Глава 23
Катя уснула мгновенно и постоянно пыталась вжаться в Энтони, словно он не имел физической оболочки. Она хотела впечататься в него всем телом. Вампир поплотнее запахнул куртку и сел на деревянную узкую ступеньку маленькой лесенки.
Несколько мошек прожужжало над ухом. Энтони протяжно вздохнул: он вновь выпал из собственной жизни, будто был второстепенным героем, и непутевый автор постоянно забывал рассказать, как же проходили дни у обыкновенного бухгалтера.
Он с удовольствием сдал бы этого сценариста в психиатрическую больницу или в ребцентр к Элеоноре на опыты. Хотелось иногда взглянуть на того идиота, который выдумывал настолько придурошные сюжеты и подбрасывал все новых и новых персонажей без шанса на отдых или передышку. Скорее всего, и автор не отдыхал вовсе.
Но, к сожалению, Энтони сам управлял своей судьбой. Как пелось в песне: «я в этой жизни главный актер, в ней я сценарист и я режиссер*». Не было безумного человека, который выдумывал персонажей и их проблемы. Вампир не мог свалить все свои невзгоды на безумного писателя, потому что его попросту не существовало. И жаловаться он мог только себе самому.
На соседнюю сосну села какая-то птица. Среди темных веток спряталась белая ворона. Когда-то Вуд отрубил ей крыло, и, казалось, что она больше не взлетит... Но совесть в нем взыграла, и он подарил ей новое, черное.
— Кыс-кыс, — Энтони позвал ворону и швырнул на землю травнику. Ворона глянула на него, как на полного полудурка, но спрыгнула с ветки и приблизилась на опасное расстояние. Он мог схватить ее одной рукой и порубить на суп. Вампир терпел, рассматривал ее белые перья, бежевый клюв и красные глазки.
«Нахер вообще я сдерживаюсь, чтобы не побежать за птицей? Я уже в достаточной кондиции, чтобы скакать на четвереньках по лесу? Может быть, все-таки надо было прокапаться у Элеоноры?»
— Пошла в жопу, сраная курица! — прикрикнул на нее вампир. Ворона покрутила пернатой головой, но не ответила.
За оскорбление на Энтони в отместку слетелись комары. Ворона прыгала по поляне и подбирала жучков, выискивала клювом что-то интересное. Вампир отчего-то представил на месте птицы своего зверя: мышь тоже была альбиносом. Интересно, Савин мог объяснить его альбинизм?
Савин. Энтони оглянулся на дверь. Ворона прискакала на порог дома, встрепенулась и устроилась рядом. Ветер тихонько обдувал щеки, но не морозил. Жуткий лес превратился в колыбель, совы стали угукать на несколько тонов тише, заткнулся сверчок.
В ночной тайге тени жили сами по себе. Энтони читал в умной книжке, что в каждом лесу обитал свой леший, а еще читал, что леший непременно насиловал любого входящего на его территорию. Вампир ослабил ремень: если его начнут насиловать, то не порвут дорогую вещь.
Между пней из мглы появился будто мазутный или гуталином вымазанный человек. Энтони искал, чем бы в него запульнуть. Дощатые ступени скрипнули и рассыпались, но вампир продолжал чувствовать их своей задницей.
«Это конец, я псих. Аня будет убирать за мной утки и выплачивать мои кредиты. Нет этого, нет. Нет! Это бред-бред-бред», — мантра не помогла избавиться от галлюцинаций. Энтони взмок от накатывающей рвоты. Он пересчитал все ближайшие деревья, расстортировал по видам пролетающих птиц, но ничего не помогало. У него закрались сомнения по поводу собственной неадекватности, уж больно реалистично все выглядело.
У ног распласталась дорожка из желтого кирпича. Кирпичи проминались, хрустели как чипсы и рассыпались песком.
— Значит, это не я псих, а ты? Зачем выкатил эту дорожку из недожаренных сухарей?! И куда она меня приведет? В деревню дураков, у которых один рукав закатан, а второй оторван? Что происходит? От чего ты меня так бережешь?
Вдалеке врубился фонарь, подсвечивая небольшую корзину, накрытую полотенцем. Энтони перестал слышать какие-либо звуки и сам не смог пошуметь, как бы не старался. Вампир нехотя встал и пошел по указанному пути.
Он пнул корзину туфлей, полотенце открылось, и на желтые сухари выкатилась желтая карнавальная маска, со страшной точностью повторяющая черты лица Энтони. Вампир тяжело сглотнул, дернув кадыком.
Эдмунд когда-то обозвал сектантами Хвостов, а те оказались простыми слугами. Здесь же иной случай: все эти маски вокруг — явно не слуги больной и старой колдуньи.
— Я не стану ее надевать.
Корзинка перевернулась кверху дном и побежала прочь, как живая шляпа из одноименного рассказа. По левое плечо стоял забор, настолько дырявый, что казалось — его не строили, а вырезали ножницами из картонной коробки. Сквозь щели можно было не только просунуть руку, но и пролезть целиком.
На периферии вампир видел, как забор становился зубчатой крокодилью пастью, но стоило повернуть голову — все возвращалось на место.
«Забора не было. Как и тропинки. Как и фонаря», — реальность искажалась. Энтони нахмурился, срочно погружаясь в размышления. Странности начались как раз в тот момент, когда из его жизни пропал Вуд.
Стены его неказистого дома превратились в бумажные, нарисованные небрежной рукой, — углы расплывались, как мокрый акварельный рисунок. Вернуться обратно не получилось. Энтони покрылся неприятными мурашками — такие появлялись перед приступом.
Картинка поляны дрогнула, как отражение в луже. Все, что он видел до этого, — не галлюцинации. На крыше дома крутился флюгер в виде вороны. Она была настоящей. Энтони вспомнил, что с бредом он боролся радикально. И как в любом кошмарном сне, ему сейчас нужно шагнуть в пасть зверю, чтобы выбраться наружу.
В просветах между деревьями мелькали огоньки — то ли светлячки, то ли чьи-то глаза. Вампир расслабил мышцы и виртуозно свалился на спину, почти как при настоящем обмороке. Захрустела дорога из сухарей. Кто-то стремительно подходил к Энтони. Живой и с сердцем. Этот «кто-то» склонился и потянулся к его горлу, видимо, чтобы проверить пульс.
Вампир задержал дыхание, резко схватил незнакомца за запястье и открыл глаза. На него сверху смотрела белая маска кошки. Не пушистая, нет. Пластиковая, с покрашенными усиками и розовым носом. Догадка подтвердилась — маски преследовали Энтони вместе с остальным хаосом вокруг. Рука, которую держал вампир, показалась ему женской.
Человек не дергался, а замер и смиренно ожидал дальнейших действий. Энтони легонько поддел маску и приподнял, но ладонь прошла сквозь пластик, застревая в прохладной и невидимой паутине. Незнакомец растворился.
«Откуда берутся эти сраные маски?»
За несколько тех спокойных лет, когда в интересной жизни Энтони совсем ничего не происходило, он успел прочитать множество скучных книг о колдунах, вампирах и о колдунах, которые охотились на вампиров.
Савин мало что говорил про колдовство и чернокнижие в целом, он обсуждал убогих и кривозубых упырей и доказывал, что они должны ему прислуживать. Иногда, конечно, делал перерывы на действительно важные исследования, такие как: «схема превращений и перестройки вампирского тела», «как отличить опытного кровососа от новичка» и «чем заменить кровь девственницы для обряда вечной молодости».
За остальной информацией Энтони пришлось обращаться к интернету. На пике злоключений Савина, Чернобог — повелитель Нави, ныне преисподней, — почему-то перестал выходить на связь со своими адептами, а потом и вовсе пропал, и после загадочного исчезновения Савина не появлялся.
Черные колдуны зачем-то боялись и восхищались подвигами Савина, некоторые писали, что он жрал вампиров, оставляя только головы на палках. Другие в своих графоманских пописах восхваляли Савина, как вершителя закона, приписывали ему убийство императора Петра первого и нескольких его последователей.
Стена, на которой Савин расписался кровью, стояла в Петербургском музее, и ее фотографии летали по всему интернету, описывая абсолютно разные исторические события. Листовки «его разыскивают Ловцы» отсканировали и закрепили в областной библиотеке, как достояние всего Питера в целом.
Из них Энтони выяснил, что никто так и не понял, как выглядел Савин на самом деле: художники рисовали портреты совершенно разных и непохожих друг на друга личностей. Савин умел все, делал невозможное и оставался самой загадочной личностью семнадцатого века по сей день. Савин самый сильный черный маг, которого только могли выявить Ловцы за последние триста лет. Савину покорялась тень и тьма. Савин заимел связи с Чернобогом...
Незаметно наступил рассвет. Энтони обнаружил себя лежащим на мокрой траве посреди поляны. Странности исчезли. Вампир чувствовал себя обманутым: в мире что-то творилось, но никто не мог ему нормально объяснить.
В доме Катя немного убралась, даже начала мыть полы, но только размазывала грязь тряпкой. Своим криком Энтони разбудит Аню, а ей сейчас нужен покой и здоровый сон. Кате невероятно повезло! Вампир убрал лишние вещи и мебель на стол, намылил воду с порошком и сам, показательно-демонстративно принялся обучать Катю уборке.
Он надеялся, что пока будет драить застарелые доски, Катя приготовит завтрак, но Катя отклячила задницу и высунулась в окно покурить, а как покурила — легла среди сумок и курток на кровать. Энтони уже начал смеяться от отчаяния, но дело не забросил: протер заодно все поверхности, верхушки шкафов, куда хозяин дома не доставал по физиологическим причинам и после подошел к плите.
Газовая. Вуд всю жизнь курил в доме. В доме с газовой плитой. Энтони подбросило от ужаса. Газа вампир боялся до умопомрачения, поэтому и пользоваться не умел.
***
Аня открыла карие глаза и с прищуром осматривала ложбинки низкого деревянного потолка. От солнца окна зашторили несколькими слоями тряпок, Катя хозяйничала у плиты с завтраком, а Энтони лентяйничал на старом кресле. В доме стало непривычно чисто. Так чисто, что дышать было легче.
Мозг велел вновь ложиться спать. Реальность перемешалась с сонными фантазиями, и, когда Катя с братом ругались шепотом, Анино сознание подкинуло ситуацию, где за Энтони бегал волшебный веник и шлепал его по заднице каждый раз, когда он матерился.
Веник будет бить Энтони бесконечно.
— Доброе утро, Анюта! — Катя принарядилась в короткий шелковый синий халат. — Выспалась? Я сделала сытный завтрак!
— Мы пожарили все, что было в холодильнике с тремя яйцами, — добавил Энтони.
— Поешь, и через два часика будем делать процедуры! — Катя сглаживала острые высказывания брата притворной добротой. От этой неестественности хотелось блевать. Аня с трудом встала. Внимание от больных мышц забрала себе деревянная фигурка какого-то старца в шубе и с посохом. Он лукаво подглядывал за Аней с верхней полки своими черными точками-глазками:
— Это Чернобог?
— Где? — Катины до этого темные радужки вдруг показались Ане розоватыми. В цвет ее волос. Вампирша моргнула, и перед ней мелькнуло другое лицо: узкое, с высокими скулами и бледной кожей. Последствия аварии были куда серьезнее, чем она думала.
— На полке.
— Это... А! Это Велес — покровитель всей нечисти и колдунов! Нельзя в хорошем доме произносить имя темного повелителя.
Адреналин внутри Кати подскакивал урывками, будто она пыталась его сдержать. Тень на стене шевельнулась позже самой Кати, словно в замедленной съемке. В отражении намытой до блеска дверце холодильника проступил другой силуэт.
«Савин. Савин. Савин», — позвала его Аня и в тот же момент пожалела об этом. За окном с пасмурного неба на нее уже смотрели два гигантских изумрудных глаза. Если Савин — снаружи. То, кто тогда внутри?
— Ты хорошо разбираешься в Богах. Ты же человек, а не ведьма, — невинно проговорила Аня, наблюдая, как слащавость и доброта соскальзывали с Кати липкими слоями.
— Ну, так... общие знания, — Катя заерзала, поправляя халат. — Я много читаю, ресерчу инет!
Энтони как-то странно хмыкнул. Вампирше хотелось втихаря спросить у брата обо всем, рассказать, что она думала про Катю, но свободной минутки не находилось.
Катя подготовила на кровати простынь и велела садиться прямо. Аня следила за ее пальцем без поворота головы, по очереди закрывала глаза, разжимала и сжимала кулаки.
— Нихера себе у тебя бицуха, — пискляво и обиженно протараторил Энтони, — это на танцах твоих такие тренировки?! День рук?! Если так, то я после карантина тоже к вам запишусь!
— Тоже хочешь перед мальчиками попой красиво трясти? — подколола его Катя.
Жар ударил в подбородок. Аня стиснула зубы и вытерла взмокший лоб. Все заметили ее напряжение. Энтони нахмурился и сморщинился как настоящий взрослый. Он смотрел на нее с укором и чрезмерной строгостью. Не с братской ненавистью и злобой, а с родительским беспокойством внутри.
Лучшая по краю. Обладательница десяти золотых медалей и третьего разряда. Боксерша, а не танцовщица — вот, кто Аня. Бить брата ей быстро надоело, так что после окончания колледжа вампирша записалась в спортивную секцию. А там дальше понеслось само: соревнования, турниры, выбитые зубы. Ей не давали поблажек из-за вампиризма, а она не собиралась играть в легкую.
Энтони бы умер на месте, если бы Аня рассказала ему про бокс. Пришлось выдумать танцы. Почти выдумать: до вируса Сара с Беатрис ходили на пилатес, так что фотографии с доказательствами у нее были. А потом брат перестал интересоваться, куда вампирша пропадала.
— Не было никаких танцев, понял! — Аня начала с проверенной тактики: нападения. От внезапного крика Энтони пошатнулся. — Да! Не было! Я это сказала, чтобы ты от меня отстал! Чтобы ты заткнулся! Ненавижу тебя потому что! И рассказывать тебе ничего не хочу!
«Кринжуха старая!» — добавила Аня в мыслях. Все-таки борзоты пока не хватало, чтобы закончить диалог таким обзывательством.
Было время, чтобы разбрасывать камни, но рано или поздно приходило время их собирать. Энтони поднял брови и удивленно, почти спокойно, пытался переварить внезапный поток оскорблений.
— Да, вот такие девочки иногда бывают! Ты сам в этом виноват! — Катя внезапно начала защищать Аню. — Вечно ей все запрещаешь, вот она и скрывает от тебя все!
— А что, мне надо было ей все разрешать?! — Энтони передвинул злобу в другое русло: на Катю. — Везде ее водить и всему потакать, чтобы она потом привыкла к хорошему?! Мир нихрена не хороший! И нихрена не добрый! Дам ей ложные надежды, а потом какой-нибудь обмудок, вроде Никиты, их разрушит! Мне важно знать, чтобы она была готова к дерьму!
— Она и готова. Ей не пять и не пятнадцать, ты не в курсе? Анечка уже взрослая и, между прочим, в ее возрасте ты уже вовсю чудовищ гонял! Закрой варежку и молчи, девочке нужен покой, а с тобой никакого покоя!
Катя отвернула Энтони от Ани и приступила к процедуре: она потерла ладони и из них вырвался слабый разряд тока. Вампиршу пробило мурашками. Аня ждала боль, но чувствовала только тепло и легкое покалывание.
Она начала слышать собственный организм: как по венам бежала кровь, как тарахтело сердце и шумел нос. Море. Море из ракушки оказалось в Аниной голове. Вновь клонило в сон.
— Ей нужно сделать массаж, — Катя сказала это таким тоном, словно отпрашивала Аню у Энтони.
— Где? — с неприязнью спросил брат. Вдобавок он скорчил такую рожу, словно и от Кати, и от Ани его сейчас вывернет наизнанку.
— Шейно-воротниковая зона и ребра.
— Я тебе руки оторву и точно в жопу суну. Никакого массажа!
— Я же врач! Мне можно! Анечке нужна реабилитация! Без массажа нельзя! Врачи не имеют пола, это все знают!
— Тебе в последнюю очередь не можно! Я костьми лягу, но Аню тебе не отдам! Она пьет таблетки, делает зарядку и спит по восемь часов в день. И точка! Я все сказал!
У Энтони сейчас не было укромного местечка, в которое можно было забиться и спрятаться, поэтому он спешно оделся и выбежал на улицу. Брат орал на поляне несколько минут.
— Забей, мышка, он перебесится и вернется. А гадости у него всегда изо рта вылетают, кто бы туда присунул разок, чтобы эту дыру закрыть, — Катя погладила Аню по ключице.
«Семеро бандитов охотятся за вашими головами. Мне нельзя рассказывать об этом Тоше, но ты, Анечка, — мой шанс пролить хоть немного ясности. Среди этих семи — двое — обращенные вампиры. Они голодны и требуют крови. Тебе нужно быть готовой защищать своих родных от настоящего зла. Поэтому Савин здесь. Савин пытается им помешать, но... Он немного не в себе, да и занят совсем другим...» — у Кати в мыслях был странный и неестественный голос, словно сгенерированный нейросетью. Ане он казался знакомым и незнакомым одновременно.
— Зачем мы этим бандитам?
«Они думают, что вы с Тошей — его верные прислужники».
— Что?! Бу-э-э! — Аня высунула язык и скривилась.
«Сейчас для них самое удобное время: вампирский вирус. Никто бы и не заметил вашу пропажу или, допустим, смерть. А когда по городу бегает Савин собственной персоной — все вампирские пропажи фиксируют и следят».
— Если Ужасный так хочет помочь, почему ему просто не перебить этих бандитов? Он же может обратить их в прах и забыть на следующий день!
«Все сложно, Анечка. М-м-м... Он немного свернул с назначенного курса и теперь... Я больше ничего не могу сказать».
На улице полил дождь.
Примечания:
Группа Градусы, «Режиссер».