№1 Девушка плохого парня [Russian Translation]

Примерно в то время, когда мне исполнилось девять, у моей мамы родилась еще одна из ее "блестящих" идей. С тех пор у нее появилось гораздо больше идей, но эта, без всякого каламбура, взяла верх. Половину моего класса (тех, у кого были богатые родители) пригласили на вечеринку с ночевкой на день рождения. Она наняла организатора вечеринок и все такое. Ее целью было расширить круг моих друзей за пределы Николь.

Может, она знала, какой выдающейся ведьмой окажется моя лучшая подруга. Мне следовало прислушаться к ней.

В любом случае, представьте себе мой шок, отвращение и парализующий тело и мозг страх, когда в тот день оба Стоуна появились на пороге моего дома. Их родители поженились совсем недавно, но все уже привыкли к мысли, что они братья. Я была единственной, кто видел, насколько велика разница между ними. Один был ангелом, другой - человеческим воплощением Люцифера.

Я закатила истерику, хотела, чтобы он ушел, но это было не то, что сделала бы "хорошо воспитанная молодая леди", по крайней мере, так говорила моя мама. Коул остался на ночь. В итоге все оказалось не так страшно, как я ожидала. У меня была сильная сыпь от зудящего порошка, которым он посыпал мой спальный мешок,  аллергическая реакция на белые розы, которые он мне принес, и мои волосы приобрели легкий зеленоватый оттенок на следующий день, когда я воспользовалась шампунем.

Для него это было обычным делом. Я думаю, он был снисходителен ко мне из-за моего дня рождения.

Вот какие мысли проносятся в моей голове, когда я просыпаюсь на следующий день. О, у меня такое чувство, что сотни, тысячи Умпа-лумп занимаются силовой йогой у меня в голове. Кажется, что мой череп весит тонну, и его приняли за барабанную установку. Кто-нибудь должен перестать бить меня!

За этим осознанием быстро следует другое. Я не могу дышать, буквально не могу. Мои легкие словно сдавлены тонной веса. Дышать больно, и я начинаю паниковать. Быстро впадая в панику, я с трудом открываю глаза и пытаюсь вывернуться из-под тяжести, все время борясь с адской головной болью.

Кто-то хрюкает рядом со мной, и я замираю. Мои руки перестают сжимать что-то, что кажется стальной стеной, и я придвигаюсь ближе к краю кровати. Что, черт возьми?

— Так вот как ты будишь людей в этой семье? — Коул стонет рядом со мной, наконец убирая руку с моей талии.

Коул. Рука. Талия. Кровать. Моя кровать.

Священный гуакамоле.

Я издаю вопль, достаточно громкий, чтобы разбудить соседей, если, конечно, они еще не проснулись и не наслаждаются представлением. О нет, о нет. Если старая миссис Уилсон увидит его в моей комнате, она, вероятно, напишет об этом в городской газете.

— Ты забыла, что я здесь, не так ли? — Коул зевает и потягивается, полностью обнаженный по пояс. Мой взгляд прикован к его совершенно голому телу, его рельефным мышцам и животу. Как ему удается так хорошо выглядеть с утра пораньше? Даже его волосы выглядят идеально, даже если к ним не прикасаться щеткой. Количество денег, которое парни тратят на средства для создания такого образа, кажется, Коулу не составляет труда.

— Да, думаю, что забыла. — С трудом переводя дыхание, я отвожу взгляд. Скрип кровати говорит о том, что он встал.

— Теперь можешь смотреть.

Он звучит самодовольно, даже слишком самодовольно, на мой вкус, но это заслуженно. Он знает, что я на него смотрю. Черт возьми, каждая девушка, с которой он встречается, должна обращать на него внимание. Как можно не делать этого с тем, кто выглядит так же хорошо, как он? Я не слепая, я подросток с гормонами.

Гормоны, которые, казалось, никогда не вызывали у меня такого возбуждения, пока не появился Коул.

— Сколько я выпила вчера вечером? — Я стону, подтягивая колени к груди и опуская на них голову. У меня перед глазами встают Джей и Глория Гейнор. Я вижу, как поднимаюсь на сцену и произношу речь, вижу Коула в окружении группы девушек с накладными сиськами. Ладно, может, не у всех из них были накладные сиськи, но они все равно отчаянно тянулись к нему. По-моему, это так же плохо, как и все остальное.

— Не столько, чтобы не помнить всего. — Он фыркает и устраивается рядом со мной. Он отрывает мои руки от лица и заставляет меня посмотреть на него. Все это время я то испытываю позывы к рвоте, то борюсь с неминуемым сердечным приступом. Клянусь, когда я нахожусь рядом с Коулом, со мной происходят странные вещи.

— Я не забыла. Я имею в виду, какой смысл напиваться, если я могу представить себе каждую глупость, которую я совершила под воздействием алкоголя!

— Ты не сделала ничего глупого. Впервые в своей жизни, Тесси, ты была честна, и я думаю, это здорово.

Я смотрю на решительное выражение его лица. Меня осиняет понимание, и я понимаю, что вчера я сделала то, о чем он всегда просил меня. Я противостояла парню, которому слишком долго позволяла управлять собой. Я была самой собой на глазах у всего города, а не застенчивой, тихой, кроткой Тессой. Я поступила невероятно эгоистично, проколов шины на машине Джея, но мне стало от этого хорошо, и я оставила все как есть.

— Ты прав, вчера я была в некотором роде потрясающей, не так ли?

Он усмехается и встает, чтобы пройти в гостевую спальню с ванной комнатой. Я не беспокоюсь о том, что кто-нибудь увидит, как он выходит из моей комнаты, по той простой причине, что дома никого нет. Мои родители отправились на рыбалку со своими друзьями, а брат подыскивает университеты. Осознание того, что я буду в полном одиночестве, должно быть, и стало причиной, по которой я попросила Коула остаться, верно? Должно быть, я боялась остаться одна. Да, именно так. Другого объяснения нет. Не то чтобы я жаждала его общества, совсем нет.

Я иду в свою ванную комнату, готовая принимать душ, пока не превращусь в чернослив, но что-то заставляет меня замереть.

Пожалуйста, пусть это не будет правдой.

Закрыв глаза, я поворачиваюсь так, что оказываюсь прямо перед зеркалом в полный рост. Свекольно-красный цвет у меня не из-за прически в виде птичьего гнезда и не из-за размазанной по лицу туши. Я даже не возражаю против того, что помада пачкает мои зубы. О нет, меня это не беспокоит. Что абсолютно унизительно, так это то, что на мне нет штанов!

О мой Бог.

Я спала в одной постели с Коулом Стоуном и забыла надеть штаны. Кто-нибудь, пожалуйста, принесите цианид.

Приняв душ и смыв с себя всю вчерашнюю грязь, я решаю одеться потеплее. Сверкающая диадема, лежащая на моем туалетном столике, служит постоянным напоминанием о том, чего я добилась вчера. Если бы я захотела, я могла бы походить на Николь или одну из самых популярных девушек. Это ощутимое доказательство значительно повысило мою самооценку. Наконец-то, даже если это может показаться немного поверхностным, я знаю, что я больше не толстушка-неудачница Тесси. Несмотря на то, что я сбросила вес, казалось, что это ничего не изменило, но теперь я знаю лучше.

Я также знаю, что парень, к которому я, возможно, начинаю испытывать чувства, и который является причиной почти всех моих ночных кошмаров, находится в моем доме. Я смотрю на свою изодранную рубашку большого размера, которую держу в руке, и бросаю ее обратно в шкаф. Я определенно могла бы найти что-нибудь получше. В конце концов, я остановилась на образе, который одновременно и симпатичный, и не выглядит так, будто я потратила почти полчаса, пытаясь его усовершенствовать. На мне дизайнерские джинсовые шорты, которые купила мне мама, и джемпер большого размера с открытыми плечами в белую и нежно-голубую полоску. Стараясь выглядеть непринужденно, я остаюсь босиком, демонстрируя свои блестящие ногти на ногах, которые были накрашены вчера.

Внизу я нахожу Коула, который, насвистывая, готовит. Не так давно я видела это знакомое зрелище, но разница очевидна. Теперь я гораздо лучше его понимаю. Мне нравится смотреть на него и изучать его профиль. Я ценю атлетическую грацию, с которой он двигается, переворачивая, поджаривая, взбивая и встряхивая. Мне нравится, как он кусает мизинец, когда что-то кажется ему необычным на вкус. Мне нравится, как он хмурится, когда поджаривает тост.

Что со мной происходит?

Стараясь не шуметь, я на цыпочках приближаюсь к нему. Он стоит ко мне спиной, и я могу сказать, что он готовит кофе. Запах обрушивается на меня, как грохот товарного поезда, но только в лучшем смысле этого слова. У меня слюнки текут, и Упма Лумпа внутри меня устремляется к источнику.

— Сколько сахара ты кладешь?

Что ж, вот тебе и не шуметь.

— Чайная ложка сахара и сливки.

Когда он ставит передо мной стакан, я проглатываю его одним глотком. Тепло - это хорошо, а кофеин творит чудеса с моей раскалывающейся головой. Я понятия не имею, почему люди придают такое большое значение выпивке. Это совсем не весело, и я бы предпочла проснуться без головной боли.

— Вот, тебе нужно это принять, но не на пустой желудок.

Он протягивает мне бутылочку Тайленола и воду. Хотя мысль о еде вызывает у меня тошноту, я умудряюсь съесть сваренное вкрутую яйцо и тост. Чем нежирнее, тем лучше. Примерно через десять минут лекарство начинает действовать, и Умпа Лумпа возвращается на шоколадную фабрику.

Помимо смущения от того, что я спала с ним полуодетой, я даже не могу смотреть на Коула. Он напевает что-то себе под нос, определенно в хорошем настроении, что показывает, что на него совсем не повлияло мое отсутствие одежды. Мне не нужно поднимать этот вопрос, он просто подумает, что я незрелая. У него, наверное, было много полуголых девушек.

От этой мысли меня опять тошнит.

— Почему ты такая тихая? — Он отхлебывает свой кофе и поднимает бровь, глядя на меня. Пытаясь выглядеть ужасно непринужденной, я пожимаю плечами.

— Я думаю о прошлой ночи. — Я говорю правду. Я имею в виду не бал или завоевание титула, а то, что произошло позже. Возможно, раньше мы спали в одной постели, но сейчас что-то изменилось. Он, должно быть, тоже это почувствовал, потому что, когда я проснулась, он был практически рядом со мной. Во всех остальных случаях очевидно, что он проявлял сдержанность. Прошлой ночью ничего этого не было.

— Да, я знал, что ты победишь. — Он ухмыляется. Я знала, что он воспримет это неправильно; я рассчитывала на это.

— Николь, наверное, сейчас изрыгает пламя. Я почти боюсь столкнуться с ней. — Я вздрагиваю, но только в шутку. Прошлой ночью что-то изменилось, мои запреты исчезли. Разговор с Джеем, рассказ о том, как он причинил мне боль, как я была в нем разочарована, и, наконец, признание того, что Коул был лучшим человеком, чем он, сделали меня смелее. Я знаю, что теперь могу встретиться с Николь лицом к лицу. Она та самая девушка, которая боится муравьев. Это та самая девушка, у которой ужаснейшая аллергическая реакция на кориандр, и это та самая девушка, которая плакала часами напролет, когда Марисса Купер умерла в больнице. Да, я знаю эту девушку как свои пять пальцев. Осознание того, что она такой же человек, как и я, придает мне решимости положить конец мучениям.

Коул не понимает, что я шучу. Его лицо каменеет, а из глаз исчезает прежнее веселье. Я действительно знаю, как держать язык за зубами.

— Мы заканчиваем с этим прямо сейчас, Тесси. Какую бы власть она над тобой ни имела, все кончено. Если бы это зависело от меня, ее бы уже не было в живых после того трюка, который она выкинула с Хэнком. Тебе нужно перестать так бояться.

— Дело не в том, что я боюсь, — обрываю я его, оценивая его реакцию. Коул отказывается смотреть мне в глаза, пока доедает свой завтрак. Последнее, чего я хочу, - это испортить начало наших зимних каникул, открыв свой длинный рот и наговорив что-нибудь совершенно ужасное. — Я позволяю ей делать все, что ей заблагорассудится, в основном потому, что мне действительно не хватает самоуважения.

Он начинает что-то говорить, но я останавливаю его. — Теперь я понимаю, правда. Может, я и недостаточно худая, недостаточно светловолосая, недостаточно умная, но я также не заслуживаю всего того дерьма, которым она меня осыпает. Я позволила ей издеваться надо мной, думая, что это то, чего я заслуживаю, но теперь все по-другому.

— Почему? — Он пристально смотрит мне в глаза. Атмосфера накалилась, нас окружает ощутимое напряжение. Я почти скучаю по его грубому флирту и поддразниваниям, я даже скучаю по хулигану внутри него, который не раз поджигал кончики моих косичек.

— Потому что я встретила придурка, который заставил меня понять, что быть немного самовлюбленной полезно для души. — Я прикладываю руку к сердцу и драматично вздыхаю. Наконец, чувство неловкости рассеивается, и Коул смеется, его смех звучит как музыка для моих ушей.

Некоторое время мы бездельничаем. Еще даже не наступил полдень, поэтому я пишу Меган и Бет, спрашивая, не хотят ли они чем-нибудь заняться сегодня. Оба ответа разочаровывают, поскольку Меган не может выйти из дома после того, как вчера чуть не нарушила комендантский час, а Бет работает. Она почти всегда работает, перебиваясь случайными заработками то тут, то там. Ее мама - начинающая музыкантша, ставшая косметологом. Она была не очень бережлива со своим наследством и потратила почти все, когда записала демо и пыталась получить контракт. Когда она забеременела, ей пришлось временно отказаться от своей мечты, вернуться в свой старый город и растить дочь. Никто не говорит об отце Бет, даже она сама. Это запретная тема, которую никто не осмеливается затрагивать. Мари не была лучшей матерью; она по-прежнему тратит деньги так, словно у нее есть лучшие друзья - грабители банков. Ее мечты стать певицей не угасли, но чем больше она сталкивается с отказами, тем глубже погружается в депрессию. Бет делает мужественное лицо и выкарабкивается, но я знаю, как ей тяжело зарабатывать на университет.

Мы смотрим мультики, Коул развалился на диване в моей гостиной, а я уютно устроилась в своем любимом кресле. Он постоянно кому-то пишет, и, хотя я не хочу этого признавать, это меня беспокоит.

Это меня очень беспокоит.

Что, если это одна из вчерашних девушек? Они, безусловно, выглядели достаточно дружелюбно, чтобы дать ему свои телефоны. Все они были великолепны; он был бы идиотом, если бы не захотел с ними связаться. Они, вероятно, лучше меня умеют флиртовать и остроумно подшучивать. Бьюсь об заклад, они занялись бы с ним чем-то гораздо более интересным, чем просмотром повторных показов Rugrats.

Когда он смеется, кажется, в десятый раз, я бросаю в него подушкой, от которой он, очевидно, умело уворачивается.

— Что я такого сделал? — Недоверчиво спрашивает он, и я хмурюсь.

— Ты мешаешь смотреть мультики. Я даже не слышу, о чем они говорят, из-за твоего свинячьего фырканья. Прекрати писать своим поклонницам или убирайся! — Я фыркаю, скрещивая руки на груди.

На секунду или около того его лицо остается непроницаемым, а затем он разражается смехом. У этого идиота хватает наглости смеяться надо мной, как будто он издевается над моей более чем очевидной ревностью. Я довольно быстро начинаю чувствовать себя неуютно и опускаюсь в кресло, желая полностью исчезнуть. И снова мой рот стреляет и забивает голы, одерживая победу над социально некомпетентным миром.

— Я писал сообщение своей бабушке. — Слезы текут по его лицу, он утыкается лицом в спинку дивана и колотит по ней кулаком, его тело сотрясается от смеха.

Это неловко.

На самом деле, очень неловко.

— Я...я, я не знала. Ты просто меня раздражал. — Я хмурюсь и подтягиваю колени к груди. Прямо сейчас мне просто нужно, чтобы земля разверзлась и поглотила меня целиком. Я бы и глазом не моргнула, если бы метеорит упал и уничтожил все человечество.

— Ты ревновала, Тесси, признай это. — Несмотря на то, что он пытается казаться самодовольным, его глаза сверкают от этой мысли, и у меня внутри становится тепло и сладко. Ему нравится, что я ревную, а мне нравится, что ему нравится, что я ревную. Это подтверждает мысль о том, что, может быть, только может быть, я отличаюсь от всех остальных девушек в его фан-клубе.

Для пущей убедительности я закатываю глаза и фыркаю. —  Ты бредишь, Стоун.

— Но ты ревновала. — Ворчит он, заставляя мои щеки вспыхнуть. Он собирается получить удовольствие от этого. Мне нужно сменить тему, и мне нужно сменить ее, прежде чем он увидит меня насквозь.

— Как поживает Нана Стоун? Я не видела ее целую вечность.

Нана Стоун - мать шерифа Стоуна и одна из самых крутых и интересных людей, которых я когда-либо встречала. Она ломает все стереотипы, которые могут сложиться у вас о человеке старше шестидесяти. Когда мы были детьми, она жила в этом городе со своим мужем, дедушкой Коула. Я приходила к ней домой через день с тех пор, как она вызвалась посидеть со мной. Я до сих пор помню, какую эксцентричную одежду она носила. У нее было множество разноцветных париков, которые она сочетала с безумными нарядами. Если сегодня она наденет неоново-розовый парик и платье в пол, то на следующий день она наденет чернильно-черный парик с кожаными брюками, черной футболкой и кожаной курткой. Ко всему прочему, она была единственной, кто не позволял Коулу безнаказанно поступать со мной. Однажды она застукала его за тем, что он высыпал содержимое лотка со льдом мне на рубашку, и наказала его, заставив вымыть все туалеты в доме.

Очевидно, я боготворю эту женщину.

Когда умер дедушка Коула, она продала свой дом и переехала. Я слышу истории о том, как она путешествует по миру и занимается подводным плаванием на Карибах, и мне интересно, действительно ли она занимается всем этим. Я знаю, что Коул по-прежнему часто видится с ней, даже когда он учился в военном училище в Штатах, они очень близки, хотя он изо всех сил старается этого не показывать. Насколько я знаю, он по-прежнему навещает ее раз в две недели. Для того, кого считают плохим парнем в городе, он определенно мягкотелый, когда дело касается его бабушки.

Если он почувствовал, что я уклоняюсь от ответа на вопрос о ревности, то он ничего не сделал. Он просто с теплотой смотрит на сотовый телефон в своей руке и качает головой.

— Она по-прежнему самая сумасшедшая старушенция, которую я когда-либо встречал. Она только что рассказывала мне о том, как взорвала бомбу-вонючку во время вечера бинго.

О да, она действительно бабушка Коула.

— Ты все еще часто видишься с ней?

Он кивает. — Я стараюсь, но ей не нравится, что я часто вижу ее в доме престарелых. Мой отец настоял на своем. Она ненавидит это место.

Я могла бы понять. Для такой свободной натуры, как Нана Стоун, пребывание в доме престарелых было бы настоящим кошмаром. Не имело значения, насколько хорош был уход, женщину не должны держать взаперти.

Коул изучает меня, пока я смотрю в окно, устремив взгляд вдаль, но с болью ощущая на себе его пристальный взгляд. У меня мурашки бегут по коже от этого пристального взгляда, и я просто хочу, чтобы он высказал все, что думает, но боюсь снова открыть рот. Мои чувства начинают становиться болезненно очевидными, и мне нужно быть настороже, пока он все не увидел.

— Хочешь поехать навестить ее со мной?

Ладно, я этого не ожидала.

— Ты ведь свободна, верно? Сейчас зимние каникулы, и нам нечем заняться. Хочешь навестить ее? Она будет рада тебя видеть.

Я бы хотела увидеться с Наной Стоун. Но, по словам Коула, она живет примерно в четырех часах езды, поездка не такая уж долгая, учитывая все обстоятельства, но все же. Я знаю, мои родители не возражали бы, они сами вернутся домой только завтра. Трэвис устроил бы сцену, но я могла бы о нем позаботиться. Кроме того, он сейчас так одержим таинственной девушкой, что все остальное не имеет значения.

Но тогда хочу ли я этого? Готова ли я к четырехчасовой поездке с Коулом, особенно когда мой разум, кажется, превращается в кашу рядом с ним? Ух, когда это все успело так запутаться?

Печально то, что, хотя какая-то крошечная часть меня сомневается во всем этом, большая часть подпрыгивает от восторга. Конечно, я хочу поехать с ним.

Он терпеливо ждет моего ответа, но в нем чувствуется какая-то настороженность и беспокойство, как будто он проверяет меня. Интересно, что произойдет, если я скажу "нет", но, думаю, мы никогда этого не узнаем, потому что "да" слетает с моих губ прежде, чем я успеваю подумать.

Все его лицо озаряется, и он улыбается, как ребенок на Рождество. Мы немедленно переходим в режим подготовки. Я наношу макияж, пока он идет домой переодеться и забрать свою машину. Это дает мне время подумать и переосмыслить свое решение, но, несмотря на то, что я нервничаю, мне кажется, что это правильно.

Могу вас заверить, что я не гадалка. Если бы я могла видеть будущее, я могла бы предотвратить несколько поездок в отделение неотложной помощи. Как бы то ни было, у меня просто есть внутреннее чувство, которое подсказывает мне, что эта поездка определит, кто мы такие. Мы раскачивались, как чертов маятник, то становясь закадычными друзьями, то чем-то большим. Покупали платья, водили меня на танцы, почти целовались - мы уже были чем-то большим, не так ли?

Я начинаю учащенно дышать при мысли обо всех возможных последствиях. Я мою посуду, пытаясь успокоиться, как вдруг волосы у меня на затылке встают дыбом. Я знаю, что это он, даже не задавая себе вопросов.

— Готова? — Он шепчет мне на ухо. Я и не подозревала, что он был так близко. Пластиковый стаканчик в моей руке с громким стуком падает на пол.

Я резко оборачиваюсь, только чтобы заметить, что он заключил меня в свои объятия. Я задыхаюсь, тяжело дышу, а сердце бешено колотится о ребра.

— Не делай этого! Ты мог меня убить. — Я отчитываю его, но эффект пропадает из-за моего хриплого голоса. О боже, это очень неловко.

Я ожидаю, что он будет дразнить меня, издеваться надо мной и превратит ситуацию в шутку, но его серьезный взгляд застает меня врасплох. Его голубые глаза значительно темнеют, губы слегка приоткрыты, на шее сбоку пульсирует жилка.

— Коул, что такое?

— Ты сказала Джею, что считаешь меня сексуальным?

Дерьмо.

Я хочу исчезнуть. Я хочу растаять в луже, я хочу, чтобы меня похитили инопланетяне, и я хочу, чтобы меня переехал грузовик. Этот болтливый идиот! Я чувствую себя немного виноватой из-за того, что проколола шины его машины, но теперь я чувствую, что легко его отпустила. Мне хочется схватить бейсбольную биту и разбить его джип так сильно, что даже это дурацкое шоу на MTV не сможет этого исправить. Как он мог...зачем ему вообще...?

Почему все это продолжает происходить со мной?

— Я...я не совсем...Он неправильно понял, и я...— Я не знаю, что сказать, и мое бешено колотящееся сердце не помогает. Кровь приливает к голове, в ушах свистит, и я чувствую себя не очень хорошо.

— Я нравлюсь тебе, Тесси?

Я сглатываю. Уже пора? Это та часть, где мы, наконец, поговорим обо всем этом странном напряжении между нами? Хочу ли я признать, что, возможно, вполне возможно, я могла бы влюбиться в Коула Стоуна?

Слова "влюбленность" и "Коул Стоун" в одном предложении звучат очень странно. Это не должно казаться правильным, но это так.

Он приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. На его лице странная смесь счастья и страха. Отвечать ему становится еще труднее. Вся эта надежда, вся эта тревога, все противоречивые чувства, которые мы разделяли вдвоем, теперь выплыли наружу. Я могла бы разрушить все одним словом.

— Я не знаю.

Он склоняет голову набок с кривой улыбкой на лице. — Ну, по крайней мере, это лучше, чем "нет".

— Я бы не сказала "нет", особенно после всего, что произошло. — Я говорю тихим голосом, боясь даже взглянуть на него снова. У меня учащенное сердцебиение, это ненормально. Это головокружительное воздействие, которое он оказывает на меня, эта власть, которую он всегда имел, сейчас настолько ошеломляющая, что я едва слышу себя из-за бешеного стука в груди.

Он обхватывает мою щеку, его большой палец проводит по скуле. Я закрываю глаза и инстинктивно прижимаюсь к его прикосновению. Этот момент кажется таким совершенным, таким благотворным, но в то же время таким потрясающим и нереальным, что мне кажется, я вот-вот проснусь и пойму, что все это - фантазия, порожденная моим разумом.

Я не хочу, чтобы это было фантазией.

— Тесси, — произносит он голосом, который говорит сам за себя. Он выражает тоску, заботу и тепло, страстное желание и...нечто большее.

Он делает глубокий вдох, словно готовясь к чему-то. Я боюсь выдохнуть, потому что все это время сдерживала дыхание. Это кажется таким сюрреалистичным, мой разум гиперактивен. У меня столько мыслей, чувств и эмоций, что я не могу выразить словами. Я не думаю, что готова к тому, что он собирается сказать.

— Мы будем делать это медленно, так медленно, как ты захочешь. — Он громко сглатывает, и я с облегчением вижу, что он нервничает так же сильно, как и я. — Что бы тебе ни понадобилось, все будет по-твоему. Я просто хочу получить шанс показать тебе, что я не тот глупый мальчишка, который ушел четыре года назад.

Ты уже давно не тот мальчик. Я хочу сказать это вслух, я хочу сказать ему, что он изменил мою жизнь, буквально с тех пор, как вернулся, но я чувствую оцепенение, не в силах вымолвить ни слова. Я просто тупо киваю, и его рука убирается с моего лица. Вместо этого он берет мою руку в свою и переплетает наши пальцы.

— Обещаю, Тесси, я тебя не подведу.

Я сжимаю его руку в ответ, не зная, что еще сказать. Только тот, кто знает меня всю мою жизнь, знает, что это значит больше, чем слова. Он знает, что я не самый красноречивый человек на планете, поэтому не давит на меня, не пытается заставить говорить. Мы заканчиваем мыть посуду вместе, но только одной рукой, так как Коул не отпускает руку, за которую держится.

Позже, когда я убеждаюсь, что дом надежно заперт, мы с Коулом направляемся к его Вольво. Мы почти ничего не сказали, кроме обычных инструкций и односложных ответов. Так вот как теперь все будет между нами? Будет ли это неловко, будем ли мы оба слишком застенчивы, чтобы вести себя так, как обычно друг с другом?

Как только мы выезжаем с подъездной дорожки, он снова берет меня за руку и застенчиво улыбается, я отражаю выражение его лица.

— Тесси? — Говорит он через некоторое время, и я отвожу взгляд от окна.

— Да? — Тихо говорю я, боясь того, что последует дальше.

— Я сказал Джею, что резать шины было полностью твоей идеей. — Он хихикает, а я изумленно смотрю на него.

— Нет, ты этого не делал!

Я бросаюсь к нему через зазор между двумя сиденьями, но меня удерживает ремень безопасности. Он смеется над моими страданиями и смущением, и тут до меня доходит. Не имеет значения, кем мы становимся друг для друга, в конце концов, самая важная часть наших отношений - это его способность сводить меня с ума.

И он отлично справляется с этим. И все же я не выпускаю его руку ни разу за все время путешествия.