

— Вместе с Маркусом.

— Не может быть, — с сарказмом выдохнула она.

— Почему же?

— Потому что он не такой, — резко ответила она, бросив на меня обиженный взгляд.

— Ты... защищаешь его? — недоуменно спросила я.

— Нет... — неуверенно пробормотала она.

В ответ я лишь скептически вскинула бровь.

— Это Алекс и Маркус.

— Но зачем им это? — прозвучал её вопрос.

Заметив неподалёку парк, а в нём – спасительные скамейки, мы молча решили укрыться от палящего солнца в тени высоких деревьев.

— Зачем им нужно было нас подставлять? — вновь спросила Ясмина, не находя ответа.

— Во-первых, сама подумай. Всё это играет им на руку.

— Зачем Алексу подставлять Маркуса? К тому же, не думаю, что они работали вместе, иначе Маркус бы воспротивился.

— Но к чему это привело? — Я выдержала паузу, ожидая её ответа, но она упрямо молчала. Тогда я закончила сама: — Теперь вы живёте в одном доме.

Она часто заморгала, словно пытаясь прогнать наваждение, и я увидела в её глазах упрямый блеск надвигающегося возражения. Но неожиданно она замолчала, опустив взгляд к земле.

— Ты не хочешь это принять, — честно сказала я. — Почему? Неужели...?

— Нет! — отрезала она, скрестив руки на груди. — Мне на него плевать.

— Отлично, — закатила я глаза.

— Алекс ведь помогал нам. Если бы они действительно хотели нас подставить, разве стали бы спасать? Разве нет? — задала она новый вопрос, словно ища оправдание.

— Тогда и Сэм с ними заодно, — выпалила я, и в моём голосе уже звучала готовность заподозрить и саму Ясмину.

В голове царил хаос, но контуры картины наших таинственных врагов становились всё чётче. Их трое. С самого начала. Сэм, Маркус и Алекс подставили нас, но не ожидали, что директриса даст нам шанс. Тогда Алекс втёрся к нам в доверие, чтобы отвести подозрения, а Сэм контролировала ситуацию. Маркус же просто хотел быть с Ясминой и, помогая им, получал желаемое. То же самое касается и Алекса. Помогая Сэм, он получил то, чего жаждал больше всего: шанс начать всё с чистого листа вместе с ней. Получается, если бы не Тони, мы бы проиграли и нас бы отчислили. И пострадали бы от этого только мы.

Но в некотором смысле Ясмина тоже права. Не думаю, что Маркус согласился бы помочь, если бы знал, что Ясмину отчислят. Ох, почему так сложно?

— То есть ты думаешь, что если бы Тони не вмешался, ребята просто бросили бы нас? Позволили бы своему плану осуществиться?

— Да, — неуверенно ответила я с многочисленными вопросами в голове. — К тому же, у них у всех троих какие-то секреты. Даже в отношении тебя, когда тот самый тайный пользователь выступил против Саймана. Они все трое обманули тебя, и с лёгкостью сделали это и с нами.

— Не могу поверить... — прошептала она, нервно протирая лоб.

— Я все разузнаю, — сказала я, чтобы успокоить её. — Я собираюсь...

— Давай просто пойдём домой, — кашлянув, прервала она меня.

Я коротко кивнула, погружаясь в собственные мысли.

Вернувшись домой и попрощавшись с Ясминой, я почувствовала себя опустошенной, словно выжатый лимон. Ничего не хотелось, еда казалась безвкусной и чужой. Навязчивые мысли о том, достойна ли я носить хиджаб, отступили, и это, конечно, радовало. Но их место заняли другие – подозрения. Я лихорадочно анализировала каждое событие, пытаясь найти скрытый смысл в действиях Алекса, Маркуса и Сэм. Мама уже спала в своей комнате, и я не стала ее беспокоить. Вместо этого я совершила намаз и уснула прямо в гостиной, на диване.

Следующий день начался с неожиданного вызова в кабинет директора. Бросив вопросительный взгляд на молчаливую Ясмину, я поплелась навстречу неизвестности, надеясь, что мы не нажили себе новых проблем. Но вместо тревоги я ощутила растерянность от слов директрисы:

— Ты должна придумать тему, глобальную проблему общества, чтобы представить ее всей школе и найти поддержку.

— Это обязательно? — устало спросила я.

— Я изменила условия ради тебя, Аделина, — произнесла она мое полное имя, пронзая меня своим строгим взглядом.

— Раньше было иначе?

— Раньше девочки наряжались в лучшие платья и дефилировали, словно на показе мод.

Я задумалась. Мне категорически нельзя выставлять себя напоказ, особенно перед парнями, ведь Коран предписывает женщине скрывать свою красоту. Надевая обтягивающие платья и бриллианты в обычной жизни, женщины забывают, что ткань – это еще не хиджаб. Хиджаб – это еще и поведение.

— Спасибо, — сказала я наконец.

Выйдя из кабинета, я снова погрузилась в раздумья и вдруг столкнулась с Алексом за углом коридора. Сердце бешено заколотилось, представляя его главным врагом в овечьей шкуре.

— Привет, — весело поприветствовал он, пока я тонула в своих подозрениях.

В ответ я просто кивнула, демонстрируя, что не желаю вести разговоры. Он нахмурился и последовал за мной, когда я спускалась по лестнице.

— У нас общая физра...

— И после нее – выступления кандидаток? — спросила я, обернувшись к нему.

— Да, Сэм говорила... — он запнулся, произнеся ее имя. Его лицо помрачнело, и он нервно потер ладони друг о друга. — В общем, я хотел спросить про тему. Ты выбрала?

— Нет, буду импровизировать, — ответила я, не сводя с него взгляда, пытаясь понять, зачем ему это знать. Я боялась, что он побежит рассказывать Сэм, хотя ей это ничего не даст. Я слишком много переживала и подозревала Алекса, хотя, стоя передо мной, он не казался подозрительным.

— Понял, — улыбнулся он и развернулся, чтобы уйти.

Я проводила его взглядом, прокручивая в голове все моменты с его участием, вызывавшие подозрения. Помотав головой, чтобы отогнать излишнюю тревожность, я направилась в раздевалку переодеться к физкультуре. Оверсайз футболка, скрывающая все изгибы тела, и широкие штаны. В юбках на физру не пускают – небезопасно.

С Ясминой мы встретились в раздевалке, и по дороге в спортзал молчали, потому что Ясмина казалась еще более задумчивой, чем обычно.

— Что не так? — спросила я, наблюдая, как она завязывает шарф.

— Ничего, — покачала она головой.

— Ты какая-то задумчивая.

— Просто мне кажется, что Маркус и Алекс не выглядят подозрительно. Я думаю, их кто-то подставил.

— Почему? — после моего резкого вопроса она обернулась ко мне. — Почему для тебя так важно, чтобы они, вернее, Маркус, был невиновен?

— Это не важно для меня...

— Ты со вчерашнего дня говоришь об их непричастности, хотя адрес принадлежал Алексу.

— Но не Маркусу же, — грубо ответила она. — Они тебе не нравятся, я знаю, хотя я думала, что ты будешь благодарна Алексу за то, что он нам помог.

— Зачем мне быть ему благодарной? За что? — разозлилась я.

— Потому что он помогал нам.

— Или делал вид, — парировала я.

— Знаешь, — усмехнулась она и добавила: — Ты скоро начнешь и меня подозревать.

Я смотрела на нее, надеясь, что она шутит.

— Ты думаешь, я могу?

— Вполне возможно, учитывая, что ты не можешь их оправдать, а сразу подозреваешь. Они не виновны. Я верю, что Маркус хороший. И Алекс тоже.

— Я поняла. Ты не можешь допустить мысль, что они подозреваемые, потому что влюблена в Маркуса.

— Не думаю, что влюбляться запрещено, — схватив рюкзак, она покинула раздевалку, оставив меня в давящей тишине.

На физкультуре Ясмина явно игнорировала меня, даже не бросала мимолетные взгляды в мою сторону. Во мне просыпалась ярость, и одновременно с этим я была в отчаянии. Я не понимала, что должна делать, как понять, кто на самом деле враг, а кто друг. Под конец урока я заметила, что Алекс не кидает мяч Сэм или просто делает вид, что её не существует, а когда я невольно подслушала их разговор, поняла, что Алекс на что-то обижен, и Сэм в этом виновата. Он даже не смотрел ей в глаза, объясняя, почему не пасовал ей. После уклончивого ответа он повернулся ко мне, встретившись с моим заинтересованным взглядом, но я быстро взяла себя в руки и отвернулась, чтобы не вызывать подозрений. После окончания урока я направилась в общий зал с телефоном в руке, выбирая тему для своей речи. Я остановилась на теме "Бесчеловечное отношение человека к природе". Банально, но главное – полезно. Думаю, всем будет скучно меня слушать, и мне придется изменить тему, но сейчас у меня в голове другие мысли. Может, потом.

Придумывая и записывая главные моменты своей речи, я чуть не столкнулась с кем-то. Подняв взгляд, я увидела Тони. Он одарил меня своей завораживающей улыбкой, от которой мне хотелось ударить его между глаз. Почему он так себя ведет? Будто я брошусь ему на шею после его улыбки?

— Привет, — улыбнулся он.

Ограничившись кивком, я пошла дальше.

— Слышал, Сэм выбрала темой "Религии", — бросил он мне в спину, заставив обернуться.

— И? — вызывающе вздернула я бровь.

— Она считает религию главной проблемой общества.

— Что? — возмутилась я. — Зачем ты мне это говоришь?

— Просто хочу, чтобы ты знала.

Я недоверчиво разглядывала его, пытаясь понять, что ему нужно взамен. Но в его взгляде не было и намека на выгоду. Лишь слабая, прощальная улыбка, отразившая мое настороженное выражение лица. Тяжело сглотнув, я криво усмехнулась. Вспомнив о теме Сэм, я направилась в пустующий общий зал. Хотя нет. В комнату ворвались помощница директрисы и, очевидно, помощница помощницы директрисы, которая сидит со мной на литературе.

— Что ты так рано? — спросила помощница директрисы, перекидывая свою длинную косу через плечо.

— Все равно через час все будут здесь, — пожала я плечами.

— Полчаса, — поправила меня помощница помощницы.

Ладно. Пора узнать их имена, чтобы не придумывать дурацкие прозвища. Помощницу директрисы звали Вирджиния, и, по иронии судьбы, она приехала из Вирджинии. Ее помощницей была Милана. Брюнетка с голубыми глазами, проникающими в душу одним взглядом.

Я устроилась на дальнем стуле и погрузилась в изучение статей о феминизме и религии. Да, я сменила тему. Теперь главной проблемой человечества для меня был феминизм.

Зал постепенно заполнялся людьми, а я продолжала сидеть в своем углу, выискивая знакомые лица. Ясмины нигде не было, зато появилась Сэм в сопровождении своей свиты: Алекса и Маркуса. О чем-то оживленно болтая, они заняли места рядом с ней. Но я вновь ощутила напряжение Алекса, будто ему сообщили, что его жизнь перевернется в ближайшие пять минут. Он выглядел грустным и напряженным, словно в ожидании удара.

Вирджиния включила микрофон, и по залу прокатился неприятный эхом ее голос, а затем – противный писк. Наконец появилась и директриса, заняв место в первом ряду. Шоу начиналось. Первой, как ни странно, вызвалась Сэм. Она надела обтягивающие джинсы и топ, оголяющий слишком много кожи. Бесцеремонно взбежав на сцену, она схватила микрофон и начала свою речь. Мне не терпелось услышать, какие именно стереотипы и ложные утверждения она собирается озвучить, выбрав темой "Религии".

— Раньше религии сеяли страдания, принижая женщин, будто те ниже мужчин. Им твердят, чтобы прятали себя в мешки, когда сама природа женщины — красота. Почему эту красоту должны скрывать? — Деловито бросив вопрос в воздух, она ждала ответа.

Из толпы девушек донеслись выкрики: "Чтобы, видите ли, не искушать мужчин! Пусть сами держат себя в узде!" Я закатила глаза, устав от банальности, которую повторяют все обиженные женщины. Хотя я их понимала. Раньше, в 1800-х годах и раньше, женщины не могли наследовать, владеть имуществом, разводиться по своей инициативе, посещать суды. А в исламе женщинам было позволено все это. И теперь эти же женщины, обретшие "свободу", кричат, что нас угнетают, хотя мы были свободнее их благодаря нашей религии. Особенно сейчас, когда их вызывающая одежда, обтягивающая, словно вторая кожа, и оголяющая слишком много тела, жадно ловит взгляды парней.

Она затронула еще много тем, на которые я лишь возмущенно вздыхала. Следующей кандидаткой вышла Сюзанна. Она казалась странной, словно загадка, ускользающая от понимания, а её взгляды бросали тень двусмысленности. Но стоило ей выйти на сцену и представиться, как все прояснилось.

— Я снимаю свою кандидатуру, — звучно объявила она, бросив взгляд в мою сторону. — Кто-то заслуживает этого больше, чем любая из нас. Пусть твоя мама гордится тобой, Аделина.

Она улыбнулась. Мне. Улыбнулась именно мне. Неужели я сплю? Раньше я бы ни за что не поверила, что человек, который ненавидит меня, может вот так улыбнуться и отдать мне победу, потому что считает, что я её заслужила. Что за муха её укусила? И главный вопрос: что она потребует взамен? Ничего просто так не бывает.

Но в следующую секунду почти все остальные кандидатки подхватили её почин и бросили свои бюллетени обратно в урну, отказываясь от участия в конкурсе. Все взгляды устремились на меня, застывшую на месте, словно окаменевшую. Потом кто-то начал аплодировать, и зал взорвался овациями.

Помощница директрисы, явно не ожидавшая такого поворота, заметалась, пытаясь пересчитать оставшихся участниц. Но директриса, быстро сориентировавшись, подошла к микрофону и объявила:

— Итак, у нас осталось два кандидата.

— Но это нечестно! Почему все отказываются? — возмутилась Сэм, оглядывая толпу.

— Прошу двух кандидаток выйти на сцену, — проигнорировав её слова, продолжила директриса.

— Уберите свою кандидатуру из списка участников! — раздался голос из толпы.

Я спокойно поднялась, будто ничему не удивлена, хотя сердце бешено колотилось, а ладони вспотели. Единственное, что я могла, — это держать спину прямо и идти размеренным шагом. Как только мы дошли до сцены, Сэм сорвалась с места и направилась к выходу, не обращая внимания на крики помощницы директрисы.

— Если уйдете, то автоматически выбываете из конкурса!

Она ушла, даже не обернувшись, прекрасно понимая, что её бы затравили, если бы она не позволила мне победить. Но почему все вдруг решили меня поддержать? Не считая, конечно, тех девушек, которые болели за Сэм.

— Хочешь что-нибудь сказать? — спросила директриса, обмахиваясь маленьким вентилятором.

Я лишь покачала головой.

— Вот твой кубок, завтра жду тебя в кабинете. А теперь давайте сфотографируемся, — сказала она и официально обняла меня.

Я стояла как каменная и озиралась по сторонам, когда нас начали щелкать, стараясь понять, что сейчас, буквально минуты назад, произошло. Я нервно улыбнулась.

Когда фотосессия закончилась, все начали покидать душный зал.

— Когда уже починят этот чёртов кондиционер? — заорала вслед директриса.

Мой взгляд беспокойно метался по комнате, когда мне объявили о моей победе, и Сюзанна подошла меня поздравить.

— Поздравляю, — пробормотала она, неловко глядя в пол. — Это не значит, что мы теперь лучшие подружки или что-то в этом роде. Остальные согласились, потому что слушались меня, а не жалели тебя, — она скрестила руки на груди, будто ждала в ответ колкость.

— Почему ты вдруг решила помочь именно сейчас?

— Я понимаю тебя больше, чем кто-либо другой. Мой отец тоже болел неизлечимой болезнью.

Грустно выпалив это, она повернулась, чтобы уйти, но я остановила её:

— Спасибо.

— Это все он, — она кивнула в сторону Алекса, стоявшего у выхода из зала. Вокруг меня образовалась небольшая толпа, и я заметила, как Алекс ловит мой взгляд, одаривая широкой улыбкой. В ответ я бросила на него тревожный, полный подозрений взгляд.

Другие ученики поздравляли меня на ходу, а Алекс с Маркусом уже приближались. У входа появилась Ясмина и, оглянувшись, удивленно посмотрела на меня.

Но когда я предстала перед Алексом, то лишь коротко выдохнула:

— Спасибо. Сюзанна сказала...

— Ты это заслужила, — улыбнулся Алекс.

Ясмина, приблизившись, тут же заключила меня в объятия, словно мы не виделись целую вечность, хотя утром были еще в ссоре.

— Ты серьезно выиграла? — выдохнула она. — Твоя мама будет так рада!

— Поздравляю, — присоединился Маркус.

— Обе, — указал на нас Алекс. — Стройтесь в ряд, обнимитесь, и я сфотографирую вас на память.

Я улыбалась, наблюдая, как Ясмина позировала, а потом бесцеремонно отобрала телефон у Алекса, чтобы проверить, насколько хорошо она получилась на фотке.

— Здесь я просто ужасна! У меня прыщ как Эверест, — ужаснулась она и потребовала переснять.

Тот шутливо отмахнулся, с деловым видом заявив, что он не фотограф, а профессиональный адвокат.

— Маркус может тебя сфотографировать, — подмигнул он и, увидев смущение друга и Ясмины, рассмеялся и направился к выходу.

— Придурок, — ответила Ясмина.

Я последовала за ним, пока он непринужденно шел по коридору, засунув руки в карманы брюк.

— Алекс!

В этой суматохе догнать его казалось невозможным. Пришлось остановить его криком. Он обернулся медленно, словно преодолевая какое-то внутреннее сопротивление. В конечном итоге он все же повернулся, и в его взгляде читался легкий самоупрек.

— Если снова благодарить, то не стоит... — попытался отшутиться он.

— Зачем ты это сделал? — спросила я, встав прямо перед ним. — Сэм тебе этого не простит.

— Я знаю, — коротко ответил он.

Я пристально смотрела в его глаза, пытаясь прочесть в них невысказанное. Он вел себя так странно.

— Как ты уговорил Сюзанну? Я думала, это нереально.

— Оказалось, она сентиментальная, особенно когда я упомянул, что победа нужна тебе, чтобы осчастливить умирающую мать.

Я глубоко вздохнула.

— Она не умрет.

— Это я тоже знаю, — с мимолетной улыбкой произнес он. — Пришлось немного драматизировать.

— Ладно, — неловко проговорила я. Не находя больше вопросов, на которые мне отчаянно нужны были ответы, я развернулась, чтобы уйти.

— Знаешь, — остановил он меня. — Ты была права.

— Что? — обернулась я, сделав лишь шаг. — Насчет чего?

— Между мужчиной и женщиной не существует дружбы. В конце концов между ними возникнет взаимная симпатия.

Его слова застали меня врасплох, особенно учитывая, что еще несколько дней назад он придерживался совершенно другой точки зрения. Я не хотела думать о том, что заставило его изменить свое мнение, но мне отчетливо не нравилось, как я начала смущаться, как растерянность заставила меня часто моргать и избегать его взгляда.

— О чем ты? — фыркнула я, скрестив руки на груди, пытаясь скрыть волнение.

— Поздравляю еще раз, — с последней улыбкой произнес он и, наконец, развернулся, скрывшись за поворотом, оставив меня с бешено колотящимся сердцем. Я отчаянно пыталась не думать о том, почему его слова так сильно на меня подействовали.