Наследие дьявола

Темнота окутывала меня, как густой туман, липкая и вязкая. Голова гудела, а во рту стоял привкус ржавого металла. Меня мутило.

Я не сразу поняла, что проснулась. Казалось, я всё ещё нахожусь в кошмаре, где невозможно пошевелиться, где вокруг лишь холод и гулкая пустота.

Я заставила себя вдохнуть глубже. Воздух был тяжёлым, пропитанным сыростью и чем-то неприятно-резким. Металл?

Где я?

Я попробовала пошевелиться и тут же поморщилась — тело ломило, особенно скулы и запястья. Я медленно открыла глаза.

Тусклый свет пробивался сквозь крошечное зарешеченное окно под самым потолком. Стены — серый камень, грубый, холодный. Пол — бетонный. В углу валялся потрёпанный матрас. Единственная дверь была железной, с маленьким окошком, закрытым изнутри.

Паника сжала горло.

Это не мой дом.

Я попыталась вспомнить, что было до того, как я оказалась здесь.

Отец.

Наш дом.

Его холодный, пропитанный презрением голос.

— Ты никуда не уйдёшь, дрянь!

Я помню, как кричала. Как заявила, что уйду, даже если мне придётся сбежать. Я больше не могла оставаться там, в этой золотой клетке, где меня не любили, а использовали как предмет мебели.

А потом...

Резкая боль.

Я машинально дотронулась до щеки. Кожа горела. Он ударил меня.

После этого — пустота.

Моё дыхание сбилось. Меня похитили?

Нет. Продали.

Сквозь оцепенение меня накрыла волна ужаса. Я с силой сжала кулаки, чтобы унять дрожь.

Резкий стук выбил меня из мыслей. Я вздрогнула, когда дверь с грохотом распахнулась.

На пороге стояли двое мужчин в чёрном. Их лица скрывали маски, но по осанке и движениям было понятно — они не просто охранники.

— Вставай, — коротко приказал один.

— Куда?.. — мой голос был хриплым, сдавленным.

Никакого ответа. Только жёсткий захват за локоть и резкий рывок вверх.

Я споткнулась, но меня удержали.

Меня вели по коридору. Стены были голыми, серыми, без окон. Только закрытые двери и гулкий звук шагов.

Дыхание сбивалось. Сердце колотилось так, что, казалось, его могли услышать.

Через несколько минут мы вышли в просторный зал.

Табачный дым. Алкоголь. Смех. Разговоры.

Я замерла.

Люди в дорогих костюмах сидели за круглыми столами. Все мужчины. На сцене — девушка.

Она дрожала.

— Сто пятьдесят тысяч!

— Двести!

Её голос задрожал, когда ведущий взял её за руку, поворачивая лицом к публике.

— Следующая, — раздался голос.

Нет.

Сильные руки толкнули меня вперёд. Я зажмурилась, ослеплённая светом прожектора.

— Лот номер семь. Эванджелина, двадцать два года, чистая. Начальная ставка — пятьдесят тысяч евро.

Боже. Нет. Нет.

— Пятьдесят.

— Шестьдесят.

— Семьдесят пять.

Я не могла дышать.

— Сто тысяч.

Тишина.

Я подняла голову.

На меня смотрел мужчина.

Высокий. Чёрные волосы, лёгкая щетина. Глаза тёмные, бездонные, с тенью хищной усмешки.

Он выглядел расслабленным, но что-то в нём заставило меня сжаться.

— Продано, — объявил ведущий. — Алехандро.

Он улыбнулся.

А я провалилась в холодную бездну.

Слова ведущего всё ещё звенели в ушах.

Продано.

Меня схватили за руку и потащили со сцены. Шаги отдавались гулким эхом, слишком громкие, слишком резкие. Воздуха не хватало, всё плыло перед глазами.

Я не вещь.

Я не осознавала, куда меня ведут, пока мы не свернули в коридор и не вошли в небольшую комнату. Здесь было холодно. Свет резал глаза.

Один из мужчин без лишних слов бросил мне что-то под ноги.

Платье.

Тонкое, лёгкое, чуть длиннее середины бедра, с открытой спиной и тонкими бретелями. Обуви не было.

Я уставилась на ткань, стараясь дышать ровно.

— Надевай, — раздался грубый голос.

Я не шевельнулась.

— Нет, — выдохнула я.

Мгновение — и резкая боль пронзила живот. Я согнулась пополам, захрипев.

— Лицо трогать нельзя, — раздался другой голос.

Кто-то схватил меня за волосы, заставив поднять голову. Я посмотрела на него, и меня затопило отвращение.

— Ты поедешь к хозяину, — сказал он спокойно, будто обсуждал доставку товара. — Лучше не заставляй нас ещё раз повторять.

Хозяину.

Меня развернули и толкнули обратно к платью.

Грудь сдавило страхом. Я медленно подняла трясущиеся пальцы и коснулась ткани.

Они просто готовили «товар» к отправке.

К моему новому владельцу.

Моя голова всё ещё гудела, а тело казалось тяжёлым и непослушным. С каждым шагом, который я делала, кожа больно натягивалась, а мышцы затекали от долгого напряжения. Я не могла думать о том, что происходило — слишком много боли и страха, чтобы понять это в полной мере.

Я стояла, глядя на платье, которое, кажется, поджигало меня взглядом. Я не могла надеть это. Это было слишком.

Я не могла просто так сдаться.

Но не было сил протестовать. Я снова взглянула на мужчин, они стояли по бокам, не двигаясь, как каменные статуи. Их лица были скрыты масками, но их глаза были холодными, пустыми, как два чуждых мне океана.

— Не заставляй нас повторять, — сказал один, и я заметила в его голосе не просто угрозу. Это была почти привычка. Как будто это было что-то обыденное.

Боль от удара всё ещё отдавалась в животе, но я выпрямилась, сжала зубы, не в силах кричать. Они не стоили того. Я не могла позволить себе ломаться.

Сердце продолжало биться, пульс отдавался в висках.

Я опустилась на колени, чтобы подобрать платье, и холодная ткань прилипла к моей коже, заставив меня вздрогнуть. Я подняла его и, не задумываясь, надела, хотя внутри бушевал настоящий шторм.

Меня так легко сломать, так легко унизить, но я не могла позволить этому случиться.

Платье было тонким, едва прикрывающим меня. Я не могла смотреть на себя в зеркале, хотя они не оставляли мне выбора. Мой отражённый образ — почти голая, с покрытым испариной лицом — казался чуждым.

Я не могла...

Мне не дали ни обуви, ни даже шансом хотя бы попытаться почувствовать себя человеком. Мои босые ноги касались холодного пола, и я почувствовала, как мерзнут пальцы. Это ощущение заставило меня задрожать.

— Ты должна будешь слушаться Алехандро , он твой новый хозяин, — повторил тот же мужчина, словно мне нужно было это запомнить.

Я подняла взгляд, глаза всё ещё не могли сосредоточиться.

— Пожалуйста, не... — я попыталась возразить, но мои слова застряли в горле. Это было так бесполезно. Они не собирались слушать.

Но один из мужчин только усмехнулся. Его жестокий взгляд скользил по мне, и я поняла, что ему было всё равно.

— Ты не сможешь остановить то, что уже произошло, — произнёс он с холодным равнодушием. — Ты товар. Ты поедешь к хозяину, и ничего не изменишь.

Эти слова звучали как приговор. Я снова почувствовала, как мир вокруг меня рушится.

Хозяин.

Это слово проклятое, как нож, который пронизывал меня, как будто я была не человеком, а предметом.

Меня вытащили из комнаты, и я пошла, не зная, куда меня ведут. В пустоту, в отчаяние. Я чувствовала, как холодно, как всё моё тело просто дрожит от страха и боли. Тусклый свет и глухие шаги сопровождали меня, как неумолимая тень.

Я не хотела видеть его. Не хотела быть его. Но этого нельзя было избежать.

И всё-таки, несмотря на это, в глубине души я по-прежнему чувствовала нечто другое — какую-то неугасимую искру, ту часть себя, что не могла быть уничтожена.

Когда меня вывели из здания, резкий воздух ударил в лицо. Я не знала, сколько времени прошло с того момента, как я проснулась в этой темной комнате, но время теперь теряло всякий смысл. Я шла, держась за металлические решетки, сжимая плечи, будто пыталась спрятаться от всего, что происходило. Это место было чуждым, и я ощущала себя частью чего-то зловещего и необратимого.

Мимо проносились машины, свернувшие с тёмных улиц, их фары ярко освещали мрак ночи. В одной из таких машин меня и поместили. Уходя от здания, я видела, как оно исчезает за спинами охранников, стоящих у входа, с их холодными глазами и внимательными взглядами. Эти мужчины — просто тени, не имеющие лица, лишённые всего человеческого.

Они не говорили со мной, они просто вели меня, как животное на поводке.

Когда мы подъехали, я не сразу поняла, что происходит. Я увидела лишь огромные ворота, высокие, металлические, увитые чёрной проволокой. Бросив взгляд в окно машины, я заметила огромный, будто затмённый мрак, обрамляющий этот дом. Но только когда машина остановилась, я поняла: это был не просто дом. Это было настоящее королевство.

Особняк возвышался перед нами, словно затмённый древней силой. Огромные колонны, украшенные золотыми резными узорами, держали над нами мрачную тень. Глухие стены, словно построенные, чтобы скрыть всё, что скрывается внутри. Не было ни звуков, ни света, только низкое ворчание железных ворот и тени охраны, которые охраняли каждый угол этого места.

Они вытащили меня из машины и повели по дорожке, вымощенной чёрными камнями, которые, казалось, поглощали свет. Мои босые ноги оставляли следы на земле, а ветер нес в себе аромат чего-то старого, застывшего.

Охрана была везде.

Я ощущала, как взгляды сливаются в тёмные силуэты, скрывающиеся за оконными проёмами. Я знала, что они следят за каждым моим шагом. Мужчины в чёрных костюмах, в масках — они словно растворялись в ночи, их движения быстрые, бесшумные, но неизбежные. Не один, не два, а десятки. Они были повсюду.

Когда мы прошли мимо огромных ворот, я увидела двери, которые медленно открылись, как пасть чудовища, готового поглотить всё на своём пути. Внутри не было света. Только тёмные коридоры, длинные, как тоннели, из которых тянуло стариной и чем-то зловещим. Плитка на полу блестела под слабым светом, и я слышала лишь тяжёлые шаги охраны за мной.

Это было не просто поместье. Это было место, где жизнь не имела значения. Это было логово, где правила диктовались жестокой силой, а не человеческими чувствами.

Они вели меня дальше, и я не могла не ощущать, как мои руки дрожат, а сердце бьётся быстрее. Я не знала, что меня ждёт. И не хотела знать.

Мы остановились перед массивными дверями, и один из охранников постучал. Ответом ему был тихий, но отчётливо слышный голос изнутри.

— Входите.

Когда двери открылись, я почувствовала, как весь воздух в комнате сжался. Он был здесь. Тот, кто теперь будет моим хозяином.

Я стояла в дверях, ощущая его присутствие, даже прежде чем увидела его лицо.

Алехандро.

Моё тело, как будто не слушая меня, сделало шаг вперёд, но вдруг меня грубо толкнули в спину. Я не успела среагировать, как оказалась на коленях перед ним. Голова опустилась, и я почувствовала, как мои волосы касаются холодного пола. Мои руки инстинктивно потянулись, чтобы поддержать себя, но я не успела.

Тот, кто толкнул меня, не сказал ни слова. Они просто ушли, оставив меня в этом мрачном, пропитанном холодом помещении.

Я подняла взгляд, всё ещё находясь на коленях, и впервые увидела его.х

Он стоял у большого стола, казалось, поглощённый какой-то бумажной работой. На мгновение я подумала, что его вообще не интересует то, что происходит с его "товаром". Но затем его взгляд скользнул по мне, и я почувствовала, как кровь застыла в жилах.

Он не сразу заговорил.

Он достал сигару, медленно прикурил, отпустив струйку дыма. Его лицо оставалось непривычно спокойным, а сам он, казалось, не торопился произносить ни одного слова, наслаждаясь моментом, когда мне было невозможно смотреть ему в глаза.

Время тянулось в этом молчании, как тяжёлый, тягучий ком, который давил на мою грудь. Его взгляд, холодный и сдержанный, был полон презрения.

Наконец, он заговорил, его голос был низким и лишённым каких-либо эмоций. Словно я была просто очередной вещью, которую ему было совершенно не интересно осматривать.

— Как я и думал, — произнёс он, потягивая сигару, не обращая внимания на то, что я стою перед ним на коленях. — Ты такая же беспомощная, как все остальные.

Он сделал паузу, будто наслаждаясь своим собственным убеждением. Затем его губы расползлись в холодной, насмешливой усмешке.

— Ну что, девочка, ты готова стать частью моей коллекции? — сказал он, выпуская облако дыма в воздух.

Каждое слово от него звучало как приговор.

Алехандро, наконец, сел за огромный стол, расположенный в центре комнаты. Его движения были ленивыми, но всё равно полными превосходства. Он расправил плечи и широко расставил ноги, как хищник, который в любой момент готов напасть. Его руки покоились на столе, а сигара, которую он не прекращал курить, дымился, создавая вокруг него туманную завесу, словно он сам был источником этого зла.

Он не сказал ни слова, просто продолжал смотреть на меня. Я сидела , не зная, что делать, пытаясь собрать все свои силы и хотя бы немного понять, что происходит.

Потом он сказал это.

— Ползи ко мне.

Его голос был тихим, но жёстким, как стальной канат, который мне предстояло перерезать, чтобы освободиться. В этих словах не было ни малейшей эмоции, только холодная жестокость. Он не ждал ответа, просто наблюдал, как мои глаза сжимаются от боли и страха, но в его взгляде не было ни жалости, ни сострадания. Я была для него ничем.

Мои ноги подогнулись, но я не могла остановиться. Он ждал. Всё, что я могла сделать, это сжать зубы и попробовать подняться, передвигаясь с трудом вперёд. Мои колени касались холодного пола, а сердце несло меня в темноту, не зная, что будет дальше.

Когда я оказалась рядом с ним, он не дал мне времени на размышления. Его взгляд был насмешливым, холодным, как лёд, и я ощущала, как он контролирует всё вокруг.

Сигара дымилась в его руке, а он, не торопясь, поднёс её к губам и потянулся за новым облаком дыма. Его дыхание было глубоким, как будто он наслаждался этим моментом, в котором я не могла уйти, не могла скрыться.

Я больше не могла терпеть этот взгляд, но не осмеливалась подняться. Словно пойманная в паутину, я оставалась в его мире, в его игре.

Моё дыхание становилось всё более тяжёлым, а сердце било в груди с такой силой, что я думала, оно сейчас выпрыгнет. Я не могла ни двигаться, ни думать, как будто я была в каком-то кошмаре, от которого не могла проснуться.

Внезапно его грубая рука коснулась моих волос. Я вздрогнула от прикосновения, его пальцы были жестокими, холодными, а движения — уверенными и властными. Он провёл рукой по моим волосам с такой силой, что это было почти болезненно, как если бы он просто проверял, насколько я хрупка, насколько могу выдержать его контроль.

Его взгляд не отрывался от меня, когда он тихо засмеялся, и мне стало холодно. Затем его рука резко сжала мой подбородок. Он удерживал меня так сильно, что я не могла оторваться, его пальцы были как клещи. Его лицо было совсем близко, и я почувствовала, как его дыхание касалось моей кожи, ледяное и угрожающее.

— Если ты не будешь слушать, — сказал он тихо, но в его голосе была такая уверенность и угроза, что мне стало невыносимо трудно дышать, — последствия будут очень плохие.

Он наклонился ещё ближе, и я почувствовала, как его дыхание становится горячим, как огонь. Его слова были резкими, его взгляд пронизывал меня насквозь, и я не могла найти в себе силы возразить. Я всего лишь хотела убежать, скрыться, но этого не было возможно. Я была здесь, с ним.

Его глаза, холодные и безжалостные, не отрывались от моих. В них не было даже тени эмоций, только сухая, беспощадная власть. Я сжала зубы, пытаясь не выдать себя, но мои пальцы дрожали.

Алехандро наклонился ещё ближе, его холодный взгляд, как нож, вонзался в меня.

— Открой ротик, Эва, — сказал он с насмешкой в голосе. Это было как приказ.

Я помотала головой, не в силах встретиться с его взглядом, пытаясь каким-то образом отогнать это чувство беспомощности, которое охватывало меня с каждым его словом.  Моё тело сопротивлялось, но не успело.

Сильный удар по щеке оборвал мои мысли. Это было резкое, болезненное движение, и мне показалось, что всё вокруг потемнело на мгновение. Я вскрикнула от боли, но не успела остановиться.

— Открой рот, — повторил он с таким же спокойным тоном, как если бы это было обычным делом.

Мне хотелось просто исчезнуть, раствориться, скрыться от его взгляда, но я знала, что этого не получится.

— Опустите, пожалуйста, — вырвалось из меня с трудом, мои слова звучали как еле слышный шепот, полный беспомощности. — Мой отец...

Я не успела закончить фразу, как он резко вскочил со своего места. Его движение было молниеносным, и прежде чем я успела отреагировать, он схватил меня за волосы. Его рука была жестокой, как железный захват, и я не смогла удержаться, когда он дернул меня.

Боль от его хватки прошлась по всему телу, и я почувствовала, как слёзы скапливаются на глазах. Я пыталась вырваться, но это было бесполезно.

Алехандро наклонился, его лицо было совсем близко, и его глаза пылали холодной яростью. Он кричал, его голос звучал так, будто он был готов разорвать меня.

— Ты будешь делать то, что говорю я, — его слова были гневными и жёсткими. — Иначе тебе будет очень и очень плохо.

Он быстро снял с себя ремень и расстегнул ширинку ,его действия были такими решительными, что мне стало трудно дышать. Он не говорил ничего, но его взгляд был всё тем же — жестоким, властным и беспощадным.

Он снова схватил меня за волосы, так грубо, что мои глаза на мгновение потемнели от боли. Я не успела ничего сделать, как его рука вновь затянула мои локоны в стальной захват. Он подтянул меня и резким грубым движением вставил член мне в рот.

Я пыталась сопротивляться, но от этого его хватка становилась грубее. Он трахал меня в рот , даже не обращая внимания дышу ли я еще.

Слезы не могли остановиться. Они текли по моим щекам, горячими, солёными ручейками, но я не могла их сдержать. Мои губы были сжаты вокруг его члена , но боль, которая пронизывала меня, не давала мне ни сил, ни возможности возразить. Я пыталась скрыть свою слабость, но ничего не получалось.

На мгновение я подняла взгляд, лишь на секунду. Это было как беглый взгляд на реальность, с которой мне приходилось сталкиваться. Он стоял передо мной, и его лицо было странным образом расслаблено. Его глаза были закрыты, а голова слегка откинута назад, как если бы он наслаждался каждым мгновением, как если бы эта сцена приносила ему какое-то дьявольское удовольствие.

Его выражение было не просто жестоким, это было что-то иное, более опасное. Он был психопатом, и каждый момент, каждое мучение, которое он причинял мне, наполняло его какую-то темную радость. Он был зависим от этого. Я могла увидеть, как он закрывает глаза, поглощённый собственным удовольствием от власти, которую имел надо мной.

Через пару минут этого ада ,он кончил.Я хотела сплюнуть эту мерзость, но побоялась нового удара.

Он произнёс слова, которые звучали как язвительная похвала, но в его голосе не было ничего доброго, ни малейшего намёка на мягкость. Он знал, что я не в силах сопротивляться.

— Хорошая девочка, — его слова были холодными, почти насмешливыми.

Затем, не дав мне ни малейшего шанса, он грубо откинул меня на пол. Мой живот ударился о твёрдую поверхность, и я почувствовала, как боль пронзила меня. Всё вокруг потемнело на секунду от этого удара. Я еле смогла подняться, но его сила была непреодолима. Он был так уверен в своей власти, что это меня потрясло.

После этого он встал, посмотрел на меня с верхнего ракурса, и снова произнёс слова, которые не обещали ничего хорошего.

— Сейчас придет Мари и покажет тебе твою комнату, — его голос стал ещё более холодным, и в нём не было ни малейшего сомнения в том, что я не смогу ни убежать, ни скрыться. — Сбежать даже не пытайся. Я найду тебя, и твои условия станут ещё хуже.

Он говорил это, как если бы у меня не было выбора, как если бы я уже была заперта в его мире, где не существовало спасения. Я молча кивнула, хотя внутри меня всё кричало от страха.

Прошло всего несколько минут, но они казались вечностью. Я всё ещё сидела на холодном полу, сжимая колени и чувствуя, как в груди нарастает пустота. Каждое дыхание было тяжёлым, и моя голова кружилась от того, что только что произошло. Я не могла поверить, что все мои попытки убежать, надеяться на спасение, теперь были ничем.

Дверь открылась, и в комнату вошла женщина. Она была одета в строгую форму, но её взгляд был мягким, не таким холодным, как у Алехандро. Она подошла ко мне и, не говоря ни слова, протянула руку, помогая мне подняться. Моё тело было тяжёлым, не послушным, и мне было больно, но я всё равно встала.

Она не торопилась, не проявляла никакой жестокости. Она просто тихо сказала:

— Пойдем, девочка. Я помогу тебе умыться и дам тебе одежду.

Я пошла за ней, не решаясь отказаться, но внутри меня было только одно чувство — конец. Всё, что я когда-то знала, исчезло, всё, к чему я стремилась, стало невозможным. Я шла, как зомби, через огромный коридор, ощущая, как меня ведут в ещё одну тёмную клетку.

И в этот момент я поняла, что моя жизнь действительно закончена. Моё тело было продано, как товар, в ад, и все, что я могла теперь ожидать, — это вечный мрак и боль. Мой отец продал меня в это место, и я уже не была тем человеком, который жил до сих пор. Я стала чьей-то собственностью, навсегда запертой в этом аду, созданном для меня.