chapter 7
Когда жизнь дает тебе пинок, ее нужно пнуть в ответ.
Важное условие для этого — быть достаточно пьяным.
Чем собственно Юнги и занимается в компании Хаяо и Макото уже вторые сутки.
У него выдались тяжелые дни. Пришлось бегать по всему универу, чтобы найти злых женщин, рабынь бумажной волокиты, которые наорали на него и отправили домой. А ему просто нужна была справка, что он студент. Чертова справка, бумажка! Бюрократические тетки, просиживающие не один десяток лет за одними и теми же столами были просто ужасными в своем отношении с детьми и терпеть их не могли, а ведь главная их работа заключалась в помощи этим самым детям.
Он тяжко вздыхает и приканчивает еще одну бутылочку соджу, откинув пустой бутылек на переполненный мусорный пакет у дивана. Половины ромашек у того угла теперь не видно из-за огромного пятна от томатного сока. В магазине ему казалось это отличной идеей — вновь попробовать выпить эту жижу и посмотреть почему она так нравится многим людям. Ну не предвидел он, что придется выплюнуть после первого же большого глотка! На вкус, как и пять лет назад, отвратительно.
— Ах, Хаул такой классный, — тянет Юнги и следом испускает хмельное хихиканье, смотря как вышеупомянутый волшебник покрывается густой зеленой слизью, — но истеричка, конечно, конченная.
Чем-то он напоминает Чимина, но Юнги так и не понимает в чем причина. Возможно в присущей им обоим эксцентричности? Или неоспоримой красоте?
Он достает из пачки сигарету и подкуривает от палочки благовоний, что медленно тлеет на подлокотнике диванчика. Из-за этого движения половина пачки чипсов с его живота просыпается на многострадальный диван и хрустит, когда он пытается подвинуться обратно. Увидь Намджун это, спустил бы с него три шкуры, но к счастью цербер уехал на несколько дней к родным, а Мин остался в одиночестве. Проходить стадии принятия чувств, заниматься самобичеванием и пытаться не впадать в депрессивное состояние, сражаясь с собственными расхлябанными эмоциями. С одной стороны, ему даже нравится этот образ отшельника, но больше хочется соответствовать своей репутации стремного-мрачного-но-безумно-сексуального-типа, которого не сломит даже лимбо.
Он поправляет длинную подушку между своих ног под смачный хруст и, глубоко затянувшись, съезжает задницей, почти падая с диванных подушек.
Хочется подрочить, чтобы хоть как-то унять внутреннее напряжение. Это всегда верный способ, но его тело подводит само по себе, отказываясь даже на толику чувствовать приливы возбуждения. Любимые видео кажутся пресными, а фото однотипными. В них нет ничего, нет больше искры, тепла и плюшевости, которая преследовала его на протяжении пяти чертовых месяцев, как безумный сталкер. Перед глазами постоянно стоят кофейно-карие бездонные глаза и сухая солома пушистых волос, будто кто-то намеренно выжег их под веками. Хочется совсем не бездушного твиттерского камбоя, нет. И хочется не просто взять, хочется врасти в него, а он в Юнги. Раствориться, забыться и не бояться, что все рухнет в один прекрасный момент.
Хочется чертового Пак Чимина, что разбирается в анализе будто с пеленок его изучает.
Парня, которого он трахает с пометкой «никаких обязательств», че-е-е-рт.
Все так уныло.
Вторые сутки за просмотром значимых аниме, поеданием жирной пищи и затыканием собственных мыслей дымом сигарет. Диплом будет готов через месяц, если постараться, и ему казалось, что все должно стать превосходно легким, воздушным, ведь почти все закончилось.
Но чувство падения, которое преследует его третий месяц, с момента встречи с солнцем, до сих пор не дает покоя.
Поэтому он просто выключает телефон, зашторивает все окна дырявой тюлью и прокрастинирует у лэптопа уже… 31? Ах, 33 часа подряд. Спать на диване оказывается не таким удобным, как спать на ромашковом поле. Ужасно.
Грызущее чувство внутри разрастается все больше, причиняя почти физическую боль. Сердце и его ритмы постоянно подвергаются сбоям, а голова трещит, как четки.
Юнги чувствует себя отвратительно, хотя все должно было стать проще.
Чимин четко дал понять фразой «прости, хен, но мне сейчас не нужны отношения, да и на свидания времени нет», что ему все это до лампочки. От мыслей, что все на самом деле ложь и так он просто хотел быстрее избавиться от Юнги, становится вдвойне паршиво, но избавится от них не получается. Плохие мысли, как блохи на дворовом коте, множатся в десятки раз с каждым днем и расползаются все шире и глубже.
А что он хотел? Они просто трахались 2 месяца без обязательств. Это было восхитительно, но тем паче, что между ними ничего не было. Кажется, они по-настоящему поцеловались-то всего раз или два. Юнги чаще чувствовал ртом чиминов член, чем те воздушные губы. Барьеры, возведенные между ними не ощущались так остро, когда член Юнги плавно раздвигал узкие стенки или, когда Чимин в очередной раз объезжал его на этом самом диване. Все было прекрасно. По крайней мере ему так казалось. Или он думал, что все так?..
Скорее всего Чимин просто нашел простой и легкий способ утолить свои потребности. Ему нравилось, что все проходило просто, без последствий и обязательств. Без ответственности. Он не раз показывал себя с этой стороны, но хотя бы чуть-чуть, хоть какие-то светлые чувства у него были по отношению к самому Юнги, а не к его члену? Думал ли Чимин сейчас о нем? Удовлетворял ли себя также, как делал это Юнги, когда сладко дрочил, думая о блондине? Или, черт, он просто нашел применение своему fastтрах набору или себе кого-то на постоянной основе? Пытался ли представить, как могло все сложиться, не откажись он в ту же секунду? Болят ли его внутренности также сильно, как будто их взбалтывают в блендере?
Юнги очень хочет, чтобы ответ был да.
Да, да, да, да…
Пожалуйста.
Но жизнь вообще-то несправедливая штука. И всегда такой была сколько он себя помнит. Еще с момента, когда он практически голодал, раздавая после школы листовки на улице в 14, чтобы заработать на дешевую еду из супермаркета, только-только переведясь в Америку. Его мать работала одна и прокормить себя и сына заграницей оказалось непосильной задачей. Юнги врал ей, что все хорошо, кидался на любую работу и пытался выжить, но был рад тому, где он оказался. Позже на помощь пришел Намджун — единственный, кому было не все равно.
Сейчас Кима нет рядом. Совета спросить не у кого. Даже выговориться он может только сраной пальме.
Может стоит позвонить матери?.. Ха, и что же, он будет плакаться ей, что его отшили? Юнги уже взрослый мальчик и свои проблемы должен решать по-взрослому.
Зачем он вообще влюбился в этого глупого пацана?
Юнги часто пытается вспомнить определенный момент, камень преткновения, фразу или может день, когда случился дзинь или, когда сердце остановилось, а дыхание наоборот участилось под щекотание бабочек, но ничего не приходит на ум. Возможно, любовь к Чимину была в нем с момента их первой встречи, пробиваясь, как маленький росток. Светлый и чистый. А возможно, это свалилось внезапно, как обухом по голове. Просто есть и все. Посылочка без обратного адреса: получите, распишитесь и делайте с ней, что хотите.
Хотя какое это вообще теперь имеет значение?
Он совсем запутался.
Юнги на самом-то деле полная его противоположность. Такому как он не стоит приближаться к свету. Настолько большая тень, коей он является и расползается, как огромная клякса по мокрому листу, может и накрыть этот светлый лучик.
Тень не может дотянуться до света как бы ни старалась.
Чимин был прав в своем отказе — им не стоит даже начинать.
Головой-то он понимает, что все правильно, что все так как нужно, если не хочет, то убеждает себя в обратном, а вот сердцем… сердцем он все еще тянется к нежной коже, по которой будто рассыпались солнечные капли, хочет зарыться носом в ломкие из-за краски волосы, чтобы они щекотали его, хочет вдыхать запах свободы от всех клеток — едва уловимый кокос с примесью лавандового кондиционера с одежды. Потому что каким бы недосягаемым ни казался этот молодой гений экономики, он все еще оставался обычным парнем и студентом с небольшой зарплатой и подработкой в виде стажировки в дочернем офисе Samsung’а.
Сейчас Юнги может лишь наслаждаться приятными мыслями об их бесконтрольном и хаотичном сексе, не более.
Все остальное, думает Юнги, он не заслуживает и вряд ли заслужит.
Остается мысленно пнуть жизнь в ответ, пить безразмерно соджу и засыпать на диване, тихо плача под титры полнометражки.
У Юнги даже нет кота, чтобы обнять его перед сном и пожаловаться на свою отстойную жизнь.
Это и правда его жизнь?
Юнги просто хочет, чтобы все это прекратилось.