Ошибка нашей юности

 Стоит ли говорить о том, что было после?

Да, как нетрудно догадаться, мы с Бомгю начали встречаться. Вместе ходили за ручку, много гуляли, говорили о будущем и обсуждали, как мы поступим дальше. Как будем растить нашего малыша, зарабатывать на жизнь и чем будем заниматься. Пока мой живот не был виден, я всё же решила ходить в школу до выпускного, а после того, как сдам экзамены и поступлю в колледж, наверняка уже буду ждать появления нашего чуда. Конечно, не обойдётся без подработок и других мелких забот.

Однажды я предложила Чхве съехаться и постепенно развивать наши отношения, которые, если честно, шли немного туго. Ведь наши мнения во многом не сходились и мне приходилось справляться со всеми разногласиями самой, пока он ненавязчиво отлынивал и оставлял меня в тишине, уходя в другую комнату или вовсе покидая дом.

Нет, я не расстраивалась. Мне казалось это такой мелочью, казалось, что это всего лишь трудный период, который мы должны пережить вместе, как и все молодые пары. Думала так безопытная в отношениях Шухуа, которая надеялась на свой опыт из дорам.

Но прощать все обиды было моей самой большой ошибкой в тот момент. Нужно было стоять на своём, больше говорить на разные серьёзные темы и мучающие меня мысли каждую ночь. Может, тогда он бы понял, как ему тяжело быть частью семьи и ушёл бы быстрее от нас. Тогда мы бы оба не страдали от такого груза на наших плечах. Мы должны были понимать друг друга с полуслова, заботиться и делать всё, что в наших силах, но один из нас явно этого не хотел.

С каждым днём становилось всё тяжелее и тяжелее, отчего ненависть к себе и вина перед ним росли в геометрической прогрессии. Наверное, поэтому я взвалила на себя такую ношу. Поэтому терпела так долго и не хотела его отпускать, потому что те позывы сердца, затмевавшие мой разум, заставляли улыбаться и млеть перед ним. Пока он так умело извинялся, лаская своими нежными поцелуями, тёплыми объятиями, касаниями до мурашек, рассказами на ушко о том, какой прекрасной женой и мамой я буду. Что буду только его и ничьей другой.

Только все эти прелести, нежности и мечты были лишь ложью, большим комом лести, который я сумела проглотить. Жаль, моя детская вера всё-таки предала мой недавно восстановленный внутренний мир. А говорят, на одни и те же грабли не наступают.

Как и говорила раннее, мы с Бомгю работали на протяжении семи месяцев. Успешно сдали экзамены, прошли вступительные в университет и со спокойной душой учились и подрабатывали, где только могли. Старания и наши усилия были не напрасны, но, приходя домой, мы больше не наслаждались обществом друг друга. Слишком усталые, измученные, не в силах больше смотреть в такие родные глаза, утопать в любви и милостях, ложились в одну постель каждый на своей стороне, поодаль один от другого, так, чтобы даже не напоминать о существовании нас. Что когда-то были именно «Мы», я и он вместе, словно маленькие слипшиеся дольки лимона, а теперь наши сердца больше не горели таким едким пламенем, как раньше. Они холодны, как лёд.

Всё чаще мы просыпались в разное время, уходили из дома, шли по своим делам, кто куда. Общения стало слишком мало, единственное, что иногда мы делали — садились вечером за чашкой риса с мясом и проводили его в молчании. Как бы не хотелось поговорить и узнать, как он, смотря на его усталый измождённый вид, не хотелось его тревожить.

Но сегодня был особенный день, который очень важен для меня и нашего малыша. Из-за всех событий и стресса я чуть не забыла про задуманное. Единственный раз, когда я была на УЗИ — несколько месяцев назад, хотя и регулярно наблюдалась у врача. И тогда я просила не называть пол нашего ребёночка, ведь хотела сделать сюрприз нашему молодому папе. Но смысла скрывать уже никакого.

Сегодня утром хотела предложить пойти вместе, но в очередной раз он выглядел несчастным и уже давно не улыбался. Думала, может, это его обрадует. Но как только я его окликнула у выхода из квартиры, послышалось лишь: «Не сейчас, давай вечером поговорим». И дверь резко захлопнулась.

Конечно, ничего не оставалось, как позвать с собой любимую подругу Со Суджин, которая заботилась обо мне больше всех. Только её слова всегда утешали меня и подбадривали. Она всегда так ярко улыбалась, как ребёночек, так, что хотелось потягать её за щёчки.

И даже сейчас, сидя на лавочке в парке, она находилась рядом со мной, держала меня за руку и со звёздочками в глазах смотрела на снимок плода. Она выглядела намного счастливее, чем я. Так невинно улыбалась в надежде поднять моё поникшее настроение. Нет, я была счастлива, но на душе так туго, что на глаза наворачивались слёзы.

— Уже такой большой, — её рука мирно поглаживала мой округлый животик, и вдруг толчок, — омо, она толкается. Шу, она толкается! — радостно завизжала та на весь парк, прикрыв рот рукой.

— Тише! Люди же смотрят, — она была так рада, что на её лёгкое касание малышка ответила пинком. Конечно, я была не менее счастлива, улыбаясь, но из-за неспокойных мыслей дышать было тяжелее, чем прежде. Слишком волновалась о том, что же скажет сегодня Бомгю, когда узнает. Будет ли он рад?

— Да ладно, пусть знают, что у моей малышки Шу будет маленькая копия.

Не обратила внимания на слова Суджин и лишь посмотрела на экран своего телефона, где был лишь контакт «любимый».

— Опять о нём думаешь? Сколько можно, ты так нашей девочке навредишь, — вырвала у меня телефон из рук, а я лишь возмутилась.

— Смотрю, ты готова её уже воспитывать? Не много ли на себя берёшь?

— Думаешь, мы с Хветэком не хотим детей? Конечно хотим, ещё как. Я буду не против, если мы будем втроём растить малышку. Кстати, почему нет? У нас большой дом, места на всех хватит.

— Суджин-а, не придумывай, у тебя своих проблем хватает. Лучше учись хорошо. А мы за тебя порадуемся, — кратко улыбнулась и опустила голову, поглаживая свой большой животик, в котором вновь так невинно и старательно пыталась показать свою силу малышка.

Вдруг в руках Суджин резко зазвонил телефон. На небольшом экране высветился контакт «Любимый». И камень в моей груди снова заставил сердце кровоточить так, что, кажется, никто не в силах заткнуть ту маленькую дырочку, откуда постепенно утекала не только вся моя надежда, но и моя сильная болезненная любовь к нему. Дышать всё тяжелее, ладони запотели, а меня бросило в жар.

Заметив моё волнение, Суджин подняла трубку и произнесла: «Мы в парке», ещё минута молчания и снова «Хорошо, только не смей ничего ей сделать. Иначе я прибью тебя собственными руками». А после связь прервалась.

Суджин, тяжело улыбаясь мне, произнесла:

— Он скоро будет здесь. Не бойся, всё будет хорошо. Он попросил оставить вас наедине, но, если что, я смотрю за вами из машины и приду, если что-то случится. Поняла?

Небольшое спокойствие заставило отступить страх и понадеяться на подругу, которая никогда не бросит меня даже в такой трудной ситуации. Я очень любила Суджин, но иногда мысль, что однажды могла потерять её, невыносимо терзала мой разум. Однако поняла — это невозможно, ведь сердце и доброта этой девушки просто безграничны. А её любовь к моей малышке казалась ещё сильнее, чем моя. Как бы там ни было, я буду вечно благодарна Со за всё, что она для меня сделала.

— Конечно. Я не боюсь, всё будет в порядке, — выдала и лишь неуверенно улыбнулась.

— Всё будет хорошо, — поцеловала меня в лобик, поглаживая мою бледную щёчку, и ушла.

Думаю, буду вечно восхищаться её силой и безграничной уверенностью. Не существовало таких ангелов хранителей на свете, как моя Со Суджин. Возможно, судьба подарила мне её совершенно случайно, просто ошиблась человеком, указав на меня, и, на самом деле, я не заслуживала такую светлую искреннюю душу. А может, Суджин послана мне, чтобы помочь вырастить наше чудо и не дать разочароваться малышке в жизни, как сделала её мать.

— Шухуа, — кто-то окликнул меня и заставил вылезти из поглотивших меня грёз.

Медленно подняла голову и увидела человека, из-за которого так часто билось моё сердце раньше. Посмотрела на его огрубевшие черты лица. На когда-то пухлые щёчки, превратившиеся в острые скулы. На опущенные уголки его глаз, где когда-то ещё просматривались маленькие морщинки из-за частого заливистого смеха. На поникшие потрескавшиеся уста, на которых так давно не было моих поцелуев. На его серьёзный взгляд, в котором давно не было ни тепла, ни лучей солнца, ни даже моего отражения. Его карие чистые глаза потемнели и стали словно бесконечным чёрным космосом без звёзд.

А я до этого момента даже не замечала этих маленьких изменений в нём. Тех мешков под глазами и бледного цвета кожи. Даже его волосы небрежно лежали, что говорить об огрубевших пальцах рук, стёртых в кровь. И стоило ли говорить, какой виноватой я чувствовала себя перед ним.

— Шухуа, нам нужно... — небольшая пауза и всё внутри встало, — ...расстаться. Я больше не могу так. Прости.

Он хотел было уйти, но я лишь резко встала и крепко схватила его за руку в попытке остановить.

— Бомгю, что ты такое говоришь? Объясни мне, что происходит, — не могла поверить своим ушам, не хотела отпускать его. От волнения всё тело начало дрожать, а ноги подкашиваться. — Давай всё обсудим, как раньше. Давай поговорим... Прошу.

— Уже не будет как раньше. Никогда.

— Но как же... Как же наша малышка? Тебе совсем плевать на неё? Подумай, каково ей будет без отца.

— О чём ты? Какой ребёнок? — в его глазах читалось непонимание, ярость и накопившаяся обида. — Зачем ты это делаешь? Зачем останавливаешь меня вновь? Зачем удерживаешь насильно? Разве я не работал в свои выходные, не приносил деньги, не лез из кожи вон ради тебя? Хочешь сказать, я недостаточно старался? — его голос ломался, переходил на крик. Я слышала то отчаяние, усталость и дрожь его холодной руки. Нет, это был больше не мой маленький Бомгю, которого мне так хотелось защитить и крепко прижать к себе. Больше не тот пылающий чувствами парень, которого я любила. Кажется, своими собственными руками я убила того жизнерадостного сильного духом Чхве Бомгю. Кажется, сломала, испортила жизнь своим появлением, а теперь не в силах отпустить. Не в силах дать шанс на нормальную жизнь. — Я пытался загладить свою вину всё это время. И жалею, что не уговорил тебя сделать тогда аборт, понадеявшись на твои бессмысленные слова. Как я мог подумать, что глупые подростки могут справиться со взрослыми проблемами? Да ещё и вырастить ребёнка самостоятельно, — в его словах была ирония. Настоящая правда, разрушающая каждую клеточку моего тела. Он прав, абсолютно прав во всём, но и я не хотела убивать жизнь во мне. Если бы я однажды сделала это, то горечь вины наверняка отравляла мою душу снова и снова.

Теперь осознание того, что моя эгоистичность всё разрушила в очередной раз, никак не укладывалась в голове. Мне стоило больше слушать Бомгю, говорить с ним каждый вечер, даже когда он слишком устал, нужно было не отпускать его руку и не заставлять отдаляться от себя с каждым днём всё дальше. Я должна была спросить о его самочувствии. Пожалеть, поцеловать в лоб и сказать спасибо за всё, что он для нас делал. Ведь это и есть любовь — теплота и забота о родном человеке. Мой последний шанс исправиться снова канул в Лету по моей же вине.

— Моя самая большая ошибка в жизни — довериться тебе, Е Шухуа. Если бы я не сделал этого, всё было бы по-другому. Но теперь, всё осознав, я больше не собираюсь нести ответственность за случившееся и ломать свою жизнь дальше. У меня больше нет сил бороться за выживание. Нет сил ждать теплоты от тебя. Я больше не хочу этого ребёнка. Поэтому, чтобы он не рос в стрессе от наших вечных разборок и ссор, мне лучше уйти. Уйти навсегда из вашей жизни.

Фотография нашей малышки, медленно плывя по ветру, всё же коснулась холодной земли. А после его холодная рука вырвалась из моей навсегда, лишая меня шанса вновь коснуться когда-то ещё тёплой кожи.

Он серьёзен как никогда, и, конечно, я верила ему, знала, как тяжело ему сейчас на душе и как непросто совершать этот ужасный поступок. Как бы каждый миллиметр моего тела не жаждал удержать его, разум говорил обратное. У меня не было выбора, кроме как отпустить навсегда моего Бомгю. Мою первую, пришедшую с тёплой весной любовь и ушедшую холодной зимой. Наша любовь как цветок сакуры. Всё расцветала, душисто пахла, обретала новые лепестки, опадавшие каждый день, и вот, в конце концов, на той маленькой веточке не осталось ни одного. А после она и вовсе покрылась вечным холодным инеем.

Посмотрела в его глаза и поняла, что прошлого нам и вправду не вернуть. А его решение твёрдо, как сталь. И теперь я и вправду не в силах ничего больше изменить.

— Прощай, Е Шухуа.

Последнее, что разнеслось эхом в моей голове. Смотрела в спину уходящего парня и осознавала, что конец всё-таки не будет таким радужным, как мне хотелось. Больше мне не насладиться тёплой улыбкой, заливистым смехом, тёплыми объятиями и нежными, сладкими поцелуями. Он никогда не увидит первые шаги нашей малышки, не услышит первые слова, первый плач и не коснётся столь невинного маленького существа. Плода нашей любви, безумной страсти. Она частичка нас, частичка нашего безрассудства и новый этап в нашей жизни, который мы не смогли пережить вместе.

Конечно, такое случается, и я знаю, что мы с ней всё сможем. Но единственное, что будет всегда разрывать моё сердце на части — слова Чхве Бомгю.

Твои первые слова, сказанные ей, которые она прекрасно слышала. Ты отказался от неё. Обидел, отобрал частичку самого драгоценного, разбил маленькое хрупкое сердечко, где любовь к тебе уже была безгранична. И теперь она лишь могла возмущаться, пихаясь и отказываясь принимать реальность так же, как и я. Возможно, её обида будет безумно сильной и невыносимой. Она будет съедать её и разрушать всю её душу. Но я не позволю этому случиться, потому что, Чхве Бомгю, она будет похожа на тебя.

Будет такой же сильной, мудрой, уверенной в себе. Будет бойкой и разумной. Будет совершать ошибки, падать и вновь подниматься с колен и двигаться дальше. Будет делать всё, что в её силах, чтобы выжить, сломать все границы разумного, стать самостоятельной, независимой от общества и, однажды, самой счастливой на планете. Во всех достижениях я буду поддерживать её и оставаться рядом, как бы трудно ни было. Даже если она моя, мне никогда не стереть отпечаток, который ты оставил клеймом на её чистом сердце.

Она навсегда останется папиной дочкой...