Это же такая удача!
Драко шел по коридорам Мэнора так быстро, что Гермиона еле за ним успевала: каблуки и путающийся подол платья скорости ей не прибавляли. Поэтому она пыталась сбросить неудобные туфли на ходу.
— Малфой, постой! Куда ты так торопишься? — она разулась, когда он позволил ей остановиться, и продолжила путь. Не отставать ей помогала только мужская рука, которая буквально тащила ее за собой.
— Моя мама сказала проводить тебя в спальню. Я же не могу пропустить ее слова мимо ушей!
— А ты всегда слушаешься маму и исполняешь ее просьбы сразу, как только она их произносит? — скептически спросила Гермиона.
— Только тогда, когда ее просьбы соответствуют моим желаниям, Грейнджер, — он оглянулся на нее и послал пошлую улыбку, которую использовал каждый раз, когда планировал затащить ее в кровать.
Гермиона хотела остановиться и объяснить Малфою, что сейчас не время для секса, что в холле куча людей, и они могут догадаться о чем-то, если его мать, Гарри и Джинни сейчас вернутся в зал вместе, а Драко и она канут в Лету. Но не успела она сформулировать предложение, как уже была затолкана в самую красивую спальню из всех, которые ей только приходилось видеть. Гермиона удивленно заморгала, потому что ожидала увидеть что-то вроде змеиного логова. Это же все-таки Малфой-Мэнор! Но в интерьере не было даже зеленого, чисто слизеринского цвета. Спальня была настолько мужской, насколько это вообще возможно. Преобладали черно-белые и серые тона, а роскоши добавляла серебряная отделка. От комнаты не веяло уютом или теплом, но все было так по-малфоевски, что захотелось тут затеряться. В последнее время ей нравилось все, что напоминало о Малфое. И это казалось безумием!
Несмотря на то что она осталась в восторге от внешнего вида комнаты, произнесла она совсем другое.
— Здесь все так пафосно и напыщенно, прямо под стать тебе.
— Мне совсем неинтересно, что ты думаешь о моей спальне, Грейнджер, — он только улыбнулся и подошел ближе. Одну руку согнул в локте и спрятал за спину, вторую же выставил в приглашающем жесте. — Похоже, моя леди танцевала сегодня со всеми, кроме меня.
— Здесь нет музыки, Малфой, — ответила она, все-таки вкладывая свою ладонь в его.
— Она и не нужна...
Через секунду Гермиона уже была в мужских объятиях. Он обнимал ее так, будто они не виделись долгое время. Сегодня с Драко было что-то не так, он смотрел на нее чаще обычного, улыбался шире и сжимал ее в своих руках крепче, чем когда-либо. Он был каким-то счастливым, что ли? Гермиона смотрела на него во все глаза, а он запустил пальцы в ее волосы и наклонил голову к своей груди, словно не хотел, чтоб она видела его. Удерживая ее в таком положении, они медленно переваливались с ноги на ногу.
— Что с тобой, Драко?
— А что со мной?
— Ты странный сегодня, — с нотками сомнения в голосе ответила Грейнджер.
— Не знаю. У меня все хорошо.
Гермиона все-таки отстранилась от него и заглянула в глаза. Он встретился с ней взглядом и сразу отвел свой.
— Ладно, почти все хорошо. У меня к тебе один вопрос, — Гермиона ответила ему кивком головы, намекая, что готова слушать. Набрав воздуха в грудь, он зажмурился и быстро выпалил: — У тебя было что-то с Поттером?
Сначала она замерла, потом вывернулась из его рук и отошла на три шага.
— Что?
— Не заставляй меня повторять, Грейнджер. Я и так чувствую себя придурком.
— Ты и есть придурок, если решил задать мне этот вопрос! — она хмурилась, не понимая, что происходит. То он светится, как елочная гирлянда, теперь вот подозревает ее в чем-то.
— Просто ответь. И мы закроем эту тему, — было заметно, что его действительно волновал этот вопрос, но обсуждать это ему было неудобно. Она молчала, глядя на него как на душевнобольного, а в голове прокручивала все моменты, где она, Гарри и Драко находились одновременно на одной территории. Так и не придумав, что могло натолкнуть всегда уверенного в себе Малфоя на такие мысли, она сказала:
— Нет, с Гарри у меня никогда ничего не было!
Драко выдохнул с облегчением
. — Слава Мерлину! — а потом все еще с сомнением, но уже шутливо добавил: — Точно? Ни единого поцелуйчика?
Гермиону это только разозлило. Сегодня и без этих бессмысленных вопросов ей хватало глупых бесед. А необоснованная ревность к лучшему другу стала просто последней каплей.
— Ты совсем ненормальный? Гарри мне как брат! Это был бы фактически инцест! Я вообще не понимаю, какого драккла тебе в голову пришло, что между нами что-то могло быть! У него, в конце концов, всегда была Джинни.
— Все-все! Я понял, верю тебе, — улыбаясь, он поднял руки в успокаивающем жесте.
— Еще б ты мне не верил!
Он шагнул к ней. А она снова отошла назад и выставила указательный палец в останавливающем жесте.
— Нет-нет-нет! Стой, где стоишь! У тебя не получится снова сделать это.
— Что это? — он опять приблизился.
— Ты не посмеешь успокаивать меня сексом. Не в этот раз, Малфой!
— Ну, конечно, посмею. Очень действенный способ, между прочим. Я не буду им пренебрегать!
— Нет. Я намерена с тобой ссориться до тех пор, пока ты не выбросишь из своей белобрысой головы всякие глупости, — она все отдалялась, не замечая, что до стены оставалось всего полшага. — Ты слышишь меня?
Его губы растянулись в широкую улыбку, и он активно закивал. Гермионе же казалось, что она бросает горох в стену.
— Идиот! — Снова кивок в ответ. — С тобой невозможно серьезно разговаривать! — Опять кивок. — Ты — ревнивый осел!
Не успела она выдать очередное оскорбление, как уперлась спиной в стену. А вот ухмылка Малфоя дала понять, что он на то и рассчитывал, так как через секунду сократил расстояние между ними до минимального и заблокировал все пути побега своими руками, упираясь в стену возле ее головы.
— Я идиот, придурок, осел. Очень ревнивый осел, кстати. Можешь называть меня, как тебе вздумается, Гермиона, — он сделал паузу, приблизился к ее уху и обхватил зубами подаренную им серьгу, прикасаясь губами к мочке. — Но мы оба знаем, что я нравлюсь тебе и таким.
И как она ни старалась сдержать свой вздох, этого у нее не вышло. От его близости, языка и шепота по телу как всегда прошел заряд возбуждения, и она шумно выдохнула.
— Нравишься. Ты же все слышал.
— Слышал. И это звучало великолепно, — он прошелся губами от ушка до подбородка, обхватил ладонями ее лицо и заглянул в глаза. Абсолютно серьезно. — Скажи еще раз. Скажи, что влюблена в меня.
— Я влюблена в тебя, Драко, — тихо произнося эти слова вслух, глядя ему в глаза, прикасаясь к его рукам своими и замечая, как выражение его лица меняется, снова расцветает та счастливая улыбка, зрачки расширяются так, что почти скрывают серую радужку, она почувствовала себя всемогущей. Потому что его реакция прямо кричала ей о том, что он тоже к ней неравнодушен. Что теперь она — не просто мать его ребенка, а та самая, в которую он влюблен. Она ощущала то, чего ей хотелось еще с вечера совместного просмотра «Короля льва» — быть любимой женщиной Драко Малфоя. Теперь она ею являлась, по крайней мере, очень на это надеялась.
Драко опустил руку с щеки к вырезу платья и провел пальцами по контуру корсета, невесомо задевая кожу на груди и заставляя ее покрываться мурашками. Ему до ужаса хотелось стащить с нее все это. Хотелось весь вечер. Он же не притрагивался к ней целых два дня. И вот спустя это время в совершенно дурацких обстоятельствах, он узнал, что наконец добился своего. Что сумел понравиться ей, что у него получилось добиться не просто ответной симпатии, а чувств, на которых можно построить семью. И до чего же это тешило его самолюбие! Оказывается, чтоб стать героем в своих глазах, была нужна только влюбленная в него Грейнджер.
Хотелось показать ей, что она тоже значит для него очень много. Говорить о чувствах он не привык, поэтому признавался как умел. И порывов своих совсем не сдерживал. Достав из кармана палочку, он одним взмахом заставил мешающее платье упасть к ногам. Затем так же быстро избавил ее от нижнего белья. На ней остались только украшения. Она стояла перед ним абсолютно голая, возбужденная, зажатая в тисках между его телом и стеной — вся в его власти. Еще никогда он не хотел ее так, как сейчас.
— Грейнджер, ты...
Она не дала ему договорить, только нежно прильнула к его губам, подтянув ближе за лацканы пиджака. Он, не задумываясь, углубил поцелуй, врываясь языком в ее рот. Ловкие женские пальчики совершенно инстинктивно снимали пиджак и рубашку, расстегивали пряжку ремня и избавляли его от ненужных предметов гардероба. Голова отказывалась думать, поэтому Драко забыл о том, что кровать буквально в трех шагах от них, что дверь не заперта, что в доме толпа народа. Он просто, не отстраняясь от Гермионы ни на секунду, подхватил ее за бедра, позволяя обнять себя ногами, вжимаясь в нее настолько, насколько позволяла поза.
— Давай, Драко. Я так хочу тебя, — она простонала эти слова, подаваясь вперед, чтобы он заметил и почувствовал, какая она влажная.
Он больше не смог терпеть, поэтому приподнял ее чуть выше и опустил на себя, и горячий воздух от синхронного выдоха смешался. От резких движений Гермиона терлась о стену, отчего изо рта вырывались болезненные стоны. Заметив это, Драко просунул одну руку между спиной и холодной стеной, защищая ее от неприятных ощущений. Дыхание сбилось у обоих, кожа вспотела, прическа Гермионы растрепалась, а Малфой не замечал ничего, кроме нее. Кроме ее стонов, переходящих в громкие крики, кроме давления ее пальцев, крепко вцепившихся в его плечи, кроме ее ног, которые уже начинали подрагивать. Он входил в нее резко и глубоко, как ей нравилось. Он обожал наблюдать за каждой ее реакцией во время секса. То, как мутнеет ее взгляд, дыхание учащается и становится рваным, как она отбрасывает голову, открывая вид на пульсирующую венку, позволяя целовать шею и ставить его метки. Перед оргазмом она всегда будто зверела, поэтому с минуты на минуту он ожидал какой-то выходки в стиле прокушенной губы. И не ошибся, через секунду почувствовав, как в его кожу впиваются ногти. Сделав еще несколько толчков, он кончил и навалился на нее всем телом, припечатав к стене.
Пока дыхание восстанавливалось, он перехватил ее поудобней и, не разрывая объятий, медленно отнес в кровать. Гермиона все так же оставалась в его руках, когда он уложил ее поверх покрывала.
— Ты невероятна. Почему я не знал этого еще в Хогвартсе? — прошептав эти слова, он устроил голову у нее на груди.
— Потому что ты был расистским снобом и отвратительным мерзавцем. Я бы не позволила тебе даже приблизиться ко мне тогда, — со смешком ответила ему Грейнджер.
Драко проводил пальцами по груди, очерчивая контур ореолов, поглаживал ее сосок, зная, что они в данный момент сверхчувствительны. Но после ее слов легонько зажал его между пальцами, заставляя Гермиону пискнуть.
— Если б я только захотел, Грейнджер... — начал он опровергать ее заявление, но она тут же его перебила.
— То я бы врезала тебе еще раз, — она уперла палец в его переносицу. — Прямо сюда.
— Оставьте уже в покое мой нос, — возмутился Драко и перехватил ее руку, целуя подушечки пальцев. Потом улыбнулся и посмотрел ей в глаза. — Ты понравилась моей матери.
— Но мы с ней даже парой слов за вечер не перекинулись. Не считая, правда, ее приглашения после инцидента с Джинни.
— Она тоже слышала, как ты защищала мое доброе имя от разгневанной Уизлетты. Видимо, ее устроила твоя позиция. Как, впрочем, и меня.
— Ты поэтому такой счастливый? Потому что твоя мать не будет против нашего ребенка? — она перенесла его руку на свой живот, который уже немного начал выпирать и был заметен, когда Гермиона была раздета.
— Она никогда бы не отвергла моего ребенка, Грейнджер. Мне просто хотелось, чтобы и ты ей понравилась. Для меня это важно, — он прикоснулся губами к ее животу, а потом приблизился к лицу. — И да, я счастлив, потому что мне все-таки удалось влюбить тебя в себя! — улыбнувшись, Малфой чмокнул ее в губы и начал вставать с кровати. — Это же такая удача!
— Удача? — она переспросила, немного нахмурившись.
— Конечно. Теперь мне не стоит бояться, что ты сбежишь от меня на край света, — ответил он, не понимая, что ее смутило. — Я в душ. Ты со мной?
Когда Гермиона отрицательно покачала головой, он снова поцеловал ее и пошел в сторону ванной комнаты, искренне полагая, что теперь ему наконец повезло, что у него будет настоящая семья, а не ее фиктивное подобие, ведь он влюблен, его чувства взаимны, избранница нравится его матери, и у него будет наследник — ребенок Гермионы Грейнджер. Но даже не догадывался, что, как только за ним закрылась дверь, эта самая избранница натянула на себя платье, наложила чары, чтобы ее никто не заметил, вышла из поместья через ближайший выход и, достигнув аппарационного барьера, растворилась в воздухе, потому что не собиралась быть просто «удачей» для Драко Малфоя. Она хотела быть его любимой женщиной.