Глава 10
— Выглядишь потрясающе! — Лучезарная улыбка Митча способна заменить солнечный свет, но я чувствую себя чужеродным объектом в его галактике. Может, причина в том, что считаю его слишком хорошим для кого-то вроде меня, либо себя недостаточно хорошей для него.
— Спасибо. — Выдавив что-то наподобие улыбки, обвожу указательным пальцем черное платье-футляр с открытыми руками и V-образным вырезом на спине. — Подойдет? Мне потребуется максимум десять минут, чтобы заменить его, если...
Митч кладет ладонь на мою поясницу. Жест кажется таким интимным, что становится не по себе, оттого и замолкаю. Либо проблема в том, что меньше недели назад по моему телу путешествовали руки Трэвиса.
Кивнув на открытую дверцу машины, Митч по-доброму дразнит.
— Ты слышала? Я употребил в одном предложении «выглядишь» и «потрясающе».
— Может, уложить волосы? — Я завожу локоны за уши, ранее решив оставить их прямыми.
— Одри, это благотворительный вечер, а не пресс-конференция президента.
— Вот именно, а я...
— Буду привлекать слишком много внимания, — подмигнув, заканчивает он. — Поверь, так и будет.
Я сдаюсь.
— В конце концов, ты всегда можешь сделать вид, будто видишь меня впервые.
Рассмеявшись, Митч мягко подталкивает меня занять пассажирское кресло, и я следую немой просьбе.
У меня желудок сводит. Во-первых, предложение составить ему компанию на благотворительном вечере было как гром среди ясного неба. Я не ожидала, что второе свидание проведу среди людей, чей банковский счет вдоволь нахохочется над моим. Во-вторых, до сегодняшнего дня моим максимумом была школьная вечеринка или мероприятие по случаю начала футбольного сезона. В-третьих, Митч вскользь упомянул, что там также будут присутствовать его родители. Это, конечно, он сказал после согласия. Я вся как на шарнирах. Плохо спала, с трудом проглотила крошечный сэндвич утром, сотню раз перемерила платья, чтобы подобрать более-менее подходящее, а также дважды красилась, потому что тряслись руки. Все это абсолютно не похоже на меня.
Митч огибает машину, собирая недоумевающие взгляды студентов. На парковке кампуса, знаете ли, нечасто появляются парни в тройках, поэтому понимаю их замешательство. Идеально пошитый темно-синий костюм, сидящий на мужчине с не менее шикарными внешними данными, не останется незамеченным.
— Ты уверен, что я не помешаю? — Закусываю нижнюю губу, но тут же выпускаю ее, вспомнив о помаде.
— Ты не помешаешь.
Митч кладет ладонь на мое колено, и на глаза наворачиваются слезы. Я дышать не могу, а не это ли первый признак панической атаки?
Ради всего святого, Брукс, расслабься! Разве не этого ты хотела?
Восстанавливая дыхание короткими рывками, натягиваю улыбку. Никто не касался меня так. За исключением Трэвиса, конечно, оттого и нервничаю.
— Просто будь собой, — успокаивает Митч, сливаясь с потоком машин.
— О, ты действительно так считаешь? — Я гримасничаю. — Если я буду «собой», то уже через десять минут меня выведут под конвоем и вручат повестку в суд, потому что задела хрупкое эго одного из мистеров Толстый-кошелек.
— Оке-е-ей, — посмеивается он, весело сверкнув глазами. — Будь послушной милой леди.
Послушной, милой леди. С ума сойти.
— Ты когда-нибудь была покорной?
— Да, в пятом классе, когда в качестве награды родители пообещали купить мне платье принцессы Бель.
Искоса взглянув на меня, Митч коварно улыбается.
— Ты его получила.
— Разумеется.
— А Чудовище?
— Я была в пятом классе, — напоминаю ему. — Я хотела платье.
Но Чудовище, как оказалось, когда-то плескалось со мной в одном бассейне на заднем дворе. Я не подозревала об этом, пока нам не стукнуло пятнадцать.
Когда Митч говорил о благотворительном мероприятии, я представить не могла, с каким размахом они проходят. Банкетный зал в древнеримском стиле демонстрирует величественность и изящество, и я едва держу себя в руках, не ахая, когда обвожу помещение взглядом. Стены отделаны мрамором кремовых оттенков, по периметру расставлены бронзовые светильники, мягко освещающие помещение. Капители колонн украшены резными листьями аканта, чем я не могу не восхититься. Не представляю, каким терпением обладали мастера, сотворившие их. Круглые столики застелены белоснежными скатертями, по центру расставлены цветочные композиции, но присутствующие, кажется, относятся к окружающему как к должному. Держа в руках бокалы, наполненные шампанским, они заинтересованы в беседе, нежели в созерцании. Я возвожу глаза к потолку и любуюсь роскошной росписью, изображающей небесный пантеон, обрамленный лепниной тонкой работы. У меня даже голова кружится от увиденного.
— Это рай? — Шепчу я Митчу.
Он тихо смеется и подставляет локоть. Я хватаюсь за него.
— Нет, это скука.
— Мистер Финансист, вас разбаловали.
— Возможно. — Он подхватывает парочку бокалов с серебристого подноса, проплывающего мимо официанта, и протягивает один мне, игриво подмигнув. — Мы никому об этом не скажем.
Я отхлебываю шампанское. На языке лопаются шарики, вызывая приятное фруктовое послевкусие.
— Разумеется, если ты сделаешь мне поддельное удостоверение.
— Блестящая идея. — Митч кивает. — Наверное, тогда ты перестанешь флиртовать с барменами и не будешь принимать угощение от незнакомцев.
— О, не переживай. Я принимаю выпивку исключительно от тех, кто распевает глупые песни.
Он оскорбляется, картонно прижимая ладонь к груди.
— Эй!
— Ты получил девятку! — Напоминаю я.
— Недостаточно хорошо.
Нас прерывают. Мужчины здороваются с Митчем, меня они награждают любопытными взглядами, от которых я, полагаю, должна таять подобно сахарной вате, но в реальности испытываю отторжение. Всякий раз, когда кисти руки касаются чужие губы, по спине прокатывается неприятный холодок. Я никогда не была поклонницей близкого телесного контакта с незнакомцами, но слабый кивок Митча выглядит как ответ «так положено». Положено или нет, мне хочется вымыть руки с мылом. А когда подошедшие узнают, что являюсь студенткой, да еще и бывшим членом группы поддержки, их красноречивые взгляды вызывают желание спрятаться в дамской комнате. На меня смотрят так, словно нуждаюсь в пояснении каждого слова. Я не агукающий младенец, но чувствую себя круглой дурой, чей максимум — болтать о погоде в эфире с карточки, либо размахивать на поле помпонами. Упав духом, стараюсь оставаться в тени. Мне сложно поддерживать темы, в которых ничего не смыслю. Я, черт побери, выбрала тележурналистику, а не мечу на должность их финансового директора, но разве кому-то это интересно?
Вечер плавно превращается в пытку, а улыбка становится искусственной. Я сдаюсь. Выбираю тактику пингвинов из Мадагаскара: заглушаю разочарование шампанским и размахиваю в качестве приветствия. Всяко лучше молчать и выглядеть глупой, нежели открывать рот и подтверждать данный статус. Как оказалось, места, в которых мы грезим оказаться; жизнь, о которой мечтаем, на деле не такие уж и привлекательные. Не всегда желаемое совпадает с действительным. Или это просто не для нас.
Словно аксессуар Перис Хилтон, следую за Митчем, останавливаясь в том случае, когда он заводит разговор с очередным знакомым. Они пытаются подключить меня, но тщетно. За жалкую парочку часов от той уверенной девушки, которая смело смотрела в объектив камеры, я превратилась в собачку на приборной панели. Я улыбаюсь и киваю. Снова киваю и улыбаюсь. Это не самое худшее. Гораздо хуже, что мой корабль тянет ко дну тот, что принадлежит Митчу. Чувствую себя униженной и не стану винить в этом его. Я могла подготовиться, но посвятила время выбору гребаного платья.
Желудку сводит. С трудом выдавив «скоро вернусь», оставляю Митча и несусь в сторону туалетов. Стыд обжигает щеки. Господи, я еще никогда не падала так низко. Не удивлюсь, если в следующий раз он обратится в специализирующееся в «плюс один в списке» агентство. Они хотя бы в состоянии должным образом выполнять обязанности красивого аксессуара.
Прижимаясь к холодной стене, роюсь в сумочке. На фоне нервоза к горлу подступает тошнота. Мне следует убраться отсюда. Будучи легкой мишенью, отказываюсь от такси. Отрывать Митча не позволяет совесть. Я без того стала его проблемой. Ви прилетит завтра поздно вечером, а Коди... Во всем чертовом Нью-Йорке обратиться могу лишь к нему. Осуждение — последнее, чего стоит ожидать от Максвелла. Он наверняка выдаст что-то из разряда: «Дерьмово, ага», а затем проводит до двери комнаты. Возможно, я также подразню, сказав, что его отец чертовски хорош собой, и мы посмеемся. В любом случае Коди всегда будет безопасным вариантом, который можно добавить в список быстрого набора.
Сделав глубокий вдох, набираю номер. Протянутые гудки завершаются. Автоответчик с его голосом предлагает записать сообщение, но отклоняю предложение. Совершаю повторный звонок. Попытка терпит очередное фиаско.
Ради всего святого! Меня наказывает вселенная?
Третий, он же последний раз, нажимаю на клавишу вызова и терпеливо жду ответ, обмахиваясь свободной рукой. В тесной комнатушке становится невыносимо душно. Тело охватывает жар, а по затылку скользят капельки пота. Я уже знакома с этими ощущениями. Слабость в ногах, тошнота, жажда, замедленный пульс, головокружение — следствие пониженного давления. Я перебрала с шампанским.
— Дай угадаю: проблемы?
Я отодвигаю мобильник от уха. Взглянув на экран, лишний раз убеждаюсь, что позвонила Коди. В таком случае какого черта он говорит голосом Трэвиса?
— Ты издеваешься? — Сдавленно пробормотав, запрокидываю голову и бьюсь затылком о стену. — Мне нужен Максвелл!
— Позвони позже. Он оставил мобильник дома.
Именно сегодня. Именно сейчас. В эту самую минуту Коди решил забыть мобильник. Теперь я не подозреваю, а уверена: вселенная повернулась ко мне задницей, остается либо пресмыкаться перед Трэвисом, либо позорить Митча. Выбор не богатый. И я его делаю.
— Я облажалась... — нехотя шепчу ему.
— И-и-и? — Протягивает Трэвис, наверное, скучающе ковыряя ногти.
Забудьте о том, что чувствовала себя униженной на протяжении двух часов. Настоящее унижение — просить помощи у Трэвиса после того, как он назвал меня проблемой.
Комната начинает вращаться, и в уголках глаз собираются жгучие слезы.
— Сейчас, когда впервые готова обратиться к тебе, ты тычешь меня носом в дерьмо! Ты худшее, что со мной случалось, Кросс.
Я сбрасываю звонок. Выбираюсь из кабинки и, набрав салфеток, смачиваю их холодной водой. Лицо у меня красное, тушь подтекла, и в целом внешний вид кричит о том, какая я жалкая. В жизни ничего так не хотела, как вернуться на пару минут назад, чтобы забрать слова. Каждый диалог с Трэвисом похож на то, что сдираю корочку с кровоточащей раны.
Экран мобильника загорается. Взглянув на уведомление, яростно фыркаю на поступившее от Трэва сообщение.
— Ничего не происходит, — бормочу себе под нос, затолкав телефон на дно сумки. — Ты просто мудак.
В горле першит, но привожу себя в порядок и выбираюсь из убежища. Двигаясь медленно, игнорирую рвотные позывы и ищу взглядом Митча. Уж лучше таксист-извращенец, нежели Трэвис и дерьмо, с которым он непременно меня смешает.
— Ты в порядке? — Спрашивает Митч. Взгляд поднимается от моей ладони на его плече к лицу, и он сводит брови. — У тебя тушь растеклась.
Вытащив салфетку из кармана на груди, он отворачивается от компании мужчин и протягивает ее мне.
— Я бы сам, но, боюсь, откусишь руку.
— Так и есть, — практически беззвучно соглашаюсь я, хоть и не разделяю его мнение. Не будь Митч таким галантным, возможно, именно сейчас мог повернуть ситуацию в свою сторону. Возможно, сейчас все могло поменяться. Но он сохраняет дистанцию. — Мне лучше уехать.
Он вытягивает шею и смотрит за мою спину.
— Ты немного разминулась с ними.
— С кем?
— С родителями.
То, что так усердно подавляла, подступает к горлу. Но вместо того, чтобы ринуться к унитазу, выхватываю бокал из рук Митча и проглатываю остатки шампанского.
— Ого! — Смеется он. — Оставь место для ужина.
Ужин.
У меня в висках пульсирует от слова «ужин», потому что оно звучит как оговорка и подразумевает «секс». А я не то чтобы не готова. Я в ужасе, когда думаю о нем.
— Я... — Мямлю, стараясь дышать ровно, и озвучиваю первое, что посещает мою пьяную голову: — Меня тошнит.
— Попрошу подогнать машину. — Митч уже было отклоняется в сторону, но я ловлю его руку.
— Я позвонила подруге. — Будь ложь огнем, мой язык представлял бы горстку пепла, но выдавливаю улыбку. Она дается с трудом. — Возвращайся к ним и налаживай связи. Я в порядке.
Я совсем не в порядке.
Сглотнув, делаю шаг и для пущей убедительности касаюсь губами его щеки.
— Спасибо за вечер.
— Позволь... — начинает Митч, и я очередной раз перебиваю его.
— Не провожай меня.
— Одри, я сделал что-то не так?
Единственный, кто делает что-то не так — я.
— Я напишу, как доберусь до кампуса.
Перебирая ногами в сторону лобби, стараюсь держать спину ровно и не спотыкаться о собственные ноги. Каблуки ощущаются кандалами. Каждый последующий шаг эхом отдается в голове. Мне словно надели на голову кастрюлю и барабанят поварешками. Взгляд Митча обжигает затылок, и как только скрываюсь в толпе, снимаю с подноса еще два бокала жидкой смелости. Чтобы позвонить Трэвису, мне, наверное, и бутылки не хватит, но, к сожалению, в распоряжении всего две руки и ни одной бутылки на горизонте.
***
КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ФРАГМЕНТА
***