𝘠𝘰𝘶 𝘢𝘳𝘦 𝘮𝘺 𝘴𝘢𝘭𝘷𝘢𝘵𝘪𝘰𝘯
«Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» — «Мастер и Маргарита», Михаил Булгаков.
Вечер был волшебным. Осенний бал кружил в вихре красок и музыки, и я с Адамом наслаждались каждой минутой. Но после объявления результатов конкурса на короля и королеву что-то сломалось. Мы искренне болели за Мегс и Дэвида, и видеть их разочарование было невыносимо. Особенно Меган. Ее лицо помрачнело, а Гвин и Марк, новоиспеченные "король и королева", только подливали масла в огонь, радостно демонстрируя свои короны.
Неожиданно для всех, Меган согласилась поехать с ними в бар. Меня это насторожило. Что-то подсказывало, что ничего хорошего там не произойдет. У меня же не было ни малейшего желания продолжать вечер в таком ключе. Алкоголь вызывал лишь отвращение. Да и мы с Адамом в последнее время увлеклись спортом. Вернее, Адам вернулся к тренировкам. Футбольный сезон закончился, он триумфально выиграл финал, и на время футбол приостановился.
Но сейчас, глядя на Меган, я чувствовала лишь тревогу. Адам, заметив мою перемену настроения, обнял меня за плечи и тихо спросил: — Что случилось, принцесса? Ты какая-то потерянная.
Я вздохнула, прислонившись к нему.
— Мне не нравится вся эта ситуация с Меган. Она сейчас как пороховая бочка. Боюсь, в баре что-то случится.
Адам нахмурился, глядя в сторону удаляющейся компании Нельсона и Агриче.
— Ты думаешь, она натворит глупостей?
— Не знаю, но чувствую. И Гвин с Марком... они же специально ее провоцируют. Это все так некрасиво.
Адам крепче обнял меня.
— Может, позвоним Итану? Он хоть как-то сможет ее остановить.
Я покачала головой.
— Сомневаюсь. Да и Меган в таком настроении никого не послушает.
Мы помолчали, наблюдая, как последние гости покидают зал. Осенний бал, еще недавно такой яркий и волшебный, теперь казался пустым и немного грустным. Я чувствовала, как нарастает паника. Эта поездка в бар... что-то в ней казалось неправильным. У меня было какое-то жуткое предчувствие, словно впереди ждала беда. Но как остановить Мегс? Она же у нас танк, упрямая до невозможности. Убеждать ее было бесполезно, она никого не слушала, когда что-то вбивала себе в голову.
Мы стояли на улице, дрожа от холода. Адам, заметив мою дрожь, накинул свою куртку поверх моего пальто. Это немного помогло, но не от озноба, а скорее от внутреннего напряжения. Ветер пронизывал до костей, но меня трясло не только от него. Меня трясло от страха, от этого гнетущего предчувствия, которое не отпускало ни на секунду. Я чувствовала, что мы совершаем ошибку, и эта ошибка может дорого нам стоить.
Я огляделась по сторонам, словно надеясь найти в окружающем пейзаже хоть какой-то знак, оправдание своему страху. Фонарь над головой мерцал, отбрасывая дрожащие тени на мокрый асфальт.
— Мегс, может, все-таки останемся дома? — робко предложила я, стараясь, чтобы в моем голосе не звучала паника.
Меган, уже предвкушавшая вечер, лишь отмахнулась.
— Да ладно тебе, чего ты киснешь? Расслабься! Нам нужно развеяться. Адам же с нами, что может случиться? — она подмигнула Адаму, который в ответ лишь пожал плечами, явно не желая вмешиваться в наш спор.
— Именно это меня и беспокоит, — прошептала я, скорее себе под нос. Что-то должно было случиться. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Но как объяснить это Мегс? Как заставить ее поверить в мои иррациональные страхи? Адам прошептал мне на ухо, что отойдет позвонить Итану, чтобы он вмешался и помог ее успокоить. Я ужасно устала и чувствовала, что мне просто необходимо отдохнуть. Настроения на приключения не было совсем. В этот момент вернулся Адам и сказал, чтобы мы садились в машину и ждали Итана. Он включил печку, и в салоне стало намного теплее, что немного подняло мне настроение.
К нам присоединился Дэвид — он только что вернулся из магазина с выпивкой. Гвин и Марк уехали переодеваться, и мы все знали, что как только дождемся Итана, то тоже скинем свои платья и костюмы. Затем планировали отправиться к ним в бар. Адам, заметив, что я немного потерялась в своих мыслях, повернулся ко мне и с улыбкой спросил, как я себя чувствую. Я кивнула, стараясь изобразить бодрость. Наконец, вдалеке показался
Итан. Его фигура медленно приближалась к машине. Он был в своем привычном черном пальто и с недовольным лицом. Все как всегда. Он распахнул дверцу машины и, не говоря ни слова, вытащил Меган и Дэвида из салона, грубо подталкивая их в сторону своей машины. В его движениях читалось явное раздражение, и, судя по всему, Итан разделял мои чувства по поводу всего этого балагана. Я быстро перебралась на переднее сиденье к Адаму.
— Поехали ко мне, — сказала я, — Мне нужно переодеться во что-нибудь потеплее и удобнее.
Адам кивнул, и мы тронулись в сторону моего дома. План был прост: я переодеваюсь, мы едем к Адаму, он скидывает свой костюм, и мы вместе отправляемся вслед за Итаном в бар. Надеюсь, там мы сможем хоть немного расслабиться после всего этого хаоса. Дорога до моего дома пролетела в молчании. Адам сосредоточенно смотрел вперед, сжимая руль. Я чувствовала его напряжение, оно почти физически ощущалось в тесном салоне машины. Мне хотелось что-то сказать, разрядить обстановку, но слова застревали в горле. Что тут скажешь? «Извини, что наши планы провести вечер дома вдвоем, превратилась в цирк»? Или «Спасибо, что не бросил меня одну разбираться со всем этим»? Любая фраза казалась банальной и неуместной.
Подъехав к дому, я быстро выскочила из машины.
— Буду через пять минут, — бросила я Адаму и забежала внутрь. Родителей еще не было дома, как обычно были на работе. Я поднялась в спальню, скинула с себя пышное платье, поменяв его на другое, более удобное и теплое. Под вязаное платье средней длины, я надела колготки и выбежала в коридор. Я накинула пальто, теплый шарф, обула ботинки и вернулась обратно в машину к Адаму. Я увидела, как он достал телефон и что-то печатал. Адам поднял глаза, когда я села рядом.
— Итан написал, что они уже в баре. Говорит, место тихое, почти безлюдное. Именно то, что нам сейчас нужно.
Я кивнула, чувствуя, как напряжение немного отступает.
По дороге к Адаму мы снова молчали. Я смотрела в окно, наблюдая за мелькающими огнями города. В голове крутились обрывки фраз, обрывки событий. Меган, Дэвид, Итан, Адам... Все они оказались втянуты в эту нелепую ситуацию. И все из-за чего?
Наконец, мы подъехали к дому Адама. Он быстро переоделся, и мы снова были в пути. Впереди нас ждал бар, надежда на тихий вечер.
Бар оказался именно таким, как и обещал Итан: полумрак, приглушенная музыка, несколько одиноких посетителей, рассеянных по залу. Итан и Меган сидели в углу, за небольшим столиком, и, к моему удивлению, Меган выглядела вполне пристойно. Никаких следов недавней истерики, только легкая усталость в глазах. Дэвида нигде не было видно.
Итан поднял руку, приветствуя нас, и Адам повел меня к столику. На столе стояли три бокала с янтарной жидкостью и тарелка с орешками. Итан подвинул один из бокалов ко мне.
— Виски с колой. Не самое изысканное, но сейчас самое то, — сказал он с легкой улыбкой.
Я благодарно кивнула, но отказалась от спиртного, заказав мохито без алкоголя. Адам сел рядом со мной, и сразу же заказал себе сок.
Вечер начинался на удивление спокойно. Ни Гвин, ни Марка поблизости не наблюдалось, что уже было хорошим знаком, учитывая недавние события. Меган тоже вела себя на редкость прилично. Я даже начала надеяться, что все пройдет гладко, хотя какое-то неприятное предчувствие все еще грызло меня изнутри. Дэвида уже не было – как выяснилось, он уехал домой. Итан обмолвился, что Марк и Гвин где-то здесь, но я их так и не заметила. Возможно, они просто вышли.
Постепенно бар начал заполняться людьми, музыка становилась все громче и энергичнее. Атмосфера вокруг заражала весельем, и я, поддавшись общему настроению, начала расслабляться. Но все же краем глаза я продолжала следить за Меган. После недавнего конкурса ее неприязнь к Гвин вспыхнула с новой силой, и я боялась, что она не сдержится и устроит скандал.
Адам и Итан, увлеченные каким-то своим разговором, заливались смехом. Я же, отстранившись от их веселья, машинально крутила бокал, вглядываясь в полированную поверхность барной стойки. Но внезапно безмятежность улетучилась, сменившись знакомым, неприятным ощущением тревоги. Где Меган? Я окинула взглядом помещение, тщетно пытаясь ее отыскать.
— Итан, ты не видел Мег? — спросила я, чувствуя, как внутри зарождается паника.
Он беспечно махнул рукой:
— Наверное, вышла на воздух. Не переживай, скоро вернется.
Его слова не успокоили. Меган, Гвин, Марк... Все эти исчезновения складывались в тревожную мозаику. Меня не покидало предчувствие беды, ощущение надвигающейся катастрофы.
Решив не ждать, я отправилась на поиски Меган. Протиснувшись сквозь плотную толпу, я вышла на улицу. Прохладный воздух немного привел меня в чувство. Оглядевшись, я не увидела Меган. Но в самом темном углу, в тени, мелькнули две фигуры. Присмотревшись, я узнала Гвин и Марка. Они яростно спорили, их лица были перекошены от злости. Я замерла, прислонившись спиной к холодной стене здания. Подслушивать было некрасиво, но что-то внутри меня кричало, что я должна знать, о чем они говорят. Я постаралась расслышать хоть что-то сквозь шум улицы и приглушенную музыку из бара. Я остановилась, не зная, как поступить. Подслушать их разговор? Вмешаться в конфликт? Или просто уйти обратно в бар и притвориться, что ничего не произошло? Но внутри меня что-то подсказывало, что я не смогу так поступить. Слишком много зависело от этого момента. Сделав глубокий вдох, я направилась к ним.
Приблизившись, я уловила обрывки их разговора.
— Ты обещал! — кричала Гвин, ее голос дрожал от эмоций.
— Я ничего не обещал, ты сама все придумала! — отвечал Марк, его лицо пылало от гнева. Я не знала, о чем они спорят, но чувствовала, что это не просто ссора.
— Что здесь происходит? — спросила я, стараясь говорить спокойно. Они резко обернулись, как будто пойманы на горячем. Гвин выглядела растерянной, а Марк — раздраженным.
— Это не твое дело, — произнес он, бросая на меня холодный взгляд.
— Если это происходит рядом с баром, где находятся мои друзья, то это определенно мое дело, — ответила я, стараясь не поддаваться его давлению, — Где Меган?
Я подошла еще ближе, заглянув в глаза к Марку. Его взгляд был полон агрессии, и я не могла понять, что именно вызвало такую реакцию. Расширенные зрачки выдавали его состояние, и я почувствовала, как внутри меня нарастает тревога. Марк всегда был грубым, но никогда не позволял себе так вести себя со мной. Неужели алкоголь настолько затуманил его разум?
Я обернулась к Гвин и замерла. Ее глаза были абсолютно черными, как бездонные ямы, и казалось, что зрачки вот-вот разорвутся от напряжения. Что, черт возьми, происходит с ними обоими? В голове крутились мысли, но я не успела их осмыслить, как за спиной раздался знакомый звонкий голос. Это была Мегс. Она позвала меня, и в этот момент напряжение немного спало. Значит, она была не с ними. Я почувствовала, как сердце забилось быстрее — может, она сможет объяснить, что происходит, и вернуть все на свои места. Я сделала шаг назад, стараясь не терять из виду Марка и Гвин. Их поведение было настолько странным, что я не могла отделаться от чувства, что что-то ужасное вот-вот произойдет. Мегс, с ее ярким и жизнерадостным голосом, казалась единственным лучом света в этой мрачной ситуации. Я повернулась к ней, надеясь увидеть в ее глазах понимание, но вместо этого заметила, что и она выглядит встревоженной.
— Ты в порядке? — спросила я, стараясь скрыть свою тревогу.
Мегс кивнула, но в ее глазах читалась неуверенность. Она подошла ближе, и я заметила, как ее взгляд скользнул в сторону Марка и Гвин. В этот момент я поняла, что она тоже чувствует напряжение, которое витает в воздухе.
— Я только что пришла, — произнесла она, — Но здесь что-то не так. Я слышала, как они разговаривали, и...
Ее голос дрогнул, и я почувствовала, как холодок пробежал по спине. Я не могла не думать о том, что могло произойти, пока я была занята своими делами. Что могло заставить Марка и Гвин так измениться? Марк продолжал смотреть на меня с той же агрессией, а Гвин, казалось, была в каком-то трансе, словно не осознавала, что происходит вокруг. Я сделала шаг вперед, стараясь говорить спокойно, чтобы не спровоцировать их еще больше.
— Марк, что с тобой? — спросила я, стараясь вложить в голос уверенность, — Ты выглядишь... не в себе.
Он не ответил, только сжал кулаки, и я заметила, как его пальцы побелели от напряжения. Я обернулась к Гвин, надеясь, что она сможет хоть что-то объяснить, но ее черные глаза лишь усиливали мою тревогу.
— Гвин, ты меня слышишь? — спросила я, стараясь привлечь ее внимание, — Что происходит?
Она медленно повернула голову в мою сторону, и в ее взгляде мелькнуло что-то, что я не могла понять. Это было нечто большее, чем просто страх или агрессия — это было как будто что-то темное, что-то, что пронзало меня своим холодом. Я почувствовала, как по спине пробежал мурашки, и в голове закружились мысли о том, что могло произойти с ними.
— Гвин, — повторила я, стараясь вложить в голос как можно больше тепла и понимания, — Пожалуйста, скажи мне, что происходит.
Она не отвечала, но в ее глазах я заметила искорки, словно в них вспыхивала какая-то искра, которая могла бы вернуть ее к реальности. Я сделала шаг ближе, но Марк, казалось, не собирался отступать. Его агрессия была как стена, которую я не могла преодолеть.
Я ощутила, как Меган крепко сжала мою руку и потянула в сторону входа в бар, уводя меня подальше от этой нездоровой компании. Мы пробрались сквозь людей и устроились за стойкой, чуть в стороне от Итана и Адама, которые, похоже, даже не заметили, что нас нет рядом. Но сейчас это было не так важно. Меган заказала себе коктейль и мне газировку, а я повернулась к ней, готовая обсудить все, что произошло. Разговаривать с Марком было бессмысленно — он явно был не в себе.
— Ты видела, что с ними творилось на балу? — спросила Меган, отпивая из своего стакана.
— Мне показалось, что они пришли уже пьяные, — ответила я, объясняя свое впечатление их странным поведением.
— Я думаю, дело не только в алкоголе. Я проходила мимо туалета и слышала, как они обсуждали какие-то таблетки. Гвин говорила слишком громко, возмущаясь, что Марк должен был сделать что-то запланированное. Но я не уловила, что именно. Мне кажется, они принимают что-то более серьезное, чем просто алкоголь, и не знаю, как давно это продолжается.
Слова Меган засели у меня в голове, как заноза. Мысль о том, что кто-то из нашей компании мог употреблять наркотики, вызывала настоящую панику. Я всегда считала нас беззаботными, просто любящими повеселиться. Но теперь, после слов Меган, все виделось в совершенно ином свете.
Вспомнился бал. Гвин... Ее глаза тогда неестественно блестели, а смех звучал как-то слишком громко, натянуто. Я списала это на алкоголь и общее возбуждение от праздника. Но сейчас... Сейчас это казалось подозрительным.
А Марк? Черт возьми, неужели он втянул ее в это? Он всегда был немного... рискованным. Но чтобы настолько? Я не хотела в это верить. Не хотела, чтобы моя компания, мои друзья, оказались втянуты во что-то подобное.
Я поставила стакан на стол, чувствуя, как лед в нем неприятно колет пальцы. Может, Меган преувеличивает? – промелькнула слабая надежда. Но тут же я отбросила эту мысль. Меган не из тех, кто разбрасывается словами на ветер. Она наблюдательна и осторожна. Если она что-то услышала, значит, это, скорее всего, правда.
Нужно было что-то делать. Но что? Врываться к ним с обвинениями? Это только оттолкнет их и заставит все отрицать. Подслушивать? Подглядывать? Это противно и не даст полной картины.
Самым логичным казалось поговорить с ними. Но как начать этот разговор?
«Привет, я тут слышала, что вы таблетки какие-то глотаете?» – звучало абсурдно. Нужно было найти более деликатный подход. Показать, что я беспокоюсь, а не обвиняю.
Я вспомнила, как Марк в последнее время стал раздражительным. Раньше он был душой компании, всегда веселый и энергичный. А сейчас... то вспышки гнева, то апатия.
Но что, если наши опасения подтвердятся? Что, если они действительно употребляют наркотики? Что тогда? Обращаться в полицию? Рассказать их родителям? Эти мысли вызывали еще большую панику. Я не хотела разрушать их жизни. Но и закрывать глаза на происходящее было нельзя. Молчание становилось соучастием, а бездействие — преступлением. Я чувствовала, как паника нарастает, захлестывая меня с головой. Нужно было что-то решать, действовать. Но что? Как найти правильный выход из этого кошмара, не причинив никому еще большей боли? Но даже если они признаются, что тогда? Я все равно не знаю, что делать. Я не эксперт, я не психолог. Я просто друг, который боится за своих друзей.
— Я думаю, ребятам не стоит рассказывать, пока мы окончательно не убедимся в своих предположениях, — Мегс нарушила тишину, и я вернулась к ней из своих мыслей.
— Марк не подпустит нас близко. Посмотри, что с ним стало, неизвестно, сколько времени они сидят на наркотиках. Без Адама мы не узнаем всей правды. Как ни как, он общается с Гвин, и... знаешь, мне и правда уже кажется, что она будто влюблена в него, — я призналась подруге в своих опасениях. В голосе звучала тревога, смешанная с какой-то безнадежностью. Все казалось таким запутанным и опасным. Тревога Мегс, хоть и выраженная более сдержанно, чувствовалась и в ее молчании. Она всегда была рассудительной, предпочитала семь раз отмерить, прежде чем отрезать. Но сейчас, когда речь шла о Марке, о друге, которого мы знали с детства, даже ее хладнокровие давало трещину.
Я вздохнула, потерла виски.
— И что нам делать? Просто сидеть и смотреть, как он катится в пропасть? А Гвин? Она же тоже в опасности.
Я посмотрела на Мегс, ища в ее глазах хоть какой-то проблеск надежды. Но видела лишь отражение собственного страха. Мы обе понимали, что времени у них не так много. Марк менялся с каждым днем, становился все более отчужденным и непредсказуемым. И если они не вмешаются сейчас, то может быть уже слишком поздно. Вопросов было больше, чем ответов, и каждый из них казался тупиком.
Мегс, скрестив руки на груди, буравила меня взглядом:
— Эли, я еще два месяца назад говорила тебе, что она влюблена в Адама. Держись от нее подальше, и Адама держи подальше от нее. Если он узнает о наркотиках, то бросится к ней на помощь, и ты потеряешь его, — настойчиво произнесла она, и её голос звучал тревожно.
Я понимала, что она беспокоится, но не могла просто игнорировать свои чувства. Я не могу поставить свои эмоции выше жизни другого человека. Гвин действительно нуждается в помощи, и я не могу оставаться в стороне. Я знаю, что Адам не предаст меня и не изменит мне, потому что это лишь ее чувства к нему, я уверена, что он к ней равнодушен. Адам любит меня. Он всегда рядом, и я верю, что он поймет, что сейчас важнее — поддержать Гвин.
— Я все равно расскажу ему о Гвин, — сказала я, чувствуя, как внутри меня борются страх и решимость, — Он должен знать, чтобы помочь ей. Это важно. В конце концов, дружба и человечность должны стоять выше собственных интересов, не так ли? Я думаю, что Адам сможет помочь и Марку, убедит его, заставит бросить это всё, но естественно, что одними словами делу не поможешь. Нужно убедить их попытаться бросить эту дрянь, и обратиться к специалистам.
Мегс прищурилась, прожигая меня взглядом.
— Тогда почему ты поделилась своей догадкой, что она в него влюблена? Ты чего-то боишься, Эли?
Я замялась, не зная, что ответить. В словах Мегс был какой-то подвох, который я никак не могла уловить. Да, я доверяла Адаму безоговорочно. Ревность? Глупости. У меня даже мысли такой не возникало. Но... в этом и была вся проблема. Я не могла залезть в голову Гвин. Я не знала, что она чувствует, о чем думает.
Неизвестность. Вот что меня пугало. Не Адам, не Гвин, а именно эта чертова неизвестность. Я могла бы поклясться, что Адам никогда не переступит черту, что он любит меня. Но любовь – это не математическое уравнение, где дважды два всегда четыре. Это хаотичная, непредсказуемая сила, способная заставить людей совершать безумные поступки. И если Гвин действительно влюблена в Адама... что тогда?
И тут же в голове всплыл другой вопрос: а что, если Адам этого не замечает? Или, что еще хуже, замечает, но не хочет меня расстраивать? Мысль об этом кольнула, как осколок стекла. Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи. Нельзя позволять сомнениям разъедать меня изнутри. Но как бороться с тем, чего не видишь, чего не знаешь наверняка?
Я поделилась своей догадкой с Мегс не из-за ревности, а из-за страха. Страха перед тем, что может произойти, страха перед тем, что я не контролирую ситуацию. Я хотела услышать мнение со стороны, получить подтверждение или опровержение своим опасениям. Но вместо этого получила лишь пристальный взгляд и вопрос, который заставил меня усомниться в самой себе.
Может быть, я действительно чего-то боюсь? Может быть, я недостаточно уверена в себе, в своих отношениях с Адамом? Может быть, я просто ищу проблему там, где ее нет?
Я вздохнула, чувствуя, как в груди нарастает тревога. Нужно разобраться в себе, понять, что на самом деле меня беспокоит. Иначе эта неизвестность съест меня заживо.
Только что я размышляла о том, как важно ставить нужды других выше собственных, особенно когда речь идет о человечности и помощи. Казалось, это такая простая и очевидная истина. Но вот, мои друзья оказались в сложной ситуации, им нужна моя поддержка, а я... я застряла в своих переживаниях. Все мысли крутятся вокруг Адама и наших отношений. И это ужасно. Я чувствую себя эгоисткой, ведь сейчас совсем не время думать о себе.
— Знаешь, — начала Мегс, — Я ведь собиралась в бар, чтобы устроить Марку и Гвин настоящую взбучку за то, что они забрали у меня корону на балу. Но сейчас я передумала. Они сами себя убивают.
— Мегс? Как ты можешь? Это все очень серьезно! Что если они и правда сидят на наркотиках?
— А что я могу сделать, Эли? Им нужна медицинская и психологическая помощь. Я не могу просто прийти и начать кричать на них, когда они, похоже, на грани. Я не хочу быть той, кто толкает их еще глубже в пропасть. Я не врач и не психолог. Нужно рассказать их родителям об этом, дальше пусть сами разбираются.
Я уткнулась лицом в прохладную лакированную поверхность барной стойки, выставив руки перед собой, словно пытаясь удержаться на краю пропасти. В голове гудело от мыслей, которые никак не хотели складываться в стройную картину.
— Эй, девчонки. О чем спорите? — раздался задорный голос Адама, и я почувствовала, как его рука опустилась на мои плечи. Он прижал меня к своему торсу, присаживаясь рядом. Итан, последовав его примеру, обнял Мегс и тоже устроился рядом.
В тот момент, когда Адам обнял меня, мир вокруг словно перестал существовать. Все проблемы, все тревоги, все нерешенные вопросы – все это мгновенно испарилось. Остались только тепло его тела, знакомый запах его одеколона и ощущение невероятной защищенности. Хотелось просто раствориться в этом моменте, забыть обо всем на свете и никогда больше не возвращаться в реальность, где все так сложно и непредсказуемо. В его объятиях я чувствовала себя в безопасности, словно в коконе, где ничто не могло мне навредить.
Я подняла голову, стараясь сфокусировать взгляд на Адаме. Его улыбка, как всегда, была ослепительной, и в его глазах плескалось искреннее любопытство. Мегс, кажется, тоже немного оттаяла под напором внимания Итана.
— Да так, ерунда, — пробормотала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более непринужденно. Но Адам, конечно, не поверил. Он всегда видел меня насквозь.
Он слегка сжал мои плечи, словно подбадривая. — Ну же, выкладывай. Я же вижу, что что-то не так.
Мы с Мегс обменялись взглядами и в один миг поняли, что лучше промолчать. Адам может натворить дел, и я не хочу, чтобы он усугубил ситуацию. Сегодня мы уже не в силах помочь Марку и Гвин, но, по крайней мере, можем попытаться защитить наших парней от возможных неприятностей. Это, пожалуй, единственное, что мы можем сделать в данный момент.
Что теперь? Что будет дальше? В голове крутились мысли, как вихрь, и каждая из них приносила с собой новые сомнения. Адам, безусловно, расстроится, если я решу скрыть от него свои подозрения о Гвин и Марке. Он всегда ценил честность, и я не хочу, чтобы он почувствовал себя преданным. С другой стороны, может, стоит решить это только с Мегс? Возможно, вместе мы сможем найти решение. Но что, если Адам узнает, что я не поделилась с ним своими переживаниями? Это может только усугубить ситуацию и разрушить доверие между нами. Я чувствую, как нарастает давление. Каждое решение кажется неправильным, и я не знаю, как поступить. Нужно время, чтобы обдумать все варианты, но время — это то, чего у меня, похоже, нет. Я чувствую, как страх овладевает мной. Страх потерять Адама, страх оказаться в центре конфликта, который может разрушить всё, что мы строили вместе.
Я уже на пределе. Эти постоянные проблемы и нервотрепки просто выматывают. Я мечтаю о том, чтобы быть рядом с Адамом, строить наше будущее, закончить школу и сдать выпускной экзамен по фортепиано. Просто хочу жить своей жизнью, наслаждаться каждым моментом. Но каждый день что-то происходит, и я не знаю, как с этим справляться. Почему проблемы не могут оставить меня в покое? Казалось, все начало налаживаться, и вдруг снова настигает какая-то беда. Хочется просто взять паузу и насладиться тем, что у меня есть, но, похоже, это слишком сложно. Каждый раз, когда я думаю, что вот-вот смогу вздохнуть свободно, жизнь снова подкидывает мне очередное испытание. Я пытаюсь сосредоточиться на своих мечтах, на том, что действительно важно, но эти постоянные тревоги и заботы словно тень, которая не покидает меня. Я вижу, как Адам поддерживает меня, как он верит в нас, и это придаёт мне сил, но иногда даже его присутствие не может заглушить внутренний шум. Каждое утро я просыпаюсь с надеждой, что сегодня будет лучше, но реальность снова и снова разбивает мои ожидания. Я пытаюсь найти в себе силы, чтобы справиться с этим, но иногда кажется, что я на грани. Я не хочу, чтобы эти трудности определяли мою жизнь. Я хочу быть сильной, но иногда мне просто не хватает энергии.
— Адам, оставь ее в покое. Почему ты такой приставучий?
Я благодарно кивнула Мегс. Ненавижу, когда Адам так наседает. Я вообще не люблю что-то скрывать от него, но еще больше не люблю, когда он чувствует, что я недоговариваю, и начинает копать, пытаясь вытащить правду.
Адам нахмурился, переведя взгляд с меня на Мегс.
— Мег, почему я не могу взять и прилипнуть к своей девушке? — в его голосе звучало искреннее недоумение.
Я вздохнула. Ну вот, началось. Сейчас он будет смотреть на меня этими своими щенячьими глазами, полными беспокойства и решимости докопаться до истины. И я, как назло, совершенно не готова делиться.
— Просто не лезь, Адам. Веселись, не думай ни о чем, — сказала Мегс, подтягивая виски из бокала
— Я должен узнать, что беспокоит мою девушку, — ответил он
Любой их спор, даже самый незначительный, моментально перерастал в затяжное сражение, где ни один не желал признавать поражение. Мы с Итаном молча наблюдали за этим представлением уже минут пять, когда он, закатив глаза, предложил выйти на улицу, чтобы перекурить. Мне совсем не хотелось дышать табачным дымом, но у меня была другая цель: нужно было проверить, остались ли Гвин и Марк на улице и, если нет, то куда они подевались.
Я последовала за Итаном, стараясь не смотреть в сторону Мегс и Адама. Их голоса, хоть и приглушенные стенами, все еще доносились до меня, как назойливое жужжание. На улице было прохладно, и я поежилась, жалея, что не накинула пальто. Итан, как и ожидалось, сразу же прикурил сигарету, выпустив облачко дыма в уже темнеющее небо.
— Что-то случилось? — спросил он, заметив, как я оглядываюсь по сторонам.
Я пожала плечами, стараясь выглядеть непринужденно.
— Просто интересно, куда делись Гвин и Марк. Они же вроде здесь были, когда мы зашли?
Итан пожал плечами в ответ.
— Может, пошли прогуляться? Или за чем-нибудь в магазин. Не думаю, что стоит беспокоиться.
Но я беспокоилась. Итан не знал того, что слышали и видели мы с Мегс.
Итан выпустил облачко дыма, наблюдая, как оно растворяется в вечернем воздухе. Его голос звучал мягко, почти осторожно, словно он боялся спугнуть хрупкую птицу.
— Я не пытаюсь тебя в чем-то упрекнуть, просто... мне небезразлично, как все обернется, — сказал он, стараясь казаться максимально беспристрастным, — Когда ты планируешь рассказать Адаму о нашей свадьбе? И о том, что это произойдет сразу после выпускного? Я знаю, что это формальность, но вы же встречаетесь, и, насколько я понимаю, у вас все серьезно. Как он воспримет новость о том, что ты выходишь замуж... за меня?
Он сделал еще одну затяжку, прикрыв глаза от порывистого ветра, игравшего с его темными волосами. Вопрос повис в воздухе, требуя ответа, которого у меня не было.
— Послушай, я понимаю, что это твое решение, и я не собираюсь его оспаривать, — продолжил Итан, выдыхая дым, — Но Адам... он ведь правда влюблен в тебя. И он, кажется, строит планы на будущее, в которых ты играешь главную роль. Не будет ли для него это слишком жестоким ударом? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной мне что-то объяснять, но мне кажется, что он заслуживает знать правду. Просто чтобы у него была возможность двигаться дальше, если ты понимаешь, о чем я.
Итан замолчал, ожидая. В его глазах читалось искреннее беспокойство, смешанное с какой-то обреченностью. Он словно уже знал, что ответа, который его бы устроил, не последует. Он не давил, не требовал, просто озвучивал то, что грызло его самого. Ведь он тоже был частью этой сложной, запутанной истории.
Итан выбросил окурок, растоптав его ногой. Он не смотрел на меня, его взгляд был устремлен вдаль, в темнеющее небо. Казалось, он пытался найти там ответ, которого не мог найти во мне.
— Знаешь, — тихо произнес он, словно разговаривая сам с собой, — Самое сложное во всем этом – это не сам брак, а последствия. Последствия для всех нас. Ты, я, Адам... Мы все будем нести этот груз. И я просто хочу, чтобы ты была готова к этому.
Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидела не упрек, а скорее мольбу. Мольбу о понимании, о сочувствии, о том, чтобы я хоть немного облегчила его ношу. Но мне было сложнее, чем ему.
— Я не прошу тебя бросить Адама ради меня, — продолжил он, — Я просто хочу, чтобы ты подумала о том, как это сделать наименее болезненно для него. Он ведь хороший парень. Он не заслуживает того, чтобы его сердце разбили вдребезги.
Итан снова замолчал, давая мне время обдумать его слова. Он не торопил, не настаивал. Он просто хотел, чтобы я осознала всю серьезность ситуации, чтобы я поняла, что мои действия имеют последствия, и что эти последствия могут быть очень болезненными. Я отчаянно пыталась загнать эту мысль куда подальше, притвориться, что ее не существует. Просто плыть по течению, надеясь, что все само собой рассосется. Больше не поднимать эту тему, ни в коем случае. Единственное, чего я хотела – уговорить Адама уехать. Сбежать вместе, забыть обо всем, как о кошмарном сне, который никогда не происходил на самом деле. Я готова была на все, лишь бы не причинить ему боль. Что угодно, кто угодно, пусть лучше пострадаю я, но только не Адам.
Но мысль эта, словно заноза, сидела глубоко внутри, отравляя каждый мой вздох, каждую улыбку, адресованную Адаму. Она просачивалась сквозь броню моего отчаяния, шептала на ухо горькую правду, которую я так яростно пыталась заглушить. Как бы я ни старалась, она не исчезала, а лишь росла, пуская корни в самые темные уголки моей души.
Иногда, когда Адам смеялся, его глаза сияли таким чистым, неподдельным счастьем, что мне становилось физически больно. Я видела в этом свете отражение будущего, которое мы могли бы построить вместе, будущего, которое я, возможно, собиралась у него отнять. И тогда, в эти моменты, желание сбежать, исчезнуть, раствориться в воздухе становилось почти невыносимым. Я знала, что бегство – это лишь временное решение. Рано или поздно, правда настигнет нас, как бы далеко мы ни убежали. И тогда, когда Адам узнает, боль будет еще сильнее, предательство – еще горче. Но я не могла найти в себе сил признаться сейчас. Страх парализовал меня, лишал воли. Я боялась увидеть в его глазах разочарование, гнев, ненависть. Боялась потерять его навсегда. Я жила во лжи, надеясь, что чудо произойдет, что все как-то само собой разрешится. Но глубоко внутри я знала, что чуда не будет. И что рано или поздно мне придется сделать выбор. Выбор, который сломает нас обоих.
Я чувствовала себя предательницей, укравшей у него что-то очень важное, и продолжающей притворяться, будто ничего не произошло.
По ночам, когда Адам крепко спал, прижавшись ко мне, я лежала без сна, глядя в потолок. В темноте мои страхи разрастались, превращаясь в чудовищ. Я представляла себе, как скажу ему правду, как его лицо исказится от боли, как он оттолкнет меня. И тогда я просыпалась в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем, и снова клялась себе, что найду способ избежать этого.
Паника, отчаяние, боль – все те чувства, которые я так отчаянно пыталась запереть в темном углу своей души, вырвались на свободу, словно дикие звери. Они набросились на меня, душили, разрывали на части, разъедали изнутри, заставляя корчиться от невыносимой муки. Я больше не могла сдерживать этот поток. Слезы, горячие и обжигающие, хлынули из глаз, оставляя мокрые дорожки на щеках, словно выжигая на коже клеймо моего страдания.
Я пыталась вдохнуть, но воздух, казалось, превратился в густую, липкую массу, не желающую проникать в мои легкие. Каждый вдох давался с трудом, словно я пыталась вырваться из-под толщи воды. Сердце колотилось в груди, как пойманная в клетку птица, готовое вырваться наружу. Я чувствовала его пульсацию в висках, в кончиках пальцев, во всем теле, словно оно хотело напомнить мне о том, что я еще жива, что еще способна чувствовать.
Но чувствовать эту боль было невыносимо. Я хотела кричать, но горло сдавило спазмом, и вместо крика вырвался лишь хриплый, жалкий стон. Хотелось бежать, спрятаться, исчезнуть, но ноги словно приросли к земле, скованные невидимыми цепями отчаяния. Я стояла, неподвижная, как дерево, пораженное молнией, и наблюдала, как буря внутри меня разрушает все, что еще оставалось целым.
Я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от этого кошмара, но тьма внутри меня была еще более пугающей, чем мир вокруг. В этой тьме обитали мои страхи, мои сомнения, мои самые сокровенные кошмары. Они шептали мне на ухо слова отчаяния, убеждая меня в моей никчемности.
Итан все еще стоял рядом, с каким-то растерянным выражением на лице. Я почувствовала легкое прикосновение к плечу и обернулась.
— Оставь нас наедине, — процедил
Адам, его голос был низким и напряженным. Не успела я и слова сказать, как он притянул меня к себе, заключая в крепкие объятия.
Тепло его тела обволокло меня, контрастируя с ледяным взглядом, которым он, не сомневаюсь, одаривал Итана через мое плечо. я чувствовала, как напряжены его мышцы, как бешено колотится его сердце, отзываясь эхом в моей груди. Что происходит? Почему такая внезапная демонстрация собственничества?
— Эли? Что с тобой? Я знаю, Мегс говорит, что я слишком навязчив, но ты сама не своя с тех пор, как мы вошли в этот бар, — шептал он, и в его объятиях я чувствовала себя лучше, — Почему ты плачешь? Это из-за Итана? Он тебя обидел?
Меня задело не столько то, что сказал Итан, сколько та правда, которую он озвучил. Это как будто он открыл дверь в комнату, которую я старательно запирала на все замки. Теперь там гуляет сквозняк, и я не могу отделаться от этих навязчивых вопросов, от этой правды, которая преследует меня повсюду. Я пытаюсь отвлечься, забыть, но она словно прилипла ко мне, как тень.
Самое сложное – это то, что я не могу сказать Адаму, что именно Итан задел. Он не должен знать, что его слова так сильно повлияли на меня, что они разворошили во мне целый улей сомнений и страхов. Ему не нужно знать, что он попал в самое больное место. Поэтому я просто молчу, улыбаюсь и делаю вид, что все в порядке.
Адам прижал меня к себе еще крепче, и я утонула в его объятиях, растворяясь в тепле и безопасности, которые они дарили.
— Я не могу видеть, как ты плачешь. Каждая твоя слезинка разбивает мне сердце, Эли, — прошептал он, его голос был полон боли и нежности, — Скажи честно, он точно ничего не сделал тебе?
Адам нежно поглаживал меня по макушке, а второй рукой заботливо укрыл от прохладного ветра, словно оберегая от всего плохого в этом мире. В его прикосновениях чувствовалась такая искренняя забота, что мне стало немного легче дышать. Его слова, словно бальзам, ложились на израненную душу. Я чувствовала, как напряжение постепенно покидает меня, уступая место тихой благодарности. Адам всегда умел найти нужные слова, создать вокруг меня кокон безопасности, в котором можно было спрятаться от всех невзгод. Я медленно кивнула, уткнувшись лицом в его грудь. Сквозь ткань кофты чувствовалось тепло его тела, его сердцебиение, ровное и успокаивающее.
— Расскажи мне, Эли, — прошептал он, его голос звучал совсем близко, словно он боялся спугнуть меня, — Я здесь, чтобы выслушать. И чтобы защитить тебя.
— Адам, все в порядке. Мы просто вышли освежиться, а я настолько переживала за этот вечер, что расплакалась, — проговорила я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Как же я ненавидела врать Адаму, но сейчас мне казалось, что это единственный выход. Правда была слишком сложной, слишком запутанной, чтобы выложить ее вот так, посреди ночи, на улице.
Адам обнял меня за плечи, и его тепло немного успокоило дрожь.
— Ни о чем не волнуйся, когда я рядом. Ты всегда можешь положиться на меня, — ласково ответил он. В его голосе звучала искренняя забота, и это только усиливало ее чувство вины,
— Вернемся домой или останемся в баре? — спросил он, словно предлагая выбор между двумя безопасными гаванями.
Каждая его улыбка, каждый нежный взгляд сейчас обжигали, словно раскаленное железо. Я знала, что должна сказать, должна признаться, но слова застревали в горле, превращаясь в ком боли. Как объяснить, что внутри меня бушует ураган, который грозит смести все наши общие мечты, все планы на будущее?
— Адам... — голос дрогнул, и слова вырвались наружу, словно птицы из клетки, — Я люблю тебя. Безумно люблю тебя, — слезы подступили к глазам, застилая мир расплывчатой пеленой, — И я боюсь... Боюсь, что однажды я потеряю тебя.
В горле застрял ком, не давая дышать. Слова любви, такие простые и такие сложные, казались недостаточными, чтобы выразить всю глубину чувств. Но еще страшнее было осознание, что наши отношения, такие хрупкие и драгоценные, висят на волоске, на ниточке, связывающей с Итаном общим секретом. Секретом, который мог либо укрепить нашу связь, либо разрушить ее навсегда. Страх потери Адама был невыносим, он парализовал, заставлял сердце биться в бешеном ритме. И этот страх был напрямую связан с Итаном, с тем, что мы скрывали.
Итан... само его имя звучало как предостережение, как тихий звон разбивающегося стекла. Он был тенью, маячившей на границе их счастья, постоянным напоминанием о том, что наш мир не так уж и безопасен. Секрет, который мы хранили, был не просто тайной, а бомбой замедленного действия, тикающей в самом сердце моих отношений с Адамом. Каждый взгляд, каждая улыбка, каждый нежный жест были омрачены этим знанием.
Я смотрела на Адама, пытаясь запомнить каждую черточку его лица, каждую морщинку вокруг глаз, появляющуюся, когда он смеется. Я хотела впитать в себя его тепло, его запах, его присутствие, словно готовясь к неминуемой разлуке. Как будто, если я буду достаточно внимательна, достаточно сильна, я смогу удержать его рядом, несмотря ни на что.
Но я знала, что это иллюзия. Секрет с Итаном был сильнее меня, сильнее нас обоих. Он был третьим лишним в отношениях, невидимым, но всепроникающим. Он отравлял нашу любовь, заставляя сомневаться в каждом слове, в каждом поступке.
Что, если Итан решит рассказать? Что, если он устанет хранить молчание? Что, если он захочет разрушить все, что у нас есть? Эти вопросы роились в моей голове, не давая покоя ни днем, ни ночью.
Я должна что-то сделать. Я должна найти способ обезвредить эту бомбу, пока она не взорвалась, не уничтожила все, что мне дорого. Но как? Как бороться с тенью, как победить секрет, который уже давно пустил корни в наши жизни? Ответ ускользал, прятался в лабиринте страха и отчаяния. И я боялась, что времени у меня осталось совсем немного.
Мир перевернулся в одно мгновение. Только что я стояла, погруженная в свои мысли, и вот уже земля предательски исчезла из-под ног. Секунда – и я оказалась в надежных руках Адама. Инстинктивно обхватив его шею обеими руками, я не смогла сдержать смех. Это было так неожиданно и... приятно. Прильнула к нему, чувствуя, как тепло его тела согревает меня изнутри.
— Я уже не могу смотреть на то, как ты грустишь, принцесса, – прозвучал его голос, мягкий и заботливый, — Едем домой и устраиваем вечер кино – у меня с прошлого раза остались сладости и снеки. Достань ключи из моей машины и сними сигнализацию.
Адам уверенно понес меня к машине, а я, все еще смеясь, принялась шарить в кармане его джинс в поисках ключей. Его слова и этот неожиданный порыв заставили меня почувствовать себя... особенной. Вечер кино, сладости, его забота – все это было именно то, что мне сейчас нужно. И я знала, что в его объятиях, даже просто смотря глупый фильм, я смогу забыть обо всем, что меня тревожило.
— А Меган и Итан? Я даже не попрощалась с ней, — проговорила я, оборачиваясь на вход в бар
— Я напишу ей смс в дороге, — Адам поставил меня на землю, открывая водительскую дверь, — Не хочешь сесть за руль? Выплеснуть все эмоции?
Его взгляд, теплый и всепроникающий, словно растворил броню, которую я так долго возводила вокруг себя. Никаких настойчивых вопросов, никакого осуждения – лишь безмолвное предложение помощи. Он видел, как меня изнутри пожирает то, что я так отчаянно пыталась спрятать. Эта тяжесть, этот клубок невысказанных чувств, отравлял каждый мой день, превращая его в бесконечную борьбу. Не раздумывая, я схватила ключи от машины и села за руль. Адам быстро обошел автомобиль и сел рядом, положив руку мне на колено. Его прикосновение было теплым и успокаивающим.— Эта машина быстрая, но я рядом, так что не переживай, — произнес он, мягко поглаживая меня.
Я повернула ключ зажигания, и мотор ожил, наполняя салон звуками мощного двигателя. Настроив навигатор на адрес Адама, я переключила передачи и, дерзко вывернув руль, нажала на газ. Трасса развернулась перед нами, и с каждым метром я чувствовала, как груз на душе постепенно начинает отступать. Скорость нарастала, и ветер, проникая в приоткрытые окна, словно уносил с собой все тревоги и страхи. Я чувствовала, как адреналин наполняет меня, как будто каждая клетка моего тела пробуждается к жизни. Адам сидел рядом, его спокойствие было моим якорем в этом бурном море эмоций. Дорога извивалась, как река, и я следила за каждым поворотом, стараясь сосредоточиться на том, что происходит здесь и сейчас. Внутри меня бушевали чувства, но с каждым километром я ощущала, как они постепенно утихают, как будто машина, мчащаяся по трассе, уносила их прочь. Адам молчал, но его взгляд, устремленный вдаль, говорил о многом. Я знала, что он чувствует мое напряжение, мою борьбу с собой, и просто дает мне пространство, чтобы справиться с этим. И я была ему благодарна за это безмолвное понимание.
Адам вздохнул, глядя в окно на серый городской пейзаж.
— Хочется уехать отсюда куда подальше. Жить в маленьком деревянном домике в самой чаще леса, где нет ни школы, ни проблем, абсолютно ничего. Только ты и я, — сказал он, и в его голосе звучала такая искренняя тоска, что мне стало немного грустно. Я представила себе этот домик, окруженный вековыми деревьями, тишину, нарушаемую лишь пением птиц и шелестом листьев. Звучало заманчиво, очень заманчиво. Но...
— А как же футбол? — спросила я, невольно нахмурившись. Футбол был его жизнью, его страстью. Он тренировался каждый день, мечтал о карьере профессионального игрока. Как он мог просто так все бросить?
Адам улыбнулся, словно прочитав мои мысли.
— Возьму мяч с собой, — ответил он, подмигнув. И в этот момент я поняла, что даже в самой глуши, вдали от цивилизации, он останется самим собой, — Возьму мяч с собой. И ворота сделаем из веток, — добавил он, словно убеждая не только меня, но и самого себя. Я представила, как он, загорелый и счастливый, гоняет мяч по лесной поляне, а вместо рева трибун – эхо его ударов разносится между деревьями. Странно, но эта картина не казалась мне абсурдной. Скорее, наоборот, в ней было что-то притягательное, какая-то первозданная свобода. Я молчала, понимая его. Я тоже устала. Устала от шума, от людей, от постоянной необходимости соответствовать чьим-то ожиданиям. Это был не просто побег, это была попытка найти себя, обрести гармонию.
— Может, это и не навсегда, — продолжил Адам, словно читая мои мысли, — Может, просто на время. Чтобы перезагрузиться, набраться сил. А потом... потом посмотрим, — он улыбнулся, и в этой улыбке была надежда. Надежда на то, что он сможет найти свой путь, даже если этот путь лежит через глухой лес и самодельные ворота. И я поняла, что готова пойти с ним. Готова бросить все и уехать в этот домик, чтобы вместе с ним искать эту гармонию, эту тишину, эту свободу. Потому что иногда, чтобы найти себя, нужно потеряться. Потеряться – это не конец, а начало нового путешествия. Путешествия к себе.
Может, это все подростковый максимализм во мне бушует, и на самом деле мои проблемы – просто юношеские переживания, раздутые до вселенских масштабов. Во всяком случае, так, наверное, подумал бы кто-то другой. Или, точнее, так я думаю о своих проблемах. Адам-то переживал только за меня. И сейчас, когда все кажется таким сложным и запутанным, единственное, чего я по-настоящему хочу – это закончить эту чертову школу, сбежать как можно дальше от родительского дома, найти работу, которая будет приносить хоть немного радости. Поддерживать Адама на матчах, кричать во все горло, когда он забивает гол, и встречать его вечером с горячим ужином и улыбкой. Просто проводить время вместе, вдвоем, в нашем маленьком, уютном мире, где нет места всем этим глупым проблемам. представляю, как выбираю продукты в магазине, тщательно изучаю рецепты, чтобы приготовить что-то вкусное и полезное. Как Адам приходит домой уставший, но счастливый после тренировки, и его лицо озаряется улыбкой, когда он чувствует запах свежеприготовленной еды. Как мы садимся за стол, разговариваем о прошедшем дне, смеемся над глупыми шутками и просто наслаждаемся обществом друг друга.
И, может быть, это и есть счастье? Не в грандиозных планах и великих достижениях, а в простых, повседневных моментах, разделенных с любимым человеком. В заботе, поддержке, понимании. В горячем ужине, приготовленном с любовью, и в улыбке, которая согревает даже в самый холодный вечер.
Я знаю, что жизнь не всегда будет такой радужной. Будут трудности, разочарования, ссоры. Но если у нас будет этот маленький, уютный мир, если у нас будет друг друг, то мы сможем справиться со всем. Мы сможем построить что-то настоящее, что-то прочное, что-то, что будет принадлежать только нам. И, может быть, тогда подростковый максимализм превратится в зрелую любовь, а юношеские переживания – в мудрость. И тогда я пойму, что все это было не зря.
И я буду учиться. Учиться быть лучше для него, для нас. Учиться понимать его без слов, чувствовать его настроение, поддерживать в трудные моменты. Учиться быть интересной, чтобы ему никогда не было со мной скучно.
Я понимаю, что любовь – это не только романтика и бабочки в животе. Это еще и труд, и терпение, и умение прощать. Это умение идти на компромиссы, уступать, когда это необходимо, и отстаивать свою точку зрения, когда это важно. Это умение слушать и слышать, понимать и принимать. И я готова к этому труду. Я готова учиться, расти, меняться. Я готова строить этот маленький, уютный мир кирпичик за кирпичиком, день за днем. Я готова вкладывать в него всю свою душу, всю свою любовь, всю свою энергию.
И я не просто так об этом говорю, ведь Адам делает для меня абсолютно то же самое. Он любит меня и делает все возможное, чтобы я чувствовала себя счастливой, и это бесценно. И это не просто слова. Я вижу это в каждой мелочи: в том, как он слушает меня, когда я рассказываю о своих переживаниях, в том, как он поддерживает мои мечты, даже если они кажутся ему немного безумными. Он всегда рядом, готов подставить плечо и разделить со мной и радость, и грусть. И я стараюсь отвечать ему тем же. Я хочу, чтобы он знал, что его чувства для меня так же важны, как и мои собственные. Я хочу, чтобы он чувствовал себя любимым, ценным и счастливым рядом со мной. Ведь именно в этом, наверное, и заключается настоящее счастье – в возможности дарить и получать любовь, уважение и поддержку от человека, который тебе дорог. И я благодарна судьбе за то, что в моей жизни есть Адам.
Я и не заметила, как на полпути сбавила скорость, и вот мы уже подъезжаем к дому Адама. Теперь я понимаю, почему он так любит водить – это действительно успокаивает. Хотя я и не одобряю опасную езду, думаю, благодаря тому, что Адам присматривал, все прошло благополучно.
Вечер продолжался как обычно: Адам открыл мне дверь машины, подал руку и, приобняв за талию, повел к дому. Его мамы, как и в последнее время, не было. Я переобулась в домашние тапочки, сняла куртку и прошла в зал, пока Адам суетился на кухне, попросив подождать его в гостиной.
Я опустилась на мягкий диван, утопая в его подушках. В комнате царил приятный полумрак, лишь торшер в углу отбрасывал теплый свет на книжные полки. Насыщенный был денек... даже слишком. Осенний бал, с его блеском и лучезарными улыбками, не затмевал того, что было после. Тайны, шепотом обсуждаемые в полумраке бара, и этот секрет с Итаном... Все это, словно тяжелый груз, давило на плечи. Предельно достало. Хотелось просто тишины и покоя, чтобы раствориться в мягкости дивана и забыть обо всем хотя бы на несколько минут.
Я бездумно переключала каналы, надеясь, что хоть что-то зацепит взгляд. Пульт послушно щелкал, перебирая бесконечный поток фильмов и передач. В этот момент вернулся Адам. В руках у него был поднос, а на нем – настоящее спасение: две дымящиеся кружки чая и тарелка с сэндвичами.
— Что-нибудь интересное нашла? — спросил он, ставя поднос на журнальный столик.
Я пожала плечами.
— Ничего особенного. Может, посмотрим что-нибудь новенькое?
В итоге мы остановились на свежей комедии, о которой я слышала от Мегс. Устроившись поудобнее на диване, под пледом, с чаем и вкусняшками, мы наконец-то нажали на "Play".
Ожидания от фильма не оправдались, и экранное действо быстро уступило место более живому общению. Забросив пульт, мы погрузились в обсуждение будущего, которое маячило за горизонтом выпускных экзаменов.
Адам, не особо горевший желанием грызть гранит науки, видел себя на футбольном поле, а я мечтала о студенческой жизни вдали от родного Сиэтла. Мое стремление вырваться из привычного окружения, казалось, нашло отклик в его сердце. Он заявил, что готов поддержать меня в любом городе, возможно, даже поступить в тот же университет. Эта перспектива меня очень обрадовала.
«Представь себе, уютный деревянный домик...
— Но если серьезно, Адам, куда бы ты сбежал, чтобы начать все с чистого листа? — спросила я, обдумывая все возможные варианты нашего совместного будущего. Если он действительно готов на такой шаг, мне нужно было все тщательно спланировать..
— В Японию, — ответил он.
— В Японию? — переспросила я, удивленная таким неожиданным выбором, — Почему именно туда?
— Люблю японские машины, обожаю культуру этой страны. Хочу попробовать настоящую японскую еду, выучить язык, побродить по ночному Токио, побывать на дрифт-сходках...
Я представила себе Адама, окруженного неоновыми огнями Токио, с горящими глазами наблюдающего за дрифтующими машинами. Это был совсем другой Адам, не тот, которого я знала, играющего в футбол на школьном поле. Этот Адам был полон страсти и жажды приключений.
Я задумалась. Япония... Это было так далеко от моих собственных планов. Я мечтала о восточном побережье, о старых кирпичных зданиях университетов, о запахе кофе и книг.
— Ну, так что насчет Японии? — Адам подтолкнул меня локтем, — Представь: ты учишься в каком-нибудь крутом университете в Токио, а я гоняю на дрифт-сходках. Мы вместе исследуем город, едим рамен, ходим в караоке...
Я улыбнулась. Звучало заманчиво. Очень заманчиво.
— Ладно, — сказала я, — Давай подумаем об этом. Но сначала мне нужно узнать, какие университеты там вообще есть и какие у них требования. И сколько стоит обучение. И... вообще все.
Адам засмеялся.
— Вот видишь! Уже планируешь! Я же говорил, что мы отличная команда. Ты – мозг, я – мускулы... и любитель дрифта.
— А как же футбол? — спросила я, зная, что это важная часть его жизни, — Ты же не бросишь все ради дрифта?
Он на секунду замялся.
— Нет, конечно, нет. футбол всегда будет со мной. Но... может быть, я смогу играть там, в Японии? Или хотя бы тренировать. Кто знает, какие возможности там откроются.
Да, это безумная идея. Но, возможно, именно в этом и заключается ее прелесть. Я решила, что попробую. Я буду учиться, искать информацию, подавать документы. И если у нас получится, то мы уедем в Японию. Вместе. И начнем все с чистого листа.
— Эли... А что насчет твоих родителей? Они так легко отпустят тебя в другой город на обучение? Ты ведь говорила, что отец загружает тебя своей работой и планами в бизнесе, — обеспокоенно спросил Адам, прищурившись.
Я вздохнула, чувствуя, как внутри меня борются страх и решимость.
— Я сбегу, — призналась я, глядя ему в глаза, — Точнее, хотела сбежать, но теперь, когда мы вместе, я хочу разделить с тобой будущее, Адам.
Он удивленно поднял брови, а потом его лицо озарила улыбка. — Ты просто сумасшедшая, Эли! — сказал он, потянувшись ко мне за поцелуем,— Мне это нравится. Когда планируется побег?
— После выпускного, — ответила я, чувствуя, как волнение охватывает меня.
— Тогда копим деньги и учим японский, — с улыбкой сказал он, и я не могла не улыбнуться в ответ. В этот момент я поняла, что с ним я готова на всё.
Пятница выдалась на удивление легкой. Уроков было немного, а некоторые и вовсе отменили – школа вовсю готовилась к Хэллоуину. Мы с Меган до последнего отбивались от предложения помочь с организацией, нам хватило с лихвой осеннего бала.
Сегодняшний день заканчивался не так расслабленно. Мне предстояла поездка в офис к отцу, на очередную стажировку. Пришлось отложить в сторону мысли о выходных и переключиться на деловой лад. Выбрав строгий, классический наряд, подходящий для офисной атмосферы, я накинула пальто и вышла на улицу. Ключи от машины весело зазвенели в руке, отсчитывая последние секунды до погружения в мир серьезных взрослых дел.
Заведя мотор, я почувствовала, как усталость, накопившаяся за неделю, пытается сковать меня. Но я отбросила эти мысли. Отец не любит, когда я приезжаю в офис с кислым лицом. Он считает, что нужно всегда излучать уверенность и профессионализм, даже если внутри бушует ураган.
Дорога до офиса заняла около получаса. Город уже начал готовиться к вечеру пятницы: на улицах становилось все больше машин, а в воздухе витал запах жареной еды из уличных кафе. Я проехала мимо знакомых мест, мысленно отмечая, куда бы я хотела заглянуть на выходных, если, конечно, у меня останутся силы.
Подъехав к высотному зданию, где располагался офис отца, я припарковалась на отведенном мне месте. Выйдя из машины, я вдохнула прохладный осенний воздух и поправила пальто. Здание впечатляло своими размерами и современным дизайном. Огромные стеклянные стены отражали закатное солнце, создавая ощущение мощи и успеха.
Внутри меня всегда охватывало странное чувство, когда я оказывалась здесь. С одной стороны, я гордилась отцом и его достижениями. С другой – меня немного пугала эта атмосфера деловой хватки и постоянной конкуренции. Я знала, что отец хочет, чтобы я пошла по его стопам, но я все еще не была уверена, что это именно то, чего я хочу от жизни.
Я, уверенно чеканя шаг по асфальту, направлялась ко входу в офис. В голове уже крутились планы на день, когда вдруг... резкая боль пронзила лодыжку, и я едва не рухнула на землю. Инстинктивно пригнув ногу, я поняла, в чем дело: предательский каблук застрял в этой проклятой «вафельнице» на асфальте!
Я попыталась выдернуть ногу, но сетка держала туфлю мертвой хваткой. Время шло, ноги начали затекать, а раздражение росло в геометрической прогрессии. Ну вот, только этого мне не хватало!
Внезапно меня накрыла тень. Подняв глаза, я увидела мужчину, который опускался на корточки рядом со мной. Он аккуратно вытащил мою стопу из туфли, а затем, чтобы я не потеряла равновесие, предложил опереться на его плечо. Пока я пыталась прийти в себя, он возился с моей несчастной туфелькой. Прошло, наверное, пара мучительных минут, прежде чем он, наконец, с победным видом вытащил ее из плена.
Я благодарно посмотрела на своего спасителя. Высокий, с волевым подбородком и ореховыми глазами, в которых мелькнуло легкое сочувствие. На нем была простая белая рубашка, черный пиджак и брюки, что говорило о его принадлежности к офисному планктону, как и я.
— Спасибо огромное! Я даже не знаю, что бы я делала без Вас, — выпалила я, чувствуя, как щеки предательски заливаются румянцем от неловкости и стыда.
Он протянул мне туфлю.
— Позвольте? — и, не дожидаясь ответа, опустился на одно колено, чтобы помочь мне ее надеть. Застегнув ремешок на туфельке, он слегка улыбнулся. — Готово, — сказал он, поднимаясь, — Будьте осторожны.
— Обязательно, — пробормотала я, все еще немного ошеломленная, — Еще раз спасибо!
Мужчина кивнул и направился к входу в офис. Я осторожно покрутила лодыжкой, прислушиваясь к ощущениям. Пальцами ощупала каждый сантиметр, стараясь понять, нет ли где-то резкой боли или неестественного хруста. Убедившись, что, по крайней мере на первый взгляд, все в порядке, и серьезной травмы, кажется, удалось избежать, я двинулась ко входу. Старалась обходить стороной коварные люки.
Пройдя через автоматические двери, я направилась к стойке регистрации. Приветливая девушка за ней улыбнулась мне и кивнула.
— Добрый вечер, Мисс Дэвис. Отец ждёт Вас.
Двери лифта плавно открылись, выпуская меня в просторный холл. Здесь все было выдержано в строгих тонах: серый гранит, полированная сталь, приглушенный свет. На стенах висели абстрактные картины, которые, как мне казалось, должны были символизировать динамику и инновации. Я прошла мимо нескольких кабинетов, из которых доносились приглушенные голоса и стук клавиатур. Все здесь работали, даже в пятницу вечером.
Подойдя к двери с табличкой "Приемная генерального директора", я глубоко вздохнула и постучала.
— Войдите, — раздался знакомый голос отца. Я открыла дверь и вошла.
Отец сидел за огромным столом, заваленным бумагами. Он поднял на меня взгляд и улыбнулся.
— Привет, дорогая. Рад, что ты приехала.
— Привет, пап, — ответила я, стараясь выглядеть как можно более уверенно.
Он жестом указал на стул напротив стола.
— Присаживайся. Сегодня у нас много работы.
Я села и оглядела кабинет. Он был оформлен в том же строгом стиле, что и весь офис, но здесь чувствовалась рука отца. На полках стояли фотографии нашей семьи, дипломы и награды, а на стене висела большая карта мира.
Отец начал объяснять мне суть сегодняшней задачи. Это был анализ инвестиционного портфеля одной из крупных компаний, с которой сотрудничала его фирма. Мне нужно было изучить отчеты, оценить риски и предложить варианты оптимизации. Звучало сложно, но интересно.
Мы проработали несколько часов, почти не отрываясь. Отец объяснял мне сложные термины, делился своим опытом и давал советы. Я старалась впитывать каждое его слово, понимая, что это бесценные знания. Иногда я задавала вопросы, которые, как мне казалось, звучали глупо, но отец всегда отвечал терпеливо и подробно.
Отец нажал кнопку на селекторе, вызывая секретаря.
— Принесите, пожалуйста, две чашки кофе в кабинет, — попросил он.
Через минуту девушка сообщила:
— Мистер Эстли переговорил с менеджером и готов обсудить финансовые вопросы.
— Прекрасно, я готов его принять, — ответил отец, — И, пожалуйста, принесите еще одну чашку кофе, третью.
Вскоре в кабинет вошел секретарь, а за ней — высокий мужчина в строгом черном костюме. Я подняла глаза и замерла. В его лице я узнала того самого незнакомца, который помог мне с туфелькой на улице. Неужели это и есть Мистер Эстли?
Отец поднялся из-за стола и протянул руку вошедшему мужчине.
— Рад видеть тебя, Рей. Присаживайся, — сказал он, и в его голосе звучала искренняя теплота. Папа вел себя с ним так, словно это был старый друг, а не просто бизнес-партнер. Возможно, так оно и было, хотя я никогда раньше о нем не слышала, да и видела всего один раз, мельком, возле офиса. У этого мужчины была редкая и необычная фамилия. Эстли... Она звучала благородно и почему-то до боли знакомо, будто я слышала ее в кругу аристократов. Я старалась не смотреть на него, но краем глаза заметила, как он бросает на меня мимолетные взгляды. Что он обо мне думает?
Выпив кофе, папа и Мистер Эстли принялись обсуждать деловые вопросы, касающиеся финансов. Я постаралась отвлечься, но обрывки фраз о процентах и инвестициях то и дело проникали в мое сознание. Разговор отца и Мистера Эстли становился все более оживленным. Они жестикулировали, спорили, но в их голосах не было злости, только азарт. Я понимала, что это важные переговоры, от которых может зависеть будущее компании отца.
Сделка была завершена. Пожав руки и поставив подписи на документах, папа с облегчением предложил:
— Ну что, Рей, предлагаю отметить это дело в ресторане?
Мистер Эстли, казалось, только этого и ждал. Он довольно быстро согласился, и я, честно говоря, тоже не возражала. Желудок уже предательски сковывало от голода, напоминая о пропущенном обеде. Мы вышли из офиса, и папа, как истинный джентльмен, предложил Мистеру Эстли свою машину. Тот, с благодарной улыбкой, принял предложение, и вскоре мы уже мчались по направлению к центру города. Я сидела на заднем сиденье, стараясь не вмешиваться в их деловые разговоры, которые, впрочем, теперь носили скорее дружеский, чем формальный характер. Они обсуждали перспективы сотрудничества, делились впечатлениями о прошедшей сделке и даже немного шутили.
Когда мы подъехали к ресторану «Золотой Лев», который предложил Мистер Эстли, я по достоинству оценила его выбор. Это было одно из самых дорогих и престижных мест в городе. Интерьер поражал своим великолепием: хрустальные люстры, бархатные портьеры, изысканная мебель.
Нас проводили к столику в тихом уголке, откуда открывался прекрасный вид на город. Официант, одетый в безупречный смокинг, моментально подлетел к нам с меню. Я, недолго думая, заказала себе стейк средней прожарки и овощной салат. Мистер Эстли, как оказалось, тоже был любителем мяса, и его выбор пал на аналогичное блюдо. Папа же, как всегда, проявил консервативность и остановился на классическом ростбифе.
Пока мы ждали заказ, папа поднял бокал с вином:
— За успешную сделку и плодотворное сотрудничество!
Мы чокнулись, и я сделала глоток сока. Когда принесли еду, я с удовольствием принялась за свой стейк. Он был идеально приготовлен, сочный и ароматный. Желудок, наконец, перестал бунтовать, и я почувствовала, как ко мне возвращаются силы. Разговор за столом продолжался в непринужденной атмосфере. Мистер Эстли оказался довольно интересным собеседником, с хорошим чувством юмора. Он рассказывал о своих путешествиях, о своих увлечениях и даже немного о своей семье. Я слушала с интересом, стараясь запомнить как можно больше деталей. Ведь в бизнесе, как известно, важны не только цифры и графики, но и личные отношения.
— Дорогая, сегодня у нас особый повод, так что можешь заказать бокал вина. Я вызову водителя, — предложил папа с улыбкой.
— Спасибо, пап. Но, пожалуй, я откажусь, — ответила я, немного смущаясь.
— Что? — удивился мистер Эстли, — Стив, это действительно твоя дочь?
— Да, моя гордость Элиен, — с поднятым подбородком произнес отец.
— Она настоящая куколка, — заметил мистер Эстли, произнося последнее слово с каким-то намеком. Я подумала, что, возможно, это всего лишь моя фантазия, и он просто согласился с отцом, что я еще маленькая. — Я думал, что это просто очередной секретарь или менеджер.
— Вскоре Эли начнет управлять компанией вместе со мной, — добавил папа, и в его голосе звучала уверенность.
Я почувствовала, как гордость за отца переполняет меня, но в то же время меня охватило легкое смущение от его слов. Я всегда знала, что он верит в меня, но слышать это от других людей было немного непривычно. И расстраивать папу не хотелось, ведь я сбегу после выпускного, и его планы на совместное руководство полетят к черту. Мистер Эстли, казалось, не замечал моего смущения и продолжал с интересом разглядывать меня, как будто искал в моем лице черты, которые могли бы подтвердить его предположения о том, что я действительно способна на большее.
— Ты знаешь, Элиен, — продолжал он, — В нашем бизнесе важно не только иметь знания, но и уметь находить общий язык с людьми. Уверен, ты справишься с этой задачей.
— Спасибо, Мистер Эстли, — произнесла я, стараясь говорить уверенно.
Вечер близился к концу. Мы еще немного задержались, обсуждая рабочие вопросы и мои перспективы в компании. Разговор получился продуктивным и вселил в меня оптимизм. Вскоре пришло время расходиться. Мистер Эстли вызвал такси, а я села за руль машины отца. Попрощавшись, Рей пообещал, что еще навестит меня в офисе и продолжит свои наставления в бизнесе. Уставшие и сытые, мы с отцом поехали домой, довольные удачной сделкой.