Глава 6
Консилиум по поводу случая Аделе Фоссини затянулся на целый час. Медики двух отделений – кардиологии и кардиохирургии – собрались в светлом просторном кабинете за огромным круглым столом, на котором были разложены несколько снимков и отпечатанных бумаг с результатами анализов пациентки.
Помимо первичных, сделанных в кардиологии, Франко предъявил коллегам более детальные снимки и результаты дополнительных обследований, из которых стало ясно, что все-таки можно попробовать протянуть до 28-й недели беременности. И даже кардиолог, который изначально предрекал Аделе две-три недели жизни, взглянув на детализированные снимки, согласился, что клапан на выходе из левого желудочка не настолько критически сужен, как показалось на первом обследовании. Но также было ясно, что в любой момент ситуация могла резко ухудшиться, если объем крови, прокачиваемой сердцем, достигнет своего максимума.
– Так что ты предлагаешь, Франко? – спросил другой кардиохирург по имени Роберто, задумчиво потирая подбородок.
– Полнейший покой и неусыпный контроль за состоянием пациентки. Нужно попытаться протянуть шесть недель, – уверенно ответил Франко.
– Но если что-либо спровоцирует кризис, мы можем не успеть ее спасти! – резонно возразил кардиолог.
– Если постоянно мониторить состояние больной, то мы вряд ли пропустим ухудшение, – не согласился Франко, и Роберто энергично кивнул, поддерживая коллегу.
– Хорошо, если оно наступает, что тогда? – не сдавался кардиолог.
– Тогда я сделаю операцию, – с непоколебимой убежденностью сказал Франко.
Коллеги уставились на него, как на безумца, и принялись активно доказывать неопровержимость его сумасшествия. Но Франко спокойно и невозмутимо обрисовал подробный план операции, а также предъявил результаты международной статистики, согласно которой шансы на положительный исход подобного хирургического вмешательства были достаточно высоки. Конечно, Франко понимал, что врачи не очень любят публиковать отрицательные результаты, и вполне возможно, что в реальности негативных исходов куда больше, чем приведено в официальной статистике. Но раз основную часть составляли именно положительные исходы, значит, прерывать беременность просто кощунственно!
Также Франко привел в пример римского коллегу, который за прошедший год провел две таких операции: одну – самостоятельно, а другую – в качестве второго хирурга. И оба хирургических вмешательства прошли успешно. По видеосвязи им тут же удалось связаться с коллегой (Франко заранее предупредил его, чтобы тот, по возможности, был доступен). Римский кардиохирург подтвердил информацию, но отказался делать прогнозы, заявив, что ему необходимо лично ознакомиться с результатами анализов, чтобы составить свое мнение об уровне риска такого вмешательства. Он предложил Франко прилететь в Рим, чтобы подробно обсудить состоянии беременной пациентки и шансы на успех.
Что Франко особенно порадовало – это поддержка Джанкарло, который еще вчера назвал его безумцем, а сегодня смиренно согласился всячески содействовать коллеге. На самом деле, мнения о сумасшествии друга Джанкарло не изменил. Но Франко говорил очень убедительно, а Джанкарло знал, что друг не стал бы рисковать необоснованно. Если Франко верит в положительный исход, значит, шансы имеются, и весьма высокие. И потом, Джанкарло мог не дать добро на проведение операции, только если состояние пациента не позволяло сделать анестезию, а состояние Аделе Фоссини в этом плане ничем не отличалось от состояния других беременных пациенток.
Коллеги постепенно умерили свой пыл и притихли. Потом кто-то несмело высказался:
– Может, и правда риск того стоит... Раз есть опыт положительного исхода... А Франко изучал эту тему и проводил пусть не точно такие же, но подобные операции... Ведь так, Франко?
– У меня за прошедшие полгода были похожие по сложности хирургические вмешательства беременным, а клапан не беременным я оперирую довольно часто, так что с этим проблем не вижу. Проблема только в специфике оперирования во время беременности, но с этим фактором я уже работал.
– Значит, надо дождаться вердикта римского медика, – рассудительно заметил Роберто. – Учитывая, что он два раза решил точно такую же задачу, его мнение поставит окончательную точку. Как думаете, синьор Сантини? – обратился он к новому заведующему, который в течение всего консилиума отделывался общими фразами.
– Почему нет? – уверенно проговорил Габриэле. – Я тоже менял клапаны, – с легкостью произнес он. – Не вижу проблемы.
– Вы, синьор Сантини, оперировали беременных? – полюбопытствовал Роберто, в то время как Франко промолчал, смерив заведующего неприязненным взглядом.
– Нет, но я не вижу особой разницы, – ответил Сантини. Коллеги воззрились на него в немом изумлении, и он, стушевавшись, добавил: – В том смысле, что операция та же самая, отличается только методом анестезии. Но об этом пусть думает анестезиолог.
– Операция отличается не только методом анестезии, – жестко возразил Франко. – Операцию нужно провести очень быстро, потому что время подключения к аппарату искусственного кровообращения необходимо снизить до минимума.
– Почему? – спросил Сантини.
– Потому что длительное подключение может причинить вред ребенку, – снисходительно пояснил Франко.
– Послушайте, мы в первую очередь думаем о жизни матери, а ребенок – как получится, – сердито возразил Сантини. Тон Франко задел его за живое.
Джанкарло закрыл рот рукой, чтобы не высказываться; Франко с презрением посмотрел на заведующего.
– Я думаю о жизни обоих. И никогда не полагаюсь на «как получится», – заявил он ледяным тоном.
– Я поддерживаю Франко, синьор Сантини, – вмешался Роберто. – Он представил убедительные доказательства того, что можно спасти жизнь и матери, и ребенку, и мы обязаны это сделать.
– Я и не говорил, что мы не будем этого делать! Я лишь говорю о том, что здоровье матери первично, – с некоторой злостью воскликнул Сантини.
Никто не нашелся, как прокомментировать слова заведующего. К тому же всех куда больше беспокоили его предыдущие реплики, которые ставили под сомнение как профессионализм Сантини, так и его принципы врачебной практики.
– Тогда ожидаем результатов консилиума из Рима, – сказал кардиолог, чтобы разорвать неловкую паузу. – Во всяком случае, чтобы вы с ним ни решили, можешь рассчитывать на любого из нас, Франко.
– Спасибо, – искренне улыбнулся Франко коллеге.
****
Готовящаяся в операционном зале операция, с точки зрения опытных медиков, была банальной и рутинной. С точки зрения практиканта, это было целым событием. Конечно, Антонио уже ассистировал при хирургическом вмешательстве: держал крючки. Но теперь предстояла операция по аортокоронарному шунтированию. Открытого сердца вживую Антонио не видел никогда.
Он заметно волновался, его раздирали самые разнообразные чувства: любопытство, предвкушение, напряжение, но не страх. Конечно, когда он накануне признался в этом Франко и Джанкарло, они только ехидно хмыкнули и начали подшучивать. Но Антонио был этому даже рад, потому что чувство юмора среди медиков бесценно. Это как стакан воды после пересечения пустыни. И пусть вода мощно приправлена лимонной кислотой, жидкость всё равно неоценима.
Антонио словно губка впитывал все, что говорили старшие, и среди шуток, сказанных с самым серьезным видом, пытался выудить полезную информацию и выполнить все предписания. «Не ешь и не пей слишком много, почувствуй себя пилотом Формулы 1», – сказал ему вчера Франко, и Антонио ограничился крошечной чашечкой кофе с одним круассаном. Конечно, пока он не главный хирург и волен выходить из операционной в любой момент, но лучше сразу привыкать к суровым будням, ведь впоследствии придется по несколько часов стоять у операционного стола без возможности покинуть зал.
«Хорошо выспись, но помни, что в дальнейшем тебе это редко будет удаваться, потому учись уже сейчас спать мало, но чувствовать себя бодрым и отдохнувшим», – напутствовал Франко, и Антонио в кои-то веки не стал дожидаться полуночи, чтобы отправиться спать.
«И помни, что даже если мы говорим, что завтра нас ждет самая банальная операция, это не значит, что все пройдет, как написано в учебнике. В каждом хирургическом вмешательстве кроется коварство, и самая рутинная операция всегда остается искусством», – добавил Франко на прощанье, серьезно посмотрев на практиканта. Но какой-то озорной лучик в его глазах заставил Антонио насторожиться. Но тут же он отбросил эту мысль о том, что старшие коллеги посмеют подшучивать над ним во время операции. И он, разумеется, жестоко ошибся. Когда Антонио надевал на себя хирургический костюм, Франко изрек:
– Джанкарло, ты как после вчерашнего? Что-то меня лихорадит.
– Я тоже не в своей тарелке, Франко, – с несчастным видом пробормотал Джанкарло. – Зря мы эти устрицы заказали.
– А я тебе говорил, что под красное вино они плохо идут!
– Говорил, не говорил... – пробурчал анестезиолог. – Мы и белое потом взяли, а толку-то? Все равно слабость...
– Угу, – поддакнул Франко, пытаясь натянуть перчатки, – руки бы не дрожали, пока на сердце работать будем...
– Это ладно, а если живот прихватит в самый неподходящий момент?
– Давай не будем об этом, Джанкарло, – попросил Франко, покосившись на Антонио, переводившего оторопелый взгляд с одного на другого. Практикант начал подозревать, что его разыгрывают.
– Ладно, – сказал Джанкарло, – в крайнем случае, Нунция поможет. Или Антонио.
На этой фразе Антонио окончательно уверился в розыгрыше, но тут двери распахнулись, и влетела Аннунциата с вытаращенными глазами.
– Stronzi! – выкрикнула она, показывая на хирурга и анестезиолога. – Tutti e due![1]
– И чем вызвана сия немилость? – равнодушно спросил Франко.
– Тем, что я все утро не отстаю от унитаза!
– А мы только о тебе говорили, что ты будешь наиболее активной на операции, – сказал Джанкарло. – Мы тоже лишь недавно приехали и с теми же симптомами. Я думаю на устрицы.
– А я думаю, что не надо было белое с красным мешать! – воскликнула Аннунциата, вытирая пот со лба.
– Кхм, – остановил их Франко, жестами призывая помолчать, после чего обратился к окончательно остолбеневшему практиканту: – Антонио, иди уже, пожалуйста, в операционную, посмотри, все ли готово, а мы сейчас проведем последнее совещание и придем, хорошо?
– Хорошо, – растерянно пробормотал Антонио, развернулся и скрылся за дверями операционной.
Там, внутри, он увидел хирурга Роберто и с облегчением подлетел к нему:
– Роберто, ты тоже будешь на операции?
– Нет, я так, мимо проходил, – с усмешкой ответил Роберто.
– Роберто, я серьезно: ты можешь заменить Франко с Аннунциатой и провести операцию?
– С чего это я должен заменять одну из лучших оперирующих команд? – с недовольством спросил хирург.
– Они сейчас разговаривали там, в предоперационной, и, похоже, неважно себя чувствуют.
– Оба? – нахмурился Роберто.
– Даже все три, так как Джанкарло тоже был с ними вчера на ужине. А теперь они все только собрались, и выяснилось, что у всех те же симптомы отравления.
– Только собрались, говоришь? – усмехнулся хирург. – Значит, у меня тоже тревожные галлюцинаторные симптомы.
– В смысле? – не понял Антонио.
– Просто я был уверен, что все трое сегодня утром вместе со мной были на консилиуме...
– Нееееет... – всплеснул руками Антонио, понимая, что его все же разыграли.
– Дааааа! – послышалось сзади. В дверях операционной стояли Франко, Джанкарло и Аннунциата. Все трое красовались в хирургических костюмах, перчатках и масках, но по глазам было ясно, что под масками они широко улыбаются. И пребывали они в прекрасной форме.
– Benvenuto[2]! – Роберто похлопал по плечу практиканта и, пожелав всем удачи, покинул операционную.
****
– Какие новости, синьор Боско? – встрепенулась Аделе, завидев в проеме открывшейся двери крепкую фигуру хирурга.
Сегодня Аделе выглядела куда лучше: щеки порозовели, болезненное выражение лица ушло, глаза заблестели.
– Осмелюсь напомнить вам, синьора Фоссини, что меня зовут Франко, – дружелюбно произнес медик. Он всегда придерживался мнения, что обращение по имени сближает, и пациент чувствует себя куда более расслабленно. – Buonasera[3]!
– Buonasera! А я вовсе не синьора Фоссини, а Аделе, – засмеялась девушка.
– Новости у меня для вас хорошие, – солнечно улыбнулся Франко. – Детальные снимки дают нам отсрочку.
– То есть? – вытянулась Аделе в струнку и превратилась в слух, а в глазах запылал костер надежды и облегчения.
– Есть все шансы дотянуть до 28-й недели, поскольку детальные снимки показали, что клапан узок, но не настолько критично. Если все будет идти хорошо, то мы с вами вполне сможем протянуть полтора месяца.
– Но ведь малыш все равно будет таким крошечным... – явный страх отразился на лице будущей мамы.
– Да, но он будет вполне готов к жизни. Поверьте, что пройдет совсем немного времени, и ваш кроха догонит своих сверстников, а то и перегонит, – с уверенностью сказал Франко.
– Да-да, мне говорил мой врач, – напряженно улыбнулась Аделе, явно продолжая тревожиться за ребенка, который может родиться настолько маленьким, что и представить страшно. – А если... я не протяну полтора месяца? – едва слышно спросила она, перестав дышать.
– Тогда я сделаю вам операцию, – произнес Франко таким тоном, будто речь шла о лечении насморка.
У Аделе перехватило дыхание. Мысли путались у нее в голове, одна страшнее другой. У девушки даже глаза увлажнились от смешанных чувств, потому что эта смесь облегчения и страха была просто непереносимой.
– Да, вас ждут очень сложные полтора месяца, Аделе, – чутко угадал Франко настроение своей пациентки. – С одной стороны, это постоянный страх, что сердце не выдержит. С другой стороны – надежда. Вы будете торопить время и даже не сможете насладиться своей беременностью. И все это на фоне постоянного пребывания в стенах этой больницы, – с легкостью расписывал он девушке не самые радужные перспективы на ближайшие полтора месяца, но говорил он с оптимизмом, чтобы они не казались ей такими уж мрачными.
– Шесть недель здесь?! – ахнула Аделе. Такая перспектива ее явно не обрадовала. – Я ненавижу больницы!
– Понимаю, но это единственная возможность быть под неусыпным наблюдением медиков. Если что-то пойдет не так, времени будет катастрофически мало. Вы можете не успеть доехать до больницы. До этой больницы, Аделе! Потому что вы должны попасть именно ко мне, а не к любому кардиохирургу вообще. Не все проводят такие операции, как эта. Я же на них специализируюсь, потому и взял вас в компанию своих пациентов.
– Я безмерно вам благодарна! – со всей искренностью воскликнула Аделе. – А если будет не ваша смена?
– Это не имеет значения. Я буду в вашем распоряжении в любое время, – заверил Франко. Это ни в коем случае не являлось просто словами, потому что много раз Франко приезжал в клинику посреди ночи к пациенту, которого вел и которого мог прооперировать только он в силу специфики диагноза.
– Спасибо вам, Франко! – горячо проговорила Аделе, в избытке чувств протянув к нему руку.
Франко коснулся тонких пальцев и крепко сжал ее худенькую ручку.
– Вы должны быть сильной, Аделе. Другого выхода нет, – сказал Франко, не выпуская ее руки, которую девушка крепко сжимала, словно спасательный круг.
– Я понимаю... – согласилась Аделе, но голос был каким-то поникшим.
Франко догадывался, что шесть недель в больнице вряд ли можно назвать приятным времяпрепровождением, но ничего иного он предложить не мог.
– Я осознаю, Аделе, что вам будет нелегко столько времени провести в больничных стенах, но вы ведь хотите сохранить малыша, а я хочу свести к минимуму риск, – сказал он проникновенно, но в голосе звучала непреклонная твердость, будто он хотел дать ей понять, что его условия обсуждению не подлежат.
– Я понимаю, – повторила Аделе чуть бодрее. – Извините, я просто сейчас в таком состоянии... Все это так неожиданно, страшно, угнетающе... – сбивчиво пыталась Аделе объяснить свои чувства.
– Я вас прекрасно понимаю, Аделе. Особенно, понимаю, что в больнице вам нечем будет себя занять, а это будет угнетать вас еще больше. Попросите родственников и друзей принести вам книги. Хотите, я вам что-нибудь принесу? Что вы любите читать? – предложил он, а Аделе явно стало не хватать воздуха.
– Что-нибудь... позитивное... Нет, я читаю самые разные жанры... – сбивчиво начала она.
– Но в данный период нужно что-нибудь поднимающее настроение, жизнеутверждающее... – подхватил ее мысль Франко. – Хотите, я принесу вам «Дерзкие, влюбленные»? Отличная книга! А еще вам можно будет гулять по территории, посещения тоже, разумеется, будут разрешены. И мы вас всей больницей постараемся развлечь, – пошутил он.
– Разве у врачей есть на это время? – скептически усмехнулась Аделе.
– Зависит... – уклончиво ответил Франко. – В любом случае вас будет посещать целая вереница врачей, вы еще устанете от наших бесконечных дурацких расспросов и разговоров.
– Вы тоже меня будете навещать? – с надеждой спросила девушка.
– Конечно! Я ведь один из ваших основных врачей.
– Это здорово! – экспрессивно воскликнула Аделе, потом смутилась и, густо покраснев, выдернула свою руку из его ладони и взволнованно пояснила: – Понимаете, вы вселяете в меня... уверенность... Дарите надежду... И вообще, когда вы рядом, я чувствую себя... в безопасности. Не знаю, как объяснить. Простите... – совсем застеснялась она и закрыла лицо руками.
– Это закономерно, Аделе, – мягким понимающим голосом проговорил Франко. – Я ведь пообещал вам спасение. Спасибо вам, что так доверяете мне. Я обязательно буду вас навещать каждый день, когда буду в больнице. А еще, запишите мой телефон и звоните мне в любое время дня и ночи. Не задумываясь! – лукаво подмигнул он и выжидающе посмотрел на нее.
– Франко, вы... Вы из какого-то другого измерения... Спасибо... – пробормотала Аделе, краснея еще больше. Потом протянула руку к столику, стоящему у кровати, и взяла свой телефон, чтобы записать номер Франко.
– Ну вот. Теперь я буду всегда на связи, всегда рядом. Сейчас мне нужно бежать, – сказал он поднимаясь. – Как только у меня будет спокойный вечер, я загляну к вам после рабочего дня. Выпьем кофе... Я выпью кофе, – поправился он, смеясь, – а вы расскажете мне что-нибудь о себе, о своей работе, например.
– С удовольствием! – посмотрела Аделе на него сияющими глазами.
Франко махнул девушке рукой и беззаботной походкой вышел из палаты.
Как обычно, в коридоре он стал самим воплощением серьезности. Нужно было предупредить всех дежурных врачей, чтобы они неусыпно следили за состоянием Аделе Фоссини и при любом ухудшении или даже минимальном изменении сообщали дежурному кардиологу. «По крайней мере, она немного успокоилась и без истерики восприняла все новости, – удовлетворенно подумал Франко. – Теперь важно снизить все физические нагрузки и нервы...»
Франко остановился и быстро внес в свой блокнотик пометки. Потом перелистнул страницу, поднял голову и посмотрел на номер кабинета ближайшей двери. Затем сделал несколько шагов вперед и, миновав две палаты, снова нацепил на лицо лучезарную улыбку.
– Синьора Ди Муро, buonasera! – весело поприветствовал он свою теперь уже бывшую пациентку.
В палате на одной из двух коек, откинувшись на подушки, восседала щупленькая старушка. Вторая койка была пустой, хотя вещи на тумбочке остались: видимо, соседку увезли на обследование. На кончике носа старушки были нацеплены очки, за которыми виднелись ясные и живые серые глаза. Седые волосы были забраны в высокий пучок на самой макушке. Она до появления хирурга увлеченно читала книгу, и на лице ее отпечаталось сосредоточенное выражение, но когда увидела Франко, то тонкие губы пожилой синьоры растянулись в почти счастливой улыбке, будто ее посетил родной сын.
– Ох, Франко, buonasera! Как я рада видеть вас, мой обожаемый спаситель!
– Как здоровье? – задорно спросил Франко.
– Отлично! – бодро ответила старушка. Она просто излучала живость и энергию, отчего становилось неясным, что она делает в этой палате?
На самом деле, некоторое время назад сердце синьоры Ди Муро воспротивилось чрезмерно активному образу жизни, который она вела: в свои 76 лет она имела несколько гектар виноградников, сама занималась виноделием, а главное – любила гонять на мотоцикле, и сердце решило намекнуть ей, что неплохо бы сбавить обороты. Франко пришлось немного подремонтировать энергичной женщине сосуды. Операция была для хирурга легкой и банальной, но кардиологи из-за преклонного возраста и образа жизни больной вознамерились задержать синьору Ди Муро в больнице дольше положенного. Франко, раз уж все равно оказался в этом корпусе, решил навестить бывшую пациентку, тем более, насколько он знал, завтра ее все-таки должны были отпустить домой.
– Как ритм сердца? Не сбивается? – поинтересовался он.
– В том-то и дело, что нет! Не понимаю, зачем я лежу здесь и морочу голову занятым врачам! – с забавным возмущением произнесла синьора.
– Им нравится ваша компания, – невозмутимо ответил Франко.
– Моему деду тоже нравится моя компания. Наконец-то завтра меня выпустят! Погубит он ведь мои виноградники, он же вообще не умеет с ними обращаться!
– Вы, женщины, недооцениваете нас, мужчин, синьора Ди Муро, – притворно обиделся Франко, а в глазах плясали развеселившиеся бесы.
– Ах-ах! – всплеснула руками старушка. – Все правильно мы оцениваем! Мой дед – электрик, что он может смыслить в винограде?! Вот вы смыслите в нем что-нибудь?
– Да, я разбираюсь в сортах и в вине, – серьезно произнес Франко.
– Вот и он такой же! А я для своих виноградников, как вы для своих пациентов: обожаемая колдунья и волшебница.
– Я совсем не колдун и не волшебник, колдовством и приготовлением волшебного зелья занимается мой друг, анестезиолог, – рассмеялся Франко. – А я просто врач.
– Просто врач! – передразнила старушка. – Вашего анестезиолога я не знаю, зато знаю, что вас боготворят все пациенты и падают перед вами ниц, а те из них, что к слабому полу относятся, так еще и влюбляются безнадежно!
– Почему это безнадежно? – лукаво спросил Франко.
– Ваше сердце наверняка уж забрала какая-нибудь прекрасная дама, – изобразив печаль, вздохнула синьора Ди Муро и с любопытством посмотрела на Франко.
– Точно! – смеясь, подтвердил Франко. – Вы знаете, у хирургов очень нежное сердце, ему нельзя долго оставаться никому не принадлежащим.
– Ах, несчастные ваши пациентки... – схватилась старушка за щеки, качая головой.
– Почему это они несчастные?
– Спасаете им сердце и тут же разбиваете, – пояснила синьора Ди Муро с притворной грустью, но глаза за очками посмеивались.
– Думаете?
– Я одна из них! – хихикнула старушка.
Франко рассмеялся и протянул синьоре руку для пожатия, давая понять, что должен уходить.
– Правда, Франко, вы необыкновенный человек! – задержала руку медика в своих морщинистых загорелых руках синьора Ди Муро, горячо и крепко сжимая ее. – Я, признаться честно, была страшно напугана, когда попала сюда. Но вы... Вы просто наделили меня зарядом бодрости и верой в будущее! Спасибо вам за спасение и за вашу душевность.
– А вам – за минутки смеха, что вы дарили мне на протяжении нашего недолгого общения. Не болейте больше! И берегите сердце! – горячо пожал Франко в ответ руку и, подмигнув, покинул палату.
Закрыв за собой дверь, он опять стал серьезным. Вновь открыл свой блокнотик и несколько мгновений что-то искал в нем, сосредоточенно сдвинув брови. Затем как всегда стремительным шагом направился обратно, в отделение кардиохирургии, уже раздумывая о своем завтрашнем пациенте.
[1] Stronzi! Tutti e due! (it.) – Негодяи/гады! Оба два!
[2] Benvenuto (it.) – Добро пожаловать!
[3] Buonasera (it.) – Добрый вечер!