Switched

— Ааа! Как же больно! Сделайте же что-нибудь!

Прошел уже почти час, а Ким всё еще громко и патетично страдает, извиваясь в постели. Видеть себя такой, признаться, несколько непривычно. И, что уж лукавить, неприятно. Хёрин снова досадливо морщит нос, потирая виски и возвращаясь к документам.

— Прекрати, — почему она должна нянчиться с ним, как с ребенком, когда нужно искать выход из сложившейся ситуации? — Таблетка уже давно подействовала. И боль вполне терпима. Ты всегда так драматизируешь?

— Подействовала?! Ощущение, будто ножом изнутри режут. А! АА! — словно нарочно выкрикивает Сокджин, сев на кровати и театрально выпучив глаза.

— Это всего лишь двадцать процентов от той боли, что я испытывала до этого. Не преувеличивай... — он мешает ей сосредоточиться, чёрт возьми.

— Двадцать, мать вашу, процентов?! Сонбэним, простите, я был неправ, — он сползает вдруг с матраса, плюхаясь рядом на колени. — Я все понял, осознал... Ыыыаа! Верните мне мое тело! — снова хнычет.

— С радостью, но как?

Действительно, как? Чан перерыла в голове множество вариантов, успела просчитать всевозможные ходы и планы, половину из них отбросить за несостоятельностью. И сейчас разбирала все необходимые по проектам бумаги. Сокджин ты или Хёрин, но на работе быть с утра обязан.

— Сонбэним, почему вы так спокойны? — всхлипывает парень в облике девушки.

— А что мне делать? Истерить и плакать? Это как-то поможет делу? Ты вон вместо меня отлично с этим делом справляешься... — что-что, а язвить у нее всегда получалось отменно.

— Теперь я понимаю, почему вас в команде Железным Феликсом прозвали...

Джин складывает на груди руки, надувшись. Хёрин вскидывает голову от стола, словно острым клинком полоснув взглядом.

— Ох, ничего себе... Не думал, что могу так устрашающе выглядеть, — ахает стажёр. — Сонбэним, если бы ваш взгляд убивал, на моем месте давно бы была горстка пепла.

— У нас всего несколько дней, чтобы разобраться с этой хренью. Поэтому заткнись и не мешай мне думать.

— Несколько дней? А потом что?

— А потом мы разъедемся каждый по своим домам-квартирам в Сеуле и будем жить вот так, — она встаёт, демонстрирует себя во всей красе. — Хочешь поселиться у меня, носить лифчики и юбки?

Джина аж передёргивает от такой перспективки:

— Т-так что н-надо делать?

— Пока разве что приспособиться. И одновременно понять, что послужило обмену. Слушай сюда... Вот этот пакет тебе необходимо будет взять с собой в офис. Это данные по проектам, над которыми мы сейчас работаем...

— Сонбэнииим, давайте я возьму больничный! Сошлюсь на то, что заболел. К тому же у меня и правда дико ноет живот!

— И что? Думаешь, хоть одну женщину это освобождало от работы? К тому же, кто тебе поверит, м? — оглядывая моментом скуксившегося подчинённого, Чан добавляет. — Тебе повезло, что завтра нет никаких совещаний. Просто сиди в офисе и никуда не вылезай, я сама всё сделаю.

— А сейчас мне куда? — растерянно спрашивает Сокджин, прижимая папку к груди.

— К себе в номер. Мне там делать все равно нечего. Только не попадись никому на глаза!

***

Ближе к глубокому вечеру телефон Хёрин начинает вдруг сходить с ума, жужжа почти без остановки:

«Сонбэним...»

«Тут такое дело...»

«Надо бы...»

«М-м... Как бы выразиться...»

«Что ты там мямлишь? Говори уже яснее!» — яростно стучит она пальцами по экрану.

«Вам бы не помешало помыться. Как-то там... не очень комфортно... ощущается...»

«Я просто вас предупреждаю, если что...»

У Чан внутри всё холодеет. Неужели начались? Твою ж налево, Закон подлости просто зверствует! Она, яростно закусив губу, перезванивает стажёру и рявкает, как только тот снимает трубку:

— Ким Сокджин, не смей меня лапать! Ты слышал?

— Не, ну, а как еще вы себе это представляете? Теперь я — это вы. И наоборот...

— Я сама приду, себя помою! — от осознания ситуации аж голова болеть начинает.

— Ага, а со стороны как это будет выглядеть? Ким Сокджин пришел к сонбэ в душ, вымыть её собственноручно? — Хёрин слышит, как хлопает дверь, и голос Сокджина звучит, как из трубы. — Серьезно? Что за порнография?

— Проклятье! Ким Сокджин, богом клянусь...

— Не стоит! Вы один раз уже так на эмоциях выговорились и вот к чему это приве... Сонбэним!!! У меня кровь! Ноги в крови!!!

— Так! Тихо! Спокойно!

— Вы что, смертельно больны?! Я умираю?! Что это?!

— Прекрати истерить, Джин. Это месячные. То, от чего у тебя болит живот.

— И что мне с этим делать?! Я не понимаю, о чем вы!

Хёрин дёргает ящик тумбочки, хватая тканевую косметичку и пакет с бельем:

— Жди. Сейчас приду и все объясню, покажу. Угораздило же!

***

Высокий молодой мужчина в костюме, прислушиваясь и озираясь по сторонам, осторожно движется по гостиничному коридору. Стискивает в руках какой-то мешок. Ему повезло, что вечер уже совсем поздний, и большинство постояльцев видят десятый сон. Найдя нужный номер, он коротко стучится в дверь и замирает в ожидании, нервно дёргая ногой. И когда та распахивается, быстро проскальзывает внутрь, тут же запираясь на замок.

— Ты что, так и ждал меня в этом? — Хёрин почему-то говорит шёпотом, оглядывая печальное зрелище: перепачканные светлые брючки и поникший Джин. — Хоть бы переоделся...

— Вот знаете, после кровавых рек как-то резко расхотел что-либо предпринимать. Мало ли...

Чан фыркает. Заглянув в шкаф, сдёргивает с вешалки отельный халат. И, перекинув его через плечо, тащит Кима в ванную за шкирку:

— Пойдем со мной.

Сокджин пытается вяло сопротивляться, но у него это выходит из рук вон плохо. В теле девушки недостаточно сил, чтобы противостоять мужчине. И это угнетает.

— Вы узурпатор... — бросает он раздосадовано.

— Чего ты там бормочешь?

— Нет, ничего...

Он старательно жмурит глаза, заламывая брови, мучительно заливается краской от стыда, когда Хёрин уверенно орудует влажным полотенцем, смывая кровь:

— Такие странные ощущения... — нарушает Джин до жути неловкое молчание. — Совсем не так, как у нас, мужчин...

— Вот сейчас реально заткнись.

Девушка грубит ненароком. Просто не хочет показывать, что сама пребывает в диком смущении. Пусть тело молодого человека сейчас и временная оболочка, видеть, как мужские жилистые руки прикасаются к её собственной коже как-то... непривычно, неуютно. Интимно.

Багровый Сокджин сидит на кровати в банном халате, крепко сжав ноги вместе и уместив между коленями сложенные руки. Он напряжён, печален и мрачен. Судьба к нему явно не благосклонна на этот раз. Почему? За что? Доколе? Стажёр, насупившись, слушает Чан Хёрин, один глазом посматривая в монитор мобильника, что маячит перед его носом. Та вдруг замолкает, внимательно и задумчиво оглядывая парня в девичьем обличии.

— Почему вы так на меня смотрите?

— Не думала, что могу так краснеть...

— Вы тоже выглядите не лучше, — ворчливо парирует Джин. Его копия уже давно вовсю полыхает алыми щеками.

Взаимный обмен взглядами добавляет в смущающую атмосферу что-то еще более необычное, особенное. Чан прочищает горло, отворачивается. Передаёт в тонкие женские руки чистое бельё вместе с небольшим цветным квадратиком:

— На, попробуй сделать сам теперь...

Уныло кислое выражение проскальзывает на лице Сокджина. Он долго возится с прокладкой, стараясь её присобачить куда надо. Взрывается:

— Блин, как вы, женщины, вообще живете?! Это ж какое-то наказание!

И Хёрин, пожалуй, впервые после всего произошедшего улыбается искренне:

— Это ты сейчас нам посочувствовал?

Следующая часть ликбеза пошла намного тяжелее. С муками и такой-то матерью Чан, обливаясь потом, рассказывала о тампонах.

— Это обязательно делать? — стажёр с ужасом смотрит округлившимися глазами на маленький продолговатый предмет в руке.

— Поверь, я и сама не горю желанием, чтобы ты... там... Ну ты понял... Но тогда, как пить дать, протечёшь ночью и всё будет в противных пятнах. Я ж видео-инструкцию показала? Так что — уф! — всё получится, да... — она и сама-то звучит не очень уверенно, что уж говорить о побледневшем парне.

— Я натурал! И не намерен засовывать в себя какие бы то ни было штуки! — складывает он руки на груди.

— Видел бы ты себя со стороны, когда говоришь это. Халат запахни, развратник! В таком случае, придётся чаще ночью вставать и менять все...

— Я готов! Уж лучше так...

— Айщщ, почему мы обменялись телами именно в эти дни?! — вспыхивает Хёрин. — Может треснуть тебя? Вырубишься на пару дней, пока я разберусь...

— Вы же шутите, да?

Вместо ответа она со зверским лицом, молча пихает Киму косметичку со средствами гигиены.

— Все-таки вы и правда ведьма...

— Чегооо?

— «Поменяйся мы телами, ты бы сдох от этой боли, Ким Сокджин!» — передразнивает стажёр писклявым голосом. — Это же вы ляпнули и вот результат!

— Можно я тебя все-таки стукну? И так тошно.