Архив
Черная кошка приносит пользу. Иногда.
Эмилия
Оказывается, что у меня в доме пыли было не так уж и много. Не сравниться с архивом полицейских. Тут на каждой металлической полке стеллажа, заваленной коробками с бумагами и старыми делами, лежал такой слой, что было страшно пальцем провести. А чихнуть было ещё страшнее, хотя очень хотелось.
Паутины на углах было не меньше. Хорошо, что без пауков. Не люблю их. Эти волосатые лапки. Бррр.
– Перестань смотреть так, словно перед тобой дохлая крыса лежит, – Брендан прошёл мимо меня к дальнему стеллажу и начал перебирать коробки, пытаясь рассмотреть выцветшие бумажки, приклеенные к каждой.
– Готова поспорить, что в том доме пыли меньше, чем здесь, – я подошла к мужчине сзади, пытаясь рассмотреть коробки, – Ты уверен, что тебя не уволят за то, что пустил меня сюда?
– Если бы не был уверен, не позвал бы сюда, – он громко чихнул, – У многих дел есть срок годности и со временем их уничтожают. Особенно те, что не несут особой важности для раскрытия преступлений. История этого дома под этот пункт подходит, поэтому со дня на день её бы поместили в шредер. Как и многие другие.
– Капитальная зачистка?
Брендан ещё раз чихнул и кивнул.
– А уборка тут будет проводится?
– Да, – Брендан подтянул к себе ещё одну коробку и стал перебирать её содержимое, иногда вытаскивая то перчатку в специальном пакетике, то скомканную бумажку.
– Это помещение легче сжечь, чем убрать. Не завидую уборщице.
Кроме пыли и паутины, в этой маленькой комнатушке с когда-то персиковыми стенами и железной, слегка ржавой дверью, была одна страшная лампа на потолке, которая иногда мигала, и до ужаса грязные полы.
– Знаешь, готова взять обратно свои слова, сказанные в допросной. Это помещение с легкостью сойдёт за место действия ужастика, – я указала на неровную часть стены, которую попытались прикрыть табуреткой, – Вот там бы, в бетоне, нашли тело подростка, пропавшего без вести тридцать лет назад.
Я присела на корточки, тыкая пальцем в огромное коричневое пятно на деревянном скрипучем полу.
– А это бы оказалось пятно крови, но ДНК не совпадало с тем, что у трупа, и полиция бы начала большое расследование, – сложив руки на груди, стала расхаживать из угла в угол, – Им пришлось поднять все архивы, чтобы опознать двух, как потом окажется, влюблённых подростков. Те, когда-то, с друзьями отправились в этот город пощекотать нервы и пожить в палатке в лесу. Но домой, в итоге, никто так и не вернулся.
– Дай угадаю, остальные подростки закопаны в лесу?
– Мимо, мистер полицейский, – я вдохнула поглубже, – Их нашли в других стенах этого участка. Каждый был любовно спрятан вместе с букетиком цветов. Но самое главное, что нашли их слишком быстро, словно кто-то давал подсказки, где искать.
– Ближе к развязке, писательница. Кто убийца то, в итоге?
– В истории должна быть интрига.
– Можно мне сокращенный вариант? – буркнул он, доставая с одной из верхних полок ещё одну серую коробку.
Я фыркнула, но ответила:
– Полицейский, работающий тридцать лет назад, и его сын, страдающий нарциссизмом и неконтролируемой агрессией. Одна из девушек той компании ему жёстко отказала, вот он и психанул. А отец решил прикрыть его задницу.
– Мило, – ага, ни черта не мило, по голосу понятно, что ему не понравилось, – Как минимум есть просчет с телами в стенах. Первое - как он их запихнул, да так, что никто не заметил новенький ремонт? Второе - тела при гниении стали бы ужасно вонять. Если их было несколько, кто-то бы да учуял.
Какой придирчивый.
– Я тебе за пару секунд придумала сюжет, а ты придираешься к деталям? Даже так, если бы я села писать эту книгу, то учла бы всё это. То, чем отличаются мои произведения - это достоверность.
– Поверю на слово, – он снова чихнул, но я успела заметить хитрую ухмылку.
– Ты не читал мои книги, ведь так?
Полицейский покачал головой, поворачиваясь ко мне.
– Предпочитаю классику. Оруэлл, Конан Дойл, Агата Кристи, иногда Шекспир.
– А по вечерам ты смотришь документалки про римских правителей и историю Англии? – съязвила я.
Он улыбнулся краешком губ, наклоняясь ко мне и понижая голос.
– У меня есть более приятные занятия по вечерам, нежели просмотр телевизора, – он впихнул мне в руки пыльную папку и, обойдя меня, прогулочным шагом вышел из архива.
Вот индюк! Так бы и укусила за нос, чтобы не сильно зазнавался.
В руках у меня была старая шершавая папка с почти стертым адресом дома. Она была такой тонкой, что даже грустно. В ней будет хоть что-то полезное?
– Ты запуталась в паутине или не можешь найти дверь? – крикнул Брендан, на что я возмутилась, но промолчала.
Пусть у него аллергия на пыль появится. Хотя... Что там Брина говорила про свечи с порчами? Подарю ему одну на Хэллоуин. Или даже три. Для пущего эффекта.
Брендан ждал меня в своём кабинете, не очень большой комнатке, в которой помещался дубовый стол, черный мини диванчик, пару стульев и тумбочка, на которой пристроился чайник, холодильником скромно спрятался в углу. Стены были выкрашены в приятный голубой оттенок. К ним были прибиты несколько полок с книгами, но ни картин, ни фотографий не было. Его стол был завален бумагами, но и там фоторамок не было. Кружки на тумбочке были стерильно белые. Никаких смешных надписей, картинок и всего того, что друзья сочли бы безумно смешным. Книги на полках были по праву, истории полиции США и особенностях психологии маньяков. Это не его кабинет или что?
Я тоже не фанат фотографироваться, но даже у меня в квартире есть пару фотографий с авторских встреч и одна с Грегом с его дня рождения. Но разве нельзя хоть как-то сделать кабинет "своим". Табличка с именем на двери не считается.
– Садись, – он указал на диван, закрывая жалюзи на окнах.
На улице давно стемнело. Мы договорились встретиться в участке в девять вечера, когда там кроме секретаря в приёмной никого не будет. Брендан так прикрывал свою задницу, чтобы лишний раз не ссорится с начальством, но в итоге мой приход больше напоминал ночное свидание. По крайней мере, именно так решил секретарь и, увидев меня, начала быстро писать кому-то сообщение. Мы сами подогреваем слухи о своей связи.
– А ты что делать будешь? – я плюхнулась на жёсткий диван. Подушечек бы сюда.
– Работать.
Как подробно. Ладно, пусть хоть на шпагат садиться, у меня тут дело поважнее.
На первой странице была старая фотография дома и информация о первом владельце. Раньше, это и правда было красивое семейное поместье, с садиком и пышными деревьями. Хозяином был граф Аркуров, младший сын, сам построил это поместье для себя и молодой жены. Даже была старая фотография. Я боялась её трогать, такой она казалась хрупкой.
Красивая девушка, с убранными в высокую прическу волосами, и прекрасном воздушном платье в пол, со счастливой улыбкой обнимает за талию симпатичного мужчину в рубашке и брюках. Они выглядели влюблёнными и немного усталыми, будто только что закончили работу в саду и их позвали сфотографироваться.
– Чего лыбишься? Уже нашла идею для ещё одной книги? – Брендан наклонился надо мной, заглядывая в папку.
– Если только что-то из романтики, но такое я не пишу.
– Неужели ни одной романтической линии? Хотя бы второстепенной? – с неверием спросил он.
– Как таковой нет. Несколько историй строится на больной любви, которая привела к преступлению, но я не могу считать это полноценной романтической линией.
У меня были попытки написать пару романов, в итоге удаляла весь файл. Вплетая такую линию в ужастик или детектив, в середине повествования понимала, что героям пора к психологу. Эта "любовь" была настолько искалеченной, настолько больной и разрушительной, что ничем хорошим она бы не закончилась. Нельзя пытаться склеить осколки, после того как ты сам разбил их на миллионы частей, и называть это любовью. Нельзя оправдывать психически больного человека и "спасать" его "правильным" человеком рядом.
– Что ж, ты права. Это больше похоже на счастливый финал истории влюбленных, чем на предысторию мрачного особняка. Не повезло.
Я прищурилась.
– Ты там вроде работать собирался. Вот иди и работай.
Брендан покачал головой и поудобнее разлегся на диване, занимая своим телом половину пространства. Пришлось отсесть в другой угол, чтобы не касаться коленями.
Пролистав пару страниц дальше, отметила пару незначительных скандалов графа с соседом напротив. Но имя соседа на всех страницах было затерто так, что не разглядеть. На бумаге словно тлеющей спичкой провели, аккуратно выжигая информацию.
Добавив этот факт себе в заметки на телефоне, стала листать дальше, но с каждой новой страницей удивлялась всё больше и больше.
– Брендан, вы решили записи вообще не вести об этом доме?
У меня в руках была стопка абсолютно пустых пожелтевших страниц.
Полицейский забрал у меня папку и начал сам её перелистывать. С каждой новой пустой страницей он хмурился всё больше и больше.
– Что за нахрен? – процедил он и резко встал.
Пришлось нехило ускориться, чтобы догнать его и наблюдать, как мужчина перелистывает все папки, которые попадаются по руку.
Они все были полностью заполнены.
– Месяц назад мы просматривали весь архив, отмечая, от чего избавиться, а что оставить. Эту папку я лично пролистывал. Она была заполнена.
Он вытащил ещё несколько коробок и достал папки из них.
– Ты уверен? Может уже глюки от ночной работы?
Брендан глянул так, словно я матрёшка, в комплектации которой не было мозгов.
– Нет, исключено. Чего стоишь, помогай, – он толкнул ногой ко мне коробку.
Ничего не оставалось, как помочь. Эта ситуация, если верить всему сказанному полицейским, была очень странной. Каким образом пропала вся информация? И почему именно этот дом?
Мы перерыли практически весь архив. Я изучила чуть ли не все дома и семьи Досчервуда. Когда, кто и как построил то или иное здание. Сколько раз туда вызывали полицейских, сколько людей там жило, были ли у них судимости. На папке с пометкой Вильденштейн я слегка подзависла. А Гордон в молодости был красивым парнем, высокий, широкоплечий и такой статный. И жена не уступала ему в красоте. Такая изящная девушка. За ней точно ухаживали все парни и мужчины Досчервуда.
Брендан отвлек меня от созерцания счастливой пары на фоне своей, тогда ещё новой, библиотеки, поторапливая. Через полтора часа у меня уже начинала взрываться голова. И ни одной пустой папки. У Брендана тоже ничего необычного не было.
Неожиданно мне пришла в голову идея, и я выбежала из архива, оставив полицейского сидеть в кругу из пыльных коробок.
Если я не ошиблась, то это точно единственная папка, которую изменили. Не думаю, что кто-то стал бы так заморачиваться, пытаясь подшутить над полицейскими.
– Да, – прошептала я, открыв папку дома напротив и прощупав первые, исписанные страницы, и остальные пустые.
Бумага была разной. Эту разницу можно понять только если: а - у тебя очень чувствительные подушечки пальцев, или б - если знаешь, что искать. Первые страницы были на грубой старой плотной бумаге, которая уже измялась, местами порвалась, но оставалась всё такой же прочной. Остальные же были слегка тоньше и лишь умели вид бумаги, которой уже лет семьдесят или пятьдесят. Они были специально состарены особой техникой, которую используют для подделки произведений искусства.
В этом есть отличительная особенность современной бумаги и той, что делали раньше. Одна выдержит время и чуть ли не все катастрофы, а вторая изомнётся и потеряет свой вид, если ты капнешь на неё водичкой.
С крайне довольным видом, вернулась в архив и протянула свою находку Брендану.
– Вас обокрали, мистер полицейский.
– Объясни.
– Бумага, – Брендан приподнял бровь, но бумагу всё же пощупал, – Её подменили. Кто-то украл информацию по этому дому и решил подменить, чтобы во время уничтожения старых архивных данных никто не заметил подвоха.
Брендан цокнул, покачав головой.
– Не сходится. Пропало не только это. Папки по твоему особняку тоже нет.
– Что? Как? – я огляделась в архиве, – Может ты плохо искал?
Он протянул мне коробку, на крышке которой был красиво написан адрес дома, а внутри лежали две книги.
Два сборника Эдгара Алана По.
– Что за...?
– У меня тот же вопрос, – Брендан выдохнул и вышел из архива, – Мне нужно кофе. И срочно.
Прежде чем пойти за ним, взяла два тома По, предварительно надев перчатку, которую при входе мне выдал сам Брендан. Издания были не дешёвым, в твердом матовом переплёте с золотым теснением. Черное ляссе в обоих томах лежало на рассказе "Свидание".
– Это не библиотечное издание. Из личной коллекции. Причём книгам лет двадцать.
Брендан стоял у тумбочки и наливал кофе в две чашки.
– Ещё что-то?
Пролистав обе книги, не заметила ничего особенного. Обе в хорошем состоянии, корешки не помяты, нет вырванных страниц.
– Нет. Ощущение, что кто-то принёс их из дома. Слишком уж они хорошо сохранились.
Мужчина поставил передо мной кружку и буклет с заказной едой.
– Выбери что хочешь, я адски голоден, – он сел за стол и включил ноутбук.
Брендан такой мрачный, что возникать я не стала и быстро просмотрела буклет, выбрав маленькую пиццу с колбасой и множеством овощей. Он кивнул и быстро сделал заказ.
– Нужно снять отпечатки с книги, а потом отнести Вильденштейну.
– Думаешь, это из его библиотеки? – с сомнением спросила я.
На лицо Брендана словно накатила типичная туча Досчервуда. Его напряжённость меня саму напрягала. Атмосфера в кабинете была отвратительной, тишина душила.
– Нужно проверить, – спустя пару минут ответил он, не отрываясь от экрана компьютера.
– Я к нему послезавтра пойду, могу спросить, – как бы невзначай добавила я.
– Буду признателен, – коротко и сухо.
– Видишь, я полезна. Чтобы ты без меня делал?
Я пыталась его раскачать. Не хочу сидеть в ожидании еды в этой удушающей атмосфере.
– Жил спокойно, а не разгребал старые дела в час ночи, вместо того чтобы спать.
– Не будь такой букой, тебе это также интересно, как и мне.
Его скептический взгляд говорил обо всем, что он думает обо мне и этой затее.
– Ладно, сойдёмся на том, что тебе совесть не позволит спать спокойно, пока я не уймусь и не откажусь от затеи залезть в этот дом.
– Это уже ближе к правде, – он выдохнул, – В этом есть единственный плюс. Теперь мы знаем, что кто-то имеет доступ к архивам, не будучи в этом уполномоченным.
– Что будешь делать? – будем пытаться сделать так, чтобы он не молчал.
– Завтра просмотрю видеозаписи с уличных камер, опрошу пару сотрудников и попытаюсь снять со всего отпечатки и отправить на анализ, дальше посмотрим, – он оторвался от экрана и откинулся на спинку кресла, – Теперь ты ещё больше хочешь залезть в этот дом?
Врать бессмысленно. Пропажа архивных данных меня ещё больше заинтриговала. И разбудила в животе то приятное ощущение охоты на новую историю, которая появлялась каждый раз, когда я переступала порог очередного заброшенного здания. Я не могла позволить себе упустить это чувство.
– Гордон пообещал дать мне информацию по этому дому взамен на подписанные издания моей книги.
– Он разрешил называть себя по имени? – с неверием спросил Брендан, – Каких ты интересных друзей заводишь в новом городе.
Это что, сарказм?
– Посмотрю, что он сможет дать мне по этому дому, а потом решу, идти или нет.
– Не забудь сообщить мне о своём решении.
Я улыбнулась.
– Обязательно.
Ни за что.
У Брендана зазвонил телефон.
– Еда, – и вышел из кабинета.
Провожая взглядом его широкую спину, зацепилась за две книги в черном переплёте. Маленький золотой жук на корешке, поблескивал от света настольной лампы.
А если вся история будет завязана на рассказах Алана По? Подражатель. Фанат мрачных рассказов великого классика, в своих убийствах будет повторять самые яркие сцены из любимых произведений, запутывая следствия тем, что подражать будет ещё одному бессмертному автору пугающих историй, Конан Дойлю. И рядом с каждой своей кровавой инсталляцией он будет оставлять страницу из книги.
– Ты прожжешь улику своим взглядом.
Брендан положил перед моим носом пакет с коробкой с пиццей. Пахло восхитительно, желудок, в подтверждение, заурчал.
– По китовьим звукам, доносящимся из твоего живота, кажется, что ты в разы голоднее меня, – мужчина достал свою пасту и бургер, со смехом в глазах посматривая на меня.
– Тебе кажется, – я откусила кусочек тёплой пиццы с тянущимся сыром и чуть не застонала.
Из еды сегодня у меня были лишь тосты с утра. Грег позвонил в десять, попросив срочно подредактировать текст одной книги для переиздания.
– Что ты сегодня ела?
Я ответила уклончиво:
– Разное.
На Брендана этот ответ не подействовал.
– А можно добавить в ответ конкретики?
Пришлось пожать плечами и ответить. У нас может получиться очень даже приличный разговор.
– Хлеб с джемом.
Так, с разговором я поспешила. Брендан снова помрачнел.
– Худеешь?
Я отрицательно помотала головой.
– Есть какие-то противопоказания от врача?
И вновь покачала головой, недоумевая.
– Тогда какого хрена ты не ешь?
У моего организма очень часто возникает такой же вопрос.
– Я работала.
– Как видишь, – он указал на свой стол с едой, – Я тоже работаю, и также ем. Поэтому отговорка на троечку.
Я мысленно закатила глаза.
– Когда я работаю, никогда не думаю о еде. Если мои герои не хотят есть, то и мне не хочется. Тем более, описание вырезанного сердца и кишков, из которых сделали инсталляцию в одном из музеев Парижа, не вдохновляют приготовить себе сытный ужин.
Брендан даже не поморщился. Похвально. Иногда даже мой редактор пишет, что потерял аппетит, читая новую главу, а этот продолжает уплетать пасту, как ни в чём не бывало.
– Не удивительно, что ты такая худая. И бледная.
– Ты мастер делать комплименты, ты знал? Я прям растаяла.
Брендан хохотнул, протягивая мне несколько салфеток.
– Так что такого интересного в этих книгах? Ты так завороженно на них смотрела, будто они открыли тебе тайну Лохнесского чудовища.
Переведя взгляд на два черных томика, я слабо улыбнулась. Возможно, это было глупо, но у меня появилась идея. Сырая, немного вялая, но это уже что-то. Внутри забурлило приятное предвкушение.
– Возможно, скоро узнаешь.
Конец ознакомительного фрагмента.