Глава 17
- Кейт, не реви.
Шелли и Брук стояли в туалете и успокаивали меня, навзрыд рыдающую в кабинке рядом с ними.
- Они идиоты. Не бери это близко к сердцу.
Но как не брать?! Как это не брать к сердцу?!
- Майк, конечно, козел.
Брук замечает, что и остальные повели себя не лучше.
- Значит, Эштон просил Майка присмотреть за Кейт, пока тот проводил время с Энджи?
- Похоже на то.
Я с ревом бурчу, зачем было от меня скрывать эту Энджи. Я бы все проняла и приняла. Еще и привлекать к этому Эштона!
Брук как всегда пытается быть рассудительной.
- Майк, видимо, просто пытается усидеть на двух стульях. Ты его лучший друг, а та Энджи вызывает у него другие чувства. Он их или боится или не хочет признавать.
Я только громче захожусь в истошных рыданиях.
- Кейт, ну не рви сердце. Они все идиоты.
Я какое-то время еще плачу, прежде чем открыть дверь и позволить девушкам утереть мое лицо салфетками. Брук обеспокоенно пытается привести меня в чувство, а Шелли просто молча и сострадательно меня обнимает.
Я вся покрылась унижением и ненавистью к себе. Меня растоптали, и я не знала, как взять себя в руки обратно. Ужасное чувство несправедливости и разочаровании просто выбивало меня. Когда поток слез прекращается и боль затихает, я поворачиваюсь к девочкам и с твёрдым голосом прошу их об услуге:
- Это все должно остаться между нами. Ни одна из вас никому ничего не скажет.
Если Шелли сразу кивает головой, то Брук медлит.
- Я бы хорошенько врезала им и объяснила, что они придурки.
Но я настаиваю на своем. Слова Брук ничего для них не изменяет, кроме недолго чувства стыда.
- Брук.
Девушка только вздыхает.
- Если это всплывет, я не смогу больше никому из них прямо смотреть в лицо и общаться тоже. Это все разрушит. Мне и сейчас будет сложно делать вид, что ничего не изменилось. Они все видят во мне пухлую девчонку, с которой нельзя общаться, когда Майк не в духе. Но я не хочу, чтобы они испытывали ко мне еще большую жалость. Их чувство вины не изменит их отношение ко мне и, тем более, не изменит позицию Майка. Да и с Эштоном уже итак все испорчено.
Это была правда. Каждая это понимала, потому что могла поставить себя на мое место.
- Хорошо, Кейт. Мы ничего не скажем.
Отлично.
Девочки провожают меня домой, но не навязываются, когда видят, что я хочу побыть одна. До самого вечера я лежу, уткнувшись лицом в подушку, беззвучно плача. От боли, разочарования, обиды и унижения. Не знаю, кого в этой ситуации я ненавидела больше: Майка, Нейта или Эша. Факт в том, что все они разбили мне сердце.
Я пропускаю следующий учебный день. Мама разрешила мне остаться, увидев мое бледное опухшее лицо. Мне безоговорочно поверили, когда я сказала, что сильно отравилась. По мне было понятно, что я в хреновом состоянии. На звонки девочек я отвечаю коротким «плохо себя чувствую, все нормально, не беспокойтесь». Весь день провожу в кровати, рыдая и заедая слезы конфетами. Я не отвечаю на звонки Майка, но пишу ему ответное смс, что я болею. Когда он приходит, я притворяюсь что сплю и не слышу звонка, телефон ставлю на беззвучный. Не хочу его видеть.
На следующий день Майк снова пытается ко мне прорваться, но я заблаговременно попросила родителей не пускать его. Они не стали задавать вопросы, потому что по мне было видно, что я на них не ответу. Я снова лежу пластом весь день и не хочу его видеть. Снова отвечаю на его смс враньем, что болею. Снова ложусь спать, чтобы не чувствовать боли. Чтобы хоть на время от нее отключиться. Ночью я сплю тревожно, все время просыпаюсь и снова захожусь в слезах от обиды и унижения.
В воскресенье неистовая боль уже отступает и приходит некое равнодушие. Я наконец-то нормально завтракаю, даже делаю какие-то дела по дому. Уже могу ровным голосом принять вызов Майка. Все его беспокойство встречаю без всякого трепета, теперь меня это не трогало. Больше злило.
На полученные непрочитанные сообщения от ребят отвечаю смайликом. Да, все они беспокоились, но я чувствовал себя отвратно от того, что знала, что они принимают меня за «Коровку Кейт».
В какой-то момент я останавливаюсь у своего зеркала в полный рост. Долго рассматриваю свое отражение. Без прикрас. Я в одних трусах и старой майке, у меня грязные волосы и опухшее лицо. Все это - я настоящая, и я смотрю на себя каким-то новым взглядом. Раньше я не видела в себе особых проблем, а сейчас, кажется, все это осознала. Я, действительно, пухлая. У меня толстоватые короткие ноги, большие бедра, живот, у меня не миниатюрные руки, есть щеки. Я вовсе не высокая, больше как коротконогая толстозадая лошадка. У меня ужасные волосы, тонкие и очень мягкие, их невозможно оставить чистыми больше чем на два дня. Я надеваю пару своих платьев, чтобы понять, какая я дура. Как я могла их носить? Они же все это демонстрируют. Я в них как шарик, ничего не скрыто.
Достаю из кладовки большую коробку от бытовой техники и тащу ее к себе в комнату. Складываю и убираю все платья. Все юбки. Все женственное. Все короткие топы и сарафаны. Все, что что-то открывает. Все обтягивающие футболки и шорты. После чего с разочарованием смотрю на оставшиеся пару джинсов и рубашек с футболками. Неужели, у меня, и правда, столько платьев и юбок?
С раздражением выношу свои вещи в коробке и убираю все в кладовку. После чего возвращаюсь в комнату, надеваю голубые джинсы, синюю футболку, самую объёмную из всего что было, убираю волосы под кепку и направляюсь в торговый центр. С равнодушием и уже не кровоточащим сердцем я выбираю себе пару черных брюк с высокой посадкой, одни темно-синие джинсы, пару базовых длинных футболок оверсайз, и два не приталенных свободных пиджака. Покупаю себе еще одни кроссовки, длинные черные лосины для спорта и топ для бега, и тонкую черную футболку поверх. Трачу все свои сбережения, но не испытываю радости от покупок.
Теперь я буду выглядеть иначе.
Вечером приезжают девочки и они рады видеть, что я в порядке. Я действительно уже не реву, я все прожила и приняла, надо жить дальше. Брук все принимает за чистую монету в отличие от более чуткой Шелли. Но я прошу ее не делать на этом акцент, говорю ей, что живу дальше. Шелли просто качает головой, но позволяет мне окунуться в спасающий меня самообман.
- Майк не звонил?
- Звонил.
Брук и Шелли переглядываются.
- И как ты с ним теперь будешь общаться?
- Как обычно.
Брук хмурится и садится ко мне на кровать.
- Слушай, ты же понимаешь, что он почти признался тебе в любви?
Я только удручающе стону.
- Кейт, сама подумай. Он ясно дал понять, что ты его девушка.
Я напоминаю им про то, что это не мешает ему тусоваться с новенькой Энджи. Это усмиряет романтический пыл девочек.
- Странно это все. Энджи, в принципе, не во вкусе Майка. Он всегда подсмеивался над такими куколками.
Однако мы имеем то, что имеем.
Мы еще немного говорим про Майка, я пытаюсь объяснить им, что для меня ничего не меняется. Я не могу представить себя его девушкой. Уже не могу, момент прошел. Брук качает головой, считая, что мне стоит попробовать с Майком. Мои убеждения, что если бы он ко мне что-то чувствовал, то уже давно бы сказал, ее не успокаивают. Но как только Брук уходит в туалет, ко мне сразу подсаживается Шелли и вспоминает о другом важном для меня человеке в этой истории.
- Что будешь делать с Эштоном?
Ответ очевиден, как бы мне не было больно.
- Больше не буду навязываться.
Шелли расстроенно поджимает губы.
- Ты не думала о том, что он может быть, просто соврал Майку?
Я с издевкой возвожу глаза к потолку. Шелли так любила всех оправдывать и искать в людях только положительное. В этом была вся она.
- Шелли, я, конечно, хотела бы в это верить. Но все же предпочитаю остановиться на том, что он сказал в итоге.
Девушка сочувственно сжимает мою руку.
- Прости, если бы не моя дурацкая идея, мы бы ничего из этого не услышали...
Я наконец-то понимаю, что Шелли оказывается так мучает. Притягиваю ее к себе со словами «Глупышка, ты тут не при чем». Но Шелли искренне верит в то, что виновата, поэтому я прикладываю все усилия, чтобы убедить девушку в обратном. Шелли всегда была самой чуткой из нас.
Девушки уходят, снова дав мне обещание, что все это остается между нами. Я искренне надеялась, что так и будет.
Утро встречаю абсолютно разбитой. Что бы там ни было, мне все равно было больно. Поэтому в этот раз я просыпаюсь намного раньше обычного. Теперь у меня была цель – привести себя в порядок. Сделать так, чтобы мне не было стыдно за себя же. Поэтому я надеваю спортивную форму и в половину пятого утра выхожу из дома, чтобы начать бегать.
Конечно, это дается мне с большим трудом. Я ненавижу бег, мне тяжело. Но теперь у меня была цель похудеть, и бег был одним из немногого, что должно было помочь. Эштон сказал, что я не спортивная и это, оказывается, минус. Я догадывалась, что все любят спортсменок, но не думала, что это когда-то и коснется меня. Увы. Поэтому я неспешно двигаюсь по улицам спящего города и, тяжело дыша, бегу. Останавливаюсь каждые пять минут, чтобы привести дыхание в норму, потом снова бегу. Тяжело, мышцы ноют и дыхалка сопротивляется. Но я все равно добегаю до парка и плюхаюсь там на первую попавшуюся скамейку.
- Невозможно!
Я привожу сбившееся дыхание в норму, сил на то, чтобы бежать обратно, почти не было. Я с хрипом поднимаюсь обратно, но испуганно дергаюсь, когда меня окликают. Дерьмо.
- Ты что здесь делаешь?
Улыбающийся Эштон подбегает ко мне с другой стороны, и в этот момент я готова провалиться сквозь землю. Серьезно? Закон подлости решил сполна наградить меня?!
- Умираю.
Я почти не вру, хотя Эштон улыбается с моих слов. Глядя на парня, я снова чувствую, как сильно сжимаются ребра и как накатывает жгучая обида и унижение. «Коровка Кейт».
- Не знал, что ты начала бегать, – он словно рад тому, что видит меня здесь всю мокрую и измотанную. – Побежали вместе?
Вместе?!
Мы ничего больше не будем делать вместе!
- Вынужденная мера, чтобы не завалить физкультуру у вашего тренера. И да, я лучше одна, хорошо? Я буду тебя тормозить и мне проще собраться, когда со мной никого нет рядом.
Эштон кажется удивленным, что я ему отказываю, и пробует убедить меня, но, когда получает от меня уже жёсткое «нет», все же принимает мои слова с неким напряжением. Я киваю парню и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, иду в обратную сторону к дому. Бежать не было сил.
Вернувшись, долго стою под прохладным душем и впервые за долгое время не трачу время на укладку волос. Просто убираю их в хвост, слегка приподняв его у корней. Глаза подкрашиваю чуть ярче, чем раньше, обычно я не использовала карандаш, а сегодня захотела сделать глаза ярче. Еще меньше времени я трачу на выбор наряда, теперь не нужно подбирать к юбкам топы и босоножки, а к платьям соответствующие украшения. Теперь все будет проще. Я надеваю черные джинсы прямого кроя, белую свободную футболку, прикрывающую мои руки и живот, и надеваю поверх нее черный пиджак. Достаю ранее нелюбимые кеды и беру свою черную сумку.
Странно, как черный цвет, оказывается, спасает. Сначала я надела синие джинсы и желтую футболку, но почти сразу поняла, что мне неуютно в этих прежде любимых цветах. Нет, хотелось спрятаться в кокон и не обращать на себя внимания. И это ощущение сполна мне дарует глубокий черный. Даже странно, как успокаивающе он на меня действует. Мне в нем удивительно комфортно. Все лишнее спрятано, ничего не обтянуто, все скрыто под свободным кроем одежды. Я долго смотрю на себя в зеркало и из прежнего образа беру только круглые большие сережки. От них я не готова была отказаться. Небольшой кусочек от прежней Кейт.
Чтобы не потерять себя окончательно.