Глава 8
Анри почти бежал по замершему в ожидании Рождества Парижу. Ноги, обутые в сандалии, утопали в недавно выпавшем снегу, но он не замечал холода. За годы, прошедшие со дня его приезда из Руана, он не слишком хорошо изучил город, выходя из монастыря лишь для того, чтобы поучаствовать в крестных ходах, маршрут коих пролегал всегда по одним и тем же улицам, и теперь он боялся заблудиться, поминутно оглядываясь на темневший вдалеке мрачный силуэт Большого Шатле.
Всю дорогу он благословлял отца-настоятеля, снабдившего Анри кошелем с серебром и напутствовавшего его такими словами:
— Следствия по делам грешников, которые ведет преподобный Альбин, иногда длятся неделями, а эти висельники — стражники Большого Шатле — удавятся за лишнее одеяло или корку хлеба. Возьмите, сын мой, я не хочу, чтобы вы испытывали лишения, неся тяжкий крест во имя Господа.
Заприметив лавку с подходящей вывеской, Анри толкнул дверь и, огорошив хозяина всклокоченным видом и сбившимся дыханием, попросил самой лучшей мази от ожогов.
Практически все оставшиеся деньги пошли на покупку рубашки из тонкого полотна. Лавочник долго уговаривал Анри, что он выбрал весьма недешевую одежду не по своему размеру, но тот только отмахнулся, ссыпал деньги на прилавок, засунул сверток под рясу и быстро зашагал обратно в замок.
* * *
Войдя в камеру, Анри задохнулся от немыслимой вони немытого тела, лежавшего в луже нечистот. Хорошо хоть, что его не потрудились одеть, относительно чистые штаны и рубаха валялись в углу. Анри рывком открыл дверь и гаркнул на таращившегося на него молодого стражника:
— Поменять тюфяк! Воды, да побольше. Полотенца! Живо!
— Что это вы тут раскомандовались, святой отец? — обиженно протянул стражник, не ожидавший от скромного бенедиктинца такого командирского тона.
— Дурень! — Анри внезапно вспомнились приказные нотки в голосе дядюшки Вернона. — Его завтра казнят. Преподобный Альбин требует, чтобы осужденные сами поднимались на эшафот, а он у тебя тут гниет заживо! Быстро тащи, что велено, и скажи спасибо — я добрый, не то заставил бы тебя самого обмывать эту падаль.
Видимо, его угрозы сработали. Парень бегом кинулся выполнять поручение, не забыв, правда, повернуть ключ в замке, и скоро в распоряжении Анри оказались медный таз, полный теплой воды, два полотенца и видавший виды, но относительно чистый соломенный тюфяк.
При первой же попытке перекатить Севера на пол с загаженной подстилки тот от боли моментально лишился чувств. Анри успел заметить, что, несмотря на сильные страдания, причиняемые вывихнутыми из суставов конечностями, двигать ими де Сенье все-таки мог. Значит, отец Обер не солгал, и мышцы и сухожилия остались целы.
Ожоги на руке и боку выглядели отвратительно. Анри аккуратно промыл их, радуясь, что Север все еще без сознания, промокнул полотенцем и нанес сверху щедрый слой купленной в аптеке мази. Вымыв и одев любовника, он устроил его поудобнее и прикрыл тонким одеялом, а затем сел около него и смочил лицо и губы Севера водой.
— Спасибо... — голос де Сенье был слабее дуновения ветра. — Я ждал, что ты придешь... Я сразу... поверил тебе... Когда казнь?
— Завтра, — сглотнув, сказал Анри. В глазах пекло так, будто туда насыпали раскаленных углей. — Я буду с тобой. Мне позволили... проводить тебя.
— Хорошо, — прошептал Север. — Я, наверное, жутко сейчас выгляжу...
— В аббатстве Сент-Уэн при монастыре была больница для бедных. Я видел увечья и похуже, — юноша бережно прикоснулся губами к его виску.
О том, что одно из немногих посещений сего богоугодного заведения закончилось для Анри, переживавшего чужие страдания, как свои, обмороком, он благоразумно уточнять не стал.
-Анри... у меня есть просьба...
— Все, что захочешь!
— Рядом с Фонтаном невинных (1) на углу улицы Сен-Дени... живет мой друг Артур... Я лечил его семью... дверь выкрашена синей краской... она там одна такая... не ошибешься. Я оставил ему кошель с золотом... а в нем... пузырек с ядом...
Заметив, что Анри вздрогнул на последнем слове, Север, превозмогая боль, нашел его руку и — насколько был способен — сжал пальцы:
— Ты должен это сделать для меня... Я не смогу... гореть на костре... Пожалуйста, Анри...
По щекам молодого монаха текли слезы. Он понимал, что, вероятнее всего, Север предлагал наилучший выход из положения. И, может быть, яда в пузырьке хватит и на двоих.
— Я не хочу жить без тебя, — всхлипнул он.
— Ты еще очень юн, Анри, — де Сенье попробовал дотянуться до его щеки, но застонал и закрыл глаза. — Со мной так и так все кончено. Случись чудо и выберись я отсюда — все равно останусь беспомощным калекой. А у тебя впереди вся жизнь. Поверь мне, я знаю... Я тоже потерял близкого мне человека. Только я тогда не сумел его спасти... а ты избавишь меня от страшной, мучительной смерти... Иди, Анри... Найди Артура... Скажешь ему, что ты от меня... Вот пароль... Запомни его, пожалуйста...
Стремлюсь туда, где больше есть преград,
Любя свободу, больше плену рад,
Окончив путь, спешу начать сначала.
Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И всё же невозможного хочу, -
Такой мне Парка жребий начертала.
Анри наклонился и еще раз поцеловал его, оставив на щеке влажный след от слез. Затем положил в изголовье Севера новую рубаху, которую ему предстояло надеть завтра на казнь, утер лицо рукавом рясы и поднялся с пола. Связав в узел вонючую мокрую подстилку, Анри трижды постучал в дверь и, не оглядываясь, вышел из камеры.
— Я люблю тебя... — прошептал ему вслед де Сенье.
* * *
Без особого труда найдя требуемый дом, Анри принялся колотить дверным молотком, не обращая внимания на поздний, а точнее, ранний час. Ему было не до проявлений вежливости. Казнь назначили на десять, а надо еще успеть вернуться назад.
— Кто там? — раздался за дверью заспанный мужской голос, и окошечко в ней приоткрылось.
— Я от Севера де Сенье, — сказал Анри, поднимая повыше фонарь и понимая, насколько нелепо выглядит сейчас в своей рясе.
— Де Сенье схвачен Святой инквизицией! Уходите, отче, вам нечего тут делать! — окошко со стуком затворилось.
— Он лечил ваших детей, а теперь помощь необходима ему! — в отчаянии закричал Анри, глотая злые слезы, и единым духом выпалил пароль:
Стремлюсь туда, где больше есть преград,
Любя свободу, больше плену рад,
Окончив путь, спешу начать сначала.
Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И всё же невозможного хочу, -
Такой мне Парка жребий начертала.
Дверь распахнулась. Всклокоченный мужчина в ночной рубахе до пола протянул Анри руку.
* * *
До деревушки Буживаль (2) оставалось несколько миль. Анри больше не подстегивал лошадь, и она перешла на спокойную рысь. Под мерную качку Север, кажется, наконец-то поверивший в свое чудесное избавление, задремал, и, оглядываясь на него, Анри замечал, как на бледном измученном лице спасенного узника время от времени появляется улыбка.
Анри уже представлял себе, как сумеет поставить Севера на ноги — он и сам видел, что де Сенье может, превозмогая боль, двигать конечностями, и, значит, надежда на его выздоровление имелась, и притом немалая. Мазь, купленная в Париже, тоже делала свое дело, ожоги как будто подсыхали и уж, по крайней мере, не загноились.
Миновав ворота на выезде из Парижа, Анри в первой же деревне купил кувшин молока и, накрошив в него немного хлеба, покормил Севера. Аппетита у того все еще не было, но лоб, слава Всевышнему, покрылся капельками испарины. Значит, и жар, начавшийся еще в камере, унялся.
Съехав с большой дороги, Анри переоделся в приобретенную там же крестьянскую одежду, зашвырнул узелок с рясой подальше в реку и не забыл нахлобучить на голову шляпу, прикрывшую тонзуру. Анри и сам не догадывался, откуда он знает, что и как надо делать во время побега, просто полагался на свою интуицию, а еще его вело стремление спасти Севера во что бы то ни стало.
Теперь, мысленно возвращаясь назад и прокручивая в уме события этого дня, обещавшего стать последним в их с Севером жизни, Анри припоминал ночной разговор с Артуром, подаривший отчаявшемуся монаху луч надежды.
Поведав Артуру о страшных пытках, через которые пришлось пройти де Сенье, он уже извлек пузырек с ядом из кошелька, намереваясь отдать золото обратно и понимая, что на двоих отравы в крошечном флакончике явно не хватит, как вдруг Артур сказал:
— Постойте! Перед своим арестом Север вручил мне кое-что, — он быстро куда-то ушел, оставив Анри стоять в полутемной прихожей, и вернулся с колбой, наполненной жидкостью ядовито-зеленого цвета, которую держал с величайшей осторожностью.
— Вот. Возьмите. Де Сенье говорил, что если разбить эту штуку — произойдет сильный взрыв. Не знаю, но, может, вам удастся как-то помешать казни... И еще: у меня есть родной брат, он живет недалеко от Парижа, в местечке под названием Буживаль. Его жена — настоящая знахарка, она и мертвого на ноги поднимет. Я напишу им, и они помогут Северу, а потом — с такими-то деньгами! — вы сможете скрыться где угодно.
От нежданно-негаданно свалившейся на него надежды у Анри перехватило горло. Он вытащил из кошелька горсть золотых монет и вложил их в протянутую для прощания руку Артура.
— Передайте Северу, что мы всегда будем молиться за него. И за вас.
* * *
Колокол церкви Сент-Шапель (3), расположенной на острове Сите, пробил девять. Анри дожидался у главных ворот замка, когда появится телега с осужденным. Колба с опасной взрывчатой субстанцией разместилась в широком рукаве рясы, который Анри подвязал для верности веревкой. До Гревской площади (4) было рукой подать, а ему еще необходимо было объяснить Северу подробности дерзкого плана по спасению. Впрочем, кажется, на это времени у него не оставалось. Едва телега палача выехала из ворот, Анри забрался в нее и окинул взглядом лежавшего на соломе связанного по рукам и ногам Севера.
— Ты принес?.. — одними губами спросил он.
Анри покачал головой, с болью наблюдая, как Север закрыл глаза и отвернулся от него. Теперь можно было начинать. Распустив бечевку на рукаве, бенедиктинец достал колбу и, не раздумывая, бросил ее наземь. Взрыва не последовало, но все вокруг заволокло едким желтым дымом.
Папаша Тома испуганно озирался по сторонам.
— Что это, святой отец? — завопил он, кашляя и утирая слезы.
— Это дьявол! — закричал Анри, вмиг увидевший путь к спасению. — Дьявол пришел забрать душу грешника, не дожидаясь очистительного огня. Бегите, не то он прихватит и вас!
Палача не нужно было просить дважды. Соскочив с облучка телеги, он моментально скрылся в клубах черно-желтого дыма. Анри быстро занял его место и хлестнул лошадь...
* * *
На горизонте показался островерхий шпиль колокольни. До деревушки Буживаль осталось рукой подать. Анри спрыгнул с телеги и поплотнее укрыл Севера купленным все в той же деревне одеялом.
Север завозился и открыл глаза.
— Анри, то, что ты сделал... — он замолчал, а по виску скатилась одинокая слеза.
— Я ничего такого не сделал, — тихо сказал Анри, склоняясь к нему и осторожно, чтобы не причинить боль, целуя. — Я просто люблю тебя. Думаю, будущее у нас все-таки есть...
— Ты невероятно наивен, но именно это мне в тебе и нравится, — усмехнулся Север.
Анри поправил на нем одеяло, влез на место возницы, легонько стегнул лошадь, и телега, мерно покачиваясь, покатила вперед. Они были спасены.
Пять лет спустя
Солнечный луч, проникший сквозь неплотно прикрытые ставни, осветил смятую постель и двух обнаженных мужчин, крепко спавших в объятиях друг друга.
С тех самых пор, когда матушка Поппи объявила Северу и не находившему себе места от тревоги за любимого Анри, что де Сенье здоров, насколько это возможно для пережившего подобное, они всегда засыпали и просыпались обнявшись. Даже теперь, пять лет спустя после тех страшных событий, Анри иногда пробуждался с криком. Во сне его до сих пор преследовали подвал папаши Тома и зрелище ужасающих пыток, которые перенес на его глазах Север. Перенес и, вопреки всякому здравому смыслу, остался жив. Родственница добрейшего Артура, давшего им ключ к спасению, лечила Севера без малого три месяца. Все это время Анри, назвавшийся племянником де Сенье, не отходил от него ни на шаг и ухаживал, словно опытная сиделка. Знахарка все подмечала, но ни о чем не спрашивала: ни где именно получил ее пациент такие жуткие повреждения, ни отчего его юный спутник в любую погоду натягивал на голову капюшон, будто пытался спрятать под ним какую-то тайну.
Напутствуя их перед отъездом в Италию — а дорога предстояла длинная и опасная — Поппи отвела молодого расстригу в сторону и тихо сказала ему:
— Слышь, «племянничек», ты береги дядюшку — зря я, что ли, по кускам его собирала! Только старайся уж на людях «так» на него не смотреть...
— Как «так»? — зарделся Анри.
— Сам знаешь. Я-то понимаю, а вот другие... Ну, езжайте с Богом!
* * *
Они поселились в Римини (5). Купили маленький домик — белое сооружение с террасой, деревянными ставнями и черепичной крышей — на берегу Адриатического моря. Жили просто и скромно. В основном на то, что зарабатывали продажей целебных настоев и различных мазей. Руки Севера полностью восстановили былую подвижность, и он обустроил себе небольшую лабораторию прямо на кухне, где с помощью Анри готовил свои снадобья.
Анри изредка добродушно ворчал, что из-за котлов и ингредиентов, занявших все горизонтальные поверхности, ему негде стряпать, но делать было нечего: изувеченная палачом нога Севера не позволяла ему спускаться в подвал.
Если не считать этого, в остальном они были совершенно счастливы вдвоем. Им никто особенно не докучал: немногочисленные соседи не чурались вернувшегося с войны инвалидом чужестранца и его молчаливого племянника, но и в друзья им не набивались. Живут себе, никого не трогают — вот и ладно. Да и снадобья, которые они продавали за умеренную цену, а иногда просто давали в обмен на яйца, молоко или хлеб, творили настоящие чудеса.
* * *
Солнечный луч, мазнувший по лицу Севера, заставил его вздохнуть и нехотя открыть глаза. Руки, прижимавшие к себе Анри, слегка затекли, но он не имел ничего против такого неудобства. Скоро Анри почувствует его пробуждение и — как был сонный — подставит под поцелуи лицо, затем повернется на спину и позволит взять себя, не размыкая объятий.
И, когда волна оргазма накроет их с головой, Север вновь услышит слова, которые помогли ему пережить ад:
— Я люблю тебя!
* * *
Для авторов, все еще наивно верящих в чудо и в то, что у этой истории мог быть счастливый конец, эта повесть закончена. Но...
Все могло (да и, наверное, должно было) закончиться по-другому. Зная об этом, Гарри написал еще один вариант окончания, а потом уничтожил его, потому что он тоже верил в сказку.
Завтра мы представим вашему вниманию ТОТ САМЫЙ, уничтоженный Гарри конец фанфика. Реалистичный и БЕЗ ХЭ.
Всем, кто не любит грустных историй, читать не стоит!
А те, кто мужественно прошел с Анри и Севером до самого конца — следующая глава посвящается вам!
_________________________________
1. Фонта́н неви́нных (фр. Fontaine des Innocents) — старейший монументальный парижский фонтан в квартале Ле-Аль на площади Жоашен Дю Белле (англ.), шедевр французского Ренессанса.
Фонтан имеет форму арочного квадратного павильона. Каждая его сторона открывается классической аркой с множеством барельефов, на которых изображены нимфы, тритоны и другие мифические существа.
2. Бужива́ль (фр. Bougival) — западный пригород Парижа, расположенный в 15,3 км от центра города. Нас. 8 432 чел. (на 1999 г).
3. Святая капелла (Сент-Шапель) (фр. Sainte Chapelle) — готическая часовня-реликварий на территории бывшего Королевского дворца (затем Консьержери) на острое Сите в Париже. Возведена Людовиком Святым в 1242—1248 гг. Обладает наиболее полным ансамблем витражного искусства XIII века, считается одной из самых красивых готических церквей небольших размеров.
4. Гревская площадь. Площадь Отель-де-Виль (фр. place de l'Hôtel-de-Ville) — площадь перед городской мэрией в 4-м муниципальном округе Парижа.
До 1803 года носила название Гревская площадь (фр. place de Grève), происходящее от французского слова greve, которое означает плоский берег моря или реки, покрытый галькой или песком. В этом месте на правом берегу Сены была первая речная пристань Парижа. Здесь всегда было можно заработать на погрузке или разгрузке кораблей, отсюда французские выражения être en grève и faire (la) grève — «работать на Гревской площади», ныне обозначающие «бастовать» — совершенно противоположное значение первоначальному.
Основная причина последующей известности Гревской площади — публичные смертные казни, проводившиеся на протяжении нескольких веков. На площади стояли виселица и позорный столб. В средневековой Франции было принято преступников из числа простых людей вешать, а преступникам-аристократам отрубать голову, разбойников — колесовать, а еретиков и ведьм сжигать на кострах, фальшивомонетчиков же варили заживо в котле.
5. Ри́мини (итал. Rimini, эмил.-ром. Rèmin, Remne, лат. Arīminum) — сейчас крупнейший итальянский курорт на адриатическом побережье. Расположен на берегу Адриатического моря, между реками Мареккья и Ауза, в нескольких километрах от горы Титано и государства Сан-Марино.