9
— Ты на меня больше не будешь злиться? — почти заискивающим тоном интересуется Сяо Синчэнь, присаживаясь на край кровати.
Сюэ Ян про себя присвистывает, оценивая хитрый ход: надо же, даочжан догадался, что обиженного строить ему нет никакого толка, лучше взять всю вину на себя — то бишь повел себя истинно по-даосски. Хотя если вспомнить, что вытворяет Баошань Санжэнь, хрен его знает, как себя должны настоящие даосы вести!
— А нужно? — спрашивает Сюэ Ян, поворачивая голову в сторону Сяо Синчэня, и с протяжным зевком предлагает: — Ну если хочешь, ухватом могу огреть и спросить, где шлялся до ночи.
— Не хочу, — торопливо заверяет Сяо Синчэнь.
Впрочем, даже если бы его посетило такое желание, ухвата все равно нет — был когда-то, да рукоятку жук пожрал. А вот спросить все равно нужно! Для порядка.
— Ну и где тебя носило, страдальца?
Вместо ответа даочжан вытряхивает из рукава бумажный кулек и осторожно подпихивает его вперед по одеялу в сторону ворчливого голоса. Ну точно охотник пытается отвлечь частью добычи щелкающего зубами волка, вдруг выскочившего из куста! Сюэ Яна такое подношение вполне устраивает, потому он протягивает руку, вытаскивая себе сразу горстку конфет.
Впрочем, не один даочжан сегодня решил вернуться к своим привычным обязанностям. После затянувшихся одежных изысканий со Слепышкой, кишки Сюэ Яна некстати напомнили о том, что пьяницы ему так и не дали нормально пожрать со своими ухаживаниями. Тут уж делать было нечего, пришлось разжигать печь и лезть в возмутительно опустевшую кладовую.
И если так задуматься, вовсе это не бабское занятие — по кухне бегать. Раньше Сюэ Ян совсем не чувствовал себя унизительно, гоняя неумех-домочадцев подальше от горшков — даочжановой пресной снедью только давиться, а А-Цин попросту косорукая и все вокруг разносит, да еще и слепой прикидывается! Ну их обоих, от греха подальше, только еду переведут впустую... Пускай лучше потом Сюэ Яна поблагодарить не забудут и язык прикусят, что ему пора сваливать! Правда, это только малявки касается, даочжан-то его и без еды никуда гнать не хочет. Вон даже до женитьбы созрел, ужас какой...
— Ты придумал, как выполнить условия госпожи Баошань? — мягко спрашивает Сяо Синчэнь, дождавшись, когда хруст жженого сахара под чужими зубами утихнет.
— Ничего, — мрачно отвечает Сюэ Ян. — Единственное, что я могу сделать — просто пытаться приспособиться к этому телу. И у меня неплохо выходит! Во всяком случае, я его уже не так сильно ненавижу...
— А-Цин мне сказала, что ты желаешь нас покинуть, если к тебе не вернется прежний облик, — голос даочжана слегка подрагивает от волнения.
— А больше она ничего не сказала? — интересуется Сюэ Ян с напускной беззаботностью, а сам внутренне напрягается. Он, конечно, ручался Слепышке, что ее россказням о кровожадности новоиспеченной сестрицы никто не поверит, но мало ли... Не следует подталкивать Сяо Синчэня на лишние размышления.
— Мне и этого было вполне достаточно, чтобы опечалиться, — с долей осуждения отзывается даочжан. — Куда ты собрался?
— Домой, — кристально честно заявляет Сюэ Ян.
Говорит он, само собой, не про сраную дыру, именуемую Куйчжоу, а про Ланьлин. В обычном теле ему туда входа нет, а вот в нынешнем его примут с распростертыми объятиями. Цзинь Гуанъяо является, наверное, единственным человеком, который не отнесется к нему предвзято. Ему, как никому другому известно, что такое борьба с неуважением окружающих из-за своего происхождения или внешнего вида.
Наоборот, Яо точно по достоинству оценит перевоплощение старого друга! Во-первых, его уже никто не узнает, во-вторых, это же готовый владеющий темной энергией идеальный убийца, которого любому мужчине будет стыдно в чем-то заподозрить! И это все вдобавок к безжалостности и неиссякаемому исследовательскому духу! Чуток задремавшему за время жизни в похоронном доме, но тем не менее.
И первым делом Сюэ Ян себе затребует ведро засахаренных персиков, по которым очень соскучился, и парочку золоченых платьев взамен этих ветхих одеяний с крестьянского плеча. Может, даочжан его в канаве нашел, но это же не значит, что нужно там оставаться... Так, погодите-ка! Это, конечно, все хорошо и прекрасно, и звучит как отличный план, но что делать со старым, который про кровную месть Сяо Синчэню и прочие штуки?..
— Если ты не намерен позвать меня с собой, то я тебя никуда не отпущу, — категорическим тоном отвечает на мысленный вопрос даочжан.
Сюэ Ян, представив себе эту картину, не может сдержаться от хохота. Заявится он такой красивый на порог Башни Кои и заявит: «Прошу любить и жаловать, милый друг! По пути я потерял член, зато вот довесками обзавелся! Один даосский, второй противный...» — Слепышку-то по пути потерять не выйдет... Да Яо там заворот кишок от смеха заработает, и мир лишится Верховного Заклинателя!
— Боюсь, там тебя не оценят. Скажут, глаз маловато у женишка, — переведя дух, все еще посмеивается Сюэ Ян, приподнимаясь на локтях. Нет, никаких даосов в Ланьлине точно не нужно!
— Значит, даже думать об этом забудь, — ни капли не обидевшись на поддевку, заключает Сяо Синчэнь. — Если ты хочешь уйти из-за того, что боишься, что я снова тебя обижу, то обещаю, что этого больше никогда не повторится.
— И что, даже жертву на заклание больше изображать не будешь, если в койку позову? — недоверчиво хмыкает Сюэ Ян.
Даочжан едва слышно стонет — мол, да когда ж ты меня уже пилить за это перестанешь? — и резко склоняется вперед. Несмотря на то, что поцелуй нельзя назвать излишне пылким, но фальши в нем не чувствуется. Неужто действительно ему стало все равно, кто перед ним, мужчина или девица, лишь бы это был его спутник? Похоже на то.
— Ладно-ладно, убедил! — Сюэ Ян со смехом отстраняет от себя Сяо Синчэня, упираясь ладонью ему в грудь. — Так и быть, буду тебе и дальше мстить...
— Мстить? — недоуменно переспрашивает даочжан. — Но за что?.. И как?..
Тьфу, бабский язык что помело — слова сами с него слетают! Стоило только на мгновение отвлечься... Нужно срочно перевести тему!
— А мой нос обязательно было сначала слюнявить? — с деланным возмущением бормочет Сюэ Ян. — Признайся, тебе только он от меня и нужен, да? Да уж, ты точно не обрезанный рукав, ты у нас извращенец совсем иного толка! Не уверен, что девице пристало с таким водиться...
— Я промахнулся! — восклицает Сяо Синчэнь, прерывая насмешливую обличительную речь, мигом забывая про оговорку. — Я привык, что ты выше... И я же потом исправился!
Поспорить с этим нельзя, только сдвинуться вместе со своими конфетами к стене, освобождая место.
Проснувшись на рассвете и не обнаружив у себя в штанах ничего нового — то есть старого — Сюэ Ян не испытывает ровным счетом ничего. Он и не надеялся избавиться от женского тела сам по себе, просто лежа в кровати в даосских объятиях. Точнее, будь на месте Сяо Синчэня Баошань Санжэнь, возможно, все было бы иначе...
Такая техника без участия заклинателя, который ее наложил, не развеется, так что и без задушевной беседы с вредной старухой никак не обойтись. Ведь не зря она сказала подумать над ее задачкой и вернуться с решением! Жаль, что Сюэ Ян не дошел до этой мысли прошлым утром — избавил бы себя от кучи расстройств и метаний. Но в данный момент он наученный, потому лишь ведет плечами, устраиваясь поудобнее, и проваливается обратно в сон. У него еще куча времени в запасе, успеется.
Однако у Баошань Санжэнь оказывается свое мнение на этот счет. Открыв глаза чуть позднее, Сюэ Ян не может сдержать вопля ужаса напополам с бранью, и у него есть оправдание: не ожидал он проснуться и узреть разглядывающую его в упор постороннюю тетку! В этом доме его зовут да хватают за всякие места, но никак не пялятся — так и разрыв сердца с непривычки получить недолго... Наверняка это месть за конфету: чтоб в отместку Сюэ Яну его смертный век сократить!
От криков просыпается и Сяо Синчэнь, но реагирует гораздо спокойнее: раз Шуанхуа не дергается, значит, опасность не смертельная, и орать дурниной мало того, что ни к чему, так еще и неприлично. И уж особенно на любимую бывшую наставницу! А вот вежливо, хотя и напряженно, поинтересоваться, вполне можно:
— Госпожа Баошань, я вас приглашал в наш дом, но... не в спальню, — тушуется он под конец, испытывая запоздалое смущение. Вроде как и глубоко уважаемую им персону гнать взашей негоже, но ведь она же практически в койку залезла — сами Небожители велели ей пинка навесить! Ох уж эти воспитанные люди... Всегда не то выбирают в угоду расшаркиваниям!
— Ох, да чего я там не видела... Думаешь, я стану краснеть, узрев твое исподнее? Я тебя с шести лет растила! — закатывает глаза Баошань Санжэнь, взмахивая рукой.
И, судя по всему, ее действительно никоим образом не занимает уровень неловкости, которую испытывает ее бывший ученик, у нее другие мерила стыда, если ей вообще знакомо подобное чувство. Спрашивать же о том, как она здесь оказалась — бессмысленно, такой пронырливой тетке наверняка и через стену просочиться не составит труда!
— А мне сказать не судьба, что ты приглашать кого-то вздумал? — полноправно возмущается Сюэ Ян, пихая локтем в бок Сяо Синчэня под болезненное ойканье. Он стеснением тоже не обременен, но закономерно раздражен. Кого еще сюда позовут без его ведома, Сун Ланя? Вот это компания соберется!
Даочжан смущенно бормочет что-то о том, что было бы невежливым не позвать великую заклинательницу почтить их своим присутствием, что мало тянет на оправдания наличия всяких ведьм у них в комнате, за что он получает еще один тычок под ребра. А ему точно хочется, чтобы с ним такая злая девка оставалась? Мужик-то его если и шпынял, то только словами да и то в шутку, ни руку, ни меч даже не думал поднимать... Погладить его надобно, чтобы мнение не поменял!
— Непохоже, что ты сильно заинтересован в преображении, — замечает Баошань Санжэнь. — Я была уверена, что ты опять прибежишь ни свет ни заря и будешь требовать все вернуть как было, а ты предаешься неге и лени!
— А чего бы мне им не предаваться, ты же мне дала времени до заката, — кривится Сюэ Ян, не без грациозности перекидывая ноги через все еще пребывающего в некотором ступоре даочжана, чтобы слезть с кровати. — Зачем раньше-то бежать? Терпение — благодетель, разве вы не так говорите?
— Заката? — изумленно переспрашивает заклинательница, встряхивая головой, словно стараясь сбросить налипший возраст — ее лицо разглаживается. — Я разве так говорила?
— Да, ты сказала что сегодня ночью отчаливаешь! — с затаенной тревогой рявкает Сюэ Ян. Что это еще за новости?!
— Ну кто же в ночь путешествует? Я, конечно же, имела в виду рассвет — в полдень я уже должна быть за десяток ли отсюда! Это ты меня своей конфетой дурной сбил!
Точно, мстит! И постойте, что она сейчас тут про рассвет вещала? Получается, время истекло?! Помилуйте Небожители, Сюэ Ян не успел? Или что? Он панически озирается через плечо, на замершего даочжана, в ужасе прислушивающемуся к крайне непочтительной беседе.
— Госпожа Баошань, я хочу принести свои извинения... — нервно комкая край одеяла, сбивчиво произносит он, видимо, на всякий случай. В любой непонятной ситуации с женщинами следует попросить прощения, даже если виноват кто-то другой.
— Лучше попрощаемся, — дергает уголком губ Баошань Санжэнь. — Было приятно тебя увидеть, мой дорогой воспитанник. А вот ты, — она кивает Сюэ Яну и велит: — иди за мной.
Сказав это, она выходит из комнаты — по-человечески, через дверь. И как бы ни хотелось послать ее пораспутней в сторону ее драной горы, а лучше сразу Преисподней, Сюэ Яну ничего не остается, кроме как повиноваться. Как показывает практика, с этой стервой лучше не спорить.