1: О жизни, пошедшей ко дну
Нет, вы только посмотрите! Печальное зрелище: рыдающий и одновременно дрочащий парень. Да-да, рассказ обо мне. Вы не поверите, но этот бедный парень — я. Зовут Хван Хёнджин. Хотите знать, как я докатился до жизни такой? Ну и заодно, почему я, двадцатитрёхлетний, самодостаточный, прекрасный и, ладно, рыдающий парень с членом в руке, выражаюсь цитатами из «Похождений Императора».
С последним как раз проще всего: это на людях я — Хёнджин, влажная мечта всех в радиусе трёх километров (мне так мой друг сказал, честно). Дома или с друзьями я, ну... Хёнджинни. Чуть нелепый, драматичный, таскающий повязки на голове и орущий из-за насекомых. И да, я люблю этот мультик, потому что Кронк очаровательный балбес, а Изма всё ещё королева!
Ладно, я отвлёкся. Вернёмся к слезам и дрочке.
Есть у этого всего одна причина. Крайне бесящая, наглая, раздражающая, но, сука, такая охуительно красивая причина. И голос ещё такой, что... Что аж дрочить хочется. Ли, блять, Феликс! Слышишь, сволочь? Я о тебе! Надеюсь, сейчас ты икаешь до посинения — это моя тебе месть. Что ж, начну с самого начала этой вакханалии, которая ворвалась в мою размеренную жизнь два месяца назад.
***
Сегодня в клубе, где я работаю, народу — не протолкнуться. Пятница на дворе: всем явно хочется оторваться вовсю после рабочей недели, натанцеваться от души и залить в себя литры алкоголя, чтобы наутро быть при смерти.
Кстати, о танцах. Именно этим я и занимаюсь в клубе Back Door. Честное слово, когда впервые увидел название, решил, что это гей-клуб. С фантазией у меня всё в порядке, так что, совместив в голове слова на неоновой вывеске с анальным сексом, — получил то, что получил. И поржал ещё тихонечко: мужская любовь она такая, через задний ход, если вы понимаете, о чём я. А потом знатно удивился, узнав, что клуб самый обыкновенный. Хоть и очень понтовый, с заоблачными ценниками, охренительным интерьером и нехилой популярностью в Сеуле. Я серьёзно, сюда даже знаменитости заглядывают. Однажды приходил Трой, мать вашу, Сиван! Хрен его знает, что забыл в Корее этот шикарный австралийский мужчина, но факт остаётся фактом. И я готов поставить свою квартиру на то, что он глаз с меня не сводил целый вечер. А мне со сцены очень хорошо видно первые ряды, где он и сидел в распахнутом пиджаке, надетом на голое тело.
Вы, конечно, могли подумать, что я в одних трусах верчу задницей на пилоне, но нет, хоть и прекрасно это умею. Я выступаю с группой танцоров по выходным: в пятницу, субботу и воскресенье. Танцы у нас отлично поставленные, со сценическими образами и кучей тренировок для того, чтобы результат был потрясающим. И он есть: нас любят и частенько приходят как раз из-за того, чтобы посмотреть на номера. Обычно самые напряжённые дни — как раз пятница с субботой. Людей валом, выступлений больше, а значит, и выматываемся мы сильнее. Но прибыль это дело хорошенько нивелирует. На зарплату жаловаться вот вообще не могу. Ещё и бар бесплатный. Не жизнь, а сказка.
Пока у нас перерыв между выступлениями, я вышел на улицу покурить. Не то чтобы я этим увлекался, так, скорее баловался иногда, например, в моменты сильных заёбов, по пьянке, или же когда хотелось тупо переключиться. Сигареты помогают мне разгрузить мозги, в общем. Но так делать я никому не советую: берегите здоровье смолоду! В курилке людей на удивление немного, так что никто не мешал мне стоять и пялиться в ночное небо. Сегодня оно чистое и безоблачное, даже пару звёздочек видно. Весенний ветер приятно обдувал прохладой, но мне не холодно. Я выскочил на улицу прямо в своём сценическом костюме: зелёном полушубке с кожаным воротником, белой безрукавке под ним, и в узких чёрных джинсах с массивными ботинками. Короче, вид отпадный. Да и настроение такое же — отпадное. Всё клёво, как сказал бы император Кузко, и я его полностью поддерживаю.
Как оказалось, у клёвости тоже есть срок годности. И он подошёл примерно в тот момент, когда я, засмотревшись на небо, внезапно услышал возле себя низкий, бархатом ласкающий мои слуховые каналы, голос:
— Эй, красотка!
Я оглянулся по сторонам. Это меня, что ли, красоткой назвали? Да ещё и присвистнули? Девушка в курилке только одна, и та обжималась с каким-то папиком, увешанным дорогими цацками. Так что вывод напрашивался сам собой — да, меня. Блять.
— Ты один тут или как?
Вот же настырный. Я посмотрел на подошедшего и едва не поперхнулся сигаретным дымом. Это вот из него выходили такие охуительные звуки?! Я ожидал увидеть бородатого качка, забитого татухами и всего в кожаных шмотках. Но из ожиданий оправдались только кожаные шмотки — косуха со штанами. В остальном же... Он невысокий, худощавый, с тёмными волосами, убранными в хвост, и с каким-то пакостным выражением на миловидном лице с, мать вашу, веснушками. Ну ёбаный же ты рот, а! Генетика на нём точно оторвалась вовсю. Наградила таким голосищем, способностью извергать изо рта тупые подкаты и похабным взглядом. О да, эту похабность я за километр чуял. Опыт у меня колоссальный: каждый вечер такими взглядами облизывали, да только подходить рисковали далеко не все. А этот вот подошёл. Либо самоуверенный, либо просто на голову отбитый.
Проморгавшись, чтобы избавиться от внезапного диссонанса из-за голоса и внешности, я медленно прошёлся по нему взглядом, в который постарался вложить побольше презрения. Хрена тебе лысого, а не инфа о том, с кем я тут и зачем я тут — нечего было красоткой называть. Вновь затянулся, сбросил пепел с тонкой сигареты, а после растянул губы в улыбке:
— Я — не твой уровень.
В его глазах что-то сверкнуло. Мне этот огонёк ой как не понравился. Внутренние сигналы вовсю орали, мигали красным светом и оповещали: «Хван Хёнджин, тебе грозит пиздец. Сматывай удочки!». Надо будет сегодня аккуратнее ходить по клубу, если этот образчик всего самого несочетаемого в мире пришёл сюда потусить. А для сохранности собственной задницы ещё и Минхо с Сынмином буду за собой таскать. Офигенное секьюрити, я вам скажу: две ехидны, которые если не словом, то одним взглядом сожрут и косточек не оставят. Я, конечно, могу и сам справиться, но лучше перестраховаться. Тем более, парень как-то нехорошо ухмыльнулся. Он вскинул руки в примирительном жесте и сделал шаг назад. Сощурившись, я вновь окатил его взглядом, способным оттолкнуть всё и вся, а незнакомец, падла такая, ещё и облизнулся. Хмыкнув, он произнёс:
— Не буду мешать.
Потом развернулся и ушёл в сторону входа в клуб. Тогда я ещё не подозревал, какой звиздец меня ждёт.
***
В тот вечер он больше не давал о себе знать. А я, как дебил, ходил по клубу и опасливо поглядывал по сторонам, ожидая хрен пойми чего. Сынмин с Минхо чуть животы не надорвали, пока ржали надо мной. Я уже говорил, что они две ехидны? Господи, ну почему у меня такие друзья... И коллеги по совместительству: они вместе со мной танцевали в группе. В общем, тогда этот незнакомец не наблюдался на моём горизонте, так что я расслабился. И, честное слово, даже забыл о нём, ведь тот потом ещё две недели не появлялся в клубе. Хотя, чего вообще из-за этого переживал? Он же явно тогда был впервые (ну, до этого я его не видел, так что логично), и ждать, что он стопудово появился бы снова, — тупо. Не то место, чтобы приходить на постоянной основе, ибо денег тут сдерут немерено. Да, их берут за качество и крутое обслуживание, но всё же — денег надо дохрена. Вряд ли он мог ими разбрасываться направо и налево, как селебы и другие пафосные шишки, которые тут зависали регулярно.
Но ничто не вечно под луной. И пофиг, что сейчас день и никакой луны не видно. Я припарковался возле клуба, быстро глянул на себя в зеркало заднего вида: недавно выкрашенные в бирюзовый цвет волосы лежали классно, никаких синяков под глазами не видно, лёгкий мейк не растёкся. Супер. Можно идти. Машина моргнула габаритами, когда поставил её на сигнализацию, и оповестила меня звуковым сигналом. Поправив любимую белую футболку с ярким принтом, я направился ко входу в клуб.
Сегодня у нас отбор нового участника в группу. Прежний свалил по тихой грусти: сказал, что его всё задолбало, танцы вообще не его и тут он был, чтобы накопить денег на открытие собственной пекарни. Ну мы и не стали его держать. Хочешь идти — иди, как говорится.
Вообще, у нас есть менеджер. Крутой парень, Чан, но мы все звали его Крисом. Очередной отпадный австралиец. Мне вот всегда интересно было: в Австралии что, воздух какой-то другой? Может иная атмосферная влажность так сильно влияла на жителей континента, раз они все сплошь и рядом какие-то охуенные? Очередная загадка, которая в моём разуме где-то на одном уровне с вопросом, кто же всё-таки построил египетские пирамиды. Ну сами смотрите: Райан Рейнольдс, Крис Хэмсворт, Хью Джекман, Трой Сиван (я отлично помню твои взгляды, дорогой), Сия, Марго Робби. Долго ещё могу продолжать, но вердикт один: они охуенные. И вот наш менеджер прямо в этом списке. Крис решал финансовые вопросы, рулил расписанием, следил, чтобы никто из нас не портил репутацию группы. Но многое доверял и нам самим. Например, выбор новых танцоров. Всё же не ему с кем-то плясать на сцене, и нам реально виднее, сойдёмся ли мы с кандидатом, какого уровня его навыки и так далее. Конечное решение, хоть и было за ним, но чисто номинально. Крис мог отклонить кандидатуру, только для этого должны появиться совсем уж веские причины. Так что и сейчас он со спокойной душой доверил выбор нам, а сам уселся за барной стойкой с ноутбуком и безалкогольным мохито. Я приветственно махнул ему рукой и проследовал за столик к парням.
Всего нас шестеро. Точнее, было шестеро: один благополучно отправился печь булки. Теперь вот пятеро, и недостачу надо срочно восполнять. Сроки сжатые, и если сегодня не найдётся крутой танцор, нам придётся туго. Поздоровавшись с ребятами, я уселся между Уёном, который хрустел печеньем, и Минхо. Сан как обычно задерживался, а Сынмин дрых, уложившись лбом на столешницу. Цапнув список кандидатов, что лежал на столе, пробежался глазами по столбцам с именами. Всего двадцать человек. М-да, не густо. Надеюсь, среди них мы откопаем настоящий алмаз.
В зал влетел запыхавшийся Сан, протараторил что-то похожее на извинение и плюхнулся рядом с Уёном. Тот моментом обратил всё внимание на него. У них там свой мирок, в общем-то. Точно не известно, но я нутром чуял: дружба у них с особенностями, часто переходящими в горизонтальное положение. Я такие вещи считывал на раз-два: мой гей-радар всегда работал без сбоев. Рыбак рыбака...
Свет над пустой сценой зажёгся. Ну, погнали.
Я скучающе барабанил пальцами по столу. Мы отсмотрели человек двенадцать и всё не то. Некоторые просто любители — ничего против не имею, танцы — это классно. Только мы искали профи. Некоторые как раз и были этими профи, но огонька в них никакого, словно роботы с безжизненными глазами и бездушными движениями. А нам нужен взрыв, пожар, страсть, которая есть только у тех, кто искренне наслаждался своим делом. Надежда найти танцора уплывала на дно под грустную музыку из «Титаника». На четырнадцатом кандидате я потерял её окончательно. На пятнадцатом уже хотел встать и свалить домой, чтобы обожраться с горя снеками, но Минхо шлёпнул меня по коленке, и пришлось остаться. От шестнадцатого кандидата уже ничего не ждал. Сидел, опустив взгляд в мобильник, и листал мемы, так что того, кто вышел на сцену, не видел.
— Привет! Меня зовут Ли Феликс.
Так, где-то я уже слышал этот голос. Низкий, бархатный, с лёгкой хрипотцой и акцентом. Подняв голову, тут же пожалел, что сделал это. На сцене стоял тот самый незнакомец, который подкатывал ко мне шары в курилке. Вот только не говорите мне, что он танцует. Ну пожалуйста.
— Простите за мой корейский, — тем временем продолжил Ли Феликс. — Я приехал из Австралии.
Да вы издеваетесь надо мной? Из Австралии?! Да ну какого хера! На мой список охуенных австралийцев только что пало проклятие. Ну не может этот хмырь с тупыми подкатами быть оттуда. Австралийская земля дала миру много крутых людей, а потом изрыгнула Ли, блять, Феликса. Ну ничего. В группу к нам он всё равно не попадёт, не может быть того, что из всех именно он окажется гением. Зазвучала музыка.
Что ж. Жми на рычаг, Кронк. Сейчас мы увидим грандиозный провал.
Плавная мелодия нарастала, Феликс, который сначала двигался медленно, ускорялся вместе с ней, а моя челюсть со скоростью света приближалась к полу.
Сука, другой рычаг! Какого чёрта он так хорош?!
Не хочу признавать, но если он захочет, то и меня перетанцует. А я центральный танцор в группе! Я заскрипел зубами, глядя на идеальные движения, в которых была душа, огонь, страсть и, что там дальше в списке требований? Короче, этот говнюк собрал их все. Стоп, а это ещё что? Какие-то приёмы из восточных единоборств? Как же круто он вписал их в танец. Я сам не заметил, как залюбовался происходящим на сцене. Ну правда, выглядело всё очень достойно и, как бы я не говнился, признать это стоило. Хоть и совсем не хотелось. Но шикарный поперечный шпагат, на который Феликс уселся в конце, заставил меня заткнуть свои хотелки.
Трек закончился, новоявленный австралиец поклонился, я психанул. Психанул потому, что все смотрели на него раскрыв рты. Нет, парень реально талантливый, я уже признал, но танцевать с ним в одной группе я не хочу. Вот хоть режьте меня на кимпаб — не хочу. Поймав его хитрющий взгляд на себе, скуксился ещё сильнее. Посмотрел на ребят. Судя по их лицам, уже всё решено и на моё мнение будет похрен. Я тихо заверещал на ухо Минхо, чтобы даже не думал брать Феликса к нам. Минхо у нас в группе лидер, его голос имеет реальный вес.
— Это ещё с какого перепугу? — он в недоумении выгнул бровь.
— Да с того, что это и есть та гроза курилок, что меня красоткой называл!
Я в ужасе смотрел, как Минхо закатил глаза, потом подмигнул мне и отправился к Крису. Ну пиздец. Глянул на Феликса, попутно надеясь, что взгляд у меня не отчаянный, и убедился в пиздеце окончательно. Тот, поправив выбившиеся из хвоста пряди, подмигнул мне. Господи, Минхо остановись! Ты что, не видишь, что ли? Да он же неадекватный! Самодовольный, похабный, какой-то неправедно дерзкий, явно уверенный в том, что всё ему будет подано по первому зову. Но даже не это главное! Он ткнул мне своим самодовольством прямо в лицо, поэтому работать с ним нет никакого желания. Мы не сойдёмся. Он меня бесит. Возможно, всё это по-детски тупо, но, ей-богу, не я начал это дерьмо.
Минхо, конечно, не остановился, и уже вовсю шептал Крису о своих наполеоновских планах. Крис улыбался и кивал, а моя адекватная жизнь со звуком смыва унитаза утекала в канализацию.