Пролог
-Все-таки, от кого же она залетела? - Нетейам даже не успел пройти к капсуле Грейс, как мимо него пробежал Ло'ак, уворачивающийся от кинутого журнала с какими-то записями Нормана. Брат отскочил в сторону, весело хохоча на пару с Пауком.
Кири, которая этот самый журнал и бросила, напыжилась, возмущённо глядя на парней. Ее хвост нервно дёргался из стороны в сторону, пока на фоне слышался голос Грейс. Видимо, опять включили одну из записей в ее видеодневнике. Вроде бы, уже почти наизусть их выучили - так часто смотрели.
- Да как вам жить не стыдно? - она прикоснулась ладонью к стеклянной капсуле матери, не сводя яростного взгляда с Ло'ака, который выглядывал из-за плеча старшего.
- Ну а что? Спорим, это Норм? - сестра кинулась с кулаками на непутёвого брата, пока Паук продолжал радостно хохотать, а Нетейам, пришедший сюда просто чтобы сообщить, что ужин сегодня будет чуть позже, стоял между братом и сестрой, мысленно желая все же дать Кири придушить приборзевшего Ло'ака. Хоть кто-то устроит ему взбучку. Он итак на месте усидеть никогда не мог, а в последнее время стал совсем невыносим.
А вообще... тяжело было находиться рядом с отцом. Нетейам слишком сильно его сегодня расстроил, поэтому и слинял за братьями и сестрой, желая хоть немного отдохнуть от давящего чувства вины и пристального недовольного взгляда.
Он и так понимал, что накосячил.
- Прекрати, - строгий и внимательный взгляд заставил Ло'ака тут же прикрыть рот.
Он сделал шаг назад и тяжело вздохнул, слегка поджимая губы и раздражённо фыркая. Кири хмыкнула, бросая тяжёлый задумчивый взгляд на аватара, спокойно лежащего в капсуле.
Нетейам недовольно дёрнул хвостом, складывая руки на груди. Тут братишка уже все границы перешёл. Нельзя так с сестрой.
- Какая разница, кто отец, - Паук пожал плечами, спускаясь на пол. - Иногда лучше вообще не знать, кто он, - ребята переглянулись.
Общий шумный и местами весёлый настрой тут же сошел на нет. Кири приобняла названого брата за плечи, пока Нейтейам и Ло'ак молча смотрели друг на друга. Выразительно и понятно, даже без слов.
Не стоило вообще этого разговора заводить. И для Кири, и для Паука эта тема была слишком болезненной. Почти до слез неприятной и мучающей.
- Эй, ребят, вы чего тут? -Норм бодро шагал к ним, широко улыбаясь.
После заданий и любых боевых действий он предпочитал телу аватара свое собственное. Говорил, что быть не с синей кожей и без хвоста ему нравится чуточку больше.
Заметив, что дети как-то погрустнели и поникли, он перевел взгляд на экран, где со смущенной улыбкой сияло лицо Грейс, пока она рассказывала о связи всех живых существ на Пандоре. Он медленно прошел ближе к столу, устало падая на стул и пару секунд рассматривая коллегу и друга.
Сколько лет уже прошло...он иногда забывал, как быстротечно время.
- Ее иногда не хватает... -он печально улыбнулся, закрывая видео. - Твоя мама была очень хорошим другом... нам всем, - Кири согласно кивнула, прижимая руки к груди.
Она знала, она чувствовала, буквально ощущала каждой клеточкой тела свою маму. Даже не нужно было говорить с ней, чтобы понять, какая она.
- А есть тут ещё что-нибудь интересное? -Ло'ак, как всегда решивший всех отвлечь от грустных мыслей, чуть подвинул кресло Нормана, выискивая среди множества папок на экране что-нибудь, что могло его заинтересовать.
В такие моменты учёный искренне жалел, что в свое время научил ребят пользоваться компьютером. Конечно, какую-нибудь программку, даже самую простую, написать они бы не смогли, но вполне уверенно просматривали все имеющиеся файлы. Часто, без его ведома. Норман сам не до конца знал, что могло сохраниться в базе, поэтому каждый раз с настороженностью наблюдал за этим.
Папка без имени, но с датой пятнадцатилетней давности показалась Ло'аку, видимо, самой интересной, поэтому он нажал на нее.
Внутри оказалась целая гора различных видеозаписей, рассортированных по датам.
Норм нахмурился, пытаясь понять, что это за записи. Точно не его видеодневник и не Джейка - к ним доступ у детей был закрыт. Даже многие записи Грейс они запаролили, чтобы отпрыски Салли ненароком не узнали чего-нибудь лишнего.
- Ну-ка включи какую-нибудь... - он ткнул пальцем в первую попавшуюся, промотав примерно до середины и, надеясь, что это не что-нибудь коллекция порнографии, снял с паузы.
- ...изучила местность в радиусе километра, дальше пока Грейс отпускать меня отказывается. Говорит, что парящие скалы - не место для малолеток, - на экране появилось чуть уставшее, но доброе лицо совсем молодой девушки, чьи голубые глаза смотрели точно в камеру и излучали неподдельный интерес к тому, что она говорила. - А ещё Джейк превращается в домашнего хомяка...только вместо колеса капсула с аватаром. И он не поправляется, а худеет, - она усмехнулась, склоняя голову вбок. От этого светло-русые пряди упали на высокий лоб.
Девушка сидела в форме морпеха, на шее висел именной жетон, но...она была правда очень юной. Нетейам плохо понимал все тонкости человеческой природы, и уж тем более с определением возраста у него все было не лучше, но девушка на экране казалась его ровесницей. Она точно не была взрослой.
-Чарли, время видела? Давай спать, - Грейс, как всегда, с сигаретой в зубах, со стаканом чая в руках, резко вынырнула из коридорчика за спиной девушки, хватая ее стул на колесиках за спинку и откатывая на полметра от камеры. Незнакомка тихо пискнула от неожиданности, пытаясь схватиться за столешницу, но пальцы в последнюю секунду сорвались.
- Ну Грейс, я же записываю, -Чарли вновь слабо улыбнулась, подкатываясь обратно к столу. Видимо, женщина выпустила спинку ее кресла почти сразу же, как смогла оттащить от стола. - Сама мне тогда посоветовала дневник вести.
- Ох, ну все. Давай спать. Ещё тебя что-ли нянчить? - Огустин потрепала девушку по волосам, отправляясь в другую комнату. Камера улавливала слабый никотиновой шлейф, тянущийся вслед за учёной белой дымкой.
- Когда это меня вообще нянчили... -Чарли посмотрела женщине вслед. Ее слов, видимо, уже не услышали. Стройные плечи чуть ссутулились, а из груди вырвался тяжёлый вздох. Она пару секунд молча пялилась в одну точку тяжёлым, задумчивым взглядом, прежде чем вновь взглянуть в камеру. - Итак, тринадцатое августа две тысячи сто пятьдесят четвертого, день с начала ведения дневника - восемьсот двенадцатый. На связи была, как всегда, Чарли Куоритч. До завтра, - она шутливо отдала честь двумя пальцами, прерывая запись.
На несколько секунд повисла полная тишина. Как ее зовут?..
- Что? - Паук приблизился к экрану, проматывая запись и ещё раз включая последний фрагмент, где Чарли прощалась сама с собой. Ее мягкий голос вновь озвучил собственное имя и камера вновь отключилась. - Кто это?.. это...
Норм тяжело вздохнул, прикрывая глаза ладонью. Он совершенно забыл. Будто ему мозги отбило напрочь. Выбило ценную информацию потоком новой.
Столько лет пытался не вспоминать, что действительно забыл, а делать этого было нельзя. Нельзя забывать тех, кто ушел. Он думал, что расскажет про нее чуть позже, а про записи так вообще не знал.
И Джейк разговора об этом не заводил уже очень давно. Тоже забыл.
- Это...первый ребенок полковника Куоритча. Чарли. Она родилась уже на Пандоре, в первый год пребывания людей на планете, - он промотал записи в самое начало, не решаясь поставить на проигрывание. Дети смотрели на него пристально, непонимающе. Они ждали ответов. - Ей было пятнадцать. Она помогала нам какое-то время, пошла против отца и в тот день...умерла, - все понимали, про какой день идёт речь. - Я даже не знал, что она сохранила все записи на этот компьютер и в базе данных в принципе.
Паук молча подошёл к экрану, включая первую запись, датированную аж две тысячи сто пятьдесят вторым годом.
На экране появилась Чарли. Младше, чем на просмотренной до этого записи. Она сидела в небольшой комнате, похожей на казарму. Волосы были немного короче, а пытливый и такой же яркий взгляд был устремлён куда-то за камеру.
- Ну что ж...привет. Меня зовут Чарли Куоритч, сегодня мне исполнилось тринадцать и это мой видеодневник, - и вновь эта яркая и радостная улыбка. Девушка поджала под себя одну ногу, обхватив колено руками. - Грейс сказала, что мне стоит начать вести записи. На всякий случай, - она пожала плечами, видимо, не совсем понимая, что это за случай такой. - Что ж...я первый земной ребенок, рождённый на Пандоре. Уже второй год пытаюсь изучать язык На'ви... успехов, правда, мало, но Грейс говорит, что у меня точно получится. А ещё отец учит меня военному делу, я прошла полный курс военной подготовки. Как-никак, скоро я смогу стать морпехом, - на этот раз улыбка Чарли была немного зажатой, будто она была не совсем рада.
Внезапно позади девушки запищал датчик, открылась автоматическая дверь. На пороге появился полковник. Он сложил руки на груди, чуть склонив голову вбок.
-Чарли, завтрак через две минуты, где ты ходишь? - строгий голос отца заставил девочку поджать губы и спустить ноги со стула на пол. Она обернулась через плечо, смотря на родителя. Показалось, что девочка будто бы вся сжалась. Если б у Чарли были уши как у На'ви, она бы точно их прижала к голове, как иногда случалось у Ло'ака, когда он спорил со старшим братом, а тот начинал злиться на него.
-Прости, я уже иду.
-Давай, салага, - Майл кивнул на выход. - Новый день...
-Новые испытания, - Чарли потянулась рукой за камеру, прерывая запись.
Спеллман тяжело вздохнул, собираясь свернуть папку и отправить ребят к клану, но Паук отодвинул от него экран, умоляюще глядя прямо в глаза.
- Я хочу... ещё посмотреть, пожалуйста, - остальные ребята согласно закивали, упрашивая ученого дать им время, разрешить побыть в лаборатории подольше, узнать хоть что-то. Даже Нетейам, который обычно всегда оставался на стороне взрослых, сейчас с мольбой смотрел на мужчину.
Они не спрашивали, почему им никто и ничего не рассказывал о Чарли, почему она погибла. Они лишь надеялись, что им разрешать узнать это самим.
И Норм сдался, уже предчувствуя, сколько проблем может за собой повлечь его решение.
- Хорошо, но я предупрежу вашего отца, - он встал со стула, направляясь в другую комнату, пока остальные прилипли к экрану, жадно вглядываясь в кадры из нового дня.
***
Нетейам не знал точно, сколько уже они сидят, но был уверен, что им здорово влетит от отца. Потому что прошло уже явно несколько часов и день близился к своему завершению. Они смотрели уже одни из последних записей, жадно глотая всю информацию и пытаясь получить ещё больше.
Чарли оказалась очень...странной, но не в плохом смысле. Училась и занималась вместе с морпехами. Полковник в раннем возрасте заставил овладеть ее навыками боя, оружием, пусть и самой ей, судя по выражению лица, это не очень нравилось, но ослушаться отца она, наверное, не могла. Да и получалось у нее прекрасно - редкие записи с тренировок это подтверждали.
Зато с огромным удовольствием она рассказывала о своих успехах и о том, как Куоритч хвалит ее, говоря о том, что дочь станет хорошим морпехом.
А ещё Чарли очень много времени проводила в лаборатории, изучая культуру, язык и известные обычаи На'ви. Также изучала всю ботанику и флору по учебникам и записям и очень хотела отправиться на одну из вылазок вместе с Огустин. Ее глаза горели неподдельным интересом, только она начинала рассказывать о новом изученном виде, новом выученной слове.
И Чарли очень любила отца - это было понятно по интонации, по теплоте в светлом взгляде, по лёгкой улыбке, которая у нее появлялась непроизвольно...но на всех записях он либо был ей недоволен, за исключением успехов в военном деле, либо повышал голос или вовсе игнорировал. Хотя иногда Чарли говорила, что он просидел с ней целый вечер, слушая ее рассказы о том, как прошли последние недели, что нового она узнала и выучила.
Только вот таких разговор мало было. Иначе бы девушка так не радовалась каждому из них, не рассказывала с такой печальной, но искренней улыбкой.
Вывод напрашивался сам собой. Полковник - ужасный отец. И не только для Паука, но и для Чарли, которой не посчастливилось родиться его дочерью.
На одной из записей она радостно рассказывала о том, что у нее родился брат. Говорила о том, что ей все равно на разных матерей, и что она все равно очень будет его любить, что рада обрести ещё одного родного человека.
Потом записи были, в основном, одинаковыми: о тренировках, о том, как она проводила вечера с другими морпехами, даже один раз сильно заболела и ее навещали некоторые сотрудники научного центра.
Пока в один день Чарли не рассказала, что уговорила отца отпустить ее вместе с Грейс и Джейком на отдаленную базу в горах. Все последующие записи были из маленького вагончика, где на заднем плане часто мелькали остальные. Норм с очередными записями, клюющий носом от недосыпа, Грейс с пачкой сигарет, Труди, которая почти всегда что-то жевала и жаловалась на тесность вагончика. И отец. Видеть его человеком было... странно. Он передвигался на коляске, потому что его ноги не ходили. Был очень худым и замученным, с отросшей бородой, которая ему совсем не шла. Сама Чарли, когда делала записи утром, тоже была очень сонной и помятой, со следами от подушки на щеке и гнездом спутанных светлых волос на голове.
- Джейк, Грейс просила тебя нормально поесть, - на одной из записей Чарли отвлеклась от своих мыслей, замечая сонного Джейка, катящегося в сторону коек.-Стой, ну хотя бы батончик... - она руками затормозила его коляску, протягивая перекус и осторожно сжимая худое плечо. Тот благодарно кивнул и отправился в постель, пока Чарли с грустным вздохом возвращалась обратно за стол.
Потом было много записей, где они с Труди и Нормом танцевали. Просто дурачились, отвлекаясь от всех проблем и забот, пели не совсем понятные ребятам песни, улыбались. Даже Грейс пару раз уломали посидеть с ними, хотя ученая всячески этому противилась и говорила, что им надо работать.
Чарли в такие моменты много пела и очень широко улыбалась, от чего на щеках появлялись ямочки. У нее был приятный голос и очень заразительный, но редкий смех. Она будто бы помогала остальным отвлечься от усталости и сложности обстоятельств, хотя сама, скорее всего, уставала не меньше.
Смотря на нее, Нейтеам сам невольно улыбался.
А ещё она много говорила о том, что боится за будущее племени Оматикайя, боится того, что в скором времени может случиться, и совершенно не знает как помочь.
Предпоследней записью стало то, как в вагончик врывается полковник в сопровождении солдат. Чарли бежит к нему, чтобы остановить и не дать пройти к капсулам, но удар наотмашь по лицу заставляет пошатнуться и почти осесть на пол. Из разбитой губы почти сразу на пол капает кровь, пока остальные солдаты обыскивают помещение, переворачивая все вверх дном.
- Меня предала родная дочь... - Майлз с ненавистью смотрит на Чарли, которую тут же хватает за руки один из солдатов, не позволяя кинуться вперёд или назад. Она вырывается, пытается пнуть его по ногам, но у нее ничего не получается. Лишь взгляд полковника становится темнее.
- Вы погубите эту планету... - она вырывается, но говорит тихо, не кричит, не плачет. Лишь пристально смотрит на собственного отца, который теперь видит перед собой лишь врага, а не родного ребенка. - Остановитесь, ведь можно все решить иначе...пожалуйста, папа... - голос звучит умоляюще, надорвано, будто она вот-вот упадет на колени.
Прежде чем ей успевают ответить, один из солдат выключает камеру.
Следующая запись опять из вагончика. Из того, который до сих пор стоит в лесу, где все закончилось. Сейчас о событиях прошлого там напоминает лишь заросший зеленью скафандр, помятая капсула и разбитые окна.
Чарли сидит на коленях, держась рукой за окровавленный бок из которого торчит обломок тонкой железной балки. Ее дыхание частое и сбитое, а в глазах застыли слезы боли и страха. Она держит свободной рукой автомат, нервно поглядывая на окна. Вся в грязи, растрёпанная, с разводами крови на щеке. На скуле темнеет свежий синяк. Девушка смотрит в камеру и нервно выдыхает.
- Кажется, до счастливого финала я не дотяну... - тяжело сглатывает, на пару секунд прикрывая глаза. Губы трясутся, но она лишь хмурится, не позволяя себе расплакаться и потерять самообладание. - Умирать чертовски не хочется, - голос дрожит, а по щеке скатывается одинокая слеза, которую Чарли спешит смахнуть, шмыгая носом и хмурясь от лёгкой боли. - Я попробую увести солдат подальше отсюда. Надеюсь, это все было не напрасно, Джейк, - она поджимает губы. Верит, что он справится, верит, что жертвы не напрасны и народ Оматикайя ждёт долгожданная свобода. Что Пандора, наконец, избавится от гнета завоевателей с Земли. - Передай потом Майлзу, что я его люблю, ладно? - на последнем кадре застывает слабая, но искренняя улыбка, а в глазах теплится огонек надежды.
Больше записей нет.
Чарли умерла и никто, видимо, даже не знает, как...никто ее тела не нашел.
Ясно лишь, что она пыталась до последнего помочь племени Оматикайя, пока силы окончательно не покинули ее. Ясно, что она не хотела умирать, но сделала это ради других. Ясно, что ей очень хотелось увидеть брата, но этого так и не случилось.
- Я даже не знал, что она до последнего вела дневник... - голос отца за спиной заставил детей обернуться.
Джейк стоял рядом с Нормом. Поникший и грустный. Он смотрел на экран, чуть поджав уши. Дети даже не услышали, когда он пришел - настолько были увлечены происходящим на экране.
- Зато она погибла не напрасно, - Ло'ак осторожно сжал ладонью плечо Паука, который молча смотрел в одну точку, сжимая руки в кулаки так сильно, что побелели костяшки. У него была сестра...и она, в отличии от отца, не отмахнулась от него, она хотела вернуться к нему, когда война закончится. Она сказала, что любит его.
Нетейам ничего не ответил, бросая последний взгляд на экран. Даже несмотря на то, что Чарли умирала, ей было страшно и она осталась одна...она улыбалась. И глаза ее голубые светились надеждой на хорошее будущее.
Он не знал, как у этого полковника могла вырасти такая дочь, но теперь Нетейам чувствовал себя вроде как обязанным ей. Потому что она помогала отцу. Смотря все ее записи он будто узнал девушку почти как друга. И в груди неприятно ныло от неясной тоски.
- Жаль, что так вышло... - Кири поджимает уши и печально смотрит на братьев, обнимая себя руками.
Джейк вздыхает, подходя к своим детям, и обнимая их, прижимая к себе всех до единого, зарывается пальцами в волосы Паука, который прячет влажные от слез глаза. Он не хочет их ругать, отчитывать за то, что они пропустили ужин и опять его не послушались.
Они узнали нечто важное. Они узнали об ещё одном человеке, которому он очень благодарен, хоть и остался виноват.
Ее последние слова Пауку он так и не передал. И даже не рассказал, что у него была старшая сестра. Он наверняка обидится за это на него, но не покажет.
Горькое чувство вины поселилось внутри, оседая где-то на корне языка противным налетом.
Если бы он мог извиниться...
Если бы все было иначе...
Если бы у нее был второй шанс...