Часть 17
***
Это был самый ужасный день в жизни Хинаты. Началось все еще глубокой ночью, когда девушка крепко спала. Ей снились тяжкие, душные кошмары, виделось, что ее схватили и пытают, она чувствовала, как веревки жестко впиваются в запястья и щиколотки, как чьи-то наглые, похотливые руки лапают ее нежное девичье тело, трогают ее там, внизу, и спереди, и сзади. Она чувствовала, что сейчас произойдет нечто дурное, но никак не могла проснуться.
Пробудилась она от боли и поняла, что кошмар происходит наяву: она была связана, а в заду что-то мешало. Мэй залезла на нее сверху и начала тереться. Она с интересом щупала девушку за все доступные места, облизывала ее и покусывала. Русалочка с азартом потискала ее груди, прикидывая в уме, с чего бы эдакого лучше всего начать.
— Пожалуйста, отпустите! — жалобно просила Хината, но выходило совершенно неубедительно.
— Да брось ты, — ответила рыжая, — мы с тобой славно повеселимся! Я тут кое-что с собой прихватила.
Мэй зажгла настольную лампу и Хьюга, кое-как повернувшись, разглядела на столике ее сумочку вперемежку с посудой, баллончиком и еще чем-то, что в полутьме разглядеть было невозможно.
— Пожалуй, начнем с этого, — решила, наконец, интриганка и схватила вазочку, в которой горкой лежал наколотый кубиками лед.
Хината недоуменно уставилась на кусочек льда в ее руке, совершенно не представляя, что та собирается с ним делать. Мэй же, подхватив другой рукой еще один, грациозно приземлилась рядом с подопытной и приложила разом оба кубика ей к соскам и начала водить круговыми движениями, довольно наблюдая за тем, как они съежились и встали торчком.
— Не надо, это холодно, — вяло сопротивлялась крепко связанная Хьюга, но никто, разумеется, и не думал слушать ее возражения.
Следующий кубик льда проехался вдоль ее живота и осел во впадинке пупка, а вот его последователю досталось куда как более интересное место: Мэй водила им между губок, холодя клитор и даже попыталась протолкнуть его внутрь. Жемчужина резко задергалась:
— Нет, не надо там, я же могу застудиться!
— Да там же так горячо, что он сразу растает, — усмехнулась Мэй. — А давай проверим?
Она выбрала самый малюсенький кусочек и воткнула в крохотное отверстие, слегка протолкнув мизинцем. Хьюга завизжала, но скорее от испуга, ничего особо страшного не произошло, кроме того, что там внутри ненадолго стало немного прохладно.
— Бедняжка, — подытожила Теруми, — давай я тебя согрею.
Она уселась верхом на Жемчужине и начала делать той разогревающий массаж, попутно пощипывая и покусывая за особо понравившиеся места. Далее в ход пошел заготовленный ею заранее баллончик со взбитыми сливками: рыжая нахалка «украшала» ими жертву, а потом с удовольствием слизывала, поминутно сообщая той о том, какая же она сладкая. Еще она добавляла к этим фразам всякие непристойности и столь сочные непечатные выражения, что Хьюга была просто в шоке от всего этого.
Штуковина, которую Мэй засунула Жемчужине в зад, пока та спала, оказалась двусторонней, так что Теруми, набаловавшись со льдом и сливками, сама пристроилась на ней и начала скакать в свое удовольствие, доставляя партнерше крайний дискомфорт. Немного погодя она отвязала одну ногу Жемчужине, закинула себе на плечо и стала активно тереться. Хината сгорала со стыда, она понятия не имела о том, что ей понравится делать такое. Они обе были ужасно мокрыми и разгоряченными.
— А ты пользуешься моим подарком? — прошептала тяжело дышащая Мэй, нависнув над девушкой. — Только не говори, что его потеряла, — она нехорошо ухмыляясь сжала ее соски и начала слегка покручивать.
— Пожалуйста, не надо... — бессвязно бормотала Хьюга.
— Ничего, — вдруг прекратила пытку Мэй. — У меня еще кое-что есть.
Рыжая бестия достала из сумочки какой-то предмет и приложила куда следует, затем в ее руках мелькнули рулончик пластыря и маникюрные ножницы. Пару секунд спустя передок Жемчужины был плотно заклеен, а под пластырем настырно завибрировало. Мэй же устроилась рядом и начала самозабвенно мастурбировать баллончиком из-под взбитых сливок, азартно вгоняя его весь до конца. Хината с ужасом смотрела на это зрелище, совершенно не понимая, как он может туда помещаться. Русалочка стонала, выгибаясь, трахая себя одной рукой баллончиком, а другой теребя клитор, пока не дернулась судорожно, выкрикнув особенно громко пару жутко неприличных слов. От всего этого Хьюгу бросило в жар, внезапно она почувствовала, что тоже кончает, дернув напоследок единственной свободной ногой.
Передохнув, Русалочка продолжила свои грязные игры, Хинате ничего не оставалось, как смириться и терпеть. Так госпожа Мэй извращалась над ней по-всякому до самого утра. Примерно за пятнадцать минут до прихода Артемиды она волшебным образом испарилась, оставив девушку в связанном виде.
Пришедшая с завтраком Артемида чуть было не выронила поднос из рук: на нее жалобно смотрела привязанная к кровати Жемчужина, из зада которой живописно торчало приспособление для взаимного удовлетворения, а перед был заклеен широким пластырем, со снятия которого смуглянка и решила начать, прежде чем отвязывать девушку. Как нарочно, пластырь приклеился так сильно, что отодрать его было не так-то просто.
— Терпи уже! — сказала Артемида и дернула на себя двумя руками. Хьюга пронзительно завизжала.
Дальше освободительное движение дошло и до многострадального зада Жемчужины, и до всего остального. Пока женщина развязывала веревки, Хината терпела из последних сил: целая ночь прошла, да и все те вещи, что проделывала госпожа Мэй только усиливали желание облегчиться. Оказавшись на свободе, она так резво рванула в санузел, что даже Артемида удивилась.
Когда Хьюга вышла из ванной, женщина смотрела на нее несколько огорченно: она понимала, что у той день и так не задался, а ей еще предстояло сообщить девушке не очень приятное известие. Она весьма благоразумно решила зайти попозже, дав Жемчужине возможность прийти в себя и нормально позавтракать, а еще лучше подождать, пока завтрак у той уляжется.
***
Все утро Хьюга была не в настроении. Еще до полудня к ней зашел Мастер и сообщил, что ее ждет сегодня работа, и что ей надо хорошенько постараться, после чего та впала в основательно удрученное состояние. От огорчения в этот день она даже отказалась от обеда. Позже, ближе к вечеру, когда ее привели в апартаменты клиента, посреди комнаты уже ждала Артемида с той самой подставкой и пакетом с длинной трубкой и наконечником. Хината в панике дернулась и попыталась выбежать за дверь, но сопровождавший ее Громила крепко ухватил Жемчужину и довольно грубо втолкнул обратно.
— Будешь дрыгаться, — прорычал он, — я сам тебе это вставлю!
Артемида тихо вздохнула и приступила к процедуре, развернув девушку задом к клиенту, чтобы ему было лучше видно.
Хината стояла в углу и рыдала, вода из пакета плавно перетекала в нее; снова это ужасное унижение, снова в нее заливали огромную клизму. Ощущения были хоть и не такими болезненными, как в тот раз, но оттого не менее ужасными. Мастер, как всегда собрался убить сразу двух и более зайцев: чтобы процесс очищения перед вечерним представлением не прошел зря, он пригласил одного особого клиента с весьма специфическими пристрастиями. Тот все это время внимательно наблюдал за тем, как девушку раздевали, вставляли ей в зад наконечник, убирали защелку на гибкой пластиковой трубке, все это время он ждал в предвкушении, слушая прелестные булькающие звуки в ее животе. Он ждал блаженного мига, когда же она начнет извергаться. Это невообразимо его заводило, это сводило с ума.
Это был настоящий кошмар. Мастер, правда, предупредил Жемчужину о необычных наклонностях клиента, но можно было услышать об этом хоть тысячу раз и не представить и сотой доли того, что можно, лишь раз увидев это. В номере была просторная душевая — настоящий мраморный зал. Низкорослый, лысоватый мужчина затащил туда упирающуюся девушку с полным воды животом, который неимоверно крутило. Встал сзади нее на колени и приказал: — Давай!
Хината пыталась сдерживаться изо всех сил, но клиент начал хватать ее за зад, тряся и тормоша что есть мочи.
— Пожалуйста, мне надо в туалет! — тщетно умоляла Хьюга.
— Дуреха! Никуда тебе не надо, давай, прямо здесь. Ну же, облегчайся!
Откуда-то из устройства связи, спрятанного под потолком апартаментов, раздался голос Мастера:
— Не бойся, Жемчужина, делай, как он говорит.
Хината была больше не в силах терпеть, она слегка присела и выпустила из себя все. Сзади раздалось довольное чавканье и хлюпанье: кайфующий клиент ловил ртом ее грязь, жадно глотал, подхватывал остальное руками и размазывал по себе и по ней. Хьюга обернулась, чтобы посмотреть, что там происходит, и поняла, что лучше бы она этого не делала. Такой омерзительной картины она не видела ни разу в жизни, да и вряд ли когда-нибудь увидит. Ее едва не стошнило, к счастью, последний раз она ела достаточно давно.
Что же касается клиента, тот завелся так, что грубо схватил девушку и повалил прямо на полу среди всей этой грязи. Хинату мутило от собственной вони, а это омерзительное чудовище пристроилось сзади и, совершенно не церемонясь, принялось за свое гнусное дело. Девушка вскрикнула от резкой боли: задний проход успел сильно сжаться после облегчения; ей казалось, что ее разорвет. Клиент драл ее беспощадно, та только захлебывалась слезами и что-то невразумительно пищала в полуобмороке. Он не успокоился, пока не кончил в нее несколько раз, затем отбросив, как ненужный отход, оставил ее там же на полу и отправился в душ.
Хината не помнила, как смогла подняться, как, дождавшись, пока мужчина закончит мыться и покинет ванную, отправилась под душ, как долго и отчаянно пыталась оттереться, понимая, что не ототрется уже никогда. Смутно помнила она, как ее вытащила из ванной Артемида и, накинув какой-то плащ или одеяло, на неслушающихся ногах повела ее к доктору.
Орочимару тщательно осмотрел ее на предмет повреждений, смазал больное место двумя разными мазями и поставил свечи, заявив что ей нужен полный покой, как минимум, на сутки. Однако, узнав, что вечером ей еще предстоит мероприятие, сурово поинтересовался, не собираются ли они угробить бедную девушку совсем.
***
После этого происшествия Хината окончательно ушла в себя, ни с кем не разговаривала и даже ни на что не реагировала, так что Артемида стала серьезно опасаться за ее душевное состояние. Жемчужина совершенно не сопротивлялась, когда ее повели готовить к вечернему представлению, казалось, что ей совершенно безразлично, грохнись прямо перед нею мешок, набитый алмазами, или пролети мимо крокодил.
Хинате игра в собачку была не в новинку, так что ничего хорошего она от этого не ожидала. Все ее убранство состояло из поводка, накладных бутафорских ушек и хвостика, привязанного сзади на веревочке. Она должна была в таком виде выйти на четвереньках к зрителям на сцену, украшенную под парковую аллею, и ждать, когда к ней на свидание прибежит кобелек. Собственно, зрители должны были увидеть процесс спаривания «четвероногих». Что касается Артемиды, ее во всем этом радовало одно: Жемчужина будет на сцене не одна, второй «сучкой» с нею будет Мэй. Возможно, это было потому, что той нравились подобные извращения, а также не менее возможным было и то, что эту замечательную роль злодейка получила благодаря тому, что Артемида еще утром успела наябедничать Мастеру о ее проделках.
***
Артемида и Тигр вели их на поводке (Артемида, тащившая Мэй, выглядела особенно довольной). Перед ними уже сидели зрители; для удобства и конспирации они были в масках. Хината снова чувствовала, как готова сгореть со стыда (с ней это здесь происходило с завидным постоянством). Она стояла голая, на четвереньках, перед всеми этими людьми... Она совсем докатилась... Сзади выплыл Мастер, подобрался к ней и, присев рядом на корточки, шепнул перед представлением:
— Жемчужина, все эти мужчины любуются твоим обнаженным прекрасным телом, тебя это возбуждает? — говоря это, он вполне так ласково погладил ее по спине, добрался до попки, прошелся по бедру...
Хината и правда чувствовала себя очень странно, но не могла сказать на сей счет ничего конкретного, она вообще была не в состоянии говорить.
Мастер торжественно объявил номер, и представление началось. Артемида, выведя на сцену Мэй, грациозно удалилась. Тигр же стремительно выбежал за кулисы и вернулся обратно, в спешке натягивая на себя собачьи уши, которые смотрелись на нем весьма нелепо. Он повернулся к зрителям, потешно высунул на собачий манер язык и встал на четвереньки. Тигр подполз так к кусту в горшке, изображающему парковое растение, радостно залаял и задрал на него «заднюю лапу». Зрители весело загоготали. Затем наш герой, «заметив» двух аппетитных сучек, покружил немного, пытаясь выбрать, на какую же из них залезть? Остановив свой выбор на рыженькой, он пристроился сверху и начал сладострастно об нее тереться, пока не возбудился достаточно, и без всяких церемоний приступил к делу.
Русалочка поначалу была явно недовольна таким обращением, но немного погодя начала прогибаться под своим «кобельком» и томно постанывать. Тигр же быстро вошел в раж и совершенно не сдерживался. Хинате вблизи было хорошо видно, как тот имеет текущую Мэй, и она чувствовала запахи разврата, исходящие от них. И с ужасом думала о том, что ее тоже сейчас изнасилуют.
К огромному облегчению девушки, на сцену вышел Купидоша. Вместо привычного херувимского наряда на нем были те же собачьи ушки, что смотрелось довольно мило. Он до этого простоял за кулисами, наблюдая, как волнуется Жемчужина и невольно слушая страстные вздохи Мэй. Буквально за минуту до выхода позади него возник Орочимару и незаметно передал ему пузырек с гелеобразным содержимым.
— Что это? — шепотом спросил херувим.
— Антисептический, обезболивающий гель, с приятным охлаждающим эффектом, — поделился тот, — моего собственного изготовления, — добавил он не без некоторой гордости. — Используй его вместо смазки, а то милой попке нашей Жемчужины сегодня и так досталось.
— Ты как? — шепнул Купидоша на ухо девушке, пристраиваясь сверху на собачий манер.
Хината еще никак не могла прийти в себя после сегодняшнего ужаса, ее всю трясло. Она повернулась к нему и посмотрела столь страдальчески, что у того весь настрой чуть не пропал, чего допустить нельзя было ни в коем случае, ведь тогда бы его заменили, а отдавать свою драгоценную Жемчужину парень никому не собирался.
— Я очень аккуратно, — тихо сказал он, незаметно откупоривая пузырек и выливая его содержимое. — Ты уверена, что с тобой все нормально?
— Если это ты, то все в порядке, — кивнула та.
В этот раз Купидоша вошел на удивление легко, и дело было вовсе не в чудесном средстве доктора Орочимару.
— Чем они тебя так растянули? — прокряхтел он.
— Не волнуйся, все в порядке... — невпопад ответила Хината. Она вдруг, неожиданно для себя самой, смогла отвлечься от своих переживаний и почувствовала, что все не так страшно, когда рядом есть кто-то, кто так беспокоится о тебе. — Теперь все в порядке...
***
Когда все закончилось, и опустился занавес, Хината кинулась на шею Купидоше, сотрясаясь от рыданий.
— Неужели я был так плох? — вскинул брови парнишка, пытаясь рассмешить ее шуткой, а та лишь мотала головой и мычала что-то бессвязное.
В эту ночь Купидоша снова остался у нее. Орочимару накачал ее успокоительным и заметил уходя:
— Я считаю, что она держалась молодцом.
Купидоша прижимал к себе девушку, гладил и неуклюже целовал в щеку, пока та не успокоилась и не уснула. Впереди ее еще ждали нелегкие испытания. И не только ее, их обоих...