Профессор, зачтите уже!

Утро.
Кофе снова остыл.
Презентация открыта, но бессмысленна.
Голова Воронцова раскалывается, как будто в ней марширует тысяча маленьких «Алис», каждая из которых уходит, не оглядываясь.

Он не видел её уже три дня.
По университетским меркам — это почти как год без отопления.

Всё началось в тот самый день.
Дверь закрылась. Она осталась внутри. Он — снаружи.
И теперь её нет.

Не на парах.
Не в коридорах.
Не в списках помощников.
Она исчезла.

И это его сводило с ума.

— Вы сегодня снова в костюме цвета «я сожалею о своих жизненных решениях», Алексей Игоревич, — весело сказала Лера, проходя мимо его кабинета.

— Что?
— Серый. Как ваша душа. Простите, я гуманитарий.

Он только поднял бровь.

— Алисы не будет?

— Она в проекте на выезде. Практика. Объявление было. Вы не читали?

Он моргнул.

— Выезд?

Оказывается, да. Она в срочном порядке записалась на региональную практику. Уехала с другими студентами на три недели в город, где есть старые архивы, скука, библиотечная пыль и... отсутствие профессора Воронцова.

Пара прошла. Он читал лекцию, но его голос звучал как сквозь вату.
Каждое слово казалось повторенным сто раз.
Каждая формула была мертва.

Он не мог не вспоминать, как она сидела в третьем ряду.
Записывала с той самой улыбкой, в которой было больше сарказма, чем интереса.
А потом — смотрела. Просто смотрела. И этого было достаточно, чтобы он сбивался.

Теперь в третьем ряду сидел студент по имени Тимур, который чесал затылок с таким задумчивым видом, будто вот-вот выведет новую физическую теорию о том, почему профессор выглядит как поджаренный тост в костюме.

— Ты в порядке? — спросил его друг Игорь, преподаватель философии и обладатель цинизма уровня «я родился уставшим».

— Конечно. Почему спрашиваешь?

— Потому что ты разговариваешь со своим степлером. И, по слухам, не отвечаешь девушкам, которые явно тебя хотят.

— Я не...

— Да-да, ты весь такой: «нет, я выше этого, она студентка, это было ошибкой» и всё такое. Только вот у тебя под глазами круги, как у панды на антидепрессантах. И кстати...

Он открыл телефон.

— Вот её фото. В сторис. С каким-то типом из команды проекта. Он... ну, скажем так, явно не архив листает. Ближе к ней, чем к полкам.

Воронцов молча взял телефон.
Посмотрел.

И... всё внутри сжалось.

Тот самый тип. Рядом с ней.
Она смеётся. С распущенными волосами. Без макияжа. Живая. Свободная.

Без него.

Он вернул телефон.
— Это просто друг.
— Ага. Как ты был просто её преподавателем.

Вечером он попытался отвлечься.
Открыл бутылку вина.
Закрыл её.
Снова открыл.
Выпил.Пять глотков.Ничего.

Потом достал книгу. Старую. Ту, где они смеялись вместе, спорили, цеплялись за одну и ту же цитату.

«Там, где разум кричит: «Нет», — сердце часто уже выбрало «Да».

Он захлопнул книгу.
И прошептал:

— Алиса...

Слово вырвалось наружу. Как выдох. Как крик. Как признание.

Он схватил телефон.
Открыл чат. Написал:

«Ты нужна мне.»

Удалил.

Написал снова:

«Я ошибся.»

Удалил.

Третье сообщение:

«Вернись.»

Отправить?
Палец завис.
Он выключил экран.

— Поздно.

Но на следующее утро он увидел конверт.
Письмо. На бумаге.

«Если ты решишь быть не просто профессором, а человеком — я вернусь. Но не из жалости. А ради того, кто будет рядом не потому, что можно, а потому, что не может иначе».

Без подписи.

Но он знал, от кого.
И вдруг — всё снова стало настоящим.