Пролог
Серый рассвет медленно ползёт по небу, постепенно раскрашивая сонный мир. Холодный воздух, насыщенный запахом влажной земли и металла, кажется замер. Редкие порывы ветра шевелят сухие травы, оставшиеся от прошлого лета, и уносят с собой хрупкий шёпот предрассветного часа. Где-то вдалеке слышен слабый треск, возможно, ветка под чьим-то сапогом, но этот звук теряется в глухой тишине.
Саша 'Антракс' Стравински лежит в укрытии, словно часть окружающего пейзажа. Светлые волосы скрыты под снайперским капюшоном, маска надёжно прячет лицо, оставляя открытыми только серые, как лёд, глаза. В её неподвижности чувствуется железная воля, а в каждом напряжённом мускуле бескомпромиссная готовность довести дело до конца.
«Сукин ты сын, — мысленно ругается женщина, ожидая появления цели в окуляре снайперской винтовки. — Покажись уже мамочке...»
Всё вокруг будто в замедленной съемке. Редкие, мелкие снежинки плавно опускаются на землю. Осторожное дыхание снайперши лишь подкручивает замерзшие белые точки в невесомости. Саша не двигается, даже не моргает. Время уже давно стало для неё иллюзией. Она не помнит, сколько уже лежит здесь. Может, сутки. Может, больше. Задание требует терпения, концентрации и стойкости. И если она упустит шанс, всё будет напрасно.
— Лейтенант, как дела? — звучит голос капитана в наушнике.
Джон 'Браво 6' Прайс всегда знает когда нужно появиться. Его низкий, рычащий баритон* идеален для приказов, но сегодня, в каждом харше* будто проскальзывает тревога и... Забота?
— Всё нормально, сэр. Цель не двигается, продолжаю наблюдение, — отвечает Стравински слабым, немного осипшим от усталости голосом.
Женская челюсть сжимается. Саша отчаянно старается не показывать, как сильно её беспокоит холод или как затекли напряженные плечи. Она давно не ела нормальной пищи, перебиваясь только энергетическими батончиками и водой, которую пьёт понемногу, чтобы тело не было обезвожено, а мочевой пузырь смог выдержать столько, сколько нужно. Каждое движение требует усилий, а время кажется неподвижным, но цель должна быть убрана, а лейтенант должна выполнить свою задачу.
Прайс молчит, но Стравински чувствует, как он следит за ней. Этот его взгляд. Всегда настороженный и внимательный сейчас особенно ощутим.
— Лейтенант, — снова говорит Прайс немного мягче, чем обычно. — Держишься?
— Да, сэр... держусь, — женщина едва сдерживает кашель, напрягая щитовидный хрящ, проглатывая нежелательные звуки, чтобы капитан не услышал.
— Ты не одна. Ты справишься. Ты всегда справляешься. — слова приходят не как команда, а как нечто личное.
Саша замолкает. Ей, чёрт возьми, приятно. Она даже позволяет себе улыбку, но тут же отгоняет мысль о том, что Джон может беспокоиться о ней, не как капитан или руководитель операции, а как человек.
Взгляд возвращается к окуляру. В поле зрения пустое пространство перед зданием, где должна появиться цель. Узкие окна тёмные, как пустые глазницы, но внимание задерживаются на едва заметных движениях за стеклом. Кажется, кто-то курит, и слабый огонёк сигареты на мгновение вспыхивает в темноте.
Снайперша пристально следит, выискивая знакомые очертания. Ничего. Слабая искорка пропадает, и снова тишина. Мысль, которая крутится в голове, неожиданно срывается с женских губ.
— Блять. Как же холодно... — шепчет Стравински. — Надо будет попросить, чтобы выдали второе одеяло после этого всего... хоть как-то отогреюсь...
Прайс слышит каждое слово. Он прочищает горло, давая понять, что все ещё находится на связи и в этот момент лейтенант поджимает губы. Чёрт. Она действительно сказала это вслух?
— Никаких вторых одеял, Антракс, — отвечает Джон с привычной строгостью.
Саша жмурит глаза, ругается на себя за озвученную слабость. Каждую секунду ожидания хочется сжать в кулаке, но вместо этого лейтенант крепче прижимает винтовку к плечу, контролируя дыхание.
— Ты завершишь это задание, и я лично отвезу тебя на море. Там и прогреешься.
Зрачки сужаются.
«Это что шутка?»
Конечно же, это просто шутка. Как в старые времена, когда они с командой шутят, пытаясь разрядить обстановку. Но... что-то в голосе капитана заставляет сердце замереть.
— Что, поедем в отпуск, капитан? — смеётся она тихо, сама не веря в сказанное.
— Да, — говорит Прайс, его голос звучит с неподдельной твёрдостью. — Только ты сначала задание завершишь. Не расслабляйся.
Саша хмурится.
«Размечталась», — думает она, возвращая фокус на задание.
Один глаз прищурен, второй смотрит через прицел. Стравински пытается игнорировать усталость, которая высасывает оставшиеся силы. Мышцы подрагивают, взгляд периодически мутнеет, но она не может позволить себе ошибку. Её цель всё ещё в поле зрения, но её тело говорит, что уже пора отступать. Она заставляет себя продолжать, потому что не может подвести команду.
Пальцы начинают предательски дрожать. Саша замечает это. Этот мелкий, едва заметный знак истощения, который она скрывает за холодным выражением лица, крепче стискивая зубы. Однако глаза Прайса всегда видят больше.
— Лейтенант, — рычит знакомый голос в наушнике. Он берет паузу и следующая часть звучит намного мягче. — Ты там не умираешь, Антракс?
— Нет, сэр. — женщина качает головой, словно отвечая не ему, а себе. — Всё... всё в порядке.
— Хорошо.
Слежка за целью продолжается, хоть мысли и начинают медленно ускользать. Кажется, что Стравински уже не может бороться с усталостью. Головокружение, слабость, всё это начинает поглощать женское тело.
«Чёрта-с два. Русские не сдаются», — повторяет она сама себе, тяжело вздыхая.
Прайс знает, что Антракс на пределе. Он давно это понял, ещё раньше, чем она успела осознать, как сильно истощена. Он нервно поглаживает бороду и снова говорит:
— Не думай о том, что не можешь сделать. Подумай о том, что ты уже сделала. Ты можешь это закончить. Ты всегда заканчивала.
— Никаких сомнений, сэр, — отвечает Стравински осипшим голосом от чего у Прайса сжимается всё внутри. Да, она солдат. Да, она в его подчинении уже несколько лет. Но как же тяжело наблюдать за своими людьми в момент, когда они превозмогают себя. Джону кажется, что если бы он мог, он бы взял на себя всё. Все беды, весь дискомфорт. Всё, что может навредить его людям.
Цель, наконец, выходит из здания. Стравински не думает. Не анализирует. Она просто действует.
Четкий выстрел. Цель уничтожена.
С резким выдохом облегчения, Саша опускает винтовку, её тело слабеет. Всё вокруг замирает, словно время остановилось. Она закрывает глаза, ощущая, как её руки начинают дрожать, а сердце бьётся в груди, как никогда раньше. Она сделала это. Снова.
— Моя ты девочка... — с восхищением выдыхает Джон, наблюдая за картиной со своей позиции.
— Задание выполнено, сэр, — женский голос звучит в его наушнике с гордостью. Это не просто победа, это личный успех.
Прайс зажимает кнопку включения микрофона.
— Отличная работа, Антракс! — в мужском голосе струится то самое неуловимое тепло, которое Стравински научилась различать за годы работы с капитаном. — Возвращаемся на базу.
Саша вдыхает и медленно выдыхает, открывая глаза. Миссия выполнена.
***
После возвращения с задания времени на отдых, казалось, не оставалось. Стандартные процедуры захватили Сашу в свои сети: краткий дебрифинг, отчёты, сослуживцы, хлопающие её по плечу.
«Скорее бы просто упасть в кровать», — мелькнула мысль, но впереди было ещё несколько обязательных пунктов.
В медкабинете врач проверил её жизненные показатели, записал в журнал стандартное: «Лейтенант Стравински работоспособна, но нуждается в отдыхе».
Саша едва сдержала саркастический комментарий, прикусив язык. Вместо того чтобы отпустить токсичную шутку, за которую ей наверняка было бы потом стыдно перед медперсоналом, она просто поставила подпись под очередным отказом от претензий.
После этого её бренное тело оказалось в столовой. Стандартный армейский рацион: пересоленное мясо, картофельное пюре из пакетика и чашка кофе. Она ела молча, не обращая внимания на разговоры бойцов за соседними столами, думая только о том, как дойти до комнаты и упасть на кровать.
Теперь же женщина направляется в кабинет Прайса, не пытаясь разбираться в причинах вызова. Усталость тянет плечи вниз, но шаг остаётся уверенным. Рутинные детали армейской жизни: гул работающей техники, обрывки переговоров по рации и негромкие смешки тех, кто только что вернулся с миссий заполняют слух, как белый шум, пока она идёт мимо постов.
Кабинет Прайса отличается от других помещений базы. Здесь всегда царит порядок, но не стерильный, а скорее... обжитый. На столе стоят стопки аккуратно сложенных бумаг, в углу, карта, испещрённая отметками, рядом, несколько книг о тактике, все с потрёпанными корешками. На стене висят снимки с разных операций, а под ними — несколько фотографий команды, сделанных в разные годы. Один из снимков вызывает у Саши лёгкую улыбку: команда, мокрая и уставшая, после рейда в лесах. Даже на фото Прайс в своей неизменной панаме выглядит так, будто всегда контролирует ситуацию.
Возле большого дубового стола стоит небольшой металлический сейф, где капитан хранит, как шутят бойцы, «секретное оружие» — запасы дорогих сигар. Лёгкий аромат табака наполняет помещение, смешиваясь с запахом бумаги и мужского одеколона. Прайс стоит у окна. Идеальная осанка только подчёркивает широкие плечи, мускулистую спину и железную выправку.
— Лейтенант Стравински, — как всегда авторитетно, немного строго, но так привычно звучит голос капитана. Мужчина разворачивается, жестом указывая на кресло перед своим столом. — Садись.
Саша молча кивает и садится. Она никогда не любила долгих разговоров, особенно с Прайсом, который умеет «сделать из мухи слона», напустив на любой вопрос излишнюю серьёзность.
— Выполнила задание безупречно, — начинает он, складывая руки на груди. — Точно и эффективно. Как всегда.
— Спасибо, сэр, — отвечает лейтенант коротко, пока её взгляд скользит по столу, где лежат какие-то бумаги и... два билета? Она хмурится, но ничего не говорит, встречаясь с серо-голубыми глазами Джона, которые, кажется, сейчас прожгут в ней дыру.
Прайс лёгким кивком указывает на билеты.
— Знаешь, что это? — спрашивает он, поднимая брови.
— Не уверена, сэр, — осторожно отвечает Стравински, будто предчувствуя какой-то подвох.
— Это тур. На семь дней и шесть ночей. Греция. Крит. Ханья, — говорит он так, будто зачитывает боевой приказ.
Саша моргает, не в силах скрыть удивление. Она хмыкает, немного расслабляя плечи.
— Это... Здорово, конечно, но причём здесь я?
Прайс поджимает губы, его взгляд становится более серьёзным. Он наклоняется вперёд, опираясь руками на стол.
— Я человек слова, Антракс. Если я сказал, что лично отвезу тебя на море, значит, я это сделаю.
— Сэр, но я думала... — она запинается, не зная, как продолжить. — Это было просто подбадривание. Чтоб я не сорвалась.
— Я не бросаю слов на ветер, — отрезает он. — Ты заслужила отдых. И не просто заслужила, а нуждаешься в нём, — капитан поглаживает бороду привычным движением и слегка подталкивает билеты к краю стола. — Я всё уже организовал. Вылет завтра утром.
Саша смотрит на мужчину с лёгкой растерянностью. Мысли в голове перемешиваются. Она пытается отыскать в его лице намёк на улыбку, но вместо этого видит только спокойную уверенность.
— Сэр, это правда не обязательно, — говорит она, уже мягче. — Я ценю ваше... великодушие, но я не привыкла к отпуску. Да и море... — она замолкает, пожимая плечами. — Никогда не была на море.
Прайс наклоняет голову, слегка прищурив глаза.
— Вот именно поэтому ты поедешь, — говорит он с твердостью, от которой не отвертишься. — Всё, — бросает он раздраженно, будто устал повторять. Прайс встает из-за стола, обходит его по левой стороне и упирается бедрами в деревянный край. — Это не просьба, лейтенант. Это приказ.
— Приказ? — Саша почти улыбается, но тут же осекается. Она смотрит на билеты снова, будто они могут исчезнуть, если она ещё раз моргнёт.
— Единственная горящая путёвка, которая подходила по датам. Увольнительные ровно на период поездки. Отдыхать надо... — он на мгновение замолкает, смотря ей прямо в глаза, — достойно.
Стравински нервно выдыхает, понимая, что спорить бессмысленно. Она поднимается со стула, всё ещё не веря в происходящее, затем делает шаг к столу и смотрит на билеты.
— Можно? — неуверенно спрашивает она, бросая на Прайса взгляд, в котором смешались растерянность и какая-то детская радость.
Он кивает, и в этом жесте столько одобрения, что женское сердце делает кувырок. Саша осторожно берёт билеты. Её пальцы едва заметно дрожат, и, когда она смотрит на слова «Греция» и «Ханья», где-то внутри что-то загорается. Нет, не просто загорается, а взрывается! Словно праздничный салют, словно тысячи огоньков, озаряющих её изнутри.
Море... Она увидит море! Это кажется невероятным, невозможным, и всё же реальным.
— Значит... Греция? — шёпотом спрашивает она, будто боясь разрушить волшебство.
— Да... — начинает Прайс, но не успевает договорить.
Саша, забыв о своём звании, возрасте и усталости, с диким восторгом бросается с объятиями на Джона. Её руки обхватывают его шею, а радостный визг заполняет кабинет. Это больше похоже на реакцию девчонки, чем взрослой женщины, но Стравински не может остановиться. Бессознательный поток эмоций несёт её.
— Спасибо! Спасибо! — кричит она, чуть ли не прыгая на месте, её лицо озарено широкой, искренней улыбкой. — Неужели я увижу море? Правда?!
Прайс, который в своей жизни видел всё — от боёв до невероятных спасений, — застывает на месте, как будто не знает, как реагировать. Этот неожиданный взрыв эмоций буквально накрывает его с головой как цунами. На мгновение он даже теряется, чувствуя, как тёплые, женские руки крепко обнимают его.
Кожа вокруг глаз покрывается морщинками, а мужские губы расплываются в улыбке, превращая Джона из медведя гризли в совершенно плюшевое и добродушное создание. Это не сдержанная, не формальная, а самая настоящая улыбка. Такая тёплая и естественная, которой он, кажется, давно не улыбался.
— Ты заслужила это, — тихо произносит он, осторожно обнимая Сашу в ответ. Его руки едва касаются её спины, словно он боится перейти границу. Но эта маленькая искорка, это мгновение близости кажется сейчас совершенно правильным.
Стравински смотрит на капитана снизу вверх, и в её глазах плещется счастье, благодарность и то особенное свечение, которое заставляет мужчину почувствовать, что всё это было не зря. Что этот момент — её радость, её неподдельные эмоции — это то, что греет и его душу тоже.
Прайс слегка качает головой, будто ему неловко от того, что его душе хочется слышать больше этого смеха, чувствовать эту благодарность. Он вдруг понимает, что этот отпуск — не просто способ выполнить обещание, но возможность увидеть эту сторону Стравински ещё раз. Ту, что спрятана за маской снайпера, но оказалась такой живой, такой настоящей и будто родной...
— Завтра утром вылет, — мягко напоминает он, отпуская лейтенанта. — Буду ждать тебя с вещами на КПП* в семь утра.
Саша кивает, снова переводя взгляд на билеты, после чего крепко прижимает их к себе. На этот раз она сдерживается, но в её улыбке всё ещё читается восторг.
— Я не подведу, сэр, — говорит она, уже тише, но с той же неподдельной радостью.
— Не сомневаюсь, — отвечает Джон, чуть прищурившись. Голос возвращается в строгую манеру, но внутри него разливается тепло, которое он пока что предпочитает не демонстрировать.
Лёгкая, почти порхающая, как будто её только что освободили от всех тягостей этого мира, Стравински вышагивает из кабинета, Прайс остаётся стоять у окна. Он зажигает сигару и улыбается сам себе наслаждаясь редким ощущением, что он сделал что-то абсолютно правильное.
Примечания:
* Баритон — тип мужского голоса среднего диапазона, между тенором и басом. Обладает насыщенным, глубоким звучанием.
* Харш — вокальная техника с грубым, хриплым и ревущим звуком, используемая в экстремальных музыкальных жанрах.
* КПП — Контрольно-пропускной пункт
Визуализация историй, фанатский контент и новости по выпуску глав на моём тг-канале: https://t.me/grapesfanfiction