Вот ты и попалась

-Тебя что, Громов подвёз? – спросил Саша, когда я поднялась по ступеням.

-Да. – Что бы ему сказать, чтобы он не подумал, что я окончательно сбрендила и не подвергать его опасности из-за правды. – Саш, ты ведь мой единственный друг, - начало такое себе, но я правда ничего не могу придумать. Кладу свою ладонь ему на предплечье и смотрю в глаза, - пожалуйста, позволь мне никак это не комментировать и ничего не объяснять!? Я очень тебя об этом прошу!

Саша нервно сглотнул и нахмурился, было видно, что он не доволен таким раскладом, но он доверял мне и, угрюмо кивнув, пошёл внутрь, а я побрела за ним. Сегодня у нас была потоковая лекция, на которой был и Костя. Саша всё утро был не в духе. То ли потому, что я не рассказываю ему, что происходит в моей жизни, то ли потому, что думает какого хрена здесь делает, когда его дома ждёт брат, с которым он мог бы уже пить пиво и играть в приставку. Он старательно что-то записывал, но потом просто бросил ручку и улёгся на скрещенные на столе руки. Костя, который сел с нами, рассказывал мне разные истории и всячески не давал услышать ни единого слова преподавателя. Но сегодня я не была против.

Прозвенел звонок, мы вышли из аудитории и отправились в другую. Саша отлучился на перекур, а Костя пошёл проводить меня, потому что не успел рассказать очень забавную историю. Мы смеялись и в какой-то момент я хохотала так, что уже едва стояла на ногах. От упадка сил я упёрлась лбом в Костино плечо, а он повернулся и приобнял меня. Я вскинула глаза и увидела, как он склоняется ко мне, будто желая поцеловать. Когда его лицо было уже неприлично близко к моему, гул голосов разрезал резкий мужской баритон:

-Алла! – я дёрнулась и отшатнулась от Кости на шаг, отчего-то почувствовав себя провинившимся ребёнком. – Подойди!? – ох, снова этот приказной тон! Закатываю глаза и иду к преподавателю, который всё это время сосредоточенно смотрит на Костю. – Я забрал твои вещи, - уже тише и мягче говорит он, переведя наконец взгляд бирюзовых глаз на мои приоткрытые губы, - И твой компьютер. И твои документы. В общем, не хочу тебя пугать, но думаю тебе придётся пожить у меня больше недели. – Я напугано смотрю на него и вижу, как он поднимает руки, желая положить их на мои плечи, но, понимая сколько человек сейчас это увидят и каких небылиц напридумывают, опускает их обратно. – Всё будет хорошо, слышишь! Не переживай, мы с этим справимся! – Ну нет, только не это. Почему сейчас Вы говорите это так, будто Вы мой парень, который обещает решить все мои проблемы и не дать меня никому в обиду. Сердце, прекрати так стучать и вестись на всю эту чушь.

-Хорошо, мне пора на пару.

-Да. Я не хотел отвлекать тебя от твоего парня.

-Он не мой парень. – Я увидела, как легко дёрнулись брови преподавателя, а уголки губ поползли вверх, - Пока что. – А вот и старый, добрый, пронизывающий до костного мозга взгляд бирюзовых глаз. Я разворачиваюсь и иду к Косте, ощущая, как всё во мне жаждет развернуться и броситься в объятия другого.

-Что ему от тебя надо? – спросил приятель, когда я подошла.

-Да опять со своими заданиями, - отмахнулась я, но оскорбить Громова мне больше не хотелось.

Когда последний учебный день был прожит, и я вышла из аудитории, то в конце коридора заметила Антона Владимировича. Увидев меня, он пошёл на улицу. Я же задержалась, дожидаясь, чтобы все наконец ушли, и нас никто не мог увидеть вместе. После последнего ученика я постояла ещё пять минут у выхода и только после этого решилась выйти.

-Что так долго? – недовольно бросил мне преподаватель.

-В смысле!? Я не хочу, чтобы о нас судачили, будто бы между нами что-то есть.

-Я же сказал, что все скоро будут думать, что ты моя дальняя родственница. Так что могла бы сэкономить драгоценное время и выйти первой. – Хотелось нагрубить ему, но за последние два дня он столько для меня сделал, что у меня язык не повернулся сказать какую-нибудь колкость в его адрес. Я знаю, к хорошему быстро привыкаешь, и скоро я снова стану несносной с ним, а он таким же заносчивым, каким был прежде. Хотя он приходит в своё обычное состояние гораздо быстрее меня.

-Нам нужно заехать в магазин и купить продуктов. – Надо, значит надо. Я киваю.

Заднее сиденье машины забито моими вещами, и я задумчиво смотрю, как я туда могу поместиться.

-Ну что ты опять встала, как ослица!? – взмолился преподаватель, изнутри открывая пассажирскую дверь рядом с водителем. – Залезай уже и поехали! – я нахмурилась и недовольно залезла внутрь. Сев рядом с ним, я отвернулась. – Если хочешь, можешь выбрать музыку. – И откуда столько доброты!? Ещё пару минут назад я была ослицей, а сейчас могу даже музыку сама выбрать. Обалдеть!

-А разве ослы умеют выбирать музыку? Да и копытами можно магнитолу исцарапать, - язвительно заявляю я.

-Мешенина, не выводи меня! Ты снова показываешь своё упрямство, как это милейшее животное! – я скрестила руки на груди и уставилась в окно, всем своим видом показывая обиду. Не буду с ним разговаривать, хотя он прав, порой я бываю упряма, как осёл.

Он громко выдохнул и включил музыку сам. Полистав разные радиостанции, оставил Хит.фм. Сперва играла песня Марселя «Эта песня для тебя», затем Рита Дакота «С чистого листа» и чтобы меня окончательно добить Mary Gu «Не влюбляйся милая».

-Что за сопливая подборка!? – пробурчал преподаватель, а я посмотрела на него, когда звучали слова «Ты такой же как все, с кем мне рядом не место...». Вот уж правда. Меня и убеждать не нужно, что мы не пара друг другу. Но сейчас мы едем в супермаркет за продуктами, я сижу спереди, мои вещи, которые мы перевозим к нему домой, сложены на заднем сиденье. Я тяжело вздохнула, жалея о том, что мне всего двадцать и у нас нет никакого будущего. – Что с тобой?

-А что со мной? – я даже забыла, что планировала дуться на него как минимум дня два.

-Ты переживаешь из-за этого парня? – его глаза внимательно блуждали по моему лицу, пытаясь найти ответ без слов.

-Нет, я переживаю о другом, - честно сказала я, но больше не скажу ни слова о своих истинных мыслях.

-О чём же?

-О том, что нужно купить побольше моркови, ослы же её обожают больше всего! – Так легче, прям-таки камень с души упал.

-Язва! Куплю мешок моркови и попробуй не съешь!

Я снова отвернулась от него. Мне было не смешно. В голове крутились последние слова песни «Мир был явно против, но ты уже влюбилась...».

Я не спрашивала, что он увидел на моей съёмной квартире. Мне было страшно узнать правду. Конечно, я не могла не думать о Паше, ведь я должна решить, как мне быть дальше. Если мне обратиться в полицию, то что я им скажу, он не применял ко мне никакого насилия. На интимную близость я согласилась сама. А слова, это пустой звук, когда их нечем доказать. Сегодня после университета я его не видела, что очень меня порадовало. Каждый раз, заворачивая за угол я надеялась, что там не стоит он.

-Выходи! – в своей обычной повелительной манере сказал Громов, и я снова послушалась его.

В супермаркете было много людей, но, к счастью, мы не встретили знакомых. Я молилась, чтобы мы их не встретили. Набрав полную тележку продуктов, мы двинули к кассе.

-Как Вы можете закупаться на неделю вперёд!? – удивлялась я, разглядывая содержимое тележки.

-Я беру самое основное, остальное можно докупить. Нас же всего двое, я знаю, что любит Александра и мне легко сориентироваться. Надеюсь, ты не слишком привередливая особа, иначе с вами обеими мне будет не просто. – Я посмотрела на него с замиранием сердца. Он сказал это так, будто мы теперь всегда будем жить вместе. Немного смутившись, отвернулась, чтобы он не видел моей улыбки, которую я не могу сдержать.

Когда мы расплачивались на кассе, я задержалась, чтобы купить сигарет. Антон Владимирович недовольно обернулся и сказал кассиру, что мне нет восемнадцати и, если она продаст мне сигареты, то её уволят. Паспорта при себе у меня не было и я, покраснев как рак, окинула преподавателя испепеляющим взглядом. Когда мы сели в машину, я не выдержала.

-Вот скажите! Как в одном человеке может уживаться и редкостная сволочь, и заботливая и нежная натура? – мои глаза по-прежнему метали молнии.

-О, тебе лучше знать, ты ведь такая уже двадцать лет! – он нарочно выделил мой возраст, от чего мои зубы буквально заскрипели.

-Кретин! – не выдержав, выпалила я и немного опешила, поняв, что произнесла это вслух. Удивлённые глаза преподавателя начали меня душить.

-Правда, что ли!? А мне казалось, что я помогаю тебе переосмыслить твоё дурное поведение и отказаться от вредных привычек.

-Ещё один! Ты мне не отец! Хочу курю, хочу пью, хочу сплю с тем, с кем хочу! – я развернулась к нему всем корпусом, а он держался за руль так сильно, что костяшки его пальцев побелели.

-Знаешь, ЧТО, девочка! Прикрой-ка ты свой рот, и включи уже свои мозги! Ты заигралась! Не спроста сейчас ты едешь ко мне домой, а не к себе! – его слова режут без ножа, я хмурюсь и хочу ударить его.

-Ах, вот как!? Да пошёл ты! Ничего мне от тебя не надо! – я вышла из машины, хлопнув дверью так сильно, что думала окна треснут. Следом за мной вылетел и Громов. Он был взбешён, но я не знаю от чего больше, от того, что я его послала или от того, как сильно я хлопнула дверью его машины.

-Да ты совсем что ли охренела!? В машину! Села! Быстро! - я снова хотела повиноваться, скорее по привычке, но тут взыграла моя уязвлённая гордость, о которой я время от времени, да вспоминала.

-Я тебе что, собачонка, выполнять все твои приказы!? – я не заметила, когда перешла на «ты», глаза застилала обида и злость.

-Алла, В МАШИНУ БЫСТРО! – он подошёл ко мне и сгрёб в охапку, засунув обратно в салон авто.

-Блять! – выругался он, запрыгивая на водительское сиденье и вжимая педаль газа в пол.

-Ты что творишь!? – кричу я, не понимая какого чёрта он себя так ведёт. Но потом я оборачиваюсь и вижу, как чуть поодаль стоит Паша, прижавшись к машине и смотрит, как мы отъезжаем с парковки. – Он видел нас... Он знает, где я... - Я испугалась, вся злость на преподавателя растворилась и её место заняло жгучее чувство отчаяния и бессилия.

-Всё будет хорошо! – это он мне или себе говорит? Не важно, ведь это ложь. Хорошо не будет, если Паша до сих пор меня ищет и знает, где я могу быть. – Пристегнись! – строго напоминает Антон Владимирович и я делаю, что он говорит.

Чувствую, как к горлу подступает паника. Я оглядываюсь, боясь увидеть чёрную хонду, преследующую нас, но её не видать. Я молчу и, наверное, это к лучшему. Не хватало ещё, чтобы я захлестнула своей паникой ещё и его. Антон Владимирович жмёт по газам, и мы вихляем между машинами, будто учавствуем в уличных гонках. Через какое-то время он убеждается, что нас никто не преследует и сбавляет скорость.

Мы подъезжаем к дому, ворота открываются, и мы заезжаем на территорию. Алиса лениво показывается из будки и, когда я выхожу из машины, глухо облаивает меня. Я автоматически вжимаюсь в дверь машины. Антон Владимирович подходит и взяв меня за руку ведёт к будке.

-Вы в своём уме? – спрашиваю я, пытаясь сопротивляться.

-Не бойся, ты же со мной. – Не сказать, что меня сильно успокоили эти слова, но и сил упорствовать у меня тоже не много.

Подойдя, Антон Владимирович отпускает меня на безопасном расстоянии, и я стою, боясь пошевелиться.

-Привет, Алиса! – мужчина ласково потрепал собаку по холке. – Знакомься, это моя подруга Алла. – Он жестом подозвал меня к себе, и я подошла, на трясущихся ногах. - Дай руку. – Я подала ему руку и он, положив мою ладонь на свою, поднёс её к морде собаки. Сказать, что вся моя жизнь пронеслась перед глазами – ничего не сказать. Я поблагодарила бога за крепкий мочевой пузырь, когда собака дотронулась своим тёплым влажным носом до моей раскрытой ладони. – Она хорошая девушка, и обижать её не надо. Её нужно защищать, как и нашу Сашу. Хорошо!? – собака лизнула меня и снова упёрлась горячим носом в мою ладонь. Мне по-прежнему было страшно, но после всех этих слов, ощущая под своей ладонью его ладонь, я немного осмелела. Настолько, что легонько погладила собаку по морде, ощущая мягкий, тёплый мех под моими пальцами. - Умничка, девочка! – кому он это сказал: мне или собаке? Надеюсь, всё же собаке.

-Привет, - тихо сказала я, присаживаясь перед Алисой, рядом с Антоном Владимировичем. - Какая ты красивая, белая! Ушки у тебя такие, аккуратные! Хвостик, как у зайки! – я приговаривала разные нежности, адресованные собаке, а парень, поняв, что всё идёт как нельзя лучше, спокойно пошёл относить пакеты с едой и моей одеждой в дом. Когда он снова вышел, я уже практически висела у Алисы на шее.

-Пошли, ласковая ты моя, - сказал преподаватель, явно не подумав. Я смотрела на него, как восторженный ребёнок, гладя собаку, и уже не находя в себе сил оторваться от неё. - Я могу оставить тебя здесь, а сам пойду готовить ужин?

-Нет, нет, я помогу. Просто Алиса такая, такая, такая хорооошая, - я уткнулась лицом в шею довольной собаке, а Антон Владимирович тихо засмеялся. Звук его смеха ласкал мой слух, и я нежно посмотрела на него, от чего сама же и смутилась.

Я встала и пошла за ним в дом.