Глава 3. Лера
Ромка сквозь сон смешно причмокнул пухлыми губами и сморщил носик, заставив Леру устало улыбнуться:
— Сладких снов, малыш... — одними губами произнесла девушка, бережно накрыла его одеялом и медленными шагами отошла от кроватки, изо всех сил стараясь не шуметь. За остаток дня она действительно успела вымотаться. Во-первых, Рома устроил ей аж несколько истерик. Во время прогулки, потому что устал и захотел на ручки. После ужина, когда увидел Милену Александровну и захотел к ней. И последнюю и самую дикую — перед сном, после того, как Рудольф Борисович пожелал сыну спокойной ночи, распорядился, что Лере стоит сделать для комфортного сна Ромы и вышел из детской. В тот момент Яковлева решила, что ее голова скоро взорвется. Ромка колотил по кроватке руками, слезы текли по его лицу, скатываясь за воротник забавной пижамки, а уж кричал он как... ни одна сирена точно не могла бы с ним сравниться. К ее счастью, малыш был еще совсем крохой и довольно быстро отвлекался и пусть хитростью, но ей все три раза удавалось успокоить Рому до того, как плач достиг бы ушей его отца.
Девушка села в уютное кресло рядом с лампой. Еще днем она оставила там дорожную сумку, и теперь наклонилась к ней, как могла бесшумно расстегнула молнию и достала из внутреннего отсека смешной, но такой любимый блокнот на кольцах с единорогами на обложке. Его подарила мама за несколько месяцев до авиакатастрофы и Лера никогда с ним не расставалась. Повсюду носила с собой, стараясь писать обо всем, что тревожило ее за день. Когда листы заканчивались, она просто меняла их на новые. Ей хотелось привычно облачить все тревожащие мысли в слова, успокоиться и немного подумать.
Девушка окинула взглядом кроватку и задумчиво повертела в пальцах ручку, пытаясь понять, с чего стоит начать. День выдался богатым на эмоции, а она не хотела копить их в себе, но и рассказать никому не могла — контракт обязывал молчать почти обо всем, что происходит в доме. В конце концов, просидев так минут пятнадцать и решив, что дневник все равно читать никто не будет, девушка открыла блокнот на пустой странице и начала писать:
"13 сентября 2020.
Ура, все получилось! Пока я на испытательном сроке, но если все выйдет и если а) я не сойду с ума от шилопопого сокровища, которое прямо сейчас посапывает в кроватке и б) если его отец не пригвоздит меня своим мрачным взглядом к полу — работа будет моей. Та самая работа, благодаря которой я смогу исполнить все свои мечты! Мало того, что поступлю наконец, так еще и смогу накопить денег на долю в папином издательстве! Я планировала это немного попозже, когда смогу набраться опыта, да и денег, но когда Рудольф Борисович сказал..."
Лера услышала тихий всхлип и сердце на мгновение замерло. Если малыш проснулся — пиши пропало, он ведь половину дома перебудит! Яковлева приподнялась в кресле, затаив дыхание, но не услышала ничего, кроме сладкого сопения мальчика.
— Кажется, пронесло... — едва слышно произнесла она, откинувшись на спинку кресла и устало прикрыв глаза. Нет, Рома, в отличие от многих ее подопечных был приятным мальчиком, вполне себе даже спокойным, ласковым, но его крик... такого требовательного крика Лера еще не слышала. Судя по всему, он привык этим диким воплем добиваться своих целей и, похоже, это работало. А теперь ей придется как-то это пережить и попытаться потихоньку отучать его от этой привычки.
Яковлева покачала головой, устроилась поудобнее и вернулась к записям:
"...что контракт будет на пять лет, я решила, что это отличная возможность отучиться (пусть на заочном, но отучиться!) и в это время откладывать зарплату на счет. Чтобы потом прийти к дяде Андрею и законно вернуть себе папино место. Он возражать не станет, и, надеюсь, даст мне несколько важных уроков, которые папа не успел преподать.
Что касается этого дома... мрачновато тут. Чувство, будто я оказалась в средневековом замке. Чисто, красиво, богато, но ужасно пусто. Весь дом словно пропитан одиночеством от фундамента до самой крыши и кажется, что слово "уют" здесь что-то ругательное и запретное.
Отсюда вопрос — где Ромина мама? Во время собеседования ее не было. Нигде нет никаких фотографий. Не помню, видела ли я обручальное кольцо у Рудольфа Борисовича, да и..."
Ее прервал тихий стук в дверь. Девушка напряглась, не подозревая, кто мог заглянуть в детскую в такой час, но отложила блокнот и подошла к двери, то и дело поглядывая на спящего младенца.
— Простите, если я вас отвлекла, — мягко произнесла Милена Александровна, как только Лера открыла дверь. Увидев перед собой добродушную домоправительницу, Яковлева тут же расслабилась. Литвинова понравилась ей еще в первую их встречу днем и было приятно увидеть хоть кого-то, кто позитивно настроен по отношению к ней.
— Все в порядке, — улыбнулась девушка и вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. — Извините, что не пускаю внутрь, просто Рома только уснул, не хотелось бы...
— Я понимаю, — кивнула женщина и на ее губах появилась теплая улыбка. — Надеюсь, он не сильно капризничал, после того, как Рудольф Борисович ушел к себе? Он старается оставаться до тех пор, пока малыш не заснет, но у него не всегда получается. К тому же, у Ромы сейчас особенно повышена капризность — лезут зубки. Порой он даже по ночам просыпается...
Лера пожала плечами, мысленно отметив про себя эту особенность. Ей редко попадались семьи, в которых мужчина так трепетно относился к своему ребенку.
— Мне удалось его отвлечь, так что все хорошо, — сказала девушка.
Литвинова кивнула и окинула Яковлеву долгим пронзительным взглядом. На удивление, у Леры не возникло неприятного морозного чувства, напротив, ей показалось, что Милена Александровна хочет о ней позаботиться.
— Вот и славно, — сказала женщина, неловко помялась на месте и коротко улыбнулась. — Надеюсь, что завтра я смогу показать вам дом. Вам нужно познакомиться с персоналом и понять, где что находиться, чтобы не путаться в пространстве.
Девушка кивнула и улыбнулась смелее. Приятное теплое чувство разлилось по телу от такой простой человеческой заботы. Милена Александровна всего на всего выполняла свою работу, но делала это так чутко и аккуратно, что Лера в момент почувствовала себя особенной, важной и нужной в этом доме.
— Спасибо. Я тоже надеюсь, что все получится.
Распрощавшись с Литвиновой, девушка как могла тихонько закрыла дверь в детскую. Стараясь ничего не задеть в темноте, Яковлева двинулась по направлению к единственному светлому пятнышку — лампе у кресла. Вскоре, цель была достигнута и Лера устроилась в кресле, взяла в руки блокнот и глубоко вдохнув и выдохнув, перечитала то, что успела написать. Нужная мысль была безвозвратно потеряна. Но раз предложение начато, его стоит закончить и Лера сосредоточилась на мыслях об Алфёрове и его жене. Мысли потекли сами по себе и оставалось только записать их на бумаге:
"...сложно представить, что в доме, где есть хозяйка может быть так нестерпимо холодно и неуютно. Да даже в доме, где обитает ММ чувствуется жизнь, а тут все словно застыло, как в музее... Единственное, что украшает это мрачное место — домоправительница, она кажется милой и по-настоящему хорошей женщиной. Но в остальном ощущения такие, словно в этот дом въехали совсем недавно и не успели обустроиться. И я бы решила, что так и есть, если бы не знала, что этот особняк построили специально для родителей Рудольфа Борисовича (это мне по дороге водитель рассказал). Так что же тут не так? Может Ромкина мама какая-нибудь известная модель или актриса, а все бытовые вопросы по дому решает её супруг? Может вопрос уюта не стоит для их семьи так остро, как для меня? Но это не похоже на правду, ведь детская-то по-настоящему теплое и приятное место.
Как знать, возможно со временем я все выясню. Не знаю, зачем мне это, но мое любопытство, как говорил папа, бежит вперед меня. Мне всегда хочется знать все, даже то, что мне совершенно не нужно... Ладно. Пока не буду лезть в это дело, тем более, что информации о его семье немного больше, чем ноль.
Похоже, что Рудольф Борисович максимально закрытый и непубличный человек. У него нет страниц в сети. Нет даже фотографий со сборищ высшего света Питера. Ни одного крошечного комментария прессе о личной жизни, все лишь о работе, о процветании завода и о сортах винограда. О жене вообще ничего, даже никаких заметок о свадьбе не было!
Но, стоит признать, он кажется по-настоящему загадочным. Этаким мистером Рочестером, со своими мрачными тайнами... В его взгляде столько живого, но притом ледяного, даже яростного огня, что я невольно почувствовала себя запертой в клетке с тигром. В первую минуту хотелось сбежать куда глаза глядят, лишь бы не оставаться с ним наедине. Но стоило приглядеться получше, я внезапно осознала, что этот тигр не причинит мне вреда. Что он не нападает, а, скорее, защищается. Да и рядом с сыном он по-настоящему расцветает, мне показалось даже, что льдинки в его глазах моментально растаяли и он превратился в заботливого и любящего папочку.
Очень надеюсь, что все же получу эту работу. И, надеюсь, Рома со временем привыкнет ко мне и мы с ним полностью поладим. Он очаровашка!
На этом, пока все. Нужно подготовиться к завтрашнему дню, да и выспаться не помешает."
Девушка устало потерла глаза и закрыла блокнот. Мысли начали казаться ужасно сумбурными и странным образом переключились на хозяина дома. Она устала, чертовски устала, но нужно было разобраться еще с одним делом, прежде чем ложиться спать. Убрав дневник обратно в сумку, Лера взяла папку с документами и расписанием. Ей хотелось еще разочек пройтись по ним и постараться выучить, чтобы не сверяться с бумажками каждую минуту и не попасть впросак в первый полноценный рабочий день. Ушло полтора часа, чтобы запомнить каждый пункт и в итоге девушка уснула прямо в кресле.
Ее разбудил громкий требовательный плач. Наручные часы показывали половину третьего, Яковлева усилием воли заставила себя разлепить веки и встать. Тело затекло от неудобного положения, но детский крик становился все громче и стал напоминать приближающуюся сирену. Милена Александровна предупреждала, что у Ромки сейчас режутся зубки и по ночам он иногда просыпается. Яковлева подошла к кроватке и подняла Ромку на руки, ласково погладила по спинке и осторожно покачала. Мальчик не затих сразу, но хоть кричать перестал. В его светло–голубых сонных глазах скопились слезы и личико искривилось от боли, отчего Лера невольно прижала его к себе покрепче и огляделась.
— Все хорошо, моя радость, не нужно плакать, — ласково сказала она, стараясь успокоить малыша. — Сейчас мы тебе поможем. Милена Александровна говорила, что в холодильнике у тебя есть прорезыватель... Пойдем поищем? — предложила Лера, стараясь отвлечь Рому и разобрать хоть что-то в кромешной тьме. Холодильник нашелся в углу, рядом с просторным диваном и Лера быстренько нашла то, что нужно, села с Ромой поудобнее и сонно улыбнулась мальчику, который вновь сморщил носик, собираясь закричать.
— Вот и все, моя радость, сейчас станет немного полегче, — прошептала она и протянула ему прозрачного медвежонка из силикона. — Держи.
Ромка схватил спасительного мишку, первым же делом потянул его в рот и начал грызть, постепенно переставая всхлипывать.
— Какой ты у меня умничка, Ром, — Яковлева погладила его по макушке, стараясь успокоить и хоть немного облегчить его состояние. Температуры, вроде бы, не было. Да и медвежонок, очевидно, отлично помогал. Слезы высохли, малыш перестал хмуриться, старательно кусая деснами несчастную лапу силиконового зверя. Он лишь на секунду отвлекся на звук ее голоса, посмотрел прямо в глаза и произнес забавное:
— Тя! — после чего снова продолжил грызть. Лера тихо рассмеялась.
"Что ж, это вполне можно считать согласием..." — девушка поцеловала мальчика в носик. Спать хотелось невероятно сильно, но пришлось ждать, когда Рома успокоится окончательно и снова уснет. Спустя полчаса Лера осторожно переложила мальчика обратно в кроватку, помыла выпавший из его рук прорезыватель с мягким мылом и убрала в холодильник.
На этот раз Яковлева решила устроиться на диване, а потому на утро чувствовала себя не такой деревянной, пусть и совершенно не выспалась. Она поставила будильник на половину шестого и не пожалела, что встала пораньше, несмотря на дикое желание выпить двойной эспрессо. Девушка успела немного подготовиться к первому полноценному рабочему дню — принять душ, выбрать удобную одежду, осмотреть детскую, обустроенную словно маленький рыцарский замок с высокими башенками и даже перекусить печеньем, которое нашла в шкафчике. Ромка открыл глаза минут сорок спустя и тут закрутилось...
Первое кормление и долгие игры до завтрака пролетели, как ей казалось, за какие-то пять минут. Малыш хорошо шел на контакт и был активным: ползал по всей комнате так быстро, что Лере приходилось ползать следом, чтобы угнаться за ним, грыз все, что попадалось ему под руки. Она старалась много с ним разговаривать, что-то объяснять и вспомнила несколько развивающих игр, которые подходили Ромке по возрасту. Первая (за утро) смена подгузника не обошлась без капризов — мыться мальчику ну совсем не нравилось. Зато тут Лера впервые победила. Смогла успокоить его без увещеваний и танцев с бубнами. Ну, почти.
И, наконец, первый завтрак в новом доме. К этому моменту Яковлева успела вспотеть так, будто занималась в зале часа этак четыре, не меньше. Они вышли из детской минут за семь до завтрака и по пути Лера щекотала ему пяточки, заставляя смеяться.
— Какой же ты очаровашка! — рассмеялась она, услышав очередной заливистый хохот. Ромкины глазки сияли, а пухлые губки растянулись в улыбке. — Пойдем к папе? Он, наверное, нас с тобой уже заждался.
— Тя! — вновь воскликнул Рома, протянул к ней ладошки. Лера покружила малыша на вытянутых руках и снова прижала к груди. Мальчик не стал терять времени и зарылся крохотными пальчиками в ее волосах. Ромка не вырывал их, не тянул, а просто пропускал сквозь пальцы, словно песок.
До столовой они добрались быстро и Лера приветливо улыбнулась хозяину дома. Раз уж им, возможно, придется жить в одном доме долгие пять лет, то стоит постараться построить с ним не напряженные и вполне себе теплые рабочие отношения, так?
— Доброе утро, Рудольф Борисович, — весело сказала она и посадив Рому в детский стульчик, села рядом. Малыш улыбался так светло и ярко, будто никаких криков и истерик вчера вечером и вовсе не было. Мужчина прекратил печатать что-то в телефоне, посмотрел на сына и его сосредоточенное, будто каменное лицо смягчилось, на губах появилась теплая улыбка, а в глазах засветилась нежность. Ничего общего с теми льдинками, что вчера во время собеседования были в его взгляде.
— Доброе, Валерия. Как Рома спал сегодня? — поинтересовался мужчина, отложив телефон. На нее он даже не смотрел, полностью сосредоточившись на сыне, который улыбался ему во весь беззубый ротик.
— Просыпался один раз, из-за того, что резались зубки, но все хорошо, он быстро успокоился и уснул снова, — пожала плечами Яковлева. Для Ромы на завтрак была каша и грушевое пюре. Для нее тоже стояла порция каши, но с различными вариантами топпингов, а также тосты. Перед хозяином дома — тарелка с едва тронутой глазуньей и хрустящими бутербродами с авокадо, а рядом прилично испитая чашка с крепким кофе.
Мужчина удовлетворенно кивнул, а Лера перевела взгляд на мальчика, который начал нетерпеливо стучать кулачками по столу. Яковлева не смогла удержаться от тихого смеха.
— А где летит наш самолетик? — весело пропела девушка, взяла в руки маленькую ложку, зачерпнула кашу и, изображая гул самолета, поднесла ее ко рту мальчика. Тот радостно улыбнулся, открыл ротик и быстренько проглотил первую ложку. Затем нахмурил бровки и захныкал, глядя на Леру таким взглядом, будто не верил в то, что она могла так с ним поступить! Мало того, что Роме явно не понравилась овсянка, так еще и Рудольф Борисович уставился на нее испытующим взглядом, будто представления ждал!
Придется проявить смекалку. Не оставлять же Ромку голодным! Да и ударить в грязь лицом перед работодателем в первый же рабочий день ну очень не хотелось.
— Не нравится кашка, да?.. — Яковлева зачерпнула ложкой немного противной жижицы и немного больше грушевого пюре и вновь начала изображать вертолетик, пытаясь привлечь внимание Ромы и молясь про себя, чтобы этот простой фокус сработал. Если и это ему не понравится – пиши пропало. На счастье, Рома перестал хныкать и с интересом посмотрел на нее, открыв ротик. Этот вариант понравился мальчику больше и, пока он не понял в чем подвох, Лера смогла скормить ему половину каши и все грушевое пюре.
— А вы действительно опытны, — произнес Алфёров тихо и Лера вздрогнула от неожиданности. За всем этим действом она успела забыть, что вообще-то собиралась его впечатлить.
— Спасибо. Кстати, Рудольф Борисович, сегодня у вас будет время на вечернюю прогулку? – спросила Яковлева, переведя взгляд с ребенка на мужчину. Ей хотелось прочесть по его лицу хоть что-то, разгадать хоть одну его маленькую тайну. Но Алфёров отвел взгляд в телефон и покачал головой:
— К сожалению, на этой неделе вам придется гулять с Ромой без меня, — ответил он. В столовую бесшумно вошла темноволосая девушка с яркими зелеными глазами в переднике горничной, коротко взглянула на Леру, забрала Ромкину тарелку с остатками еды и так же почти бесшумно ушла. — У меня очень много работы.
— Понятно, — кивнула Яковлева, рассматривая его профиль.
Она могла бы назвать его симпатичным, даже несмотря на торчащие уши. У него вообще была какая-то особенная красота, пугающая, холодная. Точеное лицо, плотно сжатые губы... ему пошло бы играть злодеев в кино. Казалось, что Рудольф Алфёров обладает этакой отрицательной харизмой. Притягательной харизмой. Оторвать от него взгляд было нелегко и Лере пришлось напомнить себе, что он может сколько угодно казаться ей симпатичным, но навсегда останется лишь ее работодателем и слишком сильно впечатляться не стоит. И выдумывать себе разное — тоже. Девушка усилием воли оторвала от мужчины взгляд, взяла салфетки и начала вытирать Ромке личико. Он очаровательно ей улыбнулся и протянул ладошки к волосам, стараясь снова их коснуться.
— Потерпи одну секунду, — ласково произнесла девушка, вытерла ему ладошки, убрала салфетки. — Я быстренько покушаю и мы с тобой пойдем гулять. Пойдем?
— Тя! — воскликнул он, постучав ладошками по столу. Яковлева улыбнулась, придвинула к себе кашу и позавтракала, пока Рома отвлекся на ложку, схватив ее в кулачок и активно махая ей.
— Похоже, тебе нравится, — рассмеялась Лера, глядя на то, как малыш старательно копирует ее движения, сначала кладя ложку не той стороной на стол, а потом поднимая ее к лицу. — Хочешь, в обед попробуешь покушать сам? Я тебе только немножечко помогу!
Рома вновь заулыбался во весь беззубый ротик. Лера сочла это за согласие и перевела вопросительный взгляд на Рудольфа Борисовича. Тот снова смотрел на них со смесью удивления и, как она надеялась, восторга.
— Не думаете, что ему еще рановато? — спросил он, заметив ее взгляд.
— Нет. У малышей в этом возрасте появляется настоящий интерес к освоению чего-то нового. Не стоит его ограничивать. К тому же, Ромка вполне неплохо справляется.
— Шутите? Он держит ее не той стороной, — Алфёров склонил голову набок. Его губы подрагивали и Лере показалось, что он пытается скрыть улыбку.
— И что? Рома ведь только учится. Вы ведь тоже не все сразу делали правильно, — пожала плечами Яковлева. Рудольф Борисович хмыкнул, но согласился:
— Хорошо, раз вы так считаете, то я ничего против не имею.
Девушка кивнула. Взяв у ребенка ложку и осторожно вытащив его из стульчика, Лера подошла к мужчине и Рома попросился к нему на руки. Рудольф Борисович тут же подхватил его.
— Не скучай. Я приду к тебе перед сном, — тихо сказал он, потеревшись щекой о щеку сына. Малыш заливисто рассмеялся и отодвинулся, стиснув ладошками его щеки. Лера прикрыла рот ладонью, стараясь сдержать смех. Алфёров выглядел презабавно!
— Теперь я похож на хомяка... — пробурчал Рудольф Борисович, но ручки сына от лица не убрал. — Тебе нравится, да?
— Тя! — выдал Рома, заставив Яковлеву расхохотаться в голос. Алфёров недовольно на нее посмотрел, но ничего не сказал.
— Маленький тиран, пойдем гулять, — отсмеявшись сказала Лера. — Дадим папе поесть и будем ждать его вечером.
Рудольф Борисович поцеловал Ромку и передал его девушке. Малыш тут же отвлекся на ее волосы и стал играться с ними.
— Сегодня хорошая погода. Погуляйте подольше. Можете взять коляску и сходить к пляжу, у нас здесь есть собственный выход, — сказал он и Лера кивнула.
— Ближе к обеду, когда Рома устанет достаточно, чтобы не проситься ближе к воде, — предложила Яковлева.
— Разумно.
Девушка мягко улыбнулась и кивнула вновь.
— Хорошего дня, Рудольф Борисович.
Алфёров вместо ответа вновь взял в руки телефон и, казалось, не услышал ее пожелания. Впрочем, Лера ничуть не обиделась. Завтрак прошел вполне мирно и даже как-то по-семейному и портить себе настроение пустяковыми обидами совершенно не хотелось.
Погода и в самом деле стояла отличная. Было довольно тепло и сухо, а потому Лера принялась учить Ромку ходить по дорожке. Держа его за ручки, девушка обошла весь сад, попутно любуясь разнообразием растений. Здесь уже были заметны первые шаги осенних перемен: деревья примеряли желтые и оранжевые одежды, земля остывала после долгого лета. На клумбах, которые заботливо окучивал садовник, уже распускались последние цветы. Рассматривая убранство сада, Лера решила, что не так уж тут и мрачно. Ей захотелось увидеть это место весной и летом, во всей красе.
Но как бы не был прекрасен сад, особняк все еще оставался холодной и неприступной крепостью. Он был трехэтажным и отчасти напоминал современный готический замок. На фасаде над главным входом красовался небольшой балкон, по бокам от которого Лера заметила небольшие цветочные витражи, а на крыше в самом центре угловой башни вертелся флюгер. Стены дома, хоть и были построены из светлого камня и окрашены в бежевый цвет, казались слишком отчужденными и мрачными, а высокие окна лишь усиливали это впечатление.
После долгой прогулки и обеда, в который Лера попыталась научить Рому кушать ложкой самостоятельно, она уложила малыша на первый дневной сон, закинула перепачканный насквозь комбинезон и, наконец, начался перерыв. Девушка собрала игрушки, разложила все по своим местам и убедившись, что Рома спит достаточно крепко, вышла из комнаты и отправилась на поиски домоправительницы. Нашлась Литвинова неподалеку от столовой.
— О, Валерия, а вот и вы, — улыбнулась она, приметив девушку. — Если вы готовы, то мы можем начать.
Сперва они обошли весь дом. Милена Александровна рассказывала о том, какие комнаты для чего предназначены, кто в какой комнате обитает и в какие комнаты заходить не стоит. Помимо жилых комнат была всего одна, в которую входить строго-настрого запрещалась. Она находилась совсем рядом со спальней Рудольфа Борисовича и, по словам Литвиновой, всегда была заперта.
— Я так понимаю, спрашивать что там — глупо? — улыбнулась Лера, взглянув Литвиновой в глаза.
— На самом деле там нет ничего особенного. Просто комната. Но она важна Рудольфу Борисовичу и он не любит, когда туда входит кто-то помимо него. Сочтите это за правило и не забивайте голову глупостями, — сказала Милена Александровна, пожав плечами.
Яковлева удивленно прищурилась, а в голове стали рождаться новые и новые вопросы. Правда милой домоправительнице быстро удалось ее отвлечь, переключив на знакомства с прислугой.
Петра Игнатьевича, дворецкого и водителя, она помнила и при встрече приветливо ему улыбнулась. Внешне мужчина казался очень суровым — его брови были насупленными, яркие светло–карие глаза привлекали к себе внимание, но казались добрыми. Несмотря на молчаливость, было в нем что-то, что заставляло Леру чувствовать себя в безопасности. В доме был так же целый штат поваров, но домоправительница представила ей лишь шефа, Константина Сергеевича, сообщив полушепотом, что он долгое время учился и жил в Италии. А так же Милена Александровна представила ее горничным – Владе, Рите и Майе. Девушки были немногим старше ее, так что Лера решила, что найдет себе в этом доме неплохую компанию. Ей захотелось познакомиться с ними поближе и она предложила девочкам и Милене Александровне попить вместе чай с печеньем. Константин Сергеевич любезно позволил ей воспользоваться кухней для готовки и спустя час они уже сидели в просторной комнате, вдыхали аромат мятного чая и печенья и весело болтали обо всем на свете. Лера через видеоняню периодически поглядывала, спит ли Рома и только это заставляло ее отвлекаться от душевной беседы. И девушки и Милена Александровна ей понравились. Первые зацепили ее своей открытостью и желанием общаться, а вот в хозяйке порядка в этом доме ей понравилось нечто иное – ее серьезность и собранность. Иногда Лере не хватало этих качеств в окружающих, да и в самой себе, честно признаться, тоже.
— Ну, как тебе наш тиран? — поинтересовалась Ритка, хитро подмигнув ей, когда Милена Александровна оставила их одних. Именно ее, как оказалось, Лера утром видела за завтраком. Яковлева подняла бровь.
— Какой тиран?
— Она имеет ввиду Алфёрова, — пояснила Майя, поправив выбившуюся светлую прядку волос и устроившись рядом с ними. Влада же лишь глаза закатила.
— Делать вам вот нечего, как его обсуждать. "Не буди лихо, пока оно тихо", не слыхали такую поговорку?
— Ладно тебе, Влад! Интересно же, — Васильева улыбнулась и подмигнула Рите. — У Богдановой к нашему хозяину особая неприязнь. Можно сказать, она его ненавидит!
— Почему же ты тут работаешь? — спросила Лера. От этого разговора ей было неприятно, но бежать было некуда. Яковлевой не хотелось портить отношения с девочками, а ведь они только нашли общий язык.
— Денег много платят, — хмыкнула Рита, ничего не отрицая. — И все же, как он тебе? Не испугалась в вашу первую встречу?
— Ну, — Лера немного замялась. — Честно говоря, он показался мне немного напряжённым и уставшим, но не более.
— А ты смелая, — Рита фыркнула, а Майя рассмеялась.
— Подожди когда он запустит в тебя графином за то, что в детской нет вина!
— Какого ещё вина? — Лера опешила. Чувствуя, что начинает терять самообладание, Яковлева выпрямилась и положила ладони на стол.
— У нашего Рудольфа Борисовича немало странных привычек, — пояснила Влада. — Но это не повод его за них осуждать.
Лера мысленно с ней согласилась.
— Так, а зачем вино?
— Он любит, чтобы в каждой комнате, куда он по какой-то причине заходит находились графины с лимонной водой и красным сухим вином. В чем причина этой привычки — без понятия. Но он долго нас этим доставал, — Майя пожала плечами. — И это ещё малая часть его дурацких привычек. Он также ненавидит, когда кто-то выходит из своей спальни после одиннадцати.
— Я слышала, кто-то из поваров говорил, что он бродит по дому по ночам, — добавила Рита. На ее губах мелькнула и исчезла хитрая улыбка и Лера подумала о том, что они намеренно ее запугивают.
— Привычки есть привычки, — сказала она так уверенно, как только могла. — Моя мама жить не могла без круассанов на завтрак, но чудовищем не стала. На все есть причина, и раз ему это важно, то я не вижу проблемы.
Майя рассмеялась. Влада с Ритой переглянулись, но на тираду Яковлевой ответила лишь Богданова:
— Подожди, Лерочка, — весело улыбнулась девушка и засунула в рот печеньку. Прожевав ее, она продолжила: — Ты его совсем не знаешь. Но с его характером, ты скоро поймёшь, что ушко нужно держать востро, иначе не избежать беды... Будь осторожнее, ладно?
В детскую она вернулась еще до пробуждения Ромки, пытаясь выбросить из головы этот странный разговор с девчонками. Еще раз переложила все игрушки, подготовила для мальчика обед, состоящий из мясного пюре... Когда–нибудь, возможно, все это станет рутиной, но пока ей приходилось раз за разом сверять себя с расписанием. К счастью, пока что она неплохо справлялась и ни разу не ошиблась, а потому немножко собой гордилась. Когда ее подопечный проснулся, девушка радостно ему улыбнулась и погладила по черным густым волосам.
— Привет, солнышко, ты выспался? – ворковала она, подняв его на ручки. Он тут же сжал в пальцах ее волосы, на этот раз довольно болезненно и Лера тихо охнула. — Осторожно, радость моя, мне больно.
Легким движением она немного расслабила пальчики Ромы и посмотрела ему в глаза с улыбкой, чтобы дать ему понять, что все в порядке – малыш как раз собирался начать плакать, наверняка думая, что ему больше не разрешат играть с такой интересной игрушкой. Даже губки задрожали! Лера легонько поцеловала его в лобик, садясь на диван. Как раз на его бортике она оставила баночку с пюре чтобы было удобнее кормить малыша.
– Не расстраивайся, золотко, – ласково сказала она, устроив его немного удобнее и стерев слезки. – Ты можешь трогать волосы, только не дергай сильно. Ладно?
Лера предпочитала говорить с детьми как со взрослыми. Никаких «мне будет бо–бо», никаких «ата–та». Она искренне считала, что дети все прекрасно понимают и не нужно считать их за идиотов, а ласковый тон можно проявить и без этих дурацких выражений. Рома действительно понял, что волосы все так же можно трогать и вновь запустил в них пальчики. Понимая, что ругать его не будут, он не боялся играть с ними, но и не дергал со всей своей младенческой силы. Девушка взяла в руки баночку и ложку, начав кормить Рому, предварительно проверив, не слишком ли холодное пюре. Мальчик переключил внимание на еду, и Лере лишь оставалось следить за тем, как он забавно причмокивает пухлыми губками.
А затем они читали милые детские книжки с яркими картинками, после Рома вновь немного поспал. Уже после второго сна Яковлева дала ему немного детского печенья на перекус и вновь собрала на прогулку. Ужин, игры и долгий день стал подходить к концу. Очнулась она лишь в тот момент, когда в детскую без стука вошел Рудольф Борисович и Ромка, увидев отца, радостно заверещал.
— Привет, — Алфёров устало улыбнулся сыну, подхватил его на руки и крепко прижал к себе. — Я боялся, что вы уже уложили его спать. Обычно, после долгой прогулки он хочет спать раньше.
— Он поспал днем на полчаса дольше, чем нужно. К тому же, до его сна еще... — Лера отвлеклась от собирания игрушек и взглянула на часы. — около часа.
Рудольф Борисович внимательно изучил долгим взглядом. Девушка немного рассеяно улыбнулась, но продолжила заниматься делом. Ромка что-то агукал на своем младенческом.
— Понятно. Валерия... — начал Алфёров, и Яковлева подняла на него глаза. — Я бы хотел сегодня уложить Рому сам. Вы можете отдохнуть. Вернетесь через час. Если вы понадобитесь раньше, я вам позвоню.
— Хорошо. Сладких снов, солнышко, — сказала девушка, подойдя к Ромке и погладив его по волосам. Малыш схватил ее за палец и потащил к себе в рот. — А вот это не стоит, он не вкусный.
— Идите уже, — нетерпеливо пробурчал хозяин дома и Лера, рассеяно улыбнувшись, все же вышла из детской, помахав мальчику на прощание. Лишь когда дверь закрылась, девушка прислонилась к ней спиной, прикрыла глаза и с наслаждением выдохнула. Незапланированный час отдыха без каких-либо капризов перед сном были настоящим подарком после такого тяжелого рабочего дня.