Ошибка нашей юности

 Очнувшись тогда в той светлой маленькой комнатушке совсем голой, я и подумать не могла, к чему на самом деле приведёт та мимолётная искра, те мимолётные узы страсти, что связали нас воедино, заставляя полностью погрузиться в несносную бурю, творившуюся между нами. Из-за чего адреналин в крови становился всё выше и выше с каждым касанием, с каждым поцелуем, с каждым синхронным движением, с каждым стоном, вырывавшимся из моих уст, с каждой новой волной наслаждения. Кто же знал, что моя опрометчивость, моя безответственность и спонтанная влюблённость приведёт нас к такой огромной пропасти, куда мы оба канули, как только наши губы соприкоснулись, а языки сплелись в жадном бою.

* * *

Белый свет ярко слепил мне глаза, отчего я лишь морщилась и пыталась спрятаться от него куда подальше, дабы продолжить блаженный сон. Я не знала, где находилась в тот момент, не знала, на чьей тёплой руке лежала и чьё тело за моей спиной грело моё. Чья вторая рука крепко обнимала мою талию, а ноги незнакомца сплетены с моими где-то под тёплым уютным одеялом. Мне не хотелось просыпаться и нарушать то блаженство, то тепло, ту атмосферу. Хотелось дальше слушать медленный стук сердца своей спиной и тяжёлое дыхание, от которого грудь медленно поднималась и опускалась, чуть притесняя меня, но от этого становилось в разы приятнее, ведь его нежная кожа согревала меня всё больше, заставляя постепенно провалиться в мир фантазий и волшебства. Сквозь сон я ощущала тёплое дыхание и кончик носа, касающийся моей шеи. Чувствовала, как внутри с каждым новым его выдохом всё трепетало и заставляло съёжиться, а бабочки в животе порхали без устали, но спустя минуту пыл внутри меня сменился спокойствием, а мой нос учуял сладковатый запах мужского одеколона, которым пропах каждый участок моего тела и волосы. Именно этот запах заставил задуматься о том, где же я могла встретить его раньше... Потому, лазая в закромах своей памяти, я не заметила, как вновь провалилась в сон, такой туманный и дурманящий. Он был таким сладким, таким манящим, что очнуться я была просто не в силах. Да и алкоголь до сих пор бушевал в моей крови и голове, а потому он неохотно оставил за собой неприятный след в виде головной боли.

Не знаю, насколько я провалилась в сон и как долго он длился, но наконец мои слипшиеся веки распахнулись и моё сознание постепенно вернулось в суровую реальность. Перед глазами видна лишь густая темнота, из-за чего всё не могла понять, где я и что делала, подвигав своей онемевшей конечностью, что называлась рукой, которая вовсе не хотела меня слушать. С горем пополам нащупала вещицу на моём лице, а после медленно стащила её. Конечно, кто бы сомневался, что на моей голове окажется кружевной чёрный лифчик...

Стоп.

— Лифчик? — я резко привстала, из-за чего в голову волной ударила острая, невыносимая боль. Берясь за виски и сжимая чёрные волосы изо всех сил, всё же удивлённо посмотрела на чёрную обивку с невероятно красивыми узорами. Мой любимый лифчик с пуш-апом каким-то неясным образом оказался вовсе ни на моей, кстати среднего размера, груди, а на голове, что не менее странно. Опустив взгляд чуть ниже, я заметила, что на мне лишь одно одеяло, и, дабы убедиться, есть ли на мне трусики с хэллоу китти, всё же заглянула под него. И да, конечно же, их там не было. Я хотела было закричать от шока, ведь проснуться в незнакомом месте и совсем голой не похоже на меня, но вовремя остановилась, потому что вовсе не хотелось привлекать к себе внимание незнакомцев.

Окинув взглядом небольшую комнатушку, полную всяких ненужных вещей и картонных коробок, я поняла, что находилась в кладовке, и здесь, казалось, достаточно уютно из-за небольшого пространства и розоватых стен, которые напоминали мне лепестки сакуры в самый разгар весны. Как раз таки тот самый разгар уже давно стоял на улице и всячески старался угодить людям ярким солнышком, лёгким ветерком и романтичными звёздными вечерами. Что, кстати, и было мне по душе. Я не прочь пропадать ночами и гулять по ночному городу, наслаждаясь теми самыми невероятными огоньками, усыпанными на небе.

Как только я попыталась встать на ноги, придерживая одеяло у груди, всё тело начало ломить и вызывать сильнейшую боль в районе живота, от чего вновь упала на колени.

— Чёрт, что же это такое? Что со мной не так? — вновь приподнялась и постаралась удержаться на ногах, но уже стояла более уверенно, дабы добраться до разбросанной по всей комнате одежде.

Моё красное платье лежало на одной из коробок, свисая, словно тюль, а мои трусики, которые оказались совершенно не с хэллоу китти, а синими в красный горошек, оказались на ручке приоткрытого окна, будто на вешалке, чему я не могла не удивиться, ведь обычно я не разбрасывала вещи по комнате. Так как они могли оказаться там? Хотя судя по тому, где был мой лифчик, тут уже всё возможно. Медленно отпустила одеяло, а после быстро натянула нижнее белье на себя и, конечно же, само обтягивающее платье. Вновь посмотрела на белоснежное, смятое одеяло, где лежало моё бессознательное тело, и заметила красное пятнышко, похожее на след от крови где-то посередине. Судорожно спустила трусы, но ничего не нашла.

— Странно, разве они не закончились несколько дней назад? — немного задумчиво протянула, а после, махнув рукой, вновь посмотрела на смятую постель. — Может, это не моё? — сделав определённые выводы, я, пожимая плечами, аккуратно сложила одеяло и положила его на одну из коробок, будто ничего и не было.

Боль в животе не стихала, но я старалась лишь не обращать на неё внимания, чего у меня вовсе не получалось. Внезапно услышала вибрацию телефона где-то за комодом и судорожно начала искать чёрненький смартфон. В мыслях я прокрутила все варианты событий, как мама будет меня наказывать и ругать за ночёвку в незнакомом месте, да ещё и за мой раскрепощённый вид, который она на дух не переносит. Мысленно я готовилась к собственной смерти, как только моя тонкая ручонка коснулась предмета, стоящего мне боли, стонов, возмущений и позы какающего человека.

Быстро взяла телефон в руки и нажала на зелёную кнопку, дабы ответить абоненту «мама». Знаю, сколько оскорблений и матов последует в этом разговоре, но всё же надежда таилась в груди и волнение одолевало тело с неимоверной силой, заставляя ноги подкашиваться.

— Ал-ло? — дрожащий голос явно не успокоил собеседника на том конце.

— Шу, дорогая, купи хлеба по пути домой. Хорошо? — внутри всё опустилось и груз упал с плеч, но это заставило меня нахмуриться. Разве она не волновалась обо мне?

— Х-хорошо, мам. Что-то ещё?

— Да! Ты могла бы предупредить, что останешься у Суджин на ночёвку! — с небольшим упрёком произнесла родительница, из-за чего я ещё больше замешкалась. Суджин? Что вчера вообще случилось... Ничего не понимаю, но знаю одно. Моя дорогая подруженька вновь спасла мою шкуру. Она не переставала меня удивлять, и к тому же я уже не знала, как отплатить ей в очередной раз за то, что прикрыла меня.

— Прости, мам, мы совсем вчера заболтались и хорошенько повеселились, что не заметила, как уснула, — убедительно и бесстрашно врать у меня в крови. Да ещё не бояться наказания, которое придёт впоследствии.

— Ладно, ничего. Лучше иди поскорее домой, у меня для тебя сюрприз.

— Правда?

— Да, так что жду тебя.

— Уже бегу, люблю, целую! — крикнула я в трубку и быстро отключилась.

Ноги и руки тряслись, а голова начала трещать пуще прежнего. Страх и отчаяние поселились в груди от незнания того, что вчера всё-таки произошло, потому села на корточки и потрясла головой, тормошила волосы в надежде, что это обязательно поможет вспомнить хоть что-нибудь со вчерашнего вечера. Вечеринка, крепкая рука, милый пластырь, взгляд, пронзающий душу, мягкие губы, поцелуй. Кажется, это лишь часть того сумасшествия, которое вчера творилось.

— Поцелуй?! — вскрикнула я, резко встала, и гримаса непонимания на моём лице стала ещё более возмущённой. Дабы выбраться из этой маленькой удушающей комнаты, толкнула железную дверь и вышла на улицу, где солнце ослепляло мои до сих пор сонные, не открывшиеся глаза. Прикрыла лицо рукой и попыталась осмотреться и понять, где же всё-таки находилась.

Крыша здания открывала вид на центр Сеула, что уже оживал с самого утра. Машины неслышно гудели где-то внизу, люди, словно муравьи, куда-то мчались, и было слышно через окно соседнего дома, как кто-то ругался и выражал своё недовольство в который раз. Но это было не так важно, как огромное количество бутылок от соджу и пива на небольшом столе. В глазах сразу стало всё расплываться, а желудок выворачивало наизнанку.

Не помню, как, где и с кем. Кому я могла отдать свой первый драгоценный поцелуй. Ведь мне так хотелось подарить его особенному человеку, которого действительно полюблю.

— Чёртов алкоголь... Стоп... А если мы переспали... Значит... — мои глаза стали походить на монетки, и я лишь обернулась на комнату позади меня, указывая пальцем. — Не-не-не, не может быть такого. То, что я проснулась голой, не значит, что мы переспали. Наверное, мне просто стало жарко или что-то вроде того...

Я продолжала убеждать себя, но всё же не могла поверить в такую чушь.

— Но я же всегда сплю в одежде, как я могла раздеться? Тем более ночью, — прикрыла себя руками, словно защищалась от невидимки-извращенца. В голове уже торжествовал страх, и я не знала, как себя успокоить и отбросить все чуждые мысли, ведь знала, что не способна на подобное. Не способна так легковерно отнестись к своей девственности и невинности. Не способна отдаться незнакомцу так просто, даже под действием алкоголя. — Не-е-ет, я же Е Шухуа — невинная овечка, — всё кивала я в попытке убедить себя в такой явной лжи. — Точно... Да, такого не может быть, — медленно двинулась к двери, ведущей на выход с крыши, а после вновь окинула взглядом прекрасный вид на город, отчего сердце начало биться так сильно, будто вот-вот выпрыгнет из груди. Думаю, всё потому, что прошлая ночь всё же была самой прекрасной в моей жизни, хотя я вовсе ничего помнила. Может, Суджин всё же сможет поведать мне историю, приключившуюся вчера.

Пока размышляла над всем, что могло произойти вчера, не заметила, как оказалась на полной народа улице, где каждый мимо проходящий просто съедал меня своим взглядом. Наверное, сейчас у меня вид, как у проститутки, которая только вышла из борделя и направлялась в свою угрюмую лачужку, где наверняка складывала в своё грязное бельишко такие же грязные купюры по сто тысяч вон. Но увы нет, я не та, о ком они думали и уж точно не грязная девушка, какими могут показаться другие.

И всё же из-за небольшого волнения и атакующих меня мыслей моё тело дрожало, словно осиновый лист. Мне казалось, я шла по улице совсем голой, поэтому моя кожа стала такой гусиной, руки всё крепче обнимали плечи, а моя голова всё больше вжималась в плечи. Я ощутила, как стыд охватил меня, и от этого стало не по себе, хотя знала, их мнение ничего не значило для меня, каким бы оно ни было. Но в груди таилась вина перед самой собой, ведь я не помнила человека, что, кажется, был нежен и мил со мной. Хотя, думаю, мы были слишком погружены в страсть и слишком увлечены друг другом. Я чувствовала это каждой клеточкой, каждой косточкой, которые ломали с такой неимоверной силой.

Но сразу же мои мысли отвлёк нос, учуявший приятный запах испечённого хлеба, потому резко остановилась и обернулась на стеклянную витрину небольшой пекарни. А после в отражении увидела размазанную алую помаду, шею, укрытую синими пятнами, и мои тёмные волосы, превратившиеся в гнездо.

— Чёрт! Так вот почему на меня так смотрят. Чёрт, — быстро вытерла руками остатки красной помады, пальцами пыталась распутать чёрные локоны и привести себя в порядок, а после посмотрела на шею, что похожа на окрас леопарда. — Что же делать? Мама мне точно не спустит это с рук.

Оглянулась по сторонам и почувствовала, как сердце выпрыгнуло из груди. То ли от доказательств, что ночь прошла слишком бурно, то ли от того, что меня будет ждать дома. Но всё волнение улетучилось, как только через дорогу увидела небольшую лавочку с разными вещицами по типу шляпок, перчаток и шарфов. Поэтому я сорвалась на бег и подбежала к удивлённой бабульке, явно не ожидавшей моего появления.

— Здравствуйте, прошу прощения, могу я купить у вас этот красненький шарф? — указала на один за спиной седовласой.

Бабуля лишь слегка улыбнулась и протянула мне мягкий шифоновый шарфик, который сразу же обмотала вокруг своей шеи, дабы не выглядеть ещё той хищной кисой в глазах мамы. А после улыбнулась в ответ женщине, поклонилась, кинула на столик пару купюр и теперь со спокойной душой пошла в пекарню, только бы купить свежего хлеба, который так любила мама. Хотя она и сидела на диете, но от кусочка хлеба никогда не отказывалась.

* * *

— Мам, ты сейчас серьёзно? — в моих глазах читался испуг и удивление, и я всё больше прижимала к себе мягкую буханку хлеба, чей запах возбуждал аппетит и заставлял мой желудок говорить на инопланетном. Но мне было не до еды и уж точно некогда думать о происшествии, терзающем моё сердце. Сейчас я стояла в шоке и не ожидала, что мама однажды исполнит моё заветное желание, ведь после смерти отца она вовсе изменилась. Стала чаще пропадать из-за съёмок, иногда не приходила неделями домой и лишь жила на съёмочной площадке. Потому мы редко виделись, и казалось, мама совсем отдалилась от меня, всё реже интересовалась мной, перестала следить за тем, как менялись мои вкусы. И теперь, кажется, она пыталась избавиться от меня. Поэтому обида росла в груди, а сердце кровью обливалось. На глазах выступили слезы. Я так старалась быть ближе к ней, так хотела сделать её счастливой и обратить её внимание на себя. Потому что я единственная дочь, единственный человек, который всё ещё поддерживал и любил её. Но, кажется, мне не стоило ждать того же от неё.

— Дочурка, любимая, — она погладила меня по голове и вновь заглянула в мои глаза, докапываясь до моей рассыпающейся души. — Так будет хорошо для нас обеих. Ты ведь так хотела свою квартиру, а я теперь могу обеспечить тебя. Мне наконец-то дали главную роль и зарплата будет выше, поэтому я сделаю всё, чтобы тебе не приходилось думать о деньгах.

Она улыбнулась мне так ярко и искренне, что мне пришлось лишь выдавить из себя что-то наподобие улыбки. Последние недели она провела дома, и мы вместе проводили большую часть времени. Я чувствовала себя такой счастливой, но теперь, кажется, мой мир и уют, всё у меня отобрали вновь, и сейчас я лишь стала для неё пустотой. Хотелось сказать так много, выложить на духу всю свою боль и старые обиды, но я сдерживала себя и старалась справиться со своими чувствами сама, потому что не хотела ранить её, ведь так сильно любила.

— Конечно, мам, как тебе пожелается, — улыбнулась через силу, и мы вместе как ни в чем не бывало пошли на кухню, дабы позавтракать, хотя даже кусок в горло не лез.

Конечно, я мечтала жить одна, мечтала избавиться от неё, дабы не испытывать такую жгучую боль в груди. Мы часто ссорились, потому что меня очень раздражало её поведение и безразличие по отношению ко мне. Мы разбегались по комнатам и не говорили днями. Да и встретиться дома, как ни старайся, было тяжело. Но когда приходило время, я первой шла на мировую, ведь мама слишком горда, чтобы извиниться передо мной. Так было в своё время и с отцом, пока самый любимый и дорогой для меня человек не покинул этот мир. Отец был для меня всем, он воспитал меня, кормил, видел мои первые шаги и всегда радовал подарками на день рождения. Он всегда понимал меня, даже когда я разбила нос мальчику, что раздражал меня и вечно дёргал, даже когда плакала из-за низкого балла на тесте или когда хотела провести время с мамой. Папа защищал меня и заботился, когда ночами ко мне приходили кошмары, а он сломя голову бежал в мою комнату, только бы его большая необъятная ладонь согрела своим теплом мои маленькие ручки. Мне очень не хватало его поддержки, его тёплых слов, что всегда мотивировали, и счастливой улыбки, которая заставляла моё сердце биться так часто, его танцев по дому, когда он слышал радостные вести, и вкусного рамёна с яйцом, сделанного с любовью, когда было совсем грустно.

Безусловно, папа любил маму и знал её скверный характер, знал, какой нервной она бывала, потому терпел до последнего все её выходки, весь тот грохот посуды и крики, градом обрушивающиеся на него. Он ублажал её, готовил вкусную еду и подавал соджу на стол, дабы удовлетворить мать, но и этого бывало недостаточно. Он терпел до последнего и старался ради меня. Бывало такое, что предметы летели прямо в него, а на его теле часто появлялись синяки. Я знала это и приносила ему холодный лёд, мазала ранки и заботилась, как могла. Но всё же я не смогла защитить его. Не смогла уберечь любимого человека. И теперь я страдала в одиночестве.

Хотя в последние дни всё шло как никогда лучше. Мама рядом и наши беседы по вечерам лечили моё сердце. И даже сейчас, несмотря на мою обиду и злость, мы вместе завтракали. Не знаю, почему так получалось, но я каждый раз прощала её. Если раньше она вовсе не ценила свою семью, то сейчас всё же виден прогресс, и думаю, это много значило. Но иногда мне так не хватало вселенной, которую у меня отобрали. И виной всему рак легких. Как ни крути, мир всё же позарился на самое дорогое, что было у меня. С того дня мама никак не могла простить себя и лила слёзы днями и ночами, а я только обнимала её крепко за плечи и успокаивала, тихо плача в ответ.

Теперь у меня есть свой дом, где я могла быть сама с собой, наедине со своими мыслями и фантазиями. Уютная, светленькая квартирка с огромной просторной гостиной, где стоял большой угловатый мягкий диван, небольшой журнальный столик и одной роскошной спальней с огромной кроватью с шёлковым розовым бельём. Просторный гардероб, заполненный несколькими платьями и парами туфель. Но что радовало больше всего, так это огромный телевизор на всю стену, о котором я давно мечтала. Потому смотреть любимые дорамы я буду теперь днём и ночью.

А ещё отсюда открывался такой прекрасный вид на город. Ночью он будет ещё прекраснее, чем сейчас. Я любила ночь, потому что именно в это время суток случалось всё самое интересное и неожиданное. Именно ночью желания сбывались, а небеса слышали наши молитвы перед сном. Ночью нам снились загадочные сны, ночью тьма закрадывалась в самые сокровенные уголки нашего разума. И ночью человеческие чувства обретала особую магию, над которой никто не властен. Безусловно, нам бы хотелось найти этому объяснение или хотя бы оправдание, ведь зачастую мы не понимали такого чувства, как любовь, и частенько задавались вопросом, почему же мы всё-таки любил. Почему тот или иной человек так важен для нас, хотя причинял столько боли, даже не осознавая, что терял самое драгоценное и делал рану глубже?

* * *

На улице практически вечер. Весь день я рассматривала свой новый дом и распаковывала вещи. Изучала каждый уголок, дабы запомнить всё так детально, насколько это возможно, так как теперь мне придётся жить одной в такой просторной и пустой квартире.

Конечно, я давно об этом мечтала, но сейчас я чувствовала себя ещё более одинокой. В груди осталось чувство, словно меня оставили, предали и выбросили на улицу, как ненужного щенка. А мне так хотелось быть ближе к маме, так хотелось вечерами готовить для неё ужин, обнимать со спины и вдыхать сладкий, такой родной запах, хотелось лежать на её груди, слушать прерывистое дыхание и биение её тёплого сердца. Хотелось смотреть на её яркую улыбку, держать её руку в своей и крепко сжимать. Хотелось наблюдать за её работой, а после сладко засыпать на мягкой подушке рядом. Хотелось обнимать и прижиматься к её тельцу всю ночь. А на утро просыпаться и видеть сладко спящее личико, что светилось под лучами солнца, пробивающимися из-за тёмных штор.

Одинокая слеза скатилась по моей бледной щеке, после чего я лишь больше уткнулась в колени. А после тьма заполнила всю квартиру, не давая маленькому лучику света ворваться в пучину моих грёз...

* * *

Прошло уже две недели, а чувство пустоты никак не покидало меня, несмотря на то, что Суджин всегда была рядом со мной и поднимала моё настроение. Честно сказать, она единственный лучик света в моей жизни, она единственная, кто понимал меня и оберегал. Но вот незадача, я до сих пор не помнила произошедшего той ночью и Бомгю я не видела уже давно. Всё, что осталось в моей памяти, это поцелуй и кухня, а дальше пустота. Словно из моей памяти вырезали самый важный кусочек. И как бы я не старалась вспомнить — всё было тщетным.

А что касалось мамы, мне не хотелось думать о ней вовсе. Она писала мне по сообщению в день, а сил отвечать на них нет. Потому я лишь вновь просмотрела её сообщение, выключила телефон и легла на парту, дабы немного отдохнуть. В последнее время вялость и усталость стали моими повседневными друзьями. Может, потому что каждую ночь я рыдала в подушку, смотря свои любимые дорамы. А может, потому что отказывалась от еды, ведь при виде неё тошнота сразу же подходила к горлу, не говоря уже о её запахе, который я не переносила.

Через несколько минут начнётся математика, к которой я вовсе не готова. Да и работать на этом уроке тоже нет никакого желания, хотя это мой самый любимый предмет.

С каждой секундой я всё больше проваливалась в сон, не замечая заливистого смеха одноклассников. Моё личико грели весенние лучики солнца, пока я из последних сил рассматривала распустившиеся нежно-розовые цветочки сакуры, заглядывающие в окна нашего класса.

Они, словно балерины, танцевали в лучах яркого солнышка, извиваясь на веточках, пока могучий лёгкий ветерок колыхал их и заставлял лепестки разлетаться в разные стороны.

Веки всё тяжелели, и вмиг я оказалась в царстве Морфея, где ощущала лишь спокойствие и умиротворение. Сон — единственное, что спасало меня от реальности и оберегало от чуждых мыслей.

Не знаю, как долго спала, но будил меня уже учитель английского — Ким Намджун.

Я еле открыла глаза и наконец осознала, что находилась в классе, ведь мой крепкий сон заставил меня забыться.

— Шухуа, почему ты такая бледная? — он аккуратно коснулся моего лба своей большой тёплой ладонью. — Температуры нет, но всё же тебе стоит пройтись до туалета и умыться, а после пойти к медсестре. Бомгю, раз ты только пришёл, — как только услышала знакомое имя, моё сердце ёкнуло. Мигом обернулась на парня, стоявшего в проёме нашего класса, — проведи, пожалуйста, Шухуа.

Парень не успел ничего сказать, хотя его пухлые губы немного приоткрылись, глаза сразу забегали, а кадык дёрнулся, но через минуту, поправив очки на переносице, он наконец выдал:

— Да, учитель Ким, — так послушно и уверенно прозвучал его голос. Но, на самом деле, даже его мне видеть безумно не хотелось.

Мои усталые круги под глазами говорили сами за себя так же, как опущенные уголки моих бледных губ. Опираясь на парту, медленно встала и не спеша двинулась к выходу из класса, где меня под руку схватил Чхве. Кажется, вот-вот и я потеряю сознание.

У меня нет сил говорить и обсуждать ту вспыхнувшую искру между нами, после которой он просто исчез. Сейчас мне хотелось просто побыть в тишине, хотя моя голова гудела, а коридор постепенно начинал плыть перед глазами. Тошнота подкатывала к горлу, ноги заплетались, слабость заставляла подчиниться всё тело, и только крепкие руки на моей талии всё ещё заставляли меня двигаться вперёд.

— Может, поднимемся на крышу? Думаю, на свежем воздухе тебе станет легче, — тихий, нежный голос у уха заставил покрыться мурашками всё тело.

Нет, мне не хотелось отталкивать его в данную минуту. Кричать и разводить драму. В моей голове лишь пустота, которая скоро заполнит моё раненое сердце. Идея подняться на крышу не такая уж и плохая, учитывая моё состояние, не думаю, что молодая медсестра могла мне чем-то помочь. А вот прохладный весенний ветерок наверняка соберёт все мысли в кучу и заставит слабость покинуть моё тело. Потому в ответ Бомгю лишь покорно кивнула и не спеша пошла по коридору.

* * *

Как только мы поднялись на крышу, тот самый ветерок, игравшийся с лепестками сакуры, уже весело баловался с моими черными локонами, пока я медленно передвигала своими тонкими ножками по крыше и пыталась отдышаться. Знать бы ещё причину моего усталого состояния, ведь я не могла вымолвить ни слова, пока его немного беспокойный взгляд бегал по моему бледному лицу.

— Ты в порядке? — он аккуратно усадил меня на небольшую лавочку, пока ветерок поднимал мою юбку в попытке показать всему миру мои прелести. Которых там нет. Не успела среагировать, как тёплый синенький пиджак упал мне на ноги, отчего лишь удивленно подняла свои усталые глаза на Чхве, в чьём взгляде читалось некое тепло и серьёзность.

Он, как и всегда, выглядел невозмутимо, без всяких эмоций, только вот небольшая улыбка появилась на его лице, и вновь всё внутри перевернулось с ног на голову. Моя слабость постепенно прошла, голова перестала кружиться, в груди больше не болело, а лучики солнышка только приятно грели моё усталое личико. Глубоко дышала и не обращала внимания на те непонятные чувства, которые я не в силах разобрать самостоятельно. Только ощущение, что каждая клеточка тела сама тянулась к нему, словно магнит.

— Кажется, моё тело предает меня... — выдала, краснея, и отвела взгляд на безумно красивый город, усыпанный розовыми лепестками. И снова выглядела глупой и слабой перед ним. Такой одинокой, такой крохой, которую некому защитить. Жаль, я неспособна это исправить.

Не знаю, с чего начать разговор и стоило ли вообще что-либо говорить, но чувство благодарности никак не покидало меня. Ведь если бы не он, я бы сейчас не сидела и не наслаждалась таким прекрасным видом на город. Скорее всего, лежала бы и дальше на парте, путешествуя по закоулкам своего разума.

Поэтому выдала лишь короткое, тихое:

<— Спасибо.

Посмотрела на его профиль и поднявшиеся уголки его губ и тоже начала улыбаться. Так невинно и беззаботно. Два влюблённых школьника сидели на крыше и даже не могли сказать о чувствах друг к другу, которые явно терзали грудь. Разве не это тот ключевой момент в дораме, где два героя наконец встречаются в романтичном месте и пытаются сказать друг другу о своих чувствах? Мы же сидели в молчании. Может, больше для счастья и не надо? Было бы так, если бы только не внезапно упавшая мне на руки небольшая длинная коробочка с надписью «Тест на беременность».

Мои глаза значительно округлились, проснувшись от этого романтичного приятного сна, как мне казалось. Что-то явно жгло в груди от шока и непонимания, что вообще происходило. Подняла голову на немного испуганного и озабоченного Бомгю.

— Что это? — непонимающе выдала и уже с ненавистью в глазах прожгла в нём дыру.

— Чтобы быть спокойными и знать наверняка, сделай тест на беременность, пожалуйста.

Так вот, что произошло между нами. Вот почему проснулась голой в незнакомом месте. Вот чего не хватало в моей памяти. Вот почему я чувствовала себя так паршиво все эти дни. В моей голове всплыли некоторые отрывки с той ночи, которые, словно пятна, затмили мой разум. На глаза навернулись слёзы, в горле встал огромный ком, не дающий проглотить целиком и полностью мою последнюю частичку надежды. И снова виновата лишь я. Я одна.

По моей щечке быстро сбежала слеза от разочарования и пустоты внутри, оставляя за собой лишь мокрую дорожку.

— Значит, это была ошибка? Значит, всё, что произошло между нами — случайность? — посмотрела на него и почувствовала, как мир внутри рушился с неимоверной скоростью, а сердце разрывалось на части от боли. — Для тебя все это была шутка? И не более? Вот зачем ты привёл меня сюда! Боялся, что кто-то узнает?

Я подорвалась на ноги, которые еле удерживали меня, и бросила тот самый согревающий мою душу пиджак вместе с тестом прямо в побледневшего Бомгю.

— Знаешь, что? Я ненавижу тебя! Не подходи ко мне больше!

Ноги уже несли меня к выходу, ведь желание убраться отсюда сжигало меня изнутри, но тёплая рука, схватившаяся за моё тонкое запястье, остановила меня.

— Это не так... Это не была ошибка, Шу. Я просто очень переживаю и забочусь о тебе... Потому что не хочу потерять дорого для меня человека, ведь я... — не дослушав его, вырвала тот самый тест из его рук и ушла прочь, дабы не видеть в его глазах свой жалкий вид и доказать самой себе, что Чхве Бомгю не прав.

* * *

Шла по коридору, заполненному учениками, никого не замечала, их голоса эхом отдавались в голове. Все мои мысли были лишь о том проклятом дне, о той Е Шухуа, которая была слишком смелой и несносной, которая забыла своё настоящее место и, окрылённая мимолётной страстью, поддалась власти любви. А всё из-за чёртова алкоголя. Если бы не он, в тот вечер, возможно, ничего такого бы и не случилось. Но мысль о том, что я могу быть беременной, не покидала меня. Ведь что если моё состояние связанно именно с тем, что между нами случилось? И угораздило же меня в очередной раз вляпаться в неприятности.

Потому, недолго думая, я направилась в женский туалет, что, на удивление, оказался пустым. Когда я вдохнула полной грудью, волнение с новой силой подступило к горлу, и бабочки в животе порхали, как ненормальные. Руки начали дрожать, когда посмотрела на тест. Сомнения и остальные безумные мысли всё ещё одолевали меня. А лучик надежды всё ещё таился где-то там внутри, пробираясь сквозь бурные эмоции.

Тест же не может показать две полоски, верно? От этой мысли страх взял надо мной верх. Но я всё же открыла скрипящую дверь кабинки и зашла внутрь.

Вскрыла белую коробочку, достала пластиковый тестер вместе с ним и бумажку с инструкцией дрожащей рукой. С волнением пробежалась глазами по мелким строкам о том, как сделать всё правильно, и всё ещё не поняла ни слова. Перечитала одну фразу несколько раз:

«...погрузите тест в мочу до определённой метки на десять секунд. Затем достаньте, положите на сухую поверхность и подождите 3-5 минут, пока тест сработает...».

Казалось, что может быть непонятного, но вот, как не описать себе руку, тут почему-то не написано. Поэтому придётся хорошенько постараться, дабы сохранить нормы гигиены.

И вот, собравшись с духом, всё же решилась сделать душераздирающий шаг, который, возможно, совсем скоро приведёт меня к краю обрыва.

— Соберись, Шухуа, ты сможешь. Всё будет хорошо, — подставила тест под струю мочи и... постепенно почувствовала, как коснулась моих пальцев горячая жидкость, плавно стекающая по жалкому огрызку пластика.

В мыслях прокляла всех издателей тестов и посчитала десять секунд. Дрожащей рукой достала его, а второй намотала огромные клочки туалетной бумаги и вытерлась в попытке забыть о том, что эта неуклюжесть досталась мне явно от папы. Как бы мне не хотелось выйти и помыть руки, я не могла, ведь страшно, что кто-то мог увидеть меня с тестом в руках и воняющую мочой. Конечно, будь это Суджин, я бы наверняка накинулась на неё с объятиями и рассказала в подробностях о том, как страх и ожидание съедали меня изнутри, и то, как встреча с Бомгю вновь пошатнула мои чувства, и то, как старательно я пыталась справиться со всеми проблемами в одиночку, хотя получалось не очень хорошо.

В моей голове пронеслась куча мыслей, пока я смирно ждала результат. О том, как мне быть дальше и что делать, кому доверять и как жить одной в моей огромной квартире, в которой мне не хотелось оставаться вовсе. И что делал всё это время Бомгю? Он думал, заявившись с тестом в руках, мне станет от этого легче или что, чёрт подери? Я очень зла на него и в то же время была благодарна за то, что он стал ненадолго моей опорой, придал немного сил и уверенности за все те пролетевшие пару недель.

Вспомнив про тест, медленно опустила взгляд вниз, пока сердце выскакивало из груди, заставляя меня покорёжиться.

Кусочек пластика с результатом выпал у меня из рук и оказался у чьих-то ног за дверями кабинки. И снова меня бросило в холодный пот.

Шок настиг меня, я остолбенела, и все мысли внезапно исчезли. Голова опустела, и только вопрос: «Как?» вертелся в моей голове, не унимаясь. Хотя ответ лежал на поверхности и в глубине души я прекрасно знала его. Отказывалась принимать правду, отказывалась от своих слов, от всего того, что тогда случилось между нами, отказывалась признавать, что то была настоящая Е Шухуа. Такая страстная, уверенная в себе, бесстрашная, не боящаяся последствий. Та девушка, о которой я забыла так надолго, и, кажется, Бомгю вновь пробудил её во мне своим появлением.

Не услышала возгласов на весь туалет и просто бессознательно отворила дверь кабинки нараспашку в надежде никого не увидеть. Но, конечно, передо мной стояла та самая грубиянка, которой я испортила день рождения своей выходкой. А в её руках мирно покоился мой тест на беременность, показывающий две полоски.

Ступор. Мой испуганный взгляд бегал то с её радостной рожицы на тест, то с теста на её тупую рожицу. Конечно, нетрудно было догадаться, каким испуганным котенком я чувствовала себя и сколько матов пронеслось в моей голове. Ведь я так надеялась, что больше никогда не увижу её. Но, как оказалось, избежать слухов у такой тихони, как у меня, не получится, и теперь все будут знать, что Е Шухуа беременна.

— Шухуа, что это такое? — помахала тестом перед моим лицом, отчего моя злость возросла в геометрической прогрессии

— Не твоё дело, — попыталась выхватить тест из ее рук, но она только выше подняла его, так, чтобы я не достала. Жаль, что я ещё тот гном, которому не справиться с такими дылдами, как она.

— Кажется, кто-то залетел, — усмехнулась та, поворачиваясь к остальным девушкам за её спиной, которые так же противно лыбились ей, скрестив руки на груди. — Что теперь будешь делать? А? — тыкала своим острым дугообразным ногтем, как у ведьмы, мне в живот, отчего пронзила неприятная колкая боль. — Аборт или родишь такого же неудачника, как ты? — вновь заливалась смехом.

Ну а я беременная злая женщина, у которой нервы явно не в порядке, со всей силой дала новую пощёчину этой непослушной девчонке, которой не хватило первого урока. От чего та с грохотом упала на пол, ударившись губой о кафель. Воспользовавшись её беззащитностью, выдрала свой тест из её цепких ручонок и теперь так же злобно ухмылялась и радовалась своей очередной победе. Нет ничего, чего не сможет отныне Е Шухуа.

— Может, повзрослеешь уже? — всё внутри меня кипело и вырывалось наружу едким пламенем. А её слова о моём малыше и вовсе взбесили не на шутку. — Не стоит лезть к таким слабым беззащитным беременным женщинам. А то мало ли что может случиться.

Её приспешницы испуганно стояли, прижавшись к стенке, пока чернобрысая испепеляла меня взглядом и пыталась вновь подняться на ноги. Чтобы наверняка дать мне отпор, но, наступив на её маленькую ножку, я лишь остановила её.

— Если хочешь, рассказывай всем, мне плевать, что обо мне будут говорить. Но таких разговоров о моём ребёнке я не потерплю. Только посмей что-нибудь сказать в его сторону, и я мигом отрежу тебе голову.

Цокнула напоследок, окинув тех острым взглядом, и стремительно покинула туалет, дабы никто не ходил за мной по пятам. Вновь направилась на крышу в надежде сбежать от этого хаоса и самой себя.

* * *

Боль в груди не унималась. Поджав ноги и обняв коленки, я сидела на крыше, смотря на такой тихий и спокойный город, пока слёзы одна за другой скатывались по щекам.

Я давно разочаровалась в себе и отчаялась. Мне казалось, вот момент, когда можно все исправить, когда можно всё начать заново. Наладить отношения с мамой, поговорить с ней, как со взрослым человеком, и наконец найти в ней своё укрытие, место, где по-настоящему буду чувствовать себя в безопасности и кому-то нужной. Но как бы я не старалась, ухватившись за один конец верёвки, она вновь, словно песок, ускользала сквозь пальцы. И вновь все мои мечты превращались в прах, будто их никогда и не было.

С каждым днём я чувствовала, как постепенно исчезала, становилась призраком. Существом, которое никто и никогда не увидит, разве что только в кошмарах. Мне некуда идти, некому плакаться, но и стойкой быть у меня больше нет сил. Какой человек сможет выдержать всё это самостоятельно? У меня не было родных, не было поддержки и человека, который мог меня защитить. Как бы не полагалась на Суджин, мою любимую сестрёнку, я больше не могла обременять её своими проблемами и вечно названивать в надежде избавиться от одиночества.

Казалось, что могло быть хуже брошенной школьницы на произвол судьбы. Но, оказалось, Е Шухуа всё же спустилась на самое дно своего, казалось, бездонного тёмного озера. Теперь я не только одинока, но и беременна. Беременна от парня, в которого влюбилась совершенно случайно.

Наверняка Чхве откажется от нас, узнав новость от всей школы. Да и кому нужна эта ответственность за какую-то случайную ночь в кладовке?

Сейчас мне по-настоящему страшно. Страшно от собственных мыслей. Страшно, что я всё же решусь ступить за край обрыва и навсегда исчезну из этого безжалостного мира. Так просто и невинно.

Кажется, самое верное решение можно принять по щелчку пальцев и, не думая, сделать безумие на глазах у всего мира. Но мысль, что теперь во мне растёт жизнь и теперь я не одна, не покидала мою голову. Как я могла убить человека, который даже не появился на свет? Как я могла совершить такое, не увидев даже своего мальчика или девочку? Как могла не поцеловать свое дитя в пухленькую щёчку, почувствовать, как его маленькая ручка обхватит мой гигантский палец, услышать его милый писклявый плач и невинный первый чих? Как могла избавиться от существа, так похожего на меня? Он уже все знал о своей матери, все слышал и чувствовал. Разве можно разорвать эту крепкую связь?

Как бы тяжело не было, может, я всё же попробую справиться с чудом, случившимся со мной. Может, всё это в моей жизни происходило не просто так? И стоит вновь встать с колен, ухватив самое дорогое так крепко, насколько это возможно. Ведь наша жизнь всего лишь миг для такой огромной необъятной Вселенной, а я всего лишь её недостающая часть, которая могла всё в корне изменить.

— Вот ты где, — мужской голос заставил меня обернуться и подорваться с места.

Конечно, дрожь охватила меня всю, но я крепко сжала кулаки, вытерла слёзы, засохшие на щеках, и собрала частички оставшейся смелости воедино. Потому что должна была снова постоять за себя, должна была откинуть все сомнения и стать горой за маленького человечка, растущего во мне.

Запыхавшийся парень, чьи волосы разлетались на ветру, надвигался на меня, с каждым шагом становясь всё ближе и ближе. В то время как стук моего сердца гулом отдавался в ушах. Мои мысли были лишь о том, как я оттолкну его и как буду кричать, обвинять во всех смертных греках, если он заставит сделать меня аборт или даст пощёчину, скажет о том, какая безответственная наивная дура и как сильно облажалась. Но я никак не ожидала реакции, которая последовала...

— Шу, — тихое обращение писклявого щеночка, который просто кинулся мне на шею, крепко прижимая к себе, заставило растаять ту глыбу льда, нарастающую внутри.

У меня пропал дар речи. Тело больше не дрожало, как осиновый лист. Злость развеялась от одного касания его теплых рук. Моя душа перестала колебаться в сомнениях, ведь, когда я услышала только маленький всхлип над ухом, слёзы сами ринулись с глаз вновь. Я чувствовала, как вздымалась его сильная грудь, как всё тело содрогалось от плача, как бешено стучало его маленькое сердце. Он казался таким беззащитным и слабым, так же, как чувствовала себя я. Как бы то ни было, понять его чувства нетрудно. Секунду назад мне было так же страшно, как и ему.

— Всё хорошо, поплачь, — гладила его затылок и старалась успокоить моего маленького Бомгю. Хотя даже не знала, чем может закончиться наша встреча на крыше. Будет ли она последней или мы встретимся вновь. Это совершенно неважно.

Немного отпрянула, взяла его маленькое красное личико в свои ручки и большими пальчиками вытирала горячие слёзы, пока Чхве так старательно пытался отвернуться и спрятать свое лицо.

— Всё в порядке, — всё твердила ему в попытках отыскать заплаканные глаза.

— Прости меня, Шу. Это моя вина. Теперь я испортил тебе всю жизнь... — со всхлипом и рыданиями произнёс парень. Пока на моих устах постепенно появлялась небольшая улыбка. Не знаю, почему, но сейчас Чхве выглядел слишком мило. Он будто потерял свою любимую игрушку и теперь плакал навзрыд, желая, чтобы её отыскали вновь.

— Бомгю, всё в порядке. Ты не виноват. Мы оба не виноваты. Думаю, это должно было случиться с нами, чтобы преодолеть эту маленькую трудность вместе и понести ответственность за ту искорку, пробежавшую между нами. Разве нет?

Он выпустил меня из своих объятий, повернулся спиной, дабы вытереть слёзы и собрать всё своё мужество. Я не знала, чего ожидать от него, ведь этот тихий, спокойный и отчуждённый мальчик впервые показывал мне свои эмоции, впервые показывал свою боль и отчаяние. Уверена, чувство вины ещё долго не покинет его хрупкое сердце. А вместе с ним и моё.

— Я хочу быть с тобой и никогда не отпускать тебя, Е Шухуа. Я боялся признаться тебе, потому что, кажется, с каждым днём всё больше влюбляюсь в тебя...

Эти сладкие слова эхом отозвались в моей голове, после чего мои израненные губы оказались во власти пухлых, таких родных и сладких уст. Вновь ощущая их вкус, поддаваясь бою сплетающихся языков, вновь утопая в крепких и властных объятиях, я готова была раствориться в нём, словно сахар в чёрном крепком чае. Казалось, вот моё убежище, вот человек, который никогда не бросит меня и всегда будет рядом со мной в самые трудные минуты моей жизни. Человек, которым я до безумия дорожила теперь — мой маленький Чхве Бомгю. Мой дом. Моя душа. Моё спасение.

Уверена, вместе мы всё преодолеем. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом и никогда не оставлю его. Никогда не отпущу тёплую руку. Не перестану целовать желанные губы. Всегда буду заботиться, до безумия любить каждую клеточку его тела. И буду дальше верить в свои слепые мечты, ведь чудо иногда случается.

Но, как оказалось, и это был не конец...