Наследие дьявола

Резкий звук распахнувшейся двери заставил меня вскочить. Глаза ещё не успели привыкнуть к свету, но сердце уже бешено билось в груди.

На пороге стоял Алехандро. Пьяный. Глаза его горели яростью, движения были грубыми, неуверенными.

— С кем ты была ночью, тварь?! — рявкнул он, делая шаг ко мне.

Я не успела ничего сказать. Он схватил меня за руку, грубо дёрнул, вырывая из постели. Я вскрикнула, но это его лишь раззадорило.

— Думаешь, можешь спать спокойно, да?! — процедил он, схватив меня за волосы.

Боль пронзила кожу, когда он потащил меня за собой, не заботясь о том, что я босая, что с трудом держусь на ногах. Пол под ногами казался ледяным, но куда страшнее был он.

Его пальцы сжимались на моём запястье, оставляя синяки, а я лишь тихо шептала:

— Пожалуйста... Алехандро, не надо...

Но он только сильнее рванул меня вперёд.

Алехандро тащил меня через дом, его шаги были тяжёлыми, резкими. Я спотыкалась, но он не останавливался, лишь сильнее сжимал моё запястье, оставляя глубокие синяки.

Мы вышли во внутренний двор, к бассейну. Ночь ещё не до конца ушла, вода поблёскивала в слабом свете фонарей.

— Сука неблагодарная... — прорычал он, и прежде чем я успела сказать хоть слово, его кулак врезался мне в лицо.

Голова резко дёрнулась в сторону, губы почувствовали вкус крови. Я пошатнулась, но он не дал мне упасть. Следующий удар пришёлся в рёбра. Острая боль прошлась по телу, дыхание сбилось.

Я закашлялась, хватая ртом воздух, но он лишь рассмеялся. Спокойно достал сигару, закурил, медленно выпуская дым в холодный воздух.

— Думаешь, я не вижу, что происходит? — его голос был насмешливым, ленивым. Он сделал шаг ко мне, выдохнув дым прямо мне в лицо. — Ты решила, что можешь смотреть на моего брата? Что он тебе поможет?

Я молчала, всё ещё тяжело дыша.

— Если ты думаешь, что Энрико — твой спаситель, ты ещё большая идиотка , чем я думал, — Алехандро ухмыльнулся. — Он такой же, как я. Просто терпеливее.

Он затянулся снова и выпустил дым с лёгкой улыбкой.

— Но запомни, Эванджелина... Ты — моя. И если ты осмелишься забыть об этом, я сделаю так, что ты будешь молить меня о смерти.

Алехандро вдруг ухмыльнулся, словно развлекаясь, и резким толчком отправил меня в бассейн.

Холодная вода сомкнулась надо мной, ледяными пальцами обхватив тело. Я судорожно вдохнула перед падением, но удар о воду выбил воздух из лёгких.

Прежде чем я смогла всплыть, он прыгнул следом.

Я почувствовала, как его сильные руки схватили меня за волосы и толкнули вниз. Вода хлынула в нос, я начала задыхаться, инстинктивно цепляясь за его запястье, но он не отпускал.

Это была игра.

Я знала.

Он не хотел меня убить.

Но хотел почувствовать страх. Хотел, чтобы я знала своё место.

Я извивалась, била его по руке, но это только забавляло его. Через секунду он ослабил хватку, давая мне глоток воздуха, а затем снова толкал вниз.

Я уже не боролась.

Просто закрыла глаза, позволяя воде охватить меня целиком.

И тогда он внезапно выпустил меня.

Я вырвалась вверх, судорожно хватая воздух, кашляя, с силой отплёвываясь от хлорированной воды. Лёгкие горели.

Алехандро стоял в воде напротив, усмехаясь.

— Вот и всё, Эва, — его голос был ленивым, как всегда, но в нём скользнула искра злорадства. — Ты ведь знаешь, я тебя не убью.Пока не убью.

Я смотрела на него, дрожа, мокрая, с прилипшими к лицу волосами. Он наслаждался этим.

— Но и жить нормально я тебе не позволю. Ты моя. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше для тебя.

Алехандро вылез из бассейна первым, встряхнул волосы, провёл рукой по лицу, смахивая капли воды, и лениво закурил новую сигару.

Я осталась в воде, тяжело дыша, дрожа от холода и страха.

— Вылезай, — его голос был полон презрения.

Я медленно поползла к бортику, но не успела ухватиться за край, как он схватил меня за волосы и рывком вытащил на бетонный пол.

Камень обжигал кожу, но сил сопротивляться не было.

Алехандро посмотрел на меня сверху вниз, его взгляд был полон отвращения и удовольствия одновременно. Затем он громко плюнул в мою сторону и бросил:

— Сегодня и завтра ты не ешь. Надо худеть.

Он развернулся и ушёл, оставив меня лежать на мокром холодном полу, в крови, еле дышащую.

Я закрыла глаза.

Хотела бы я никогда их не открывать.

Я еле дошла до своей комнаты.

Каждый шаг отдавался болью в рёбрах, тело дрожало от холода и истощения. Одежда была мокрой, волосы липли к лицу, а в ушах всё ещё звучал плеск воды.

Закрыв дверь, я почти рухнула на кровать.

"Сегодня и завтра ты не ешь."

Я сжала зубы.

Будто вернулась в прошлое.

Отец тоже так говорил.

Когда был раздражён, зол, просто не в духе. Когда я что-то делала не так или вовсе ничего не делала.

"Ты не заслужила."

"Посмотрим, как ты заговоришь, когда захочешь есть."

Я сжалась в комок.

Всё повторяется. Снова.

Я уснула, едва сомкнув глаза.

Тело ныло, внутри было пусто — и не только от голода.

Когда я очнулась, в комнате было темно.

Чьё-то тёплое прикосновение скользило по моим волосам, осторожное, ласковое.

Я дрогнула, открыла глаза.

Рядом сидела Мари.

— Хозяин сказал, тебя не кормить , — тихо проговорила она, её взгляд был полон сочувствия. — Но я принесла тебе лепёшки с сыром...

Она быстро оглянулась, будто проверяя, нет ли кого-то ещё.

— Только это между нами, милая. Перекуси, тебе нужны силы. Хозяин приказал отвести тебя к нему через час.

Я взяла лепёшку дрожащими пальцами, откусила. Она была тёплой, мягкой, но в горле стоял ком.

Проглотив первый кусок, я запила его водой, потом ещё раз. Силы мне действительно были нужны.

Доев две лепёшки, я вытерла губы рукой и подошла к шкафу.

Всё бельё там было одинаковым — дорогое, кружевное, сделанное не для удобства, а для чужих взглядов.

Я взяла первое попавшееся, надела его, стиснув зубы.

Через несколько минут в дверь тихо постучали.

Это была Мари.

— Пора, — сказала она, избегая смотреть мне в глаза.

Я кивнула и пошла за ней.

Каждый шаг давался с трудом, тело болело после утренних ударов, после воды в бассейне, после голода.

Мы остановились перед дверью.

Я постучала.

— Входи! — раздался его голос.

Я открыла дверь и вошла.

Алехандро сидел в кресле, держал в руке бокал с виски.

Его губы тронула кривая усмешка.

— Вставай на колени и ползи сюда, — произнёс он.

Я медленно опустилась на колени, холодный мраморный пол больно впился в кожу.

Шаг за шагом я приближалась к нему, чувствуя на себе его хищный взгляд.

Когда я была достаточно близко, он усмехнулся, взял бокал и наклонился ко мне.

— Открывай рот.

Я замерла на секунду, но потом сделала то, что он хотел.

Холодная жидкость обожгла мне губы, затем язык, затем горло.

Я подавилась, закашлялась, но проглотила.

Он не остановился, продолжая лить алкоголь.

Глоток.Ещё.Горло сжалось, но я не посмела отстраниться.

Я знала, если ослушаюсь — будет хуже.

Алехандро, не отводя от меня глаз, поднял бутылку и вылил остатки виски мне на лицо.

Жгучая жидкость попала в глаза, стекала по щекам, капала на грудь.

Я вздрогнула, но даже не успела отмахнуться, как почувствовала резкий удар по щеке.

Голова дёрнулась в сторону, и я рухнула на пол.Звон в ушах.Горячая боль расползлась по лицу, но я не заплакала.

Я уже привыкла.

Алехандро лениво откинулся на спинку кресла, поднося сигару к губам.

— Ложись на кровать, — приказал он, выдыхая дым.

Я покорно поднялась, чувствуя, как дрожат ноги.Я знала, что будет дальше.

Алехандро встал, его шаги звучали тяжело и уверенно. Он подошел ко мне, в его глазах горела злость, и он оперся руками на кровать, наклоняясь так, чтобы быть совсем рядом. Его дыхание было горячим, и я почувствовала его присутствие слишком близко.

— Становись раком , шлюха.Сегодня я не хочу видеть твое лицо.

Я понимала, что сейчас лучше всего подчиниться.

Он пристроился сзади и грубо оттянув мои волосы стал входить. Его член почти разрывал меня. Мне было больно , голова кружилась.Я кричала, громко и отчаянно.

Его прикосновения были как холодный нож — болезненные и безжалостные. В голове кружилось, а боль проникала глубоко, словно огонь, разгорающийся внутри.

Я кричала, но мои слова тонули в тишине — слишком глухой, слишком холодной. Его рука не знала пощады, а удары оставляли на теле тяжёлые синяки — бескомпромиссное напоминание о жестокости, которую невозможно было избежать.

Я прикусила язык до крови , стараясь унять боль, но это не помогало.Он был жесткий , грубый , как всегда , никакой пощады.

Я едва ощущала своё тело. Голова кружилась, а в груди жгло — смесь стыда и боли, которая прожигала меня изнутри.

Как только Алехандро закончил, он снова выкинул меня за дверь, словно я была вещью, которой он наигрался. Я пошатнулась, попыталась сделать шаг, но ноги не держали. Мир поплыл перед глазами, и я рухнула назад, не успев даже вскрикнуть.

Чьи-то сильные руки подхватили меня в последний момент, не дав удариться об пол. Тёплое дыхание коснулось моей щеки, и я почувствовала, как меня аккуратно поднимают, прижимая к твердой груди.

Я пыталась сфокусировать взгляд, но всё плыло. Меня несли куда-то, шаги были уверенными, решительными. В какой-то момент я почувствовала, как мягкая поверхность коснулась моего тела — кровать. Кто-то осторожно уложил меня, и, наконец, я смогла разглядеть его.

Зелёные глаза. Добрые, полные беспокойства.

Энрико.

Он сел рядом, его рука мягко провела по моему лицу, откидывая прядь волос с моего лба.

— Мари позвонила мне, — тихо сказал он. — Я приехал, Эва.

Энрико подал мне стакан воды, и я жадно сделала несколько глотков, чувствуя, как прохладная жидкость немного возвращает меня к реальности. Он молчал, но в его взгляде читалась боль — словно то, в каком состоянии я была, ранило его.

— Пойдём, — мягко сказал он, помогая мне подняться.

Я не сопротивлялась, когда он осторожно провёл меня в ванную. Тёплый свет резанул глаза, и я зажмурилась, чувствуя, как меня слегка пошатывает. Энрико ловко поддерживал меня, не давая упасть.

— Тебе нужно прийти в себя, — его голос был низким, но спокойным.

Я кивнула, не в силах что-то сказать. Энрико включил воду, проверил её температуру, а затем, не отворачиваясь, начал помогать мне. Его прикосновения были осторожными, уважительными — не как у его брата. Он не спешил, просто заботился, давая мне почувствовать хоть каплю уюта в этом кошмаре.

Когда я наконец вышла из душа, укутавшись в мягкое полотенце, Энрико снова был рядом. Он наклонился, тепло посмотрел на меня и, нежно коснувшись губами моего лба, прошептал:

— Отдохни, Эва.

А затем, не дождавшись ответа, развернулся и вышел, оставляя после себя лишь тонкий шлейф своего запаха и странное чувство безопасности, которого я давно не ощущала.

Я проснулась резко, сердце бешено стучало в груди. Меня всю трясло, дыхание было сбивчивым, а в голове царил хаос. Сначала я ничего не понимала — комната, полумрак, тишина... Но затем в памяти начали всплывать обрывки вчерашнего вечера.

Алехандро. Боль. Алкоголь.

Я сжала пальцы на простыне, чувствуя, как внутри всё сжимается. Но затем... что-то другое.

Тёплые руки, удержавшие меня, когда я падала. Чей-то голос, полный беспокойства. Зелёные глаза, такие добрые, не похожие на его...

Энрико.

Я села на кровати, пытаясь собраться с мыслями. Он действительно был здесь? Он подал мне воду, отнёс в душ... помог помыться... А потом уложил меня спать?

Я сжала ладонь, вспоминая, как его губы едва коснулись моего лба. Всё это было на самом деле? Или просто очередная галлюцинация от усталости и алкоголя?

Я оглядела комнату, надеясь найти подтверждение. Но здесь никого не было. Только тишина, да моё сбивчивое дыхание.

Я медленно встала с кровати, ноги всё ещё были ватными, но я заставила себя идти. Подошла к умывальнику, включила холодную воду и несколько раз плеснула себе в лицо. Холод немного прояснил голову, но тяжесть в груди никуда не ушла.

Внезапно в дверь постучали. Я замерла, сердце на мгновение пропустило удар.

— Войдите, — хрипло сказала я.

Дверь осторожно приоткрылась, и в комнату неслышно вошла Мари. Она выглядела напряжённой, теребила край своего фартука, словно не решаясь говорить.

— Алехандро сказал, что ты пропускаешь завтрак... — тихо начала она, не глядя мне в глаза.

Я сжала губы, ничего не отвечая. Конечно, сказал. Ему было плевать, жива я там или нет.

Мари замялась, словно что-то внутри неё боролось, а потом робко протянула мне маленький свёрток:

— Но... я... я принесла тебе булочку, — прошептала она, боясь, что кто-то услышит.

Я посмотрела на неё, и внутри что-то сжалось. В этом доме не было доброты, но в её глазах я увидела её. Тонкую, дрожащую, как огонёк свечи.

Я осторожно взяла булочку:

— Спасибо, Мари, — так же тихо ответила я.

Она слабо кивнула и, не говоря больше ни слова, быстро вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.