Соннасарнова [Том 2]

Глава 15 (33). От небес до центра земли Acaelo usque ad centrum

Кэйн скользил в пространстве и времени. Немезида была в его сердце. Он перестал быть человеком, он стал звездой.

Он не падал. Он оставался оптимистом – он летел. И видел, как рядом плавно опускается пепел. Взрыв был такой силы, что это все, что сталось от станции Даат. От всех, кто находился там.

Сожаление было ему недоступно. Он падал на Землю, горя в атмосфере. Сможет ли он не сгореть, раз он теперь звезда?

Небо по-прежнему пылало. Как небесный огонь. Как вход в параллельную реальность. Как бесконечная власть. Живая мощь вселенной.

Этот взрыв сотряс все миры. Разбудил всех, кто спал.Даже мертвых. 

Одинокий скорпион был очень удивлен, когда три тела на приличной скорости бухнулись в песок, вспахав собой дюну. Он быстро забился под камень и больше не высовывался до глубокой ночи.

Сознание возвращалось постепенно, неуверенно, словно робкий гость, медля переступить порог. Тейн чувствовал, как лежит на чем-то твердом. Он лежал на спине, раскинув в сторону руки. Глаза повелителя теней оставались плотно закрытыми. Ему казалось, что он слышит мерный плеск волн. Тяжелых и маслянистых волн... Прямо как тогда, когда ему привиделось, что Фира...

И тут осознание – вспышкой молнии – Фиры нет.

Он помнил, как безвольно позволил Аре унести себя из Даат. Помнил отдаляющееся лицо Кэйна. И потом грянул взрыв.

Рывком, точно для этого требовалось неимоверное волевое усилие, Алкайдэ раскрыл глаза. И реальность вдруг разом обрушилась на него всем своим титаническим весом. Невидимые тиски так сжали его горло, что невозможно вздохнуть.

«Фира...»

А над ним все еще волнами расходился взрыв, унесший Фиру. Синее, фиолетовое, розовое, багровое и оранжевое пламя пожирало небо. Словно дивный цветок из восточной сказки открывал свои лепестки. Этот было прекрасно. Ярко, беззаботно, счастливо, чарующе... Завораживающе... Разорванное в клочья небо гипнотизировало.

Тейн залюбовался. Мысль, что он больше никогда не увидит Фиру, никогда больше не прикоснется к киноварным волосам, никогда не услышит его голос, не увидит саркастичную усмешку и сверкающие вызовом глаза... Эта мысль была нестерпимой.

Но мысль, что смерть может быть так прекрасна, что небо продолжало притягивать к себе взгляд, – была еще хуже.

Как смеет хоть что-то оставаться прекрасным в мире, где Фиры больше нет?! Как может остаться хоть капля красоты в Яви, если Фира...

Мысли обрывались. Невыносимо было доводить их до конца.

...Два тела рядом с собой Тейн не замечал. Он лежал на спине, раскинув руки и бессмысленно смотрел в переливающееся красками небо. Нет, он не мог больше смотреть на угасающий взрыв сверхновой.

Огромного труда стоило ему приподняться и сесть.

И тут он увидел.

- ФИРА!! – закричал Тейн, одновременно бросаясь к нему.

Нащупав слабый, едва уловимый пульс, повелитель теней этому сначала не поверил. На осознание потребовалось несколько секунд – так ошеломлен он был.

Тейн приподнял его, чуть встряхнул за плечи. И не сдержавшись прижал к себе. Длинные изящные пальцы повелителя теней запутались в киноварных волосах. А ведь он всерьез поверил, что лишился его.

Безумная красота неба вдруг получила свое оправдание.

Опомнившись, Тейн подхватил Фиру и перенесся, захватив с собой и Аре, в дом Кэйна.

Осторожно опуская на диван человека, повелитель теней предпочел оставить Аре на полу, предварительно укутав тенями и соорудив из них подобие матраса. Сам он опустился на колени у изголовья Фиры, не сводя с его лица настороженных глаз.

Аре очнулась внезапно. Она подскочила, будто на нее вылили ушат воды. Мгновенно окинув взглядом пространство, она заметила Кэйна и стрелой метнулась к нему. Прыгнув прямо на диван, она прижала ухо к его груди и уловила биение сердца. Только потом она увидела озабоченное лицо Тейна, сидящего перед ней. Он держал руку на Фирином запястье, чувствуя пульс.

- У нас получилось! – радостно воскликнула девушка, будто их планом на самом деле стояло уничтожение Даат.

В глазах ее выступили радостные слезы. Она приподнялась с Фириной груди и с кошачьей грацией прыгнула на Тейна, заключая того в объятия и крича при этом «Ура!». Тейн, такого не ожидавший, упал на пол вместе с богиней, при этом стукнувшись головой о кофейный столик.

Фира приходил в себя под радостные крики «Ура!» и злобные эстетичные ругательства. Он резко сел на диване, словно выдернув себя из сладостного полета, в котором все еще видел Солнце. Справа копошились двое, о благополучии которых он переживал больше всего.

- Не знал, что у вас такие страстные отношения, - Кэйн не отказал себе в удовольствии колкого комментария.

Тейн свирепо уставился на него. Но тут же свирепость сменилось счастливой улыбкой.

- Фира!

Глаза Тейна радостно засверкали фиолетовыми искорками. Он ненавязчиво вытянул вперед руку, спихивая Аре. Теперь о кофейный столик стукнулась она. Уголок губ повелителя теней злорадно приподнялся. По счастью, Аре не заметила, занятая Кэйном.

Глядя на эти две улыбающиеся физиономии, Фира сам не сдержал улыбку.

- Вы меня прямо смущаете, - ехидно заявил он.

Они не ответили, только дружно повисли у Фиры на шее, прыгнув на диван по обе стороны от него.

- Вы меня добить хотите? – возмущенно пискнул Кэйн.

Но получилось неубедительно. Впрочем, Тейн чуть скосил глаза в сторону Аре и многозначительно посмотрел на нее, намекая, что пора бы ей и честь знать. Благо, Аре этого не заметила.

- Серьезно, - улыбаясь, повторил Кэйн свой протест, - мне же тяжело.

Наконец повелитель теней чуть отстранился, ревниво потянув за собой Аре.

- Ну что? – Кэйн подскочил с дивана, уперев руки в боки. – Странно, но я до сих пор не слышу твоего классического предложения кофе, - заметил он, обращаясь к Тейну.

- Тебя же оно раздражает, - пожал плечами Алкайдэ. И добавил:

- Как ты себя чувствуешь?

- А не видно? – удивился Фира, ухмыляясь. – Я чувствую себя прекрасно! Как еще можно чувствовать себя после уничтожения пары сотенки народа космо-станции и возвращения Даат в стан легенды?

- И вправду, - усмехнулся Тейн.

На кофейном столике материализовались три чашки сароматным кофе и блюдо с любимыми навскими сладостями Фиры.

Взрыв был ужасен и силен. Он сотряс все миры. Разбудил всех, кто спал... И даже Навь содрогнулась от мощи его. Волна землетрясений пробежала по мертвым полям, усыпанным хрупкими асфоделями. Мертвые боги, столь древние, что успели уснуть, – раскрыли глаза. Тут и там среди просторов мертвого мира вздыбливалась земля, выпуская на волю Спящих. И Хаос заполнял сердца бодрствующих. Словно могущество мертвых было поколеблено в их же обители. Словно покой навсегда покинул царство забвения.

«Словно»?

Нет, смятение великих стало явью...

Даже глубокие подземелья Дуата содрогнулись. Даже сюда, в незыблемые подземелья неприступной цитадели проникло смятение.

В подземных безжизненных озерах, пламенеющих огнем, заплясали буйные и страшные духи магмы. Свиреп и неудержим был их танец. И тесно им стало в озерах.

Подземные болота всколыхнулись, расплескивая свою гнойную черноту. Клубящаяся тьма заструилась вдоль их берегов и со дна, из топи топей поднялись Безликие, спавшие беспробудно вот уже сотни лет.

В горах Нави, в исполненных дивной красоты городах горных духов, чья красота была все же мертвенной, – и там раскрыли глаза древние существа, обитатели их.

Многих древних разбудил взрыв. Многие из них были столь стары, что даже самые старинные легенды утратили память о них.

***

В круглом зале, хорошо освещенном факелами, горящими ярко-синим пламенем, возвышался трон. На нем покоилось каменное изваяние. Лицо, красивое и благородное, с высоким лбом, крупным ястребиным носом с горбинкой и губами, в уголках которых притаилась жестокая улыбка, пугало своей бездушностью. Глаза истукана были плотно закрыты – видимо, скульптор не был достаточно искусен, чтобы передать все оттенки божественного взгляда. Каменная мантия, точно высеченная из базальта, многотонными складками опускалась и стелилась по полу. Руки, прекрасные и устрашающие таящейся в них силой, неподвижно застыли на высоких подлокотниках. Столько величия, незыблемости, не-смертия было в этой фигуре, что казалось, сама Вечность примостилась у ног идола, по-кошачьи свернувшись клубком и поглядывая сфинксом.

***

Владыка сидел в Тронном Зале, по обыкновению будучи погружен в свои мысли, когда стены Дуата содрогнулись. Изумленно осмотрелся Владыка вокруг, хлопнул в ладони – но это было излишне, ибо уже вбежали мертвые боги в зал и распростерлись ниц пред своим господином.

Величаво взмахнул Владыка белоснежной, белее снега, рукой, унизанной тяжелыми перстнями, позволяя говорить.

Тогда один из мертвых богов произнес речь, показавшуюся Владыке бессвязной. Лишь два слова разобрал он из сбивчивых бормотаний бога.

- Тейн Алкайдэ.

Длинные пепельные волосы, змеящиеся по плечам Владыки, взметнулись вверх, точно от резкого порыва ветра. Но ничего не сказал разгневанный Властелин Дуата, лишь глаза его сверкнули кровавым огнем.

В ужасе удалились мертвые боги из покоев своего господина. Тот же, прежде, чем принять решение, направился в самое дальнее свое подземелье. Ибо традиции Нави были превыше всего.

Величаво и неспешно спускался Владыка по обсидиановым ступеням. Шлейф одеяния со зловещим шорохом струился следом.

Вот миновал он последнюю лестницу и длинный коридор. Вот вступил он в зал, освещенный круглыми факелами. И замер. И впервые в сердце Владыки закрался страх. Ибо каменный истукан смотрел на него широко открытыми глазами, и была в глазах его – ночь и тьма. Первозданная тьма Нави.

Но страх в сердце Владыки сменился сыновней почтительностью. Благоговейно преклонил он колено пред идолом и коснулся губами его ледяной руки. Улыбка, притаившаяся в уголках каменных губ, стала еще более жестокой.

- Здравствуй, сын мой.

И эти слова, впервые прозвучавшие в древнем зале замногие тысячи лет, показались Владыке оглушительными.

Когда Владыка снова вошел в Тронный зал, он уже совершенно точно знал, какой приказ отдаст.

И, хоть унизительные слова: "Как?! Ты не можешь поставить на место раба? Сколько тысяч лет он нарушает покой и порядок твоих владений?!" – все еще звучали в его ушах, голос Владыки прогремел властно и непреклонно:

- Харертанат ко мне!

***

Владыке казалось, он прождал вечность. А ведь терпение всегда было отличительной чертой бессмертия....

Но вот двери в Тронный зал распахнулись, пропуская невысокую фигуру, закутанную в бордовый плащ цвета старого терпкого вина.

Скользящей походкой фигура приблизилась к трону и склонилась в почтительном поклоне.

Прошло немало времени с тех пор, как ушла Аре, оставив Кэйна «отдыхать и поправляться», а Тейну дав наказ бдительно за ним следить, чтобы «новая звездочка» не учинила еще что-нибудь непоправимое.

Наверху текла вода – Тейн наконец-то позволил ему остаться в одиночестве и пошел принять душ. Зачем – не понятно, ведь повелитель теней обычно пользовался тенями, но Фиру вполне устраивало. Может, от запутавшегося в волосах песка пустыни не так уж легко избавиться тенями или же он решил принять пенную ванну... Не важно. Кэйн сидел на своем излюбленном диване, обхватив себя руками за плечи и невидящим взглядом уставившись куда-то в белую обивку. Его била крупная дрожь. Он не хотел показывать свои эмоции Аре и Тейну, особенно Тейну, которому не понять, как можно всерьез переживать о смерти каких-то людишек.

Он был очень зол на даатовцев, он хотел, чтобы они страдали, страдали за все, что с ним сделали и что у него отняли. Каждый из них, все эти мелкие помощники, снующие вокруг, когда его приковывали к алтарю, все те, кто наблюдал из-за стекла, да вообще все, кто верил в эту безумную идею со «звездой». И, поднимаясь в Даат, он всех их ненавидел. Но... Боль, он хотел боли, а не полного уничтожения. Он не хотел, не хотел, НЕ ХОТЕЛ, чтобы они обращались в пепел. Скольких не стало? Число исчисляется в сотнях? В скольки? Как бы наивно это ни звучало (и он бы не смог произнести это вслух), но до этого момента Кэйн все же не считал себя убийцей.

Они сами... сами... САМИ ВИНОВАТЫ.

Только вот доводы рассудка не помогали справиться с отчаянием, что впилось в его тело обжигающим холодом неотвратимости.

Все произошло так быстро, все смешалось в его сознании. Он помнил, как смотрит на удаляющихся Тейна и Аре; они уносятся прочь, окутанные энергией богини. Ормоса, который все понял за несколько мгновений до конца, который пытался его остановить. Он нажал кнопку экстренной эвакуации, он пытался выставить щит. Он просто не успел. Он просто не предполагал, какой мощи будет этот взрыв. Никто не предполагал. И Кэйн действительно не думал, что выживет. То, что он вновь сидит на этом диване, будто ничего и не было, все такой же человек... во всяком случае, хотя бы внешне все такой же... это казалось сродни чуду. А ведь он никогда не верил в чудеса. За чудеса приходится платить страшную цену. Совсем недавно ему это вновь наглядно доказали: не успел он насладиться своим персональным маленьким чудом – энергией солнца в своих руках – как ее отобрали. Отобрали насовсем, и сейчас он чувствовал себя самым чуждым солнцу элементом. Холодной темной звездой. Это было странное чувство. Знание, но не принятие. Он знал, что случилось, но не мог принять это. Будто всего лишь видит сон.

Тейн чувствовал страшную усталость. Ничего такого, что могло бы послужить причиной этому, не произошло. Фира был жив, и все было нормально. Но повелитель теней, стоя под прохладными струями воды, вдруг почувствовал себя словно выпотрошенным, совершенно опустошенным, усталым и разбитым. Алкайдэ прикрыл глаза и тяжело прислонился спиной к стене, пытаясь расслабиться. Погрузившись в себя и приглушив все ощущения, Тейн не заметил, как тьма сгустилась по углам ванной, как черные щупальца в мгновение протянулись по кафельным плитам пола, образуя паутину, и сомкнулись вокруг его ног. Ощутив прикосновение чего-то чуждого, Тейн открыл глаза. Последнее, что он увидел – оплетающая его черная сеть, увлекающая повелителя теней в портал, во тьму, из которой он когда-то явился. Глаза повелителя теней полыхнули фиолетовым пламенем, и... И ничего не произошло. А потом портал поглотил его, стремительно унося из мира людей.

Лишь маленькая черная змейка, затаившись в тенях,проворно юркнула под дверь.

Кэйн не сразу осознал, что что-то изменилось. Он почувствовал непривычную ему энергию, будто обдало липким жаром, но, в раздумьях о своей судьбе, не сразу придал этому значение. Только через несколько минут он понял, что что-то не так. Он прислушался, но все так же был слышен звук льющейся воды на втором этаже. Но тут перед ним появилась Тейнова змейка. Фира улыбнулся ей, – это была та самая, что положила на него глаз – но вскоре понял, что змейка чем-то встревожена. Она вертелась вокруг него, то и дело указывая на второй этаж, то мордочкой, то кончиком хвоста. Наконец, не выдержав, она написала в воздухе большую надпись «HELP».

Осознав, что змейка на что-то намекает, Кэйн встал сдивана и пошел наверх, попутно размышляя, что Тейн имеет в виду. Он забылполотенце? Или ему мыло попало в глаза, он оступился на мокрых плитках,случайно переключил воду на кипяток, упал, ударился головой о раковину, запуталсяв шторке для душа и сейчас не может оттуда выбраться? Поэтому и послал змейку.А мог бы просто крикнуть. Тогда что-то не сходится. Может, ему пена в горлопопала, и он не может громко кричать? Кэйн деликатно постучал. Ответа непоследовало. Но змейка настоятельно намекала, что ему нужно войти. Открывдверь, Кэйн ожидал увидеть все что угодно, но только не то, что предстало еговзору: ванная комната была пуста. Вода все так же лилась, будто бы Тейн простоисчез из душа. А еще Фира вновь почувствовал эту липкую жару, и на этот раздогадался, что это за гадость – это энергия Нави.

Кокон тьмы отступил. Повелитель теней обнаружил себя связанным веревками, сотканными из струящейся черноты. И он не чувствовал власти над своими тенями. В смысле – вообще. Как тогда, когда он утратил на время способность повелевать тенью. Только сейчас это больше походило на то, как если бы его же силы заперли внутри него.

Тейн стоял в пустом темном зале, слабо освещенном несколькими блеклыми факелами. Чуть в отдалении полукругом расположилось несколько фигур в балахонах, в которых Алкайдэ без труда признал мертвых богов. Они опасливо и злобно косились на ненавистного им «эврара», но ближе не подходили. Зато прямо перед Тейном стояла невысокая женщина. На ней было строгое белое платье до пят, напоминавшее по покрою военный мундир и отделанное бордовыми пуговицами. Белые как снег волосы водопадом спускались почти до пола. На тонкие хрупкие плечи был накинут темно-бордовы плащ оттенка старого терпкого вина. Красивое лицо, бледное, словно из алебастра, с узкими коралловыми губами и глазами, горящими багряным пламенем. Она с поистине королевским высокомерием смерила его презрительным взглядом и удовлетворенно усмехнулась. От этого взгляда Тейн невольно поежился. И тут он осознал, что совершенно голый. Ну еще бы, ведь его выдернули прямиком из душа. Просто он не сразу обратил на это внимание – когда тебя тащат в Навь, несколько не до таких мелочей. Не произнеся ни слова, женщина развернулась и направилась прочь, сделав знак мертвым богам следовать за ней. Те беспрекословно повиновались и потащили за собой Тейна.

Повелитель теней по-прежнему не мог воспользоваться своими силами порождения Нави. Поэтому он уперся ногами в пол, одновременно оттолкнув от себя псевдобога. В тот же миг женщина обернулась и ее глаза гневно сверкнули. Тейну показалось, что его сжали огромные тиски, разрывая плоть и дробя кости. Он чуть не задохнулся, но вот невидимые тиски разжались.

- Кто ты? – тяжело дыша, выдавил Тейн.

Уголки коралловых губ чуть приподнялись в гордой усмешке.

- Харертанат. Цветок Смерти, - было ему ответом.

Фира еще раз внимательно осмотрел пустое помещение. К сожалению, повторный осмотр ничего не дал: Тейна по-прежнему в ванной не оказалось. Фира, злясь, посмотрел на змейку, которая кружила рядом.

- Знаешь, где он?

Змейка внимательно смотрела на него.

- Ну конечно, - восхитился Фира. – Вот давай сейчас в гляделки поиграем, самое время.

Он сел перед змейкой и вперился взглядом в ее глазки-черные бусинки.

- На него снова напал кто-то из Нави?

Змейка была молчалива.

- Ну хотя бы что-то напиши! Я могу попасть к нему?

Змейка кивнула. Она заползла на руку к Фире, обвиваясь вокруг предплечья. Секунда – и чернота поглотила их.

Фира оглянулся и обнаружил вокруг расстилающиеся мрачные поля, усеянные россыпью асфоделей. Сам он стоял на проселочной дороге, чуть сбоку виднелся огромный обугленный ствол старого дерева, расщепленный на пять частей, словно от удара молнии. Облаков не было, солнца или луны тоже. Лишь бесконечное черное небо, непроницаемое, клубящееся, ватное и неимоверно тяжелое, низко нависало над ним.

Фира поморщился, рассматривая это небо.

- Неужели это... Навь?