Запрограммированное сердце

Это такое двоякое и странное чувство, когда ты не понимаешь, то ли привык к новому положению дел, а то ли нет. Приходя домой после пар или свиданий, Миён падала на кровать и понимала, что теперь эти встречи и отношения стали для нее частью повседневности, обыденностью, чем-то вроде нормы. А когда смотрела на Уёна, видела его улыбку, обнимала, целовала или держала за руку, то задавалась вопросом: а это всё вообще реально? У нее действительно есть человек, которого она любит и который любит ее? В такие моменты Миён не верила своему счастью и делала всё, чтобы и вербально, и не вербально показать свои чувства, и не кому-то там, а самому Уёну. А тот жадно ловил ее взгляды, ее мимолетные касания и ее слова. И если на людях они еще не так рьяно проявляли свою любовь, то оказавшись наедине в квартире, предавались бешеным поцелуям, не перебиваемыми ничем, кроме вздохов, с помощью которых они пытались пополнить запасы воздуха.

— Думаю, нам не стоит сидеть вместе на парах, иначе я голову теряю, — сказал недавно Уён, сидя на подоконнике и обнимая Миён за талию. — Но ладно я, а ты как собралась сдавать сессию? Она не за горами, — проронил он с улыбкой и чмокнул в щеку. — Да и Сан по мне соскучился.

— Мне сказать господину Чхве, чтобы отстал от моего парня и оставил свои притязания? — с такой же сладковатой улыбкой спросила Миён, чувствуя, как ей приятно говорить эти слова. «Мой парень». — Раньше я бесилась, что ты возле него крутишься, а сейчас не могу свыкнуться, что он без конца шлепает тебя и таскает на руках.

— Можешь шлепать Юнхо, я же тебе этого не запрещал, — усмехнулся Уён и тут же ощутил звонких шлепок на собственной заднице. — Приятно, конечно, но собственником быть не хочу. Юнхо тоже скучает по тебе, как и Сан по мне. Нужно дозировать наше общение, не находишь?

Миён вынуждена была согласиться, она и сама соскучилась по Юнхо и их совместным посиделкам, но знала, что он всё понимает и не обижается, даже если будет говорить обратное. У Уёна, несмотря на выходную субботу, всё еще было слишком мало свободного времени, и Миён пользовалась любой короткой минуткой, которую он может уделить ей, пытаясь в том числе убедить себя в реальности происходящего. Но теперь, когда рассуждать о собственных отношениях не имело смысла и когда они стали крепнуть с каждым днем, в постоянных разговорах отпала нужда, необходимо было вспомнить и об учебе, и о друзьях, и о фильмах каждую субботу.

— Ну что? Какая у нас сегодня буква? — спросила Миён, впервые за долгое время сев за одну парту с Юнхо. Тот деловито сдул с глаз челку и демонстративно отвернулся. — Я правда забыла, не дуйся... Ты решил волосы отрастить? Как дела на работе? — продолжала допытываться она, обняв Юнхо за плечо и положив на него же подбородок. — Не надо строить из себя обиженного! Как я могу искупить свою вину?

— Ура, я могу озвучить список! — воскликнул он, и Миён закатила глаза, а Юнхо принялся загибать пальцы. — Во-первых, мы вернулись в начало алфавита и фильм выбираю я. Во-вторых, с тебя вся жрачка и дополнительно — ты сводишь меня в кафе. В-третьих, скоро у нас с Ёсаном игральный матч и ты не будешь нам мешать и ворчать, даже если мы будем орать всю ночь. В-четвертых...

— По-моему, это уже чересчур, — нахмурилась Миён, но Юнхо был непреклонен и только выгнул бровь. — Ну что еще?

— Тебе придется помочь нам с Чонхо в одном деле, — сказал он с легкой хищной улыбкой и потер ладони друг об друга. — У нашего профессора намечается свидание, и оно должно быть безупречным, чтобы Сыльки навсегда отцепилась от меня и прицепилась к нему. А без твоей помощи тут не обойтись. Ёсан сказал, что так ты сможешь вернуть ему должок.

— Я живу в сумасшедшем доме... — Миён набрала в щеки воздуха и шумно выдохнула его. — А что, у них есть какое-то продвижение? И я об этом только узнала?!

— Ну если бы ты хоть иногда отлипала от своей пусечки, рыбки, солнышка, зайки-лужайки, то знала бы! — с легким укором воскликнул Юнхо.

— Я никогда его так не называла... Это слишком приторно даже для меня, — опешила Миён. — Запиши себе на лбу: если я злюсь, то он червяк или слизняк, а в остальном — тростиночка, Тони Старк, умный дядька. Его так девочка какая-то на улице назвала недавно. Она уронила телефон, а Уён помог собрать. Но давай мои дела в сторону, — Миён достала шоколадку и протянула половину плитки Юнхо. — Рассказывай, что там у них. Она от тебя отцепилась?

— Нет, какое-то время передавала мне послания через Чонхо и назвала его идиотом безграмотным за то, что он ей Эмиля Золя приволок, а она, оказывается, его не любит. Когда я сказал про Оливье, Чонхо подумал о французах, но выяснилось, что это из произведения «Мадемуазель де Скюдери» и его написал Гофман, то есть немецкий автор. Ну в следующий раз Чонхо притащил ей Бёлля, но и «Бильярд в половине десятого»Произведение немецкой классики, которое немецкими школьниками воспринимается, как нашими — «Война и мир». ей оказался не интересен. Скучно, говорит. Короче, потом он приволок ей стихи Генриха Гейне... Вот это ей понравилось гораздо больше.

— Я уже во всем запуталась! — воскликнула Миён, упав лбом на тетрадь. — Я не читаю европейскую классику, а ты-то когда преисполниться успел?!

— Когда помогал Чонхо выбирать... Красивые у Гейне, кстати, стихи. Твоей романтичной натуре бы тоже понравились. Послушай вот, о тебе, — Юнхо приложил кулак ко рту, намеренно поперхнулся и начал шпарить наизусть: — «Беседка. И вечер. И запахи сада. В молчанье сидим у окошка мы снова. От месяца льется и жизнь и отрада. Два призрака, вместе мы вновь — и ни слова. Двенадцать годов прошумели...»

— Так, всё, заткнись. Вообще не обо мне. Ну дальше что с этим Гуйне?

— Гейне, — поправил Юнхо. — Чонхо репетировал это, чтобы ей рассказать, а я слушал, вот и запомнил. Ну короче профессор вложил в книгу бумажку с просьбой общаться, и они договорились слать друг другу письма, потому что пока что «ее сердце желает исцелиться от ран», которые нанес ей, разумеется, я, негодяй эдакий, и она не готова к новой странице в своей жизни. На выходных у Чонхо и Сыльки первое свидание, она согласилась, и ему нельзя ударить в грязь лицом.

— Я всё, конечно, понимаю... Но чем я могу помочь? Видишь ли, я знаю, что нравится нормальным девушкам, а не этой маразматичке! Ну пусть ей еще Гейне расскажет или на скрипке сыграет, мне-то что? Я разве что могу костюм подшить или подобрать, что-то вроде этого...

— Вот с этим и поможешь, — ответил Юнхо в один голос с прозвеневшим звонком.

В ту же секунду в аудиторию вошел преподаватель До и сходу начал ругаться на студентов за результаты последней аттестации, но Миён пропустила всё мимо ушей, она и так знала, что могла бы лучше, просто в последнее время ее мысли были заняты совсем не тем. Наверное, это глупо и опрометчиво, но со дня рождения Уёна она только и могла, что думать о нем, представлять себе его образ, утаскивать в укромное место для поцелуев при встрече, размышлять о том, чем бы его накормить сегодня, какими словами сказать, что любит, пока что не произнося их самих... И Миён грезила о нем, постоянно, активно удовлетворяя себя руками в душе или собственной постели. В моменте предложение Уёна о ночевке показалось очень поспешным, но теперь... Оно и сейчас поспешное, просто... Нет, лучше пригласить его к себе, когда родители будут на работе. Миён пока не хотелось, чтобы они знали, потому что начнутся расспросы и чрезмерная опека вкупе с желанием скорее познакомиться. К такому уровню близости никто точно готов не был.

— Сегодня будем опять возиться с заданиями по графике... Скоро зачет, нам, а в особенности тебе, надо зарекомендовать себя как можно лучше. На самом деле, я страшно волнуюсь за эту сессию. Как и всегда... — сказал Уён и неловко почесал тыльную сторону шеи, а потом, приобняв Миён, чтобы хоть немного защитить от летящего прямо в лицо снега, повел ее к автобусной остановке.

— А в итоге сдаешь всё лучше всех, — цокнула Миён, сильнее прижавшись к Уёну. — Понимаю, что со стороны видно лучше, но ты правда выглядишь, как человек, который переживает из-за пустяков и который сам не понимает, насколько ему всё легко дается.

— Не легко, а ценой большого труда, вот и переживаю, что не вывезу, — ответил Уён и, заметив нужный автобус, скорее побежал к нему, скрестив с Миён пальцы. Дождался, пока она сядет на единственное оставшееся свободным место, и наклонился к ее уху. — Но сейчас, пока буду рассказывать тебе, вспомню сам кое-что. Только чур слушать внимательно.

Он не стал говорить, что волнуется вовсе не из-за того, что ему не хватит знаний, а из-за того, что боится не смочь их продемонстрировать из-за собственного состояния. Пару дней назад оно ухудшилось очень внезапно: Уён просто зашел к себе в квартиру, закинул вещи в стиральную машинку, встал, почувствовал слабость в коленях, а очнулся уже на полу, прямо возле дивана. Еще повезло, что головой не ударился. В панике позвонил Сану и попросил отвезти его к врачу, чтобы задать единственный мучивший его вопрос: почему, несмотря на то, что он стал больше отдыхать, начались обмороки?

— Потому что у вас уже хроническая усталость, господин Чон, и одним дополнительным выходным этого не исправить. Прошу вас, проверьте, наконец, сердце и устройте себе полноценный отдых.

Но в преддверье сессии, в необходимости оплачивать себе всё, что только можно, и стремлении поддержать мать материально, когда она только-только вышла на работу, позволить устроить себе полноценный отдых Уён не мог. Может быть, потом, когда сдаст сессию. Но это новый год, а значит — куча посетителей и возможность нехило заработать. Проклятый замкнутый круг, из которого нет выхода и который так и не остался позади, несмотря на все старания. Да и к тому же, на самом деле Уён тратил свою выходную субботу не на отдых и сон, а на выполнение заказов и спортзал.

Однако рядом с Миён Уён чувствовал себя настолько хорошо и непринужденно, что не хотел отпугнуть ее постоянным нытьем и, что важнее, — не хотел портить те немногие прекрасные моменты, что у него были в жизни. Вот и сейчас, переборов слабость в ногах, он открыл дверь, тут же прошел на кухню и поставил собственноручно приготовленный вчера рамён на разогрев, а сам сел, чтобы не выдать усталости и легкого недомогания.

— Понятия не имею, почему нам не преподавали компьютерную геометрию и графику еще на первом курсе, но как уж есть, — пожал плечами Уён и достал учебник из рюкзака, на который Миён нацепила парный брелок с котами. — Думаю, объяснять элементы изображений, создаваемые в компьютерной графике, тебе не надо. Ну там, ломаные линии, растровые изображения. Не надо же?..

Миён только медленно похлопала глазами и растянула губы в глуповатой улыбке.

— Понятно... Тогда с элементов и начнем.

Уён долго и упорно объяснял всё буквально на пальцах: что из себя представляют элементы, как они должны выглядеть, пояснял термины, подробно показывал их на рисунках, а Миён слушала и вникала, временами записывая что-то себе в тетрадь, предназначенную специально «для репетиторства». Однако одновременно у нее получалось делать и кое-что еще очень интересное. Нет-нет, да Уён ощущал легкое, будто бы случайное прикосновение стопы на своей ноге, нежную руку, легшую на его колено, поцелуи в ямочку между плечом и шеей, и понимал, что ему самому всё труднее сосредотачиваться с каждой минутой. Скоро стало ясно, что Миён делает это намерено: зачем-то пытается его завести.

— Айщ! — крикнул Уён, услышав завывание кастрюли, и тут же рванул к плите. — Чуть всё на конфорки не полилось... Бестолочь! Вот кто я! — пробурчал он сам себе и немедленно снял кастрюлю, поставив ее на разделочную доску. — Давай закончим тут, а потом поедим, хорошо? — спросил он и, дождавшись кивка, сел на место.

— Не люблю, когда ты на себя ругаешься, — сказала Миён и села на колени к Уёну, обняв его за шею. — Прекрати, пожалуйста, даже в шутку, — попросила она, убрав небольшую прядь волос с его лица и затем сняв очки.

— Ладно, я согласен, — ответил Уён, тотчас притянул к себе ее лицо и впился в губы.

Нежный и чувственный, поцелуй медленно, секунда за секундой, перерос в танец языков, страстно сплетающихся друг с другом. Рука Миён с дрожью пробралась под рукав футболки Уёна, огладила плечо, провела затем по шее, задев большим пальцем сережку в виде креста на ухе. Крепкая мужская ладонь, вырисовывающая узоры на спине Миён, сползла вниз, к ягодицам, пальцы сжали их со всей силы, пока языки продолжали соединяться, а Уён мычал в поцелуй. Ни один из них не спрашивал ни себя, ни другого, правильно ли они делают, и просто наслаждались друг другом до головокружения. На каждое прикосновение отзывались ответной лаской, на каждый вздох — тихим стоном. Не говорили ни слова, желая еще, еще, еще... Как можно больше поцелуев и как можно меньше расстояния между телами. Уличив момент, Миён потянула вверх край футболки Уёна, и тот отреагировал совсем не так, как хотелось бы, — одернул обратно и отпрянул с паникой на лице.

— Не стоит, не надо... — попросил Уён, посмотрев на нее снизу вверх испуганными глазами, а его пальцы сильнее сжали край футболки, натянув его до самого бедра. — Я... не хочу, чтобы ты разочаровалась. Еще не достиг той формы, которую смог бы показать тебе без зазрений совести.

— Ну что за глупости ты говоришь, тростинка? — спросила Миён, немного расстроившись. — Ты нравишься мне любым, когда ты это поймешь?.. И вообще, я видела уже и твою спину, и твою грудь. Чего ты боишься?

— Это не совсем то... Животик у меня присутствует, — нервно рассмеялся Уён, снова погладив ее спину и затем сжав ладонью ягодицу. — Я не позволяю себе лишнего?

— Ты слишком много беспокоишься.

— Просто очень не хочу, чтобы ты думала обо мне, как о каком-то извращенце...

— Животик у тебя, говоришь? — резко спросила Миён, заключила его бедра между своими коленями и в мгновение ока стянула собственную кофточку, оставшись в одном бюстгальтере. Взор Уёна против воли опустился на верх чуть вздымающейся от сбитого дыхания груди, а внизу живота заныло. — Вот, смотри, — продолжила, словно не заметив, Миён, и хлопнула себя по животу. — У меня тоже есть пузико. У всех есть пузико. Нашим органам нужно где-то жить, они должны защищаться. Разве я вызываю у тебя отвращение? Чего ты ожидал увидеть?

— Миён, ты... — Уён позволил себе накрыть одну из грудей ладонью и провести по голому участку большим пальцем, вызвав на ее теле табун мурашек. — Для меня ты самая красивая. Просто раньше ты западала на Сана, а если сравнить его формы и мои... То я явно проиграю. Не хочу тебя разочаровать, я этого не переживу.

— Но я раздеваюсь не перед Саном, я раздеваюсь перед тобой. Уёни, пожалуйста, доверься мне. Ну же... — почти умоляющим тоном проговорила Миён и, взглянув в глаза Уёна, поджавшего губы, ощутила, как он ослабляет хватку, а потом потянула футболку вверх. Откинула ее на пол, опустила взгляд на грудь, на которую с таким желанием засматривалась в баре, провела по ней ладонью, улыбнулась, добравшись до жилистых форм, и, соприкоснувшись с Уёном лбами, прошептала: — Тростинка, ты прекрасен.

— Тогда я вернусь к тому, на чем мы остановились...

Уён вновь жадно впился в любимые губы, сжал пальцами талию и ощутил, как Миён гладит все оголенные участки его кожи. Он не знал, что они делают и зачем, но ловил каждый миг, каждое прикосновение и каждый рваный вздох, который выбивался из груди Миён. Сердце застучало где-то в горле, поцелуев становилось мало. Уён, оставив влажную дорожку на тонкой белой шее, спустился губами к груди и, лизнув ее кончиком языка, принялся выцеловывать темный багровый засос. До слуха Уёна донесся легкий стон, женские руки вцепились в его лопатки, а тело выгнулось, подаваясь навстречу ласкам.

— Уёни... — простонала Миён прямо ему на ухо, а пальцы уже добрались до ремня.

— Давай разденемся... Хотя бы до нижнего белья... Хочу посмотреть на тебя, — прерывая слова поцелуями в губы, попросил Уён.

— Хочешь оценить меня всю?

— Хочу любоваться тобой. И, если ты позволишь, сделать тебе приятно так, как умею.

— Даже не знаю, что лучше: чтобы эти ловкие прекрасные пальцы оказались опытными или чтобы набирались опыта вместе со мной, — с легким смешком проговорила Миён, перехватив его руку и сползая с его колен. — Я мечтала об этом, Уёни... Еще до того, как ты стал моим.

— Тогда самое время исполнить твои мечты, — ответил он и, подняв Миён на руки, донес ее до дивана, а потом упал сверху, тут же приступив к тому, чтобы целовать оголенные плечи, приспустив лямки бюстгальтера, а руками стягивать скинни-джинсы. — Завтра я возненавижу себя за это... — протянул на выдохе Уён, вслушиваясь в стоны и спускаясь с поцелуями к ее животу.

— Я не разрешаю тебе себя ненавидеть, — ответила Миён, не в силах даже открыть глаз, а потом застыла, когда пальцы Уёна пробрались под ее трусы верхними фалангами и вслед за этим раздался телефонный звонок. — Не отвечай!.. Пожалуйста.

— Возможно, это по работе... — с сожалением сказал Уён, опустив глаза, и тотчас встал. Может, это знак, что они слишком сильно спешат? — Да? Бинни? Ты сначала отдышись, а потом говори, — Уён замолчал, подняв футболку с пола и натянув ее на себя. Миён со вздохом встала с дивана и тоже начала одеваться. — Хорошо, постараюсь сделать как можно скорее. Угу... Ну вот не надо говорить это так, будто это я забыл проверить подключение, а не ты!.. Хорошо, угу... Возьмусь сейчас же. Увидимся. Пока, — сказал Уён и тотчас сбросил трубку. — Очень важно... Нужно сделать жучки с прослушкой и доделать одну программку для оперативной загрузки системы. Прости меня...

— Это могло и подождать, — с нотками обвинения сказала Миён, сжала руки в кулаки, глубоко вздохнула и выдохнула. Да, ей было обидно, что Уён предпочел ей ответ на звонок, но лучше показывать она этого не будет. — Надеюсь, Бинни тебе хотя бы платит за разработки.

— Активно пытается, но я отказываюсь. Он мой друг, для друзей ничего не жаль, — пожал плечами Уён, стянул с полки нужную ему коробку и сел за стол. — Сейчас положу тебе поесть, рамён не должен был остыть... Прости, еще раз прости.

— Ты хоть обнял бы... — еще более разочаровано пробурчала Миён и тут же ощутила жаркий поцелуй на своих губах. — Ладно, прощен. Поучу пока то, что ты мне рассказал, и засеку время, чтобы заставить тебя поспать. А сама останусь следить за тобой.

— Так точно, капитан, — усмехнулся Уён и чмокнул Миён в губы. — А пока тебе нужно поесть.

*****

Медленно идя по улице и слушая легкий скрип снега, Чанми закусывала губу, чтобы не показать улыбку и не показаться прохожим сумасшедшей. Иногда в Сана словно кто-то вселялся и он начинал откровенно грязно флиртовать или же говорить что-то до тошноты милое и приторное. Всегда такой разный. Но всё это постоянно вызывало смех и неловкость вкупе со стеснением, будто они не поимели друг друга во всех возможных позах, которые пришли в голову. Чанми вообще с трудом понимала, как докатилась до жизни такой: тайные отношения, начавшиеся так внезапно и не собирающиеся заканчиваться, искра, буря безумия. Не без проблем и мелких стычек, но такие переписки стоили того.

От кого: Сан.

Ничего не знаю, а на выходных ты ко мне. Бёль уже соскучилась по тому, чтобы без повода покусать меня. За громкость, например.

Тихо рассмеявшись в кулак и смахнув с плеча волосы, Чанми начала печатать ответ, но ощутила, как из ее рук выдергивают телефон, смотрят в экран с саркастичным хмыканьем, а потом «случайно» роняют в снег.

— На выходных к Сану, значит? А ты верткая, Ким Чанми, — проговорила смутно знакомая девушка и, поправив на Чанми шарф, ощутила хлесткий удар по руке. — Кусается еще! Так вот, кто научил этому Кан Миён! Так она для тебя его от меня отбивала, да, красавица? Хотя это немного преувеличенно.

— Преувеличенно — это говорить о Сане так, будто у него нет собственной головы на плечах, — ответила Чанми, подняла телефон с разбитым экраном, стряхнула с него снег и прибрала в карман. — Помощь Миён мне здесь была не нужна, я и сама прекрасно справилась, чего ты, видимо, не смогла, — она прищурилась, чтобы приглядеться, — Хан Наын, верно?

— Здорово, что не придется знакомиться заново, — она хмыкнула и снова сделала попытку поправить волосы Чанми, но на сей раз избежала удара по руке, скованной бархатной перчаткой. — Я по-хорошему тебя прошу, пока что: отстань от Сана. Придумай что угодно, ясно? Иначе сначала невыносимой мы сделаем жизнь Миён, а потом твою. Как ты на это смотришь? Устраивает предложение?

— Нет, не устраивает, потому что мне не интересны слова девушки, мир которой крутится лишь вокруг члена Сана. Этого же ты так сильно хочешь? Я уступаю. Действуй, — сказала Чанми и тотчас развернулась, не собираясь и дальше слушать бредни.

— Я тебя предупредила, Ким Чанми! Поняла меня? — крикнула Наын, послав вслед сопернице жест в виде среднего пальца, но та этого уже не увидела.

Чанми хотела сама позвонить Сану, чтобы рассказать ему о случившемся, но он ее опередил.

— Всё хорошо? Ты внезапно пропала, — нежно сказал он, и в голосе послышалось облегчение от того, что она взяла трубку.

— Твоя бывшая подружка объявилась, — с раздраженным вздохом ответила Чанми. — Хан Наын всё еще думает, что у нее с тобой очень много шансов.

— Она не моя бывшая подружка. Завтра я поставлю эту мразь на место, не переживай так, ладно? Ничего она с тобой не сделает, я обещаю.

— Да плевать! Ничего ей не говори, делай вид, что я тебе не рассказывала, и веди себя как обычно. Только если вдруг она полезет к Миён... Защитите ее с Юнхо и Уёном, пожалуйста, — попросила Чанми, вмиг вспомнив все ситуации, в которых Наын пыталась достать Миён и унизить ее. — Не хочу, чтобы из-за нас она ходила в универ, как на расстрел.

— Чанми, мы не маленькие и уже далеко не школьники. Максимум возможностей Наын — сказать в лицо Миён, что ее трахнул Уён, будто это какое-то унижение. Ничего ни с ней, ни с тобой не случится, но если что-то вдруг... Только скажи, и я приеду куда угодно. А теперь стой, где стоишь, я отвезу тебя куда-нибудь поесть. Скоро буду, жди, — с улыбкой проговорил Сан и отключился.

Молча сев на скамейку, Чанми потерла друг об друга руки и тяжело вздохнула. Да, Сан прав: они все уже давно не школьники, чтобы опускаться до глупого буллинга с обзывательствами, маканием в раковину и унитаз или порчей личного имущества. Выросли ведь уже, но, похоже, не все. Чанми никогда не понимала этой мелочности и неспособности отступить тогда, когда это необходимо. Наын ведь узнала о ней, выследила, начала угрожать, задирала Миён, и всё ради чего? Ради парня, с которым один раз чуть не переспала, а теперь забыть не может? Или ради того, чтобы повысить авторитет? Из развлечения? Из непривычки, что люди не всегда получают то, что хотят? Из принципа? Какой бы там ни была за причина, Чанми не видела смысла в поступках Наын, но понимала то, что она явно не отступит от своего.

*****

Нехотя придя в дом Юнхо в субботу, Миён скинула обувь и лениво развалилась на диване, досадуя на то, что Чонхо еще не явился. А это ему, вообще-то, нужна помощь, а не кому-то еще! Ну ладно, им, конечно, тоже, но только чтобы Сыльки отстала, больше ни для чего. Бросив в подругу пачку чипсов, Юнхо опустился рядом и уставился на Миён во все глаза.

— Ну что, рассказывай, — кокетливо подложив кулак под подбородок, промурлыкал он.

— О чем?

— О первых отношениях, конечно же! — всплеснул руками Юнхо. — Как оно? Так, как ты себе воображала? Или по-другому? У вас были свидания под луной, вот эти все конфеты и цветочки? Ожидания оправданы?

— Сейчас зима, придурок, и любое свидание после четырех часов дня будет проходить под луной, — Миён тотчас швырнула в него декоративную подушку. — Нормально у нас всё, и это не первые отношения, а единственные и неповторимые! И еще — я всегда знала, что парни сплетники, и куда хуже девушек, причем!

Словесная перепалка тотчас переросла в шуточную драку, где один другого пытался побольнее да поощутимей ударить подушкой. В пылу схватки и боя Миён случайно проговорилась, что у них с Уёном едва не случились оральные ласки, но тотчас об этом пожалела, потому что знала — Юнхо теперь вечность будет напоминать и подшучивать. Когда Миён оказалась на полу с растрепанными волосами, прижатая телом друга к ковру, и защитилась руками от смертельного удара, в дверь раздался звонок.

— Тебе повезло, чагги-я, — тоном маньяка сказал Юнхо и направился к двери, неся в руках подушку так, словно держал нож. — Да не долбись ты в дверь! Сейчас открою, — пробурчал он и впустил Чонхо, притащившего с собой целый чемодан, на порог. — А это еще что такое?

— Мне нужно, чтобы вы помогли мне выбрать какой-то из лежащих здесь костюмов. Одна ошибка — и я ошибся. Всё должно быть безупречно, — Чонхо вошел в комнату Юнхо и увидел лежащую на полу Миён, растрепанную и прикинувшуюся мертвой. — Да чем вы тут занимались?! Уён знает?! Что за?..

— Не дури! — отмахнулся Юнхо и попытался поставить Миён на ноги, подхватив ее под мышки, но та упорно притворялась дамой без сознания. — Ох, да за что мне это наказание?.. Давай, поднимайся! Я не шучу! Сейчас Уёну тебя сфотографирую и пожалуюсь.

Она не среагировала и на эту угрозу, и тогда Юнхо, невзирая на Чонхо, который смотрел на них, как на сумасшедших, взял телефон, из которого полились мерные гудки, заставившие Миён понервничать.

— Привет! — раздался дружелюбный голос Уёна, но когда он увидел то, что находится на экране, тотчас нахмурился, а потом прыснул со смеха, похожего на вой тюленя. Только тогда Миён встала и судорожно начала поправлять одежду вместе с растрепанными волосами. — Чем вы там вообще заняты?

— Спасибо, что стал моим рычагом давления, — переведя камеру на себя, сказал Юнхо, а Чонхо лениво помахал Уёну рукой. — Прости, что забрал сегодня твою принцесску, но она нам очень нужна. И скажи ей, что леди не должны драться, а то она мне сегодня чуть не откусила палец.

— А мне вчера — ухо. Миён, нельзя драться! — крикнул Уён.

— Говорю же... все парни — сплетники, — обреченно вздохнула Миён и, стараясь не обращать внимания на этот конский ржач, повернулась к Чонхо, попросив его показать всё, что он принес, и сходу отсеяв несколько костюмов. — В этом ты будешь как бродяга, — проговорила она, отбросив в сторону рваные джинсы и зажмурившись от нового взрыва хохота, — в этом — как моряк после двухлетнего плаванья, в этом — слишком официально. И вообще, ничего здесь не подходит!.. Юнхо, заканчивай ржать, мы идем в магазин.

Просмотрев в интернете несколько кадров из экранизаций любимых книг Сыльки, Миён дважды обругала себя за то, что согласилась помогать этой психованной вместе с этими двумя придурками. Ничего эти глупые пацаны не ценят!.. Нужно что-то в европейском стиле начала двадцатого века, но при этом такое, чтобы Чонхо не выглядел так, словно собрался на какую-то тематическую вечеринку или карнавал. Бродя по магазинам в торговом центре, Миён придирчиво приглядывалась ко всем костюмам, галстукам, головным уборам и аксессуарам, которые помогут украсить образ. В итоге, спустя несколько часов блуждания, ведя за собой парней, как мама-утка водит за собой непослушных утят, наконец собрала комплект и осталась довольна: черный костюм, похожий чем-то на фрак, но выглядящий более современно, красная бабочка, сочетающаяся с красными полосами на рукавах, лакированные туфли.

— Я как какой-то лорд, что ли? — спросил, покрутившись перед зеркалом, Чонхо. — Мне вообще не нравится, но если для Сыльки...

— Я тебе помогаю только для того, чтобы она отстала от Юнхо! — в нетерпении крикнула Миён. — Так что либо это, либо ты будешь подбирать себе одежду сам!

— Ладно, ладно, согласен... — тотчас же ретировался Чонхо и вновь вгляделся в собственное отражение. — Собственно, не так уж и плохо.

Вооружившись собственной косметикой и лаком для волос, Миён нанесла ему легкий, совсем незаметный макияж, замазав все неровности кожи и сделав так, чтобы лицо блестело, потом приступила к прическе. Юнхо назвал это «прилизанный стиль», но Миён уже не обратила на это внимание, просто стараясь закончить как можно скорее и отправиться с Юнхо к ней домой, чтобы посмотреть фильм. Проводив Чонхо до места назначения, красивого дорогого ресторана, они спрятались за деревом прямо напротив входа и выглянули по разные стороны ствола, чтобы проследить, всё ли пройдет хорошо. Сыльки прикатила минута в минуту и улыбнулась сразу же, как только увидела букет красных роз и мягкую игрушку в руках Чонхо, а потом позволила поцеловать свою руку.

— Говорю же, это ты, только масштабы стереотипной романтики покрупнее, — усмехнулся Юнхо, решив больше не вмешиваться. — Будешь? — спросил он, вынув из кармана пакетик с мармеладными червячками и второй, бумажный, — с хваджон.

— Спрашивает еще, — улыбнулась Миён. — Хочу забыть себя прошлую... Давай посмотрим сегодня боевик. Ты же что-то такое выбрал?

— Нет, я выбрал фильм про онкобольных, — ответил Юнхо на полном серьезе и достал из рюкзака диск, продемонстрировав тот Миён. — Будем сегодня рыдать в обнимку.

Они добрались до места назначения на метро, несмотря на то, что вечером оно переполнено, и вышли на самой близкой к нужному адресу станции. Миён не помнила, чтобы чувствовала себя настолько счастливой так много дней подряд: и любимый парень с ней, уже даже с подвижками в физической близости, и брат самый хороший и любящий, и лучший друг всегда под боком, с которым весело и просто. Не жизнь, а просто сказка! Прищурившись, чтобы сквозь летящий хлопьями снег разглядеть собственный дом, Миён сказала замерзшему Юнхо, что осталось недолго, но не сделала и пары шагов, как услышала голоса.

— Это же она! — крикнул неприятной наружности парень лет двадцати пяти, неопрятный и с рыжими волосами. Он взглянул на экран своего телефона и потом снова на Миён, приросшей к месту от удивления и испуга. — Да, точно, она! Привет, мы тебя уже битый час ждем! — с претензией воскликнул он.

— И не первый день. Всё надеялись, что твой дружок додумается проводить тебя до дома! — сказал другой, с расщелиной между передними зубами. Он выплюнул мокроту и, хрустнув пальцами рук по очереди, подошел к Миён. — Парни, не ленимся! Поддадим так, чтобы те богачи остались довольны!

— Что вам нуж?.. — Юнхо не закончил фразу, согнувшись напополам от удара кулака в живот. — Мрази, да я сейчас!.. — он зарычал от злости и сам замахнулся, чтобы отбиться от рыжего, но тот пошел на опережение и со всей дури врезал коленом в печень.

— Юнхо! — воскликнула Миён, собравшаяся броситься на защиту, и поняла, что не может двинуться, потому что мужская ладонь сковала за спиной ее запястья, а вторая легла на рот, чтобы не допустить крика, на который кто-то может прибежать. — Юнхо! — словно из-за ватной стены прокричала Миён и вытаращила глаза, когда парень с расщелиной и еще один, только что появившийся, нанесли синхронные удары и бока Юнхо, неумело отбивающегося от атак.

Сплюнув кровь, он попытался пнуть подальше от себя нападавшего, но тот только перехватил его голень и долбанул прям по кости железякой, похожей на обрубок толстой водосточной трубы. Затем раздался слабый вой, переросший в визг, когда рыжий, приказав своим подельникам скрутить руки Юнхо за спиной, схватил его за шею, сдавив горло, и принялся методично бить кулаками и коленями поочередно в живот, вызывая струи крови, бегущие по уголкам рта и губам. Пощечина — одна, вторая, третья, и вскоре заплыл и окрасился в красный левый глаз. Юнхо не сдавался: пытался бороться, брыкался, посматривал на рыдающую в три ручья Миён, старался что-то прокричать, чтобы позвать на помощь, как мог махал руками и ногами, но за каждую выходку получал новые удары, сыплющиеся так же быстро, как с неба — снежные хлопья.

— Юнхо! Пожалуйста! — опять как сквозь вату прокричала Миён, когда его ударили в пах.

— Может, хватит? — спросил тот, что с расщелиной, удерживая ослабевающего Юнхо, ноющего от боли.

— Нет, нам нужен безупречный результат! — возразил рыжий и со всех сил долбанул железкой по шее и плечу Юнхо, а потом вывернул его запястье, вызвав хриплый вскрик.

— А вас никто в детстве не учил, что идти толпой на одного — нечестно? — спросил до боли знакомый голос, и Миён заозиралась по сторонам настолько, насколько ей давали развернуть голову. Только бы тот, о ком она думает!

— Если хочешь, то и тебе накостыляем! — с усмешкой ответил рыжий, нанося по Юнхо новый удар, но тут же пожалел об этом, вскрикнув от боли в вывернутой в локте руке.

Теперь Миён рассмотрела их защитника. Не став церемониться или вестись на провокации, Сан начал нещадно бить по корпусу противника, методично и быстро, а потом, бросив взгляд на парня с расщелиной и его дружка, замахнулся кулаком, попав последнему в нижнюю челюсть. Тот, что держал Миён, и еще один накинулись на Сана со спины, успев попасть ему костяшками промеж лопаток, но он тотчас, невзирая на боль, развернулся и в прыжке попал носком сапога по лицу оппонента, а второго свалил на снег, окрасившийся местами в красный, ударом в шею. Драка длилась еще некоторое время, хотя для Миён каждая секунда разрывала сердце, но потом, решив больше ни с кем не связываться, вся свора побежала прочь, а Сан, прищурившись им вслед, тут же поставил Юнхо на ноги, позволив ему на себя опереться.

— Что случилось? — спросил Сан скорее у Миён, чем у болезненно стонущего Юнхо.

— Я сама не знаю! — крикнула разрыдавшаяся Миён и просто пошла за Саном, знающим дорогу к ее дому. — Они притащились, сказали, что знают меня, посмотрели фотографии, потом еще сказали, что ждали несколько дней, пока я появлюсь с дружком! Я не помню точно! — истерично воскликнула, обняв себя за плечи.

— Дружком? Они сказали «дружком»? — переспросил Сан, начавший догадываться, что здесь случилось. — Что-то еще говорили? У Юнхо были враги?

— Да не было у него никаких врагов! Ты на него посмотри! — смахивая слезы рукавами, крикнула Миён и заранее вынула ключ, а потом постаралась напрячь память. — Они сказали что-то про богачей и то, что они должны быть довольны!.. Всё, не помню, я больше ничего не помню!.. — оглушающе закричала она и прикрыла уши. — Ты просто появился, как свыше посланный! Кстати... Откуда ты здесь?

— Ехал мимо и увидел, что кого-то бьют, — ответил Сан. И даже не соврал. Просто он остановился, надеясь увидеть в окне Чанми свет и ее тень, а потом услышал звуки драки и различил лицо Миён. — Это сейчас неважно... Важно то, что Уён в опасности, — вздохнул Сан и зажмурил глаза, судорожно соображая, что ему делать.

— При чем тут он?.. — спросила Миён, почувствовав, как бешено от страха застучало сердце.

— Они ориентировались на тебя, надеясь найти Уёна вне универа и бара... — пояснил Сан, занося Юнхо в дом. — И, видимо, подумали, что Юнхо — это и есть Уён. Представь, что будет, когда эти мажоры поймут, что цель не достигнута, если они дошли до того, чтобы нанять кого-то избить человека, который надрал им задницы. С этого момента... — сказал Сан и тут же замолчал, посмотрев на Миён просящими глазами, а его голос растворился в тишине. — С этого момента нам нужно беречь Уёна как никогда раньше. А сейчас поможем Юнхо.