Глава 5.
Он искренне не понимал, зачем позвал ее на «дополнительное занятие». Пожалел?
Скорее всего.
Да, он замечал ее все чаще с прошлого года, особенно теперь, когда стал заменять ее преподавателя по философии.
Она всегда улыбалась ему и тут же отводила взгляд, когда он поворачивался в ее сторону. Постоянно крутила прядь волос между пальцами или верхнюю пуговицу на блузке, отчего в следующую же секунду он опускал взгляд на лист с лекцией, начиная не глядя читать и представляя, как срывает эту чертову блузку с маленькими черными лисицами. У него неизбежно вставал, и в такие секунды он был счастлив, что стоит за высокой кафедрой.
Стоит ли говорить, что почти все сны состояли только из одного желания и образа, он уже начал чувствовать себя подростком, когда просыпался по утрам и, стоя под душем, вспоминал то, от чего кровь приливала к члену.
Но приглашать ее на свидание?
Чтобы опять все повторялось раз за разом, снова и снова.
И если кто-нибудь узнает про его отношения со студенткой, никакая кандидатская работа, защищенная на «отлично», ему не поможет.
Черт, он и в самом деле ее пожалел.
А потрахаться можно и с кем-нибудь другим.
Платье было сногсшибательное.
Именно так я думала в магазине, когда вертелась в нем перед зеркалом. Оно было из легкого материала синего цвета с ненавязчивыми цветами, снизу подшитое резинкой, то есть чуть сужающееся, и на талии перехватывалось черным широким поясом.
Сейчас же у меня никак не выходило завязать пояс так, чтобы складки выглядели естественно и мягко. Три раза попробовав, я забросила пояс на кровать и занялась прической.
Слишком хорошо выглядеть было нельзя — все-таки это не свидание, а дополнительное занятие (по его словам), потому я просто заплела две обратные косы, выпустив некоторые волнистые пряди, и закрепила волосы на затылке, аккуратно подвернув оставшийся хвостик в прическу.
Вообще, мне повезло, что я не относилась к девушкам, одевающим платья и юбки только на особые случаи, да и простые прически я старалась делать каждый день, когда шла в универ, так что как-то по-особому я выглядеть не буду.
Чуть брызнув лаком на волосы в надежде, что они не распадутся до встречи, я наконец завязала пояс, проверила печенье, на которое потратила весь вчерашний вечер, и застегнула сумку.
Оставалось только унять бешено разгулявшееся сердцебиение.
Я поставила пластиковые стаканчики с чаем, между ними положила печенье тоже на пластмассовой тарелке, достала ручку и увидела…
Я забыла чертову тетрадь!
Как такое вообще может быть? Хорошо хоть, что ручку взяла.
Зато испекла печенье и чай купила в буфете. Просто, блин, набор для идеального свидания.
Я запаниковала, оглянулась вокруг в надежде, что кто-нибудь из студентов забыл на столе тетрадь, и в ту же минуту Олег вошел в аудиторию.
Все еще пребывая в растерянности по поводу тетради, перевела взгляд на его как всегда задумчивое лицо и выдала:
— Привет.
— Здравствуйте, Зимина.
Паника достигла апогея.
Не зная, что еще сказать, я промямлила:
— Я испекла печенье.
Он внимательно посмотрел на меня, выражение задумчивости исчезло — теперь Строгов разглядывал меня с интересом, едва заметно склонив голову набок.
— Отлично, доставай тетрадь и садись.
Я села, поправив юбку платья, взяла ручку и стала вертеть ее между пальцами, не зная, как скрыть факт отсутствия тетради.
Но Строгов, кажется, и не заметил. Он спокойно сел рядом со мной, очевидно расставив ноги как все мужчины, потому что его колено, скрытое за брюками, касалось моего, дрожащего от стыда за забытую тетрадь и паники от свидания.
Он начал говорить что-то об Эпикуре, потом перешел на его последователей, а я первые минуты смотрела перед собой на трясущуюся между пальцами ручку и изредка переводила взгляд на листы лекций у него в руках.
Вскоре он замолчал, и я перевела вопросительный взгляд с его больших ладоней на зеленые глаза.
— Ты почему не записываешь?
Мои щеки наверняка заалели в ту же секунду, я опустила голову, светлые пряди тут же заслонили меня от Строгова.
— Я забыла тетрадь. В другой сумке.
Преподаватель вздохнул и отобрал у меня ручку.
— Тогда слушай хотя бы.
Я кивнула, сцепив пустые пальцы в замок и сильно сжав их.
И он снова принялся говорить и говорить, но мои мысли уже были далеки от этого.
Я представила, скольким девушкам он назначал подобные «свидания», натягивал их по предмету, а потом на соседнем столе.
— Зимина, ты слушаешь? — я посмотрела на него в растерянности, его глаза смотрели сердито, брови сошлись на переносице в недовольстве. — Я вообще-то трачу на тебя личное время.
— Скольких еще вы водите сюда?
— Что?
— Как часто у вас подобные… занятия?
— Ты слушала лекцию, Зимина? — он чуть наклонился ко мне, но я не отодвинулась.
Даже если захотела бы — не смогла; мне вспомнился прошлый курс, как я мечтала о нем и его сильных руках и…
Я подняла на него глаза — он был совсем близко, вглядывался в меня и будто бы о чем-то быстро думал.
— Ну, если это не свидание, — я практически протараторила первую часть со скоростью ветра. — У вас еще есть, наверное, дополнительные занятия, Олег Витальевич?
— О чем ты думаешь, Зимина?
Я резко выдохнула и отвернулась. И что на меня нашло?
Начинаю вести себя как идиотка, когда Строгов рядом. Полный бред.
— Нет, Зимина, ты у меня единственная.
Я посмотрела на него недоверчиво, слишком уж искренне прозвучали его слова, и точно — изумрудные глаза чуть прищурены, а левый уголок губ приподнят сильнее. Иронизирует, разумеется.
Ладно-ладно.
Я снова с интересом посмотрела ему в глаза, стараясь наконец понять, что же все-таки со мной не так, а Олег резко наклонился вперед и, обхватив мое лицо ладонями, жадно поцеловал.
Удивленная, я широко распахнутыми глазами смотрела на его закрытые и понимала, что еще одно движение губами, и я расплавлюсь как кольцо Всевластья в огне Роковой горы.
— Теперь ты будешь слушать? — спустя полминуты прошептал он мне в губы.
Что?
Так он это все придумал, чтобы я…
— Извините, Олег Витальевич, — тихо и чуть хрипло ответила я, отстраняясь. - Мне… уже надо идти.
Я быстро схватила сумку и выбежала из аудитории, чувствуя его дождливый взгляд на себе.