№1 Девушка плохого парня [Russian Translation]

Я никогда особо не верила в судьбу, всегда практичнее верить в то, что ты сам прокладываешь свой жизненный путь, чем думать, что какое-то космическое чудо ответственно за то, что ты провалил тест по математике. Тем не менее, иногда совершенно очевидно, что некоторые вещи находятся вне вашего контроля и что ваше отношение "делай или умри" не в состоянии противостоять упомянутому космическому влиянию.

Возьмем, к примеру, тот факт, что всего через пару дней после того, как мой отец прочитал нам с Коулом свою речь "дистанция полезна для души", нам позвонили. Звонок поступил, когда мы были в дороге, направляясь в Чарльстон, а также в то время, когда я пристрастилась к Коулу больше, чем когда-либо прежде. Это звучит невероятно, но если вы примете во внимание то, что занятие любовью с Коулом Стоуном изменило мою жизнь, вы поймете. Тот день изменил все в наших отношениях, если это возможно, они определенно стали более крепкими. Все то неразрешимое напряжение, которое раньше окружало нас, исчезло, и на его месте появилось это захватывающее притяжение, из-за которого мы не можем оторваться друг от друга.

С другой стороны, пещерные наклонности Коула усилились. Но я нахожу собственнические чувства невероятно сексуальными и отдаю им должное. Я определенно еще больше осознаю все то женское внимание, которое он получает, и, боже упаси, если девчонка попытается заигрывать с ним, все может обернуться некрасиво.

Но тут раздается звонок. Мы как раз заселялись в мотель, и, судя по тому, как побледнело его лицо, когда он ответил, я поняла, что что-то не так. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вытянуть из него информацию, поскольку он в спешке готовился вернуться домой. Дрожащим голосом он сказал мне, что Нана Стоун заболела и находится в больнице. Позвонил шериф Стоун и попросил Коула немедленно приехать домой. У меня упало сердце, и я сразу же предложила поехать с ним, но он отказался. Алекс уехал с ним, и Коул заставил меня пообещать ему, что я не вернусь сразу и что я буду наслаждаться поездкой со своими подругами, как и планировала. Это было трудное решение, но выражение его глаз и пылающая решимость заставили меня согласиться. Итак, вмешалась судьба, и наши пути разошлись, по крайней мере, на пару недель.

Что возвращает нас к сегодняшнему дню: Меган, Бет и я сделали все, что было в нашем списке, и даже больше. Мы пили, танцевали, ходили по магазинам, но больше всего мы сблизились как подруги. Конечно, я постоянно поддерживала связь с Коулом и испытала огромное облегчение, узнав, что Нана Стоун поправляется после сердечного приступа. Мы скучаем друг по другу, и это заставляет меня чувствовать, что сейчас мы сильнее, чем когда-либо прежде, потому что мы сделали то, на что, по мнению моих родителей, мы не были способны. Мы выдержали испытание временем и показали им, что наша связь не просто физическая. Я думаю, им нелегко это осознать. Их отношения после развода были бессмысленными, особенно в случае моей мамы. С другой стороны, мой отец, похоже, искренне испытывает чувства к своей секретарше, которая теперь стала его девушкой, как бы банально это ни звучало.

Говоря о моих родителях, с тех пор, как в Нью-Йорке произошли события, из-за которых придурок Дрю был госпитализирован почти на три недели, между нами установилась некоторая натянутость. Я вообще не разговаривала со своей мамой. Я бы попыталась, если бы ее попытки загладить свою вину не были связаны с обвинениями Коула в том, что он промыл мне мозги. Ей нужно научиться принимать его, прежде чем она сможет даже подумать о том, чтобы снова стать частью моей жизни.

Жестоко, я знаю, но она этого заслуживает.

Отец изо всех сил старается не выглядеть самодовольным, как будто это его блестящая речь заставила нас с Коулом принять решение провести некоторое время порознь. События, приведшие к нашему расставанию, были непредвиденными, но он видит в этом своего рода божественное вмешательство, судьбу, подлую суку, как я люблю ее называть. Во всяком случае, когда я разговаривала с ним по телефону после того, как Коул уехал, он казался до смешного счастливым и даже предложил поселить нас в лучших отелях города. Мое терпение было на исходе, когда я общалась с ним. Я не знаю, как быть с тем фактом, что мои родители так сильно сомневаются в моих отношениях.

Сегодня мы с девочками возвращаемся домой, и, несмотря на то, что мы смертельно устали от долгой дороги и бессонных ночей, мы не спим и разговариваем, и в атмосфере царит трепет. Это конец фантастического путешествия, и наша дружба крепче, чем когда-либо. Я знаю, мы будем скучать друг по другу, когда наши пути разойдутся, но мы всегда будем лучшими подругами, теперь я это знаю.

Крепко обняв Меган, я завожу ее домой и, клянусь, вижу, как ее родители наблюдают за нами из окон. Очень жутко, что они знают, что она приедет, потому что это должно было стать сюрпризом для наших семей и парней. Затем мы с Бет направляемся ко мне домой, потому что, хотя меня тошнит от осознания этого, она хочет, цитирую, "наброситься на Трэвиса" при первой же возможности. Я пытаюсь выбросить этот образ из головы, но безуспешно, если честно.

В доме, как и ожидалось, тихо, и, к нашему обоюдному разочарованию, машины Трэвиса нет на подъездной дорожке, как, впрочем, и машины моего отца. Очевидно, мы не умеем преподносить сюрпризы, и теперь это кажется не лучшей идеей.

Но есть еще один человек, с которым я могу связаться. У меня в животе порхают бабочки при мысли о том, что я увижу его и выражение его лица, когда он увидит меня. На моем лице автоматически появляется легкомысленная улыбка, когда я думаю о нем и о том, что мы наконец-то вместе. Предвкушение убивает меня.

— Я понимаю, что пора уходить, когда на твоем лице появляется выражение "о, Коул, сделай это со мной! "— Бет морщит нос, и я хлопаю ее по плечу.

— Я и не думала о том, что мы будем этим заниматься! — Возмущенно говорю я. Она неправа, определенно неправа. Ладно, возможно, отчасти неправа.

— Да, конечно, — смеется она. — Кто бы мог подумать, что из краснеющей девственницы ты превратишься в потаскушку? Честно говоря, я впечатлена. Коул, должно быть, мастер своего дела. — Она подмигивает, и, как ни странно, я густо краснею.

— Неужели у тебя нет парня, которого тебе нужно дожидаться? Я думала, у тебя был запланирован целый драматический сценарий. — Я фыркаю и желаю, чтобы мои щеки остыли. 

— Вот дерьмо! — Внезапно восклицает Бет, хлопая себя по лбу. — Мне нужно начинать. Надевание этого корсета займет по меньшей мере полчаса.

И снова мысленный образ, который мне был не нужен, но, похоже, это ее не смущает, и она продолжает...

— ...но какой в этом смысл? Он сорвет его через пять секунд.

— Ладно, ладно, прекрати! Тебе нужно разыграть свою ролевую игру "извращенная госпожа" или что бы это ни было, а мне нужно увидеться со своим парнем.

Она улыбается и, наконец, выбирается из машины, посылает мне воздушный поцелуй и вприпрыжку бежит к дому, а ее ручная кладь и пакет из Victoria's Secret подпрыгивают прямо за ней.

Ах, что же творит с нами любовь!

Усмехаясь про себя, я паркую машину и решаю забрать свои вещи позже, мне не терпится увидеть Коула. Это безумие, как сильно я по нему скучала, и это причиняет физическую боль, Я благодарю свою счастливую звезду за то, что мы, по крайней мере, проведем следующие четыре года вместе.

Пятиминутная прогулка до его дома кажется мне вечностью. Мой пульс учащается, в животе снова что-то трепещет, и я ощущаю прилив адреналина. Это, должно быть, безумие - так сильно скучать по кому-то и любить его. Все, на что я могу надеяться - это на то, что он так или иначе это чувствует.

Я практически бегу всю дорогу только для того, чтобы резко остановиться, когда добегаю до его крыльца. На секунду у меня возникает такое чувство, когда ты не можешь осознать тот факт, что на самом деле видишь то, что находится прямо перед твоими глазами. Мозгу требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, и чувство ошеломления и растерянности в конце концов покидает тело.

Я действительно вижу Коула, сгорбившегося на крыльце своего дома, и от его вида мое сердце бешено колотится, ладони потеют, а тело трепещет от желания из-за его близости, но с этой сценой что-то не так.

Я не делаю поспешных выводов, по крайней мере, пока. Наши отношения стремительно развиваются, и тот факт, что он любит меня, глубоко укоренился во мне, но это...это не имеет смысла.

Потому что в нескольких футах от него сидит Николь, да, та самая Николь, и прямо сейчас она гладит его по бицепсу, как будто утешает его, и он не останавливает ее. Эта девушка, моя бывшая Немезида, которая открыто призналась, что влюблена в моего парня, прикасается к нему, и он ее не останавливает. Может, мы с Николь и помирились, но это не значит, что я должна смириться с этим.

В том, что они делают, нет ничего плохого. Они сидят на приличном расстоянии, и все выглядит платонически, так что я не позволяю своей внутренней безумно ревнивой и иррациональной девушке вырываться наружу. Я позволяю себе быть спокойным и собранным взрослым человеком, которым я никоим образом не являюсь, и делаю шаг вперед, достаточный для того, чтобы, когда я прочищаю горло, они оба могли меня видеть.

Они не отпрыгивают друг от друга, чувствуя себя виноватыми, но Николь тут же опускает руку, и Коул вскакивает. Выражение его лица - это все, на что я надеялась, и даже больше. Он выглядит совершенно ошеломленным и невероятно счастливым, когда окидывает меня с головы до ног пристальным горячим взглядом, от которого у меня внутри все переворачивается.

На мгновение Николь и ее цепкие руки забываются, когда Коул бросается ко мне, и всего за миллисекунду до того, как он заключает меня в объятия, он шепчет мое имя хриплым голосом, словно молитву, и я растворяюсь в нем.

— Коул, — выдыхаю я, когда он прижимает меня к своей твердой груди и обхватывает мое лицо ладонями.

— Я не могу поверить, что ты здесь. — Говорит он, прежде чем прижаться губами к моим губам и поцеловать меня так, словно от этого зависит его жизнь.

Как будто от этого зависит наша жизнь, и я целую его в ответ, обвиваю руками его шею и привстаю на цыпочки. Наш поцелуй становится глубоким и страстным, его руки впиваются в мою талию, когда он пытается притянуть меня к себе как можно ближе. Я хочу большего, и сексуальное влечение, которое, несомненно, существует между нами сейчас, вызывает у меня желание затащить его в его комнату.

Но затем кто-то еще откашливается, и мы отстраняемся друг от друга, тяжело дыша и все еще держась друг за друга. Николь с довольно неловким видом стоит на лестнице, и только тогда я вспоминаю о хороших манерах. Присутствие Коула рядом со мной иногда нарушает мое строгое воспитание.

— Привет, — говорю я, затаив дыхание, пытаясь высвободиться из объятий Коула, но он не позволяет. Вместо этого он обнимает меня за плечи и прижимает к себе. Он нежно целует меня в макушку, прежде чем позволить мне повернуться к Николь. В его теле нет напряжения, так что я воспринимаю это как хороший знак, я доверяю ему.

— Привет, рада видеть, что ты вернулась. — Она одаривает меня легкой улыбкой, которая так на нее не похожа, что я чуть не смеюсь и не говорю ей прекратить притворяться.

— Я хотела сделать ему сюрприз. — Я пожимаю плечами в сторону Коула, и в ответ он утыкается лицом в мою шею, шепча мне на ухо. — Лучший сюрприз на свете.

Я вижу, что Николь чувствует себя неловко из-за него.

— Так что ты здесь делаешь? — Я спрашиваю ее как можно вежливее. В свою защиту могу сказать, что она переехала в Нью-Йорк и поклялась никогда не возвращаться в этот город. Это очень важно, если она здесь и чувствует потребность с любовью приласкать Коула.

Ее взгляд мечется между мной и Коулом, и наконец она говорит мне. — Ты не возражаешь, если я поговорю с тобой наедине?

Это застает меня врасплох, и Коул начинает протестовать, но я поворачиваюсь к нему и говорю, что все в порядке. Он не выглядит нервным, не похоже, что он не хочет, чтобы я что-то знала. Похоже, он больше раздражен мыслью о том, что может оставить меня.

— Я буду внутри, буквально приклеенный к двери. — Говорит он мне, прежде чем притянуть к себе для еще одного долгого поцелуя. Он кивает в сторону Николь и направляется внутрь, его рука задерживается в моей, когда он уходит. Мы просто сгораем от любви.

— Итак...— Я поворачиваюсь к Николь, которая снова села на ступеньки. Она похлопывает по месту рядом с собой, и я нервно подхожу и сажусь рядом с ней. Она молчит некоторое время, прежде чем задать мне первый вопрос.

— Я знаю, что говорила тебе, что, если бы это зависело от меня, я бы уехала из этого города и никогда не оглядывалась назад. Так что понятно, почему ты удивлена, что я вернулась. Но ты не выглядела ревнивой, я ожидала большей реакции. — Она кажется искренне любопытной.

— Я доверяю ему. Все очень просто, — говорю я ей.

Она, кажется, удивлена моим ответом, и я знаю, что это потому, что она хорошо осведомлена о моей склонности слишком остро реагировать. — Ты выросла, — замечает она, и я пожимаю плечами.

— Ну, в любом случае, причина, по которой я мучила себя, возвращаясь в этот высасывающий душу водоворот, и почему я была с твоим парнем в твое отсутствие, заключается в том, что я узнала кое-какую информацию в Нью-Йорке. Я знаю, что эта информация могла бы тебе пригодиться.

— Я не понимаю...

— Послушай, я не буду ходить вокруг да около. Я знаю, почему вы с Коулом расстались много месяцев назад. Твой друг Лэн ввел меня в курс дела, потому что, очевидно, понял, как сильно я ненавижу эту психованную сучку Эрику.

Я смотрю на нее, разинув рот. — Подожди, ты знаешь Эрику?

Я уже давно не произносила имя этой психованной сучки, и оно, как всегда, неприятно вертится у меня на языке.

Она закатывает глаза. — Конечно, знаю. Я проводила лето у Стоунов. Я видела, как эта рыжеволосая пиявка лапала Коула, и всегда подозревала, что с ней что-то не так.

Я фыркаю. — Ну, насчет последней части ты права.

Она продолжает. — Когда я узнала, что произошло между вами, ребята, я поняла, что то, о чем подозревал Лэн, может оказаться правдой. Я имею в виду, что она более чем способна накачать парня наркотиками и играть с ним в свои извращенные игры разума. Если бы я только могла найти ее, разговорить, я бы узнала, что произошло на самом деле.

— Почему ты кажешься такой уверенной? Я слышала, что она патологическая лгунья.

— О, так оно и есть, но она думает, что у нас с ней есть что-то общее, ну, во всяком случае, так было раньше. Дело в том, что она знала о моих чувствах к Коулу, и ей казалось, что мы в некотором роде родственные души, потому что нас обоих возмущал сам факт твоего существования.

— Ауч?

Николь пренебрежительно машет рукой. — Что ж, я больше не испытываю к тебе ненависти, так что смирись с этим. Должно быть, ее убило то, что она так долго была одержима Коулом только для того, чтобы он по уши влюбился в тебя. Когда она узнала, что вы, ребята, наконец-то вместе, реакция была неизбежна.

— Значит, основываясь на вашей взаимной ненависти ко мне, ты считаешь, что Эрика накачала Коула наркотиками и солгала ему? — Я чувствую, как у меня перехватывает дыхание.

— О, я не просто считаю, я знаю. — Она говорит это уверенно, и я чувствую, как тяжесть оседает у меня в животе. Тот же самый адреналин, который привел меня к дому Коула, теперь возвращается. Неужели я наконец узнаю правду?

— Чт...что ты имеешь в виду?

— Ты знала, что Эрика теперь учится в Нью-Йоркском университете? — Спрашивает она с ухмылкой на лице.

— Нет, я...я не знала. Я думала, она собирается в Лигу Плюща.

Она качает головой. — Нет. Она ходит со мной в один университет, и представь мое удивление, когда я обнаружила ее в коридоре в день переезда.

— Не может быть.

— Да, и не только это, эта сучка думала, что мы закадычные подруги. Я позвонила Лэну и рассказала ему, и именно он подал мне идею.

— Какую идею? — Мое терпение на исходе, и мне нужно знать все прямо сейчас.

— Чтобы сблизиться с ней, заставить ее думать, что мы подруги, и убедить ее поделиться со мной всеми своими грязными секретами. Итак, я это сделала, я потратила последний месяц, заставляя ее думать, что ненавижу тебя до глубины души, без обид, но это сработало. Однажды вечером, выпив слишком много пива, она рассказала мне все.

О Боже .

— И что?

— И твой парень хороший. Он даже не прикоснулся к ней, даже когда был пьян в стельку. Это-то и разозлило ее больше всего, что даже раздолбай Коул Стоун не стал бы тебе изменять. Поэтому она сделала второе, что было в ее силах, и заставила его думать, что у у них всё случилось. Несмотря на его проблемы и свои собственные, ей удалось убедить его, но ты должна знать, что он ничего не делал.

По большому счету, возможно, со мной все было бы в порядке, даже если бы я никогда не узнала правды. Я уже простила Коула, и мы жили дальше, но разве это делает меня плохим человеком, если какая-то часть меня отчаянно хотела узнать правду о той ночи? Я знаю, что он сожалеет, я знаю, что он сделал более чем достаточно, чтобы заслужить мое прощение, но я всегда задавалась вопросом, и, может быть, это навсегда осталось бы чем-то, что могло встать между мной и Коулом.

Облегчение, какого я никогда раньше не испытывала, охватывает меня, и кажется, что огромная тяжесть свалилась с плеч. Это необъяснимо, и желание вскочить, рассмеяться и закричать, как сумасшедшая, растет с каждой секундой. Но вместо этого я решаюсь на нечто не менее странное: я обнимаю совершенно потрясенную Николь. Вставая, готовая броситься к Коулу, я говорю ей. — Спасибо!

Она все еще выглядит немного ошеломленной. — Подожди, ты мне веришь?

— С чего бы мне тебе не верить? Ты только что сообщила мне лучшую новость с тех пор, как Бет решила не читать мне вслух "Пятьдесят оттенков серого".

Она в замешательстве приподнимает брови. — Я ценю это, наверное?

— Кроме того, какой тебе прок в том, чтобы лгать мне? Особенно когда дело касается Коула.

Она кивает, вставая. — Ты права. Пожалуй, было бы правдоподобнее, если бы я сказала, что Коул на самом деле сделал то, в чем его убедила Эрика. Но мне нравится думать, что я сделала это ради тебя, чтобы загладить вину за то, что все эти годы была для тебя жалкой коровой. Прими это как мое самое большое извинение.

— Должным образом принято к сведению.

— И, — добавляет она, — если это поможет, я намерена сделать Эрику своей следующей жертвой. От старых привычек трудно избавиться и все такое. — Она улыбается, и я смеюсь.

— Я с нетерпением жду возможности узнать об этом побольше.

— О, не волнуйся, ты будешь слышать ее крики боли всю дорогу до университета.

— Я и не ожидала ничего меньшего.

Николь поворачивается, чтобы уйти, и я смотрю ей вслед. Она оборачивается в последний раз. — Ты всегда была мне хорошим другом, Тесса, даже когда я этого не заслуживала, но я надеюсь, что...может быть, в будущем мы сможем попробовать еще раз.

Я улыбаюсь ей. — Может быть.

Она кивает и уходит.

***

Как только я оказываюсь в его доме, Коул поднимает меня на руки так, что мои ноги отрываются от пола, и я вынуждена обхватить его ногами за талию. Не то чтобы это было трудно. Смеясь, я обнимаю его за шею, а он несет нас в гостиную и усаживает на кожаный диван, усадив меня к себе на колени.

— Она сказала тебе? — Спрашивает он, а затем целует меня.

Я киваю, чувствуя, что у меня перехватывает дыхание.

— Ты веришь ей? — Он выглядит невероятно уязвимым, и у меня разрывается сердце, когда я думаю обо всех наших страданиях, особенно о его страданиях. Я думала, что у меня есть все факты, которых достаточно, чтобы оставить его, но он жил в замешательстве. 

— Конечно, — говорю я ему, проводя руками по его волосам.

Я чувствую, как напряжение покидает его тело, и мы снова начинаем целоваться, как подростки, которыми мы и являемся. Я не могу им насытиться, и я уверена, что он чувствует то же самое по отношению ко мне. Я уже не помню, как долго мы лежим на диване, наслаждаясь поцелуями и тем, что мы снова друг с другом.

— Угадай, что? — Спрашивает он, когда мы, наконец, отодвигаемся друг от друга.

— Что? — Я тяжело дышу, когда он просовывает руку мне под рубашку, его пальцы скользят по коже прямо над поясом моих джинсов.

— Папа и Кассандра остановились на неделю в отеле рядом с домом престарелых Наны.

Мой пульс начинает учащаться. — Джей?

— Он поступил в университет, и сейчас в бейсбольном лагере, — хрипло произносит Коул, поглаживая меня по спине.

— Мы одни? 

— Полностью.

***

В том-то и дело, что с тем, как Коул Стоун занимается с тобой любовью, ничто другое не сравнится. Это затягивает, сводит с ума и настолько страстно, что хочется плакать. После первого раза мы занимались любовью еще раза три, но этого все равно кажется недостаточно. Когда я так долго была вдали от него, неудивительно, что мое тело словно натянуто до предела.

Я позволила ему отнести меня наверх, в его комнату, где мы заново открывали друг друга, и, должна сказать, Бет была совершенно права насчет его навыков в постели.

В течение следующих нескольких дней я привыкаю к рутине. Утро я провожу с братом, а иногда и с отцом, обсуждая университет и предстоящие выборы отца. У него нет соперников, так что на этом фронте все выглядит хорошо. Трэвис все еще наверстывает упущенное на своих курсах, и пройдет по меньшей мере четыре-пять месяцев, прежде чем он сможет начать присматриваться к университетам. Крупное пожертвование от моего деда со стороны мамы бывшему университету Трэвиса, из-за которого его исключили за плагиат, означает, что это будет вычеркнуто из его личного дела.

Бет перебивается случайными заработками, но в последнее время она стала тихой и задумчивой, и я знаю, что Трэвис знает, что с ней происходит, но я не настаиваю. Она расскажет мне, когда захочет. Она останется с нами, а это значит, что по ночам я заставляю себя засыпать под музыку, звучащую у меня в ушах, потому что я не хочу наткнуться на какие-нибудь...звуки.

Я до сих пор общаюсь с ней и Меган, последняя в восторге от того, что Алекс едет за ней в Нью-Джерси, где она поступает в Принстон. Кроме того, они будут всего в трех часах езды от дома и в четырех часах от Брауна, так что с визитами проблем не возникнет. На данный момент я не боюсь, что мы с девочками потеряем связь. Но я намеренно стараюсь проводить больше времени с ними, а не с Коулом, потому что знаю, что в университете мы будем вместе. Однако мы по-прежнему проводим много времени вместе, тусуемся и пользуемся его пустым домом. По ночам мы то у него, то у меня, никогда не расставаясь. Однажды мы поехали навестить бабушку Стоун, и она смешила меня до тех пор, пока у меня не заболели бока. Именно от этой женщины он черпает свое легкое очарование.

По мере приближения дня отъезда в университет я не испытываю чувства паники или страха. Во многом это потому, что я знаю, что там будет Коул, но также и потому, что мне пора уезжать из этого города. Нет, в отличие от Николь, я больше не испытываю ненависти к нему. За этот год многое изменилось, и одно из этих изменений заключается в том, что вместо того, чтобы олицетворять мои страдания, этот город стал домом для всех тех моментов, которые привели меня к сегодняшнему дню. Я влюбилась и стала смелой, моя семья, хотя все еще далека от совершенства, медленно, но верно движется в правильном направлении, за исключением матери. Я стала другим человеком, и теперь это место стало свидетелем большинства величайших моментов в моей жизни.

Я буду часто бывать в гостях, я знаю это, так как университет находится всего в двух часах езды. Мое прошлое - не какая-то трагедия, от которой я бегу. Когда я сижу в своей детской спальне среди десятков движущихся коробок, я знаю, что это место всегда будет моим домом.

Внизу музыка звучит так громко, что эхо разносится по полу. Я только отвлеклась на секунду, чтобы передохнуть, но обнаружила, что погрузилась в свои мысли. Я уверена, что Коул вот-вот поднимется и посмотрит, не поглотила ли меня земля. Как по команде, раздается стук в мою дверь, и он врывается в комнату, выглядя чертовски сексуально в своем черном свитере с v-образным вырезом и черных брюках. Он оценивающе смотрит на меня, пока я сижу по колено в море коробок, и склоняет голову набок.

— Вечеринка прошла слишком бурно? — Он понимающе смотрит на меня.

Мой папа в порыве одной из своих блестящих идей решил устроить прощальную вечеринку для меня и моих друзей и настоял на том, чтобы пригласить весь выпускной класс. К несчастью для меня, большинство из них все еще в городе и присутствуют на вечеринке внизу. Не то чтобы я имела что-то против людей в целом, но толпа, замкнутое пространство и одиночные выступления повышают уровень моей тревожности.

Я опускаю голову от стыда, ведь Коул - душа вечеринки, а тут еще я. — Просто стало трудно дышать.

Его напряженный взгляд смягчается, когда он отодвигает несколько коробок в сторону и садится рядом, легко поднимая меня и сажая к себе на колени.

— Почему ты не пришла ко мне?

Я кладу голову ему на грудь и выдыхаю. — Ты был окружен своими людьми. Я не хотела отрывать тебя от них. — Бормочу я.

— Ты - мой любимый Пирожок. Если чувствуешь себя расстроенной, встревоженной, нервной, счастливой, приходи ко мне.

— Так и сделаю. — Говорю я ему, прижимая ладони к его груди.

— Что творится у тебя в голове, малышка, скажи мне.

— Я просто думаю о том, как сильно я тебя люблю. Иногда это пугает меня.

Он смеется, но не надо мной, скорее, он понимает, что я чувствую. Я продолжаю. — Я не могу представить, как ты жил с этим чувством так долго. Ты любил меня, а я тебя...Я тебя ненавидела. Это заставляет меня чувствовать себя такой идиоткой. — Я стону
Он смеется и целует меня в лоб.

— Поверь мне, я не держу на тебя зла. Я дал тебе много причин ненавидеть меня. Это всегда будет гребаным чудом, что ты каким-то образом полюбила меня.

— Ты все упростил. — Я целую его в грудь.

— Но добраться до этого момента было непросто. Я наделал много ошибок и пересек очень много границ. Черт возьми, даже не пересек, а проскочил.

Это заставляет меня смеяться.

Некоторое время мы сидим молча, и я довольствуюсь тем, что слушаю его сердцебиение. Это умиротворение в лучшем виде.

— Не возражаете, если мы вас прервем?

Коул вполголоса чертыхается, когда дверь открывается и входят Лэн, Сет, Джеймсон, Бет, Меган, Алекс и, что удивительно, Джей. Я встретила его, когда он пришел на вечеринку, и мы обменялись любезностями, но у нас все выходит довольно неловко. Теперь он стоит со слабой довольной улыбкой на лице. Он выглядит немного не в своей тарелке, но я ставлю ему баллы за старания. Осенью он собирается в Дьюк, а это достаточно далеко, чтобы наши пути не слишком часто пересекались. Это горько-сладкий момент. Когда-то я действительно искренне верила, что люблю его, и осознание того, что сейчас между нами ничего нет, кажется странным.

Я смеюсь и пытаюсь слезть с колен Коула, но он удерживает меня на месте.

— Вы когда-нибудь слышали о стуке в дверь? — Он рычит на наших друзей, и Сету хватает смелости ответить. Я очень рада, что эти ребята здесь, я скучала по ним и знаю, что, как только начнется учеба, мы не прекратим общение, ведь они собираются поступать в Университет Род-Айленда.

Да, все трое.

— Ну, мы знали, что ты тот еще эксгибиционист, но ты бы не позволил Тессе попасть в компрометирующую ситуацию, так что мы рискнули.

Он хмуро смотрит на Сета. — Ты представляешь мою девушку обнаженной?

Сет качает головой и поднимает руки в знак капитуляции. — Мне нравится принадлежать к живому и дышащему разнообразию.

Один за другим все освобождают место, чтобы присесть, и забывают о том, что вечеринка проходит внизу. Я уверена, что люди снизу не причинят большого вреда дому.

Возможно.

Но если они что-то и разобьют, то только одну из маминых ваз.

Мы теряемся в непринужденной беседе. А именно, Бет сообщает, что откладывает поступление в университет на год. Она останется здесь, пока они с Трэвисом будут искать собственное жилье. Я ошеломлена, но быстро понимаю, что это именно то, что нужно им двоим. Таким образом, я не буду постоянно беспокоиться о том, что Трэвис останется один, а у Бет будет больше времени, чтобы наладить свою жизнь.

Мы разговариваем до тех пор, пока не уходит последний из завсегдатаев вечеринки. Все наши друзья остаются на ночь, и на улице уже почти рассвело, когда все начинают вставать. Коул тащит меня в постель, как только я закрываю дверь.

— Я люблю тебя, — говорит он очаровательно

Я запечатлеваю поцелуй на его губах и улыбаюсь. — Я тоже тебя люблю. Чем займмся?

— Ты не будешь достаточно тихой для того, что я задумал. — Говорит он, и я закатываю глаза. Парни и их однобокие мысли.