Часть 27
***
Саске был недоволен. Они без толку прочесали несколько раз этот проклятый торговый центр, но никаких намеков на пребывание там искомого преступника не было и в помине. Поскольку лучшего варианта все равно не имелось, они созвонились с Тензо-саном, и тому с горем пополам удалось получить ордер на временное изъятие записей с пункта наблюдения охраны. Чтобы просмотреть записи, сделанные хотя бы за последнюю неделю, мало того, что делавшиеся в течение полных суток, да еще и с разных камер наблюдения, требовалась чертова уйма времени. Начальник полиции Фугаку Учиха в помощь Тензо отрядил для этих целей несколько не сильно занятых людей из разных отделов. Разбившись на пары и разобрав коробки с пленками, они принялись за дело. Надо сказать, им довольно быстро повезло: одна из камер действительно засняла Хошигаке. Правда в пользу дела это ничего не давало, кроме одной маленькой детали, подмеченной Саем.
— Знаешь, — сказал он Саске (который не был с ним в полиции на просмотре материала), когда они остались одни, — такое чувство, что этот тип там или работает или живет.
— С чего ты взял? — спросил Учиха, хотя ему, если честно, было не так уж и интересно.
— В день, когда была сделана запись, было довольно холодно, а он там в одной тонкой рубашке на голое тело.
— Ну и что с того? Оставил куртку где-нибудь, подумаешь.
— Предположим, что я прав, — настаивал Сай. — Где он, по-твоему, мог затаиться? Ведь торговый центр — всего лишь маленькая часть огромного архитектурного комплекса из нескольких высотных зданий. Там есть и жилые квартиры, и магазины, и много чего еще.
— Ну если таиться, то лучше в подвале, — усмехнулся Саске. — Чтобы сказать точнее, надо бы взглянуть на план помещения. Какая жалость, что у нас его нет, — добавил он тут же с иронией.
Вместо ответа Сай подмигнул и с весьма довольным видом сходил за своей сумкой. Затем он аккуратно достал из нее тонкую папку с бумагами. Это были подробные планы комплекса «Новая Коноха».
— Только не говори, что спер их у охранников, — вытянул физиономию Саске.
— Скажем так, позаимствовал, — деликатно поправил его парень.
— Ты мне свои штучки брось, урка несчастный!
— Зато у меня классная попка, — ответил Сай.
— Что есть, то есть, — хмыкнул Саске и тут же ухватился за вышеупомянутое место.
— Погоди, есть идея получше, — хитро улыбнулся Сай. (Впрочем, так он улыбался практически постоянно, независимо от настроения, ситуации, времени года и суток.)
— Ну?
— Ты же говорил, что устал? — шутливо продолжал отбиваться тот от попыток Учихи его полапать.
— Уж для этого я силенки всегда найду!
— А ты не торопись. Предлагаю для снятия напряжения принять вместе ванну, — Сай весьма завлекательным жестом начал расстегивать на себе рубашку.
— Ты у нас просто змей-искуситель, — фыркнул Учиха.
— Скажешь тоже, — Сай, казалось, был крайне доволен таким сомнительным комплиментом.
Сай запустил первым в ванную Саске, дал ему немного времени отмокнуть, а затем зашел сам и принялся заботливо тереть ему спинку. Только лишь он собрался продолжить сие увлекательное занятие, скользнув мочалкой на грудь, как был схвачен крепкой рукой любовника и затащен к нему в ванну. Сай, судя по всему, как раз рассчитывал на подобный поворот событий, так как одежды на нем никакой не было, он даже полотенцем обернуться не удосужился. Да и зачем?
Саске выхватил у него мочалку и начал сам тереть ему спину, пускай и не слишком аккуратно и резко, но Сай все равно балдел: столько заботы от мистера Учихи он не видел со дня их знакомства. Он придвинулся ближе, откинувшись к нему на грудь и незаметно взял его за руку. Ему всегда очень нравилось это ощущение от прикосновения пальцами. Эта незатейливая, весьма скромная ласка будоражила чувства сильнее, чем любые самые откровенные виды, жаркие взгляды и прочее. Пальцы не могут врать — так считал Сай, который до недавнего времени зарабатывал себе на жизнь исключительно за счет их ловкости. Сейчас он чувствовал, как Учиха неосознанно отвечает на его легкие поглаживания, и был уверен в том, что ему это так же приятно.
Саске и сам не понимал, что с ним творится. Это было не похоже ни на что из того, что он испытывал ранее. Пока еще отдаленно, в подсознании, он понимал, что их отношения с Саем уже начали переходить на новый, какой-то весьма необычный для него, уровень. Это было неизбежно в силу их продолжительности. Саске ни с кем еще не оставался так долго, так что теперь он с некоторым опасением ощущал, что где-то там, в глубине его холодного и неприступного сердца рождается незримая привязанность и, стоит ей стать чуть крепче-сильнее, как он потеряет свободу. Ему даже думать о подобном не хотелось. Так что Саске продолжал упрямо все отрицать и твердить себе, что встречается с этим парнем исключительно ради секса и то только до тех пор, пока тот ему не надоест. Но время шло, а Сай по каким-то необъяснимым причинам все не надоедал...
Учиха наклонил голову к любовнику, а тот повернул свою в его сторону. На мгновение Саске увидел в его взгляде такую нежную грусть, что в груди нервно и гулко стукнуло. Но лишь на мгновение. Сай развернулся к нему в пол-оборота, обхватил свободной рукой за шею и смотрел, довольно прищурившись, со своей дежурной ехидной улыбочкой. Потом поморгал, сделав круглые глазки и спросил:
— Так ты меня совсем-совсем не любишь?
— Эй, что за бабские разговоры? — сморщился Саске.
— Я тебе нужен только для удовлетворения твоей похоти, грязное животное! — деланно надул губки парень, нагло потираясь об Учиху так, что ранее упомянутая похоть не замедлила на того нахлынуть просто со зверской силой.
— Ах ты, подлый провокатор!
— А с тобой по-другому никак, — улыбался Сай, продолжая возбуждать своего парня.
Саске более не мог стерпеть такой наглости и такого откровенно соблазнительного вида любовника и перешел в наступление. Сай, уже готовый еще что-то сострить, предусмотрительно был заткнут поцелуем. Учиха, как всегда, целовал его страстно и нетерпеливо, временами даже пуская в ход зубы. Сай же прикрыл глаза и наслаждался близостью, невзирая на грубое обращение партнера. Вскоре он был вздернут вверх, прижат к кафельной стене и, уже в который раз за неделю, обесчещен пылким и наглым Учихой. Впрочем, он и не возражал. В конце концов, делу это ничуть не мешало.
***
— Не волнуйтесь, Хизаши-сан, — доктор Кабуто изящным, практически театральным жестом, поправил на носу очки с круглыми стеклами. — Я ознакомился с историей болезни вашего сына. Учитывая сложившиеся обстоятельства, а также его патологическое влечение к собственной кузине, я считаю, что мои не совсем обычные методы лечения здесь будут оптимальными. В отличие от прочих психоневрологических лечебниц мы не пичкаем пациентов всякой дрянью, от которой те пребывают в постоянном полузаторможенном состоянии. Мы используем, если так можно выразиться, все натуральное. Никакого вреда для здоровья, лишь сплошная польза!
— Поэтому я и обратился к вам, — кивнул Хизаши. — К тому же вы гарантируете полную конфиденциальность. И Неджи не помешает сейчас побыть подальше от дома, где все ему напоминает о случившемся.
— Ваша семья ведет достаточно замкнутый образ жизни. У юноши сейчас такой возраст, сами понимаете... — доверительным тоном говорил Кабуто. — Чтобы отвлечь его от мыслей о двоюродной сестре, надо показать ему, что вокруг полно других женщин, — он заговорщически понизил голос, а его улыбка в полумраке кабинета казалась сейчас какой-то даже зловещей, — и они доступны. Причем довольно легко.
От дежурной докторской улыбочки даже многомудрому Хизаши стало как-то не по себе. Ему в голову закралась дурная задняя мысль о том, что он наверняка зря связался с этим шарлатаном. Но сейчас думать об этом было уже поздно.
Нетрадиционные методы лечения нервных расстройств доктора Кабуто заключались в основном в том, что он давал своим пациентам возможность успешно задавить расстройство удовольствием. Помимо того, что это была единственная в своем роде клиника, где пациентами разрешалось употреблять курево и алкоголь (в терапевтических дозах), а то еще и побаловаться травкой, так еще их ежедневное меню составляли блюда, хорошенько сдобренные растительными афродизиаками. Когда у человека постоянно приподнятое эротическое настроение, тут уж не до стрессов. Младший медперсонал представлял собой две категории: профессиональные медсестры, осуществляющие должный уход за больными, и «особые» медсестры, занимающиеся их ублажением. Надо ли говорить о том, что некоторые пациенты возвращались сюда вновь, даже вскоре после выписки? Что, разумеется, было только на руку Кабуто.
***
Неджи ужасно не нравился этот доктор. Он как-то странно все время на него смотрел сквозь свои круглые очки. Его улыбка напоминала скорее не улыбку заботливого доброго доктора, а улыбку маньяка. Он словно бы не то что раздевал тебя взглядом, а буквально снимал им с тебя кожу.
Неджи довольно быстро потерял счет времени и свыкся со своим унизительным положением. Он даже в туалет сходить самостоятельно не мог, вынужденно доверяя чужим рукам стаскивать с себя штаны и прикасаться к себе в интимных местах. Его мыли и насильно кормили с ложечки, а ухаживающая за ним сестра Шитсуне взяла на себя заботу о его длинных прекрасных волосах, иначе бы юношу пришлось коротко стричь, а это никак не способствовало улучшению его и так пошатнувшегося душевного равновесия.
Сестра Шитсуне являлась уникальным специалистом среди младшего медперсонала. Она была редкой девушкой, принадлежащей к обеим категориям медсестер данного заведения. Имея профобразование, она охотно подрабатывала и другими видами услуг для пациентов. Обычно о подобном ей сообщал доктор Кабуто: кому и когда назначена «особая терапия». В этот раз она вызвалась первой — до того ее поразил этот прекрасный и невыносимо печальный молодой человек. Кабуто, не имея ничего против такой опытной кандидатуры, согласился. «Особая терапия» была назначена на третий день пребывания, после адаптации к местному питанию, в которое, как вы помните, входили специальные добавки. В случае, если пациент будет совсем «не в настроении», сестре Шитсуне предписывалось сделать ему соответствующую инъекцию (хотя док и утверждал, что у них только все «натуральное»).
Что можно делать лежа, будучи крепко привязанным к кровати? Правильно, спать или попытаться погрузиться глубоко в свои мысли, чтобы сильно не огорчаться внешним неудобством.
Неджи не спал, он грезил в полудреме о своем, о наболевшем, когда в его комнату кто-то вошел. Он не стал отвлекаться, продолжая лежать, как лежал, с закрытыми глазами. Открыл он их только тогда, когда почувствовал, как чьи-то умелые руки стягивают с него штаны больничной пижамы.
— Что вы делаете? — запротестовал Хьюга, открывая глаза. — Мне вовсе не надо в туалет.
— Но вам надо кое-что другое, господин, — сообщил ему приятный женский голос.
Он недоуменно уставился на медсестру. Вместо обычной униформы на ней были совершенно другие халат, шапочка и прочие сестринские атрибуты. Сейчас она напоминала девушку из эротического шоу, одевшую подобие костюма медсестры с невозможно коротеньким белым халатиком из-под которого выглядывало кружевное белье, длинными чулками, в туфлях на высоком каблуке (их Неджи разглядеть не мог в силу своего положения) и кокетливо сдвинутым на бок маленьким чепчиком.
— Не волнуйтесь, — предупредила сестра, — это особая, очень эффективная терапия. Ставит на ноги даже самых безнадежных, — с томным придыханием добавила она, кладя руку ему на промежность.
— Что вы делаете? — не понял парень, так и не сумевший связать данные действия с особой терапией, которая ставит на ноги даже самых безнадежных.
— Занимаюсь вашим лечением, — ответила та, расстегивая и без того глубокое декольте минихалата.
Взору Неджи предстала прекрасная аппетитная грудь в изящном обрамлении черного кружева, так ярко и удачно контрастировавшего с белизной халатика. Застежка спереди щелкнула, выпуская на свободу пленниц ажурного бюстгальтера — две соблазнительные пухлые груди с ярко-красными сосками. Если бы Хьюга сейчас не был связан, он бы все равно не смог пошевелиться от изумления. Он чувствовал себя как-то весьма и весьма странно. Конечно, ему доводилось испытывать возбуждение и не раз, но оно до сих пор не вызывалось ни одной женщиной, кроме Хинаты. А тут...
Неджи пытался возражать, но нежные и при том требовательные губы заставили его замолчать. Дернуться он не мог, так как был крепко привязан. Шитсуне ласково гладила его по голове, в ее глазах была такая забота, что парень почувствовал, как в груди что-то екнуло, а по телу быстрыми волнами начало разливаться приятное тепло.
Она взяла губку и тазик с водой и приступила к интимной гигиене, обтирая его пенис такими движениями, что Неджи моментально возбудился. Кровь прилила к органу с такой силой, что у него даже закружилась голова несмотря на лежачее положение. Адски хотелось кончить.
— А ты у нас большой мальчик, — сказала сестра Шитсуне, наклонившись к его лицу и похотливо облизывая губы.
Неджи это очень смущало. Он крепился изо всех сил, но желание только лишь усиливалось. А ему совершенно не хотелось думать о ком-то еще, кроме Хинаты. Но она была сейчас далеко, а Шитсуне-сан, такая соблазнительная и страстная, здесь, рядом. И он испытывал сейчас дикое вожделение, созерцая ее прелести, чувствуя ее прикосновения... К тому же, Хината поставила ему условие. Он больше никогда не прикоснется к ней... Он это заслужил. И тут в его голову, как нарочно, закралась предательская мысль о том, что, может, не стоит ставить на себе крест и отказываться еще и от других женщин? Он пытался ее отогнать (мысль), но Шитсуне-сан, прислонившись голой грудью к его щеке, многообещающе прошептала:
— Подождите, сейчас будет самая приятная часть лечения.
Она снова переместилась и взялась основательно за его член. Сначала она попробовала его на вкус, облизывая языком, как эскимо, затем взяла ртом и начала вытворять такое, что Неджи аж поплохело. Он не знал, что ему делать: сдерживаться он уже не мог, но и кончить тоже — ведь тогда все выплеснется туда... Вдруг она подавится или ей будет это неприятно?
Пока юноша терзался подобными размышлениями, Шитсуне уже вошла во вкус. Она засунула одну руку себе в трусики и ласкала себя, чувствуя, как вся уже взмокла. Однако ей придется потерпеть: подобное надо оставить для другого сеанса, не все сразу.
Его тело ему не подчинялось. Он должен был получить удовольствие, хотел он того или нет. И хотя он видел в этом жесте предательство всех своих светлых чувств по отношению к возлюбленной сестре, он постыдно наслаждался тем, что делает Шитсуне-сан. Он кончил с громким пронзительным стоном, забрызгав лицо своей благодетельницы. Видя, как она облизывает со своих губ его семя, Неджи почувствовал, как кровь отливает в обратном направлении, то есть ударяет в голову, а затем — вновь нарастающее возбуждение.
Шитсуне-сан как раз обтирала его губкой, когда заметила, что парень готов к следующей порции лечения.
— Вижу, вам не терпится поскорее выздороветь, — улыбнулась она.
Неджи не стал ничего возражать, более того, он молча кивнул ей в ответ. Не только потому, что ему хотелось продолжить такую терапию. Ему во что бы то ни стало надо было убедить этого доктора, что с ним все в порядке. Он должен был быть паинькой, чтобы его освободили, тогда у него будет шанс добраться до телефона и связаться с полицией. Это надо было сделать как можно скорее. Ему страшно даже было представить, какими непотребствами сейчас приходится заниматься его сестре в том ужасном месте, где они с отцом недавно были. «Я выдержу все, чтобы спасти вас, только держитесь, Хината-сама...»