Часть 33
***
Купидоша не просто торопился, он летел. Все это время он ужасно волновался о том, как там Жемчужина. Однако, после праздников у мистера Дзюго ему пришлось отправиться с госпожой Самуи, ибо такого шанса он просто не мог упустить. Госпожа и правда оказалась очень щедрой и душевной женщиной. Она не обидела своего юного друга и даже открыла на его имя счет в банке. Теперь у парнишки были и средства, и все возможности, чтобы сбежать вместе с Жемчужиной. Госпожа Самуи, разумеется, хотела, чтобы он остался у нее насовсем, но, будучи умудренной опытом женщиной, прекрасно видела, что парнишку тревожит кто-то другой, вернее, другая. Она сама отпустила его, сказав, что он всегда может вернуться обратно, в любое время. Херувим, поблагодарив ее, кинулся назад, в свой бордель.
Мастер встретил его с таким видом, словно бы не ожидал, что он вообще сюда вернется.
— Что, не ожидал? — язвительно процедил Купидон.
— Я же дал тебе отличный шанс устроить свою жизнь, — с некоторой иронией ответил Мастер. — Поразвлек бы скучающую матрону месяц-другой — обеспечил бы себе безбедную старость. Неужели лучше подставлять свой зад старым лысеющим педофилам?
— Это уж мое дело! — огрызнулся подросток.
— Какое-такое дело? — уточнил Мастер. — Тебя здесь что-то держит?
Купидоша не знал, что ответить. Мастер уже обо всем догадался, так что осуществить задуманное, не привлекая внимания, не получится, если получится вообще. Мастер же, видя упрямое молчание парнишки, произнес:
— Да, понимаю... Любовь — такая штука... — Он наклонился к купидонскому уху: — Ты на что-то рассчитываешь? Может, собираешься жениться на нашей очаровательной Жемчужине? Когда подрастешь немного, конечно, — он тихо рассмеялся.
— Не твое дело!
— Думаешь, ты ей так сильно нужен? — Мастер похлопал его по плечу: — Ладно, — «смилостивился» он, — пойдем, покажу тебе кое-что. Знаешь, пока тебя не было, наша Жемчужина успела многому научиться.
— Только не говори, что вы тут над ней издевались, — процедил парень. — Не прощу!
— Как можно! — замахал руками Мастер. — Ей тут доставляли сплошное удовольствие. Недаром же наше заведение так и прозвали «домом удовольствий».
Купидоша смотрел на него крайне подозрительно, у него было не то что нехорошее предчувствие, а, скорее, нехорошая уверенность в том, что с Жемчужиной в его отсутствие уже сделали все необходимое для ее становления в качестве профессионалки. В общем-то, он был прав.
Когда он, следуя за Мастером, зашел в темную комнату, откуда можно было наблюдать действие через зеркала-обманки, он, фактически, был уверен, что сейчас увидит то, чего видеть однозначно бы не хотел.
В соседнем помещении, куда выходили «зеркала», Тигр и Аполлон упражнялись с Жемчужиной. Видя, как его драгоценную принцессу дерут с двух сторон, Купидон чувствовал, как звереет. Даруи был одним из немногих здешних обитателей, которого парнишка уважал. К тому же он понимал, что ему велели это делать, и понимал, что уж лучше он, чем кто-либо еще. Если бы это был не он, а кто-то другой, он бы точно его прикончил. С Тигром он разберется позже... Не знает, как, но разберется. По-мужски. «Ладно, сам не ангел», — подумал, наконец, херувим и немного поостыл.
Не желая больше наблюдать сие оскорбительное для его чувств действие, Купидоша отправился к себе, подумав о том, что будет лучше привести себя в порядок с дороги и встретить Жемчужину в надлежащем виде, когда она закончит... кхм... упражняться. Он как раз успел принять душ и переодеться, когда Хината, пошатываясь, ползла в свою комнату после таких «тяжелых тренировок». Тут Купидон и выпорхнул навстречу, застегивая последнюю пуговицу.
— Купидоша! — Хината радостно бросилась на шею «своему мужчине». — Когда ты вернулся?
— Да буквально только что, — ответил он в полный голос и добавил шепотом: — Прости, что так задержался, но у меня был отличный шанс. Мне удалось хорошо подзаработать, так что уладим пару мелочей и останется только улучить подходящий момент...
— Извините, что прерываю столь милую беседу, — вклинился Мастер, который, как оказалось, шел за девушкой, — но Жемчужину еще ждет сегодня порка.
— Порка? — переспросил парень.
— Угу, по расписанию.
— Что?! И давно ты ее лупишь? — вытаращил глаза Купидон.
— Со дня твоего отъезда.
— Что?! Так долго?! Да ты меня столько не бил! А уж меня-то было за что.
— Ей нужнее, поверь мне, — невозмутимо заверил хозяин.
— В таком случае, я, пожалуй, составлю ей компанию, — заявил парень с вызовом.
— Да на здоровье, — дернул плечом Мастер.
— Не надо... — Хината растерянно моргала, не понимая, что происходит. — Зачем ты так?
— Не дрейфь, — заявил херувимчик. — Сказал же, компанию составлю. Для моральной поддержки.
— Не надо, я и так потерплю. Я привыкла...
— Мужик сказал — мужик сделал! — отрезал тот.
Парень грозно протопал вслед за Мастером, подгоняющим сзади Жемчужину. Она, бедная, так устала, что тащилась еле-еле, даже несмотря на ободряющее присутствие Купидона. А вы бы попробовали ублажить похотливого Тигра и выполнить все указания, хоть и весьма доброго к ней, но очень требовательного Аполлона, который «просил» выполнять все сексуальные техники так, словно она сдавала некий весьма важный экзамен. После всего этого она очень надеялась отдохнуть и подремать хоть недолго, но, как нарочно, Мастер, желавший сегодня лично заняться ее поркой, освободился гораздо раньше. Так что сейчас он самолично прикручивал ее к одному столбу, а к другому Даруи прилаживал Купидона.
— Ну как твое ничего? — спросил он шепотом у парня.
— Отлично! — сказал тот несколько язвительно.
— Зачем тогда вернулся?
Вместо ответа Купидоша только кивнул в сторону девушки.
— А, понимаю...
А еще Даруи понимал, что наш шутник-озорник Купидон, несомненно, что-то задумал. И это что-то, наверняка, хорошо не кончится.
— Ну что, все готовы? — уточнил Мастер, беря в руки хлыст, но передумал и потянулся за плеткой. И продолжил, получив в подтверждение кивок Аполлона: — Ах, молодость! Такое время, когда весьма полезно, когда из тебя выбивают дурь, — он произнес это, очевидно вкладывая какой-то свой особый смысл, но Купидоша с Даруи поняли его правильно. Хината тоже почувствовала, что это обращение относится не столько к ней, сколько к херувиму...
Хьюга решила, что в этот раз она уж точно постарается выдержать все достойно и не рыдать: ей очень не хотелось выглядеть полной размазней перед Купидошей, да и очень не хотелось, чтобы он так волновался и... И не напрашивался больше на порку вместе с ней.
Тем временем Аполлон было примерился, чтобы начать, но был остановлен жестом Мастера.
— Не утруждайся, — сказал тот. — Им займется Русалочка.
— Что?! — заорал Купидон. — Меня будет лупить эта косорукая баба?!
— Это так унизительно, правда? — с иронией подметил Мастер.
— Ах ты гад! — зарычал парень.
— Если хочешь, можешь отказаться, тебя вообще сюда не звали, — пожал тот плечами. — Полагаю, что Жемчужина не будет думать, что ты струсил.
— Ах ты... — Купидон побагровел. — Ну уж нет, я остаюсь! — выкрикнул он. — Да я бы остался, лупи меня хоть стая косоруких русалок!
— О... — многозначительно протянул Мастер и похлопал Жемчужину рукояткой плетки по ягодицам, словно бы примериваясь. (И с удовольствием при этом наблюдал за выражением лица херувима, ухмыляясь там у себя под капюшоном.) — Приступим.
Хината, конечно, твердо решила, что не издаст ни единого звука, но хватило ее совсем ненадолго. После первых же ударов она закричала, слезно умоляя, остановиться и отпустить ее. Купидоша скосил глаза в ее сторону и скрипел зубами: ему было невыносимо видеть, как страдает его возлюбленная Жемчужина, слышать, как она стонет от боли. В следующий момент удары плети посыпались и на него. Русалочка, действительно, не отличалась умением правильно хлестать жертву: хвосты плети соскальзывали, срывались по бокам, задевая не самые удачные точки, а то и просто царапали кожу. Била она не размеренно, а как придется, часто делая передышки, так что угадать, когда последует следующий удар и как следует приготовиться было крайне проблематично. Парнишка, когда неожиданно и неумело получал очередной такой удар, пару раз не выдержал и застонал. Это в известной степени отвлекло Хинату от ее собственных страданий, так что она на мгновение даже забыла, что ее саму сейчас безжалостно избивают. Она понимала, что стала ненормальной. Ей и вправду было легче оттого, что Купидоша стонал под ударами плети рядом с ней. Она чувствовала, что, разделяя эту участь, они стали друг другу еще ближе.
Мастер, видя, что достиг определенного эффекта, немного поднажал, чтобы Жемчужина не расслаблялась. Та невольно начала извиваться, подобно червяку, пытаясь увернуться от обжигающих ударов, терпеть которые стало уже совершенно невыносимо. Ей казалось, что в любой момент она потеряет сознание. Может, оно и к лучшему...
Мастер, прервав ненадолго свое занятие, так как начал из-за ее активных телодвижений мазать не хуже Русалки, привязал Жемчужину покрепче к столбу принесенной тут же веревкой. Теперь удары приходились на те места, которым они предназначались, а несчастной Жемчужине оставалось только смиренно терпеть, оставаясь полностью во власти этого таинственного злодея.
Зашедший случайно клиент, возбужденный прелестью и полной беззащитностью страдающего под ударами плетки нежного девичьего тела, просил позволения трахнуть ее разок, но Мастер ответил, что сожалеет, но сегодня она никого не обслуживает, предложив ему взамен другую девицу. У Купидоши вид был такой, что он готов убить этого говнюка клиента взглядом. Когда тот, наконец, убрался, истязание Жемчужины продолжилось. Этот раз был для нее изрядно дольше обычного, и она не была уверенна, что выдержит. Она бы точно не выдержала, не будь рядом Купидоши. И хотя Хинате очень не хотелось, чтобы он из-за нее страдал, в глубине души она была ему очень благодарна за то, что тот вызвался разделить с ней ее мучения.
Мастеру просто истязать Жемчужину плетью было недостаточно, ей пришлось попутно еще и выслушать небольшую лекцию, каждое слово которой в нее, буквально, вбивалось.
— Дело не в том, Жемчужина, чтобы тем или иным способом сделать тебе больно и заставить кричать и плакать. Ничего подобного. Благодаря этой боли, ты ощутишь свое бессилие, свою зависимость и осознаешь свое ничтожество. Но это лишь вначале. Я выбью из тебя все старое и ненужное, все, что так тебя тяготит. Ты перейдешь некую черту, за которой получишь полное освобождение. Ты перестанешь бояться и подчиняться предрассудкам. Ты начнешь совершенно новую жизнь, ты засверкаешь ярче всех, Жемчужина. Запомни это хорошенько. Я же знаю, что ты особенная.
Однако Хинату это ничуть не утешало: ни перспектива начать новую жизнь, избавившись от страхов и предрассудков, ни возможность «засиять ярче»... Она чувствовала себя только еще более несчастной и ущербной, особенно потому, что она, видимо, так безнадежна, что для того, чтобы сделать ее лучше, ее надо лупить до потери пульса.
Когда Жемчужину отвязали, она едва держалась на ногах. Но прежде чем отправить ее отдыхать в ее комнату, Мастер подхватил ее на руки и понес к себе в личные апартаменты, где Хината еще ни разу не была.
Купидоша только бессильно дергался — он, по-прежнему, был привязан, так что не мог за ними последовать, как бы ему ни хотелось. Когда же он, наконец, был освобожден, Мастера вместе с Жемчужиной уже и след простыл. Парень обегал практически все заведение, но они как сквозь землю провалились.
Мастер знал свое дело. Он явно собирался не дать возможности влюбленному парнишке побыть с ней наедине. А как известно, ни что так не добивает человека, как невозможность получить как можно скорее сильно желаемое, будь то некая персона, вещь или совершение определенного действия.
***
Комната, в которую хозяин притащил Жемчужину, не отличалась изысканностью убранства. Она чем-то напоминала ту, в которой поселили саму Хинату, только интерьер казался еще строже, да и тона темнее. Девушка не знала, была ли эта комната действительно обиталищем Мастера, тем более, что никаких признаков раннего присутствия его или его вещей в ней не было.
— Подойди сюда, — Мастер поставил Хинату на ноги и встал перед зеркалом в полный рост. — Ты очень красивая, Жемчужина, — сказал он, приобнимая ее сзади и разворачивая лицом к зеркалу.
Он провел пальцами по ее щеке, проследовал вниз по шее, двумя руками огладил плечи девушки, помассировал груди, слегка помяв пальцами соски, пока те не напряглись. Он прижался сзади плотнее и начал гладить ее живот, спускаясь все ниже. Настойчивые пальцы Мастера завладели ее промежностью, а он сам нашептывал ей на ушко о том, как она прекрасна и желанна для всех мужчин (и даже для женщин) и прочие очень смущающие вещи. Предшествующая этому действу порка привела к тому, что все ощущения сильно обострились. Простые прикосновения ощущались болезненно и вместе с тем и вдвойне возбуждающе. Под конец Хината совсем разомлела, когда тот целовал ее в шею, немного щекоча щетиной, и слышала, как учащается его дыхание... Она вдруг поняла, что он тоже очень возбужден. Мастер продолжал изводить ее ласками, пока она не почувствовала, что кончает.
— Ты испытываешь оргазм от прикосновений. Вижу, порка пошла тебе на пользу, — судя по голосу, он был весьма доволен результатом. — Ты так чувственна, Жемчужина. Почему ты этого так стыдишься?
Ее заливала краска, растекшаяся вслед за волной блаженства. Чудесные руки Мастера и его голос, нашептывающий разные непристойности, сводили с ума. Внезапно в голове немного прояснилось, и Хината, сама не зная, что несет, спросила в ответ:
— Вы ведь тоже возбудились? — она чувствовала, что терять ей нечего. Если он заставит ее лечь с ним, то так тому и быть (тем более, что все внутри ее так и хотело этого продолжения).
— Верно, — согласился тот.
— Я могу помочь, — решилась Хьюга и потянулась к завязкам на его балахоне.
— В другой раз, — ответил он, мягко отстраняя ее руку.
Хинате было немного жаль: ей так и не удалось увидеть его лицо...
***
Мастер приходил в себя, сидя в любимом кресле напротив Громилы. Если вы думаете, что орудовать плетью так уж просто, то вы ошибаетесь. Тем более трудно лупить того, к кому ты неравнодушен (этот момент он предпочел пока тщательно скрывать). А еще он, действительно, сильно возбудился. Тем более, что давненько самолично не принимал активного участия в подобного рода развлечениях. Ему даже пришлось вызвать одну из девушек, чтобы, кхм, помочь снять напряжение. Ему стоило просто нечеловеческих усилий сдержаться, чтобы не завалить Жемчужину прямо у зеркала. Но надо еще подождать, совсем немного.
— Если вы так хотите ее трахнуть, то в чем проблема? — поинтересовался Громила, делая ход (они, как всегда, использовали свободный часок, чтобы сыграть партию).
— Скоро. Она должна еще немного дозреть, — ответил Мастер, как показалось здоровяку, немного рассеянно.
— На вашем месте я бы не стал так с этим затягивать, — в голосе Громилы проскальзывало нечто, похожее на угрозу.
— Вот как? — хладнокровно переспросил Мастер. — Это еще почему?
— Уведут, — хохотнул охранник, так недобро, что даже у самого хозяина невольно побежали мурашки.
— Спасибо за совет. Я учту, — невозмутимо закончил Мастер.
***
Купидоша, так давно не видевшийся со своей Жемчужиной, был весьма огорчен, что гадкий Мастер подстроил все так, чтобы этот вечер и эту ночь они не могли провести вместе: тот, не мудрствуя лукаво, заявил, что парень сегодня же вечером отправляется обслуживать клиентов, да и завтра тоже. Ему было ясно как божий день, что этот гад решил сделать все, чтобы не дать им побыть вместе. А еще он успел узнать о том, что в скором времени Жемчужину собираются подложить господину Данзо, как только у того найдется время, сюда заглянуть. Так что наш херувим решил не откладывать дело в долгий ящик, а сразу начать подготовку к побегу. Ему с огромным трудом удалось перехватить девушку перед своим походом к очередному клиенту, чтобы обсудить с ней план.
План сбежать вместе был, несомненно, чудесен, но не в этом случае. Мастер уже догадывался о том, что Купидоша что-то затевает в отношении Жемчужины. Теперь так просто его не проведешь. Хорошенько поразмыслив, парень решил сделать так, чтобы прежде всего, у Жемчужины было больше шансов убежать. Что будет с ним — не так важно. Конечно, он бы мог сбежать первым, сказав, что возвращается по заказу госпожи Самуи, но он вовсе не был уверен, что Жемчужина одна без него справится.
— Завтра в полдень, — сказал он, оставшись с ней наедине, — когда будет смена охраны, ты спокойно отправишься в торговый центр, якобы за покупками. В магазинчике рядом с кафетерием получишь заказ, — он протянул ей чек с номером. — Там будут одежда, парик и все прочее, необходимое, чтобы тебя не узнали. Переоденешься и спокойно выйдешь с другими посетителями. Вот, — он протянул ей пачку купюр, — это оплатить заказ и на дорогу. Как только выйдешь, сразу беги дворами к остановке. Домой добирайся общественным транспортом и не вздумай садиться в такси или звать на помощь полицию. Поняла? (Хината кивнула.) Домой сразу тоже не торопись, ведь там тебя искать будут в первую очередь. Сойдешь, не доезжая пару остановок, затем найдешь телефон и предупредишь, чтобы тебя встретили.
Хьюга удивленно хлопала глазами: она и не представляла, что все так сложно. Ей бы и в голову не пришло так мудрить. Что же касается Купидона, так тот решил ее еще подстраховать и проследить за охранниками, чтобы, в случае чего, отвлечь внимание на себя. Итак, завтра ей предстоял побег, прямо посреди бела дня.
***
Хината долго размышляла обо всем об этом: и о том, чему ее учила Мэй, и о возвращении Купидоши, а, главное, о предстоящем побеге. Она долго крутилась с боку на бок и никак не могла уснуть. К тому же она волновалась за паренька: коварный Мастер отправил его этой ночью работать, раз уж тот так рвется. Бедняга, а ведь он наверняка ждал возможности побыть с ней наедине все это время... И если ей удастся завтра сбежать, кто знает, увидятся ли они вновь. А если нет?..
Хинате вдруг сделалось совсем страшно: ей казалось, что завтра все уже наверняка будут знать о том, что они с Купидошей задумали. Он ведь говорил ей, что Мастер о чем-то таком догадывается. Да и Мэй, зайдя пожелать ей сегодня доброй ночи и понаставлять немного на сон грядущий, как надо соблазнять мужиков, сказала нечто вроде того, что не собирается ли она, Жемчужина, с ненаглядным Купидоном упорхнуть? Впрочем, сейчас ей любая фраза могла показаться намеком на то, что их рассекретили. Спать было решительно невозможно. Черная тьма вокруг, казалось, сгущается все плотнее, подкрадывается, замыслив недоброе: удушить свою жертву во мгле безысходности, погрести заживо, утопить, чтобы та никогда более не увидела дневного света.
Хината, сама не понимая что делает, укрылась одеялом с головой, прямо как в детстве, когда ей казалось, что под кроватью прячется страшилище, от которого надо было спрятаться и, если оно тебя не увидит, то и не схватит. Долгое время она была рабой обстоятельств и не только здесь: она пряталась от себя, от жизни, от своих проблем... Конечно, Купидоша все подготовил, но то как она выберется отсюда, зависит только от нее. Завтра, уже завтра, она сможет оказаться дома! Но только если все получиться.
И тут в ее голову стали закрадываться совсем уже странные мысли: «Что ждет меня дома? Будут ли мне там рады после всего, что со мной произошло?»
Хината даже боялась представить, что станет с отцом, когда он узнает о том, чем она здесь занималась. А он непременно узнает. Больше всего она опасалась, что он этого не переживет. А даже если все будет хорошо, разве она снова станет жить, как прежде? Прежней она уже не будет никогда. Но что ее ждет? Ждут ли ее вообще? Ждет ли ее Наруто? Последний вопрос ее волновал, пожалуй, больше всего. Что она будет делать, узнав, что он никогда не простит ей того, что она стала, пусть и не по своей воле, падшей женщиной? И тут закралась совсем уж фантастичная мысль о том, что, возможно, ее место как раз здесь, в этой юдоли разврата, что лучшего она не достойна и не была никогда. И тут ей стало от самой себя так мерзко, что она еще плотнее свернулась калачиком и начала тихонько всхлипывать. «Какая же я жалкая, — думала она, — только и могу, что жалеть себя». Эта мысль закрутилась в хаотичной пляске со множеством других, в голове начало все путаться и мешаться, и Хината не заметила как уснула.