глава 8 энзо
Я замер на пороге чужого дома. Ноги горели от пяток до икр, словно после долгого подъема в гору. Прислонившись к дверному косяку плечом, в тщетной попытке хоть немного облегчить боль, я почувствовал себя выжатым лимоном. Над головой громко кричали чайки, а мост подо мной чуть пошатывался.
Снова нажав на кнопку звонка, я устало облокотился о стену всем телом, ожидая ответа.
Не прошло и минуты, как тишину прорезал приглушенный щелчок открывающегося замка.
На пороге показался Сева в одних красных трусах от Calvin Klein.
– Mamma Mia. Ты всё в надежде, что к тебе придёт какая-нибудь девчонка? Всегда наготове?
– Не знаю, смеяться мне или плакать, – ответил он, пропуская меня внутрь своего дома на воде. – Ну, как говорится, красный – цвет страсти.
До сих пор гадаю, кому пришла в голову идея поселиться в таком необычном месте. Но, должен признать, несмотря на всю странность, в этом есть своя прелесть.
Вместо привычного городского пейзажа с балкона открывается вид на воду и плавающих уток! А если повезет, можно увидеть пролетающую чайку. Как я наблюдал за ними минутами ранее.
Я вошел в гостиную и без сил рухнул на диван.
– У тебя есть что-нибудь попить? Желательно холодное и не пиво.
– Ну, тогда могу предложить лишь воду со льдом, – усмехнулся Галактионов, упав следом за мной, отчего декоративная подушка оказалась на полу. – Шучу, есть лимонад. Вижу, у тебя вообще нет сил, чтобы подняться. Елена! – гаркнул он.
В дверном проеме появилась миниатюрная девушка, на вид лет двадцати, одетая в форму горничной. С её плеча ниспадала длинная, золотистая коса, подчеркивающая милое круглое лицо.
Метнувшись к холодильнику, она извлекла оттуда бутылку и через мгновение уже протягивала её мне. Я с благодарностью принял прохладный напиток, отвинчивая крышку. Девушка исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив нас с Севой.
– Решил найти прямо совсем помоложе?
– Я не настолько старый, чтобы считать, что девятнадцать лет – это молодые девушки. Не надо меня тут выставлять дедом.
– Ну, давай-ка, не оправдывайся, – засмеялся я во весь голос, поднося горлышко к губам.
– Как дела с Вишней?
Я чуть не подавился газировкой от такого резкого вопроса. Вот на хрен он перевёл тему? Причём ещё на такую...
– А что с ней должно быть?
– Ну, ты говорил, что она работает у тебя няней, и если я об этом кому-то расскажу, то окажусь на дне Москвы-реки. Так что мне очень интересно, чем вы занимаетесь.
– Она просто сидит с моей младшей сестрой и всё, – хмыкнул я, сделав длительную паузу, поглощая содержимое бутылки. Допив всё до последней капли, поставил её на мини-столик рядом с диваном.
Сева проследил за моими необдуманными действиями, надеясь подтвердить свои слова.
– Ну вот не поверю, что ничего такого не происходило за всё это время, – воскликнул он в ответ на мои отрицания.
– Она сделала русские равиоли.
Перед глазами тут же всплыла картина: Регина неуклюже, но так старательно носится по кухне, стараясь меня удивить. Помню всё до мельчайших подробностей. Её небрежный пучок каштановых волос, бегающие тёмно-шоколадные глаза, вишнёво-красный маникюр, под которым наверняка неприятно скопились кусочки теста, два прокола в одном ухе с серебряными серёжками, которые так хорошо смотрелись с шумовкой в руках. А ещё тот самый разговор с её подружкой, после которого я щедро отсыпал муки.
– Пельмени, что ли?
– Да, но в итоге это оказались обычные равиоли. Она брала мамино готовое тесто.
– И всё?!
– А что ещё должно быть?
– Даже ни одного поцелуйчика не было? – с надеждой в голосе поинтересовался он.
– К чему они вообще нужны? Она всего лишь сиделка.
– Ну, знаешь, у меня тоже просто горничные, – закатил тот глаза. – Хорошо, если тебе не нравится этот разговор, перейдём к сегодняшним событиям. Как дела на гонках?
– Всё супер, неужели ты не видишь по моему состоянию?
– Какой-то ты немногословный, – буркнул Сева, заглянув за вторую подушку, которая, в отличие от первой, осталась на диване. Он достал пульт и включил телевизор.
– У тебя есть что-нибудь поесть? – спросил я, уткнувшись в телевизор вместе с ним.
– Лена! – снова неожиданно гаркнул Сева, отчего я даже немного дёрнулся. В комнате снова показалась эта хрупкая девушка в чёрно-белой форме. – Принеси нам чего-нибудь съестного.
Она тут же упорхнула куда-то за угол, а я начал всматриваться в экран. А он не прогадал, когда включил формулу один. Конечно, иногда прикольно смотреть её, когда, например, что-то ешь или просто хочется валяться и ничего не делать.
Но круче всего, когда ты сам можешь прочувствовать это на себе. Когда адреналин стынет в твоих жилах, и ты кайфуешь от этого.
Время от времени я и вправду катаюсь на гоночных тачках, участвуя в различных заездах, но если в ближайшее время они не планируются, а мне очень хочется, то я занимаюсь этим виртуально.
Попросил у родителей на двадцать третье февраля руль для монитора. Хоть это и виртуальная хрень, но каждый раз мои руки ловко вращают руль, нажимая на педали газа и тормоза, слежу за каждым движением соперников на трассе, как и в жизни.
И выражение лица у меня тоже не особо спокойное, обычно оно полно напряжения и азарта.
Сейчас на телевизоре я слежу только за действиями одного человека: Шарля Леклера. Многие девушки сохнут по нему из-за его внешности, но лично мне нравится в нём больше всего то, что он не представляет своей жизни без гонок, драйва и бешеного адреналина в крови. Так же, как и я. Ещё забавляет факт, что он не хотел ходить в школу и поэтому стал гонщиком.
В данный момент по телеку этот мужик потрясающе быстро реагирует на повороты, обгоняет соперников и наращивает своё преимущество на трассе.
– Эклер что-то мощно круги наворачивает! Макс меня разочаровывает...
А вот Галактионову больше по душе Макс Ферстаппен. В принципе, он тоже неплох.
Установил рекорд по количеству побед подряд, выиграв Гран-при Италии. Но всё же Леклер мне ближе по духу, так сказать.
И вот, у него идёт завершающий круг, и я с замиранием сердца жду, кто пересечёт линию...
– Да! – крикнул я от разрывающей радости. Но потом быстро переменился в лице: – Стоп. Это запись с двадцать второго года?
После секундной паузы Сева немного приподнялся, выпрямив спину.
– Видимо.
– Чёрт. Я уж думал...
– Вот, решила сделать из того, что было на кухне: булочки с корицей, – перебила меня домработница, поставив перед нами серебряный поднос, а рядом с ним – два блюдца с вилками. Сразу же в нос ударил аромат корицы и масла.
– Лен, сколько я раз тебе говорил: не перебивать и мучное не предлагать.
На лице девушки тут же показался ужас, будто её сейчас будут бить.
– Бро, остынь, – обратился я к Севе. – Порой мне даже нравится мучное.
Я потянулся к тарелке и наколол вилкой булку. Неумело перекинул на неё развалившийся синнабон, поднёс тарелку поближе и укусил кусочек.
Галактионов непонятливо покосился в мою сторону, но всё-таки кивнул домработнице, чтобы та удалилась. Она послушно ушла.
– Ты серьёзно жрёшь эту глютеновую хрень?
– Чего ты как пятидесятикилограммовая зожница? Вкусная выпечка, – хмыкнул я, откусив ещё кусок.
– У меня непереносимость глютена, индюк, – пробурчал парень, потерев переносицу.
– Scusami, не знал.
Тот лишь усмехнулся.
– Да забей, пойдём поплаваем что ли.
– Но мы же на Москве-реке. В ней разве можно купаться? – поинтересовался я, уже доедая булочку.
– Я пошутил. Перестань уже так серьёзно воспринимать шутки. Мы сейчас поедем туда, где можно плавать, и я тебе покажу охрененную штуку. Пока ещё не так холодно на улице.
Не знаю, что он придумал на этот раз, но почему-то всё непредсказуемое ассоциируется с Вишневской. И я не понимаю, как мне на это реагировать.