Слышал, Олененок?

Пустая комната переговоров. Длинный золотой стол, блестящий от чистоты. У него не было углов. Люцифер где-то слышал, что так сделано, чтобы не было четкого разделения на стороны.

«Тогда бы и не стоило создавать Ад для бедных людей...» — подумалось ему. Десятки плотно сдвинутых огромных стульев, будто они кому-то нужны. Будто бы сюда в принципе кто-то ходит. Всё вокруг сверкало: колонны у стен, стол, стулья, пресловутые узоры на стенах — и все из золота.

— Ну, привет, — знакомый голос послышался с самого центрального кресла, повернутого спиной к Люциферу.

— Адам! Давно не виделись. С... Эдема? — он постарался улыбнуться. Кресло резко скрипнуло, не выдерживая то ли резкого поворота мужчины, то ли его веса. От улыбки не осталось и следа. Огромная черная маска с рогами, как и у существ в коридоре, только в разы больше. И снова золото: глаза, оскал и кончики на рогах, крылья, грустно поникнувшие где-то у бедер. Светлый нимб, который слишком сильно контрастировал с письмом, как ни в чем ни бывало парил на расстоянии пары сантиметров над головой Адама.

— Ты... — ойкнул Владыка. — Изменился?

— Конечно, стал пизже. Сам придумал. Нам же нужна была боевая форма. Похож на одного из ваших уебков, правда?

— Э-э...

— Знаю, что похож, рога это ваша фишка. А не, теперь моя. Ну, типо «наша», — Адам когтистыми лапами изобразил кавычки. — У меня вообще много пиздатых фишек. Вот, например, — щелчок пальцами, и сзади него снова появились пару существ с рогами и поставили огромную тарелку с ребрышками, и исчезли. Он жадно оторвал одну из них, засунул в рот и уставился на Люцифера, ожидая реакции.

— Приятного... Аппетита?

— Совсем не выкупаешь? Ребра-а-а!

Владыка Ада обернулся в поисках подмоги — может, хоть кто-то объяснит, что тут происходит? Но зал был абсолютно пустой. Только ему одному нужно было противостоять жалкой пародии демону.

— Вот уж, недалёкие, не зря в самом низу сидите...

Вместо какого-то ответа, Люцифер попытался отодвинуть стул, чтобы наконец сесть за стол переговоров.

— Имел я дело с бабой, которая к вам потом попала... — промычал Адам с набитым ртом.

Проклятый стул словно был прибит гвоздями к полу.

— Такая сука, представляешь, — Люцифер напряг все свои мышцы, чтобы отодвинуть его. — Говорит: «Я не буду тебе сосать, это мерзко». — Стул начал поддаваться. — А я ей: «Карэн, слушай, в Библии написано, что 'просите, и дано будет вам'. Ну, я просто прошу!»

Стул наконец поддался, и под громкое хрюканье Адама отодвинулся.

— Так. Что ты хотел... — Люцифер раздраженно сел на стул, и тут же со рта Адама прилетел кусок мяса и шлепнулся прямо перед ним на стол, — ...обсудить...

— Оу, да. Мы теперь каждый год будем истреблять ад.

— Что?!

— Да, — улыбка Адам стала еще шире, а голос противно и издевательски тянул гласные. — А ты как ожидал? Можно так просто собрать восстание и остаться безнаказанным?

— Восстание? Какое восстание?

— А ты думал, твоя женушка хороводы водит с грешниками и бесами?

Сердце неприятно кольнуло.

— Вы не можете убивать, — осторожно начал Люцифер.

Даже его, Серафима, что нарушил самое главное правило Небес, подаривший этому миру зло и мучения, заставив добрую половину всего человечества мучаться — не казнили. Они не могли. Майкл, Сэра, Габриил, они же...

— Кто сказал тебе такую глупость? — расхохотался громче прежнего святой. Противные кусочки еды разлетелись по всей комнате. Сердце заколотилось больше прежнего.

— Ты врешь, как и всегда, — Люцифер начинал злиться. Как он смеет так разговаривать с королем ада?! — Я увел у тебя две жены подряд, а ты продолжаешь свои дешевые шутки. Удивляюсь, как у тебя хватает смелости!

Пусть он и злился, но голос всё равно звучал неуверенно. Адама это раззадорило еще больше. С улыбкой он достал что-то яркое из кармана, положил на стол и толкнул к Люциферу. Владыка узнал пергамент, и дышать тут же стало труднее. Светящийся. Золотой. Райский. Он развернул его, и первое что бросилось в глаза — подпись Сэры.

— Откуда вам известно про восстание? Отправили шпионов? — сдаваться нельзя было, но очень хотелось опустить руки и закрыться в своем замке вместе с... Чарли. Черт, Чарли.

Желание залечь на дно тут же пропало. Она у ангелов. Прямо сейчас. Вдруг это был их изначальный план? Вдруг сейчас его дочь убивают как первую жертву? Вдруг. Вдруг...

— Лилит сама пришла и рассказала. А тебе, видимо, нет? Как жаль. Видимо, рай ей нравится больше.

Он ничего не понимал. Ребра, Карэн, истребление, восстание: всё смешивалось в одну волну, заглушающую весь остальной мир, который буквально рушился у его ног.

— Лилит? — выдавил из себя он. Это слово перекрывало весь шум в голове и казалось необычно громким. Лилит. Лили. Его любимая Лили.

— Да, и сама предложила вполне выгодную сделку. Поэтому ты больше ее не увидишь. Никогда. Как тебе это осознание?

Каждое слово добивало. Словно нож в спину. Сама предложила. Не увидишь. Никогда.

В голове всплыло, как он держал позолоченные конверты на имя Лилит и перечитывал, не в силах понять...

Нет, она не могла. Его Лилит была заботливая. Любящая. Нежная. Ласковая. Она не могла просто уйти. Он не мог в это поверить.

— Я не верю.

— А когда ты в последний раз ее видел? — продолжал издеваться Адам.

Не хотелось признавать, что он был прав.

— Что она попросила взамен?

— Жизнь на Небесах.

Внутри что-то сломалось.

— Лили... — Люцифер виновато сел возле любимой. Та тепло улыбнулась. — Ты не сердишься?

— Сержусь? — девушка шутливо приподняла одну бровь.

— Из-за меня ты тут...

Люцифер перевел взгляд вперед, рассматривая красный пейзаж.

— Глупый, — Лилит мягко рассмеялась. Казалось, что любое ее действие, любое ее слово мягче любых перьев и слаще любых персиков в саду. — Я же люблю тебя. С милым рай даже в самом низу.

Она не могла. Она любила его. Он был в этом уверен.

— Ты когда нибудь думала о том, что если бы мы не подсунули Еве яблоко?

— Зачем мне об этом думать? — равнодушно зевнула Лилит.

— Что бы было тогда...

— Лапочка, прошлое не изменить. Выпьем?

Она не могла... Но ее не было уже несколько дней, и перед ним лежало прямое указание на ежегодное истребление грешников.

— Что тебе нужно?

— Твоя подпись.

— Думаешь, я поставлю подпись на истреблении моих, — он развел руки в стороны, — людей?! Черта с два!

— Если я не принесу подпись Сэре, она не обрадуется... — впервые Адам не выглядел уверенным. Есть точка давления. Люцифер не понимал чего он хотел, но явно не дать выиграть этому козлу.

— Но, думаешь, меня это остановит от ежегодных убийств? Аргумента восстания хватит, чтобы Сэра разрешила мне вас разьебать, — снова захрюкал он. — Твоя подпись решит одно — хочешь оставить свою семью в безопасности? У тебя же есть дочь?

В голове сразу всплыл момент, как он передавал свою дочь ангелам. Своими руками подписал ей смертный приговор.

— Адам, нет...

— Что, стало стра-а-ашно? Когда-то ты отобрал у меня моих блондинок. Почему бы мне не отобрать твою?

— Тварь! — Люцифер резко поднялся, шесть крыльев непослушно вырвались, голос стал грубее. — Только попробуй!

— И что ты мне сделаешь? Даже своих «людей» спасти не смог! Ставь подпись, и уебывай!

Адам не отводя глаз от Люцифера с злостью щелкнул пальцами и перед Владыкой появилось перо.

— Не подпишешь — мы убьем твою дочь. Подпишешь и можешь улетать себе спокойно. И помни еще то, что на это дала добро Лилит.

Она не могла. Он не верил. Он врет.

Рука потянулась к перу, но он замер. Это было неправильно. Это было предательством. Но перед глазами всплыло лицо дочери — он не мог.... Внутренний голос кричал, умолял остановиться. Как он может позволить убивать своих же подданных? Особенно, когда долги века не интересовался их судьбой. Первый указ и сразу казнь? Но перед глазами снова всплыло лицо Чарли — ее золотистые волосы, щечки, смешной детский смех, маленькие ручки, крепко сжимающие его ногу. Он не мог ее потерять.

Он стиснул зубы. Не сейчас. У него не было права на слабость. Размашисто он написал рядом с подписью Сэры свою. Люцифер Морнистар. Только что разрешил убивать всех грешников, что встретят ангелы на своем пути в первый день каждого года.

***

Люцифер лег на кровать и пустым взглядом уставился на потолок. Она не могла. Он был обязан. Адам козел. Эва. Сэра... Все имена и слова смешивались в кашу.

Горечь, что он старался так отпугивать до этого, подкрадывалась все ближе. Он знал, что Лилит бросила его и готова была обменять на жизнь в раю свою дочь. Знал, что она бросила своих людей. Знал, что каким бы Адам не был козлом, он был прав. Но понимать не хотел.

Его Лилик была грозной Королевой Ада. Прекрасной матерью. Самой лучшей женой. Где-то даже стоит кружки и футболки с этими слоганами на обороте.

Такая женщина не могла уйти просто так.

Что он сделал не так? Где ошибся? Что нужно было изменить?

Люцифер раздраженно застонал, перевернулся лицом в подушку, запустил руки под подушку и почувствовал что-то теплое, даже горячее. Быстро нащупал и вытянул. Сережка. Ее сережка.

Он подарил их на годовщину их свадьбы. Сделаны они были из специального аурутического металла, выкованого бесами в кругу Гнева. Он не любил выходить за свой круг, тем более раздавать приказы. Но как он мог отказать любимой в подарке? Для нее всегда хотелось чего-то уникального. Он долго вырисовывал эскизы, долго думал что могло бы ее порадовать.

Длинная тонкая цепочка, на ней черный полумесяц — Черная луна, так часто называли грешники в аду Лилит — три красных камня. Вторая же теплого цвета, три языка пламени с черными камнями и немного кривое солнышко.

Сейчас в руке было солнце. Где же вторая? Неужели взяла с собой?

Металл всегда был горячим, словно в нем жило его тепло. Теперь же он обжигал, как холод, поселившийся в пустоте, что она оставила. Она всегда их носила на своих ушах: когда ела, когда спала, когда выступала. В любой день, в любое время суток. Она говорила с улыбкой на губах, что о большем и мечтать не могла. Что никогда их больше не снимет.

Тогда почему сейчас тепло сережки обжигает своим холодом его руку?

Горе, которое он отпугивал с первой минуты ее исчезновение наконец-то накрыло его с головой. У него больше не было сил находить оправдания. Горечь прорезалась из груди. Боль сдавила легкие. Он больше не мог дышать. С глаз потекли обжигающие слезы.

Он потерял ее. Он не смог. Не удержал.

Руки сжали со всех сил одеяло одеяло, желая хоть куда-то деть раздирающую на частицы боль. Сережка в руке раскаленно напоминала о его провале.

Она заслуживает счастья. Даже ценой своего королевства. Даже если без него.

Сердце бешено колотилось. В глазах мерещился ее образ. Улыбающаяся, статная блондинка. Он помнил каждую ее ямочку, каждую родинку.

Забудь. Забудь. Забудь. Забудь.

Резкая боль в висках. В глазах помутнело и казалось, что перед глазами возникла она. Он узнавал эти блестящие локоны. Белоснежную красивую кожу.

— Лилит... — ему хотелось кричать, но все на что хватало сил — одними губами выводить ее имя.

По голове снова будто снова ударили, в глазах стало темно и он упал лицом в подушку.

Он проиграл.

***

Девочка в соседней комнате проснулась посреди ночи. Странное, ранее не испытываемое чувство захватило ее: с головушки до маленьких ножек. Что же это такое?

Если Чарли чего-то не понимала — она шла спрашивать это у взрослых. Поэтому малышка решительно стянула одеяло, поморщилась от холода и пошла искать слугу. Девочка всегда ловила их коридоре. Это напоминало игру в прятки — где же попрятались эти бесики? Водить Чарли любила. Но больше прятаться.

Ковры в коридоре были очень мягкими. Как облако. Она часто думала, что будет если лечь прямо на него. Но слуги всегда крутились где-то рядом. Если она сейчас ляжет, они тоже прибегут?

Девочка остановилась и задумалась. Мамы не было уже долго. Слуги все меньше и меньше крутятся возле нее. Но если ее так найдут может наругать папа. Приличные принцессы не валяются на полу. Но красное облако было все привлекательнее и привлекательнее.

Девочка присела на корточки и провела рукой по ковру. Мягкость, чувственная ногами, никуда не пропала.

Она не смогла бороться со своим желанием и аккуратно легла клубочком, прислушиваясь — не идет ли кто?

Глаза ее упали на дверь. А оттуда свет. Никаких теней. Забыли выключить? Тогда принцесса должна устранить это безобразие!

Но вдруг послышался странный звук. Непохожий на ее кошечку Кики. Та, честно говоря, вообще редко издавала какие-либо звуки. Разве что когда роняла все на своем пути. В этом они с ней похожи.

Звук повторился. Неужели монстр? Страшный, который хочет украсть принцессу? Мама часто говорила, что так может быть. Она особенная. И самая лучшая. Кто же не захочет украсть такое чудо?

Еще один звук, но теперь... Похожий на всхлип. Чарли аккуратно встала и надавила на ручку двери. Ей было очень страшно, что это может оказаться ловушкой монстра. Но если этот монстр плакал, значит... Не такой он уже и страшный? Дверь поддалась и беззвучно приоткрылась. На кровати лежал папа. Скрючившись, вцепившись в одеяло.

Папе плохо.

Девочка подошла ближе, стараясь не издавать никаких звуков. Отец резко повернулся, красные глаза светились в темноте. Его плечи беспорядочно поднимались и опускались. Рога, которые Чарли еще никогда не видела, будто бы порвало кожу на лбу ее папы.

Слезы сами выбежали наружу, и девочка всхлипывая прошептала:

— Папа?

Его плечи остановились, глаза перестали светится. Еще секунда и голова ляпнулась на подушку.

Что-то горячее потекло по ее щеке. Она вытерла ее маленькой ладонью, но слезы текли не переставая.

Странная эмоция, что ее переполняла ранее усилилась и она ничего не могла ничего с этим поделать. Неужели папе плохо из-за нее? Ведь до этого они не играли так часто и он был здоров...