Горькая правда

— Драко, да! — Её стоны эхом отражались от стен комнаты, удваивая и без того громкое звучание. — Сильнее, прошу!

Малфой зарычал и вплотную прилип к ней сзади, прикусывая нижнюю губу до крови. Ярость, возбуждение, безумие — всё бурлило в нём, норовя выплеснуться через край. Он правда сдерживался, старался контролировать себя даже после того, как мышцы напрягались так сильно, что их почти сводило судорогой. Но когда они подходили к кульминации, Грейнджер всегда становилась чересчур дикой, чтобы Драко мог хотя бы попытаться сопротивляться.

Она умоляла его быть резче, грубее, как будто её натурально ломало от недостатка адреналина. Их секс — как и отношения — был чёртовым торнадо, уничтожающим всё на своём пути.

Так было и сейчас. Он давно потерял себя в пространстве спальни, наслаждаясь приятным мокрым скольжением, тяжело выдыхая в её кудрявые волосы. Гермиона кричала его имя неприлично громко, пока Драко бездумно считал мурашки на её спине. Звуки, слетающие с её прелестных губ, были такими всепоглощающими, что вскоре всё остальное превратилось в пустой белый шум и он различал лишь их и собственное сердцебиение.

Ему нужен был кислород, а не запах её проклятого цветочного шампуня. От этого манящего аромата голова кружилась ещё больше, а движения окончательно превращались в хаотичные быстрые толчки.

Хотелось трахать её до онемения, хотелось вбиваться в её тело до тех пор, пока из глаз не повалят искры. Драко сходил с ума, когда она так красиво стонала.

— О боже. — Гермиона задрожала от подступающего оргазма, сжимая в кулак простыни. — Я кончаю.

Мир сузился от стремительно подступающей эйфории. Снова и снова мужчину пронзало вспышками неуправляемого наслаждения. Стенки влагалища запульсировали, когда Грейнджер инстинктивно выгнула спину, вгоняя его член до самого основания, и именно тогда он наконец-то отпустил себя.

Малфой сцепил челюсти и почувствовал, как собственные мышцы сжимаются, подталкивая его к финальной точке.

Точке абсолютного невозврата.

***

Они ещё долго приводили дыхание в норму, бессознательно пялясь в потолок. Тени на нём образовывали причудливые рисунки, за которые Грейнджер цеплялась, как за настоящие произведения искусства, только чтобы не смотреть в глаза Драко прямо сейчас.

Буйный секс после ссоры стал уже некой рутиной в их запутанных отношениях, но совсем не такой серой, как хотелось бы. Эта привычка была скорее вредной и, без всяких сомнений, губительной, поражающей нервные клетки изнутри. По-хорошему, её следовало быстрее истребить, подобно самому обыкновенному вирусу. И Гермиона, как полагает истинному зависимому, однажды даже пыталась слезть с неё, но эти старания так и не увенчались успехом.

Когда они орали друг на друга, воздух вокруг становился таким тяжёлым, что устремлялся вниз, прямо к полу, оставляя лёгкие горячими и опустошёнными. Организм не поглощал кислород, который был так необходим в это время обеспокоенному мозгу, и инстинкты в конечном счёте перевешивали здравомыслие. В итоге они с Малфоем начинали безудержно трахаться, выпуская на волю всё накопившееся недовольство, пока попросту не падали без сил.

Только потом, когда сердечный ритм возвращался в норму, неподъёмный вес осознания придавливал Гермиону, подобно бетонной плите, опасливо замирая на грани полного уничтожения.

С этим нужно было заканчивать. Как бы сильно она его ни любила, как бы сильно Малфой ни сопротивлялся, такая тенденция была в корне ненормальной. Она могла ненароком разрушить даже их карьеру, ведь ссоры всё чаще случались в незапланированных местах.

— Нам нужно поговорить, — машинально сорвалось с её губ.

— Салазар, нет, — простонал он, напоминая ей больше капризного ребёнка, нежели зрелого мужчину. — Избавь меня от нравоучений.

— От нравоучений! — Она пообещала себе не срываться сразу же, но уже перешла на крик. Просто великолепно.— Драко, мы вместе почти полтора года, я даже не преувеличиваю.

Малфой сел на кровати и подвинулся ближе к изголовью, видимо, чтобы у него была опора, когда он начнёт показательно мотать головой и привычно закатывать глаза на каждое её замечание.

— Скоро Рождество, — достала козырь Гермиона, решив сыграть на сентиментальной любви каждого британца к этому празднику. — Я намерена провести его вместе со своей семьёй.

— Флаг в руки, — буркнул он.

И без того хлипкие ожидания на нормальный диалог тут же рассыпались по полу. Она словно и вправду слышала, как эти бусинки потерянной надежды, некогда украшавшие её ожерелье из чувств, закатываются под кровать.

— А ты? Где его будет отмечать Нарцисса?

С губ Малфоя сорвался тяжёлый вздох, но промолчать он всё-таки не смог:

— Наверняка как и каждый год до этого. В поместье. — Мужчина взглянул на неё и почему-то испытал неожиданную грусть от вида обнажённой Грейнджер, замотанной в простыни.

— Отлично, мы могли бы навестить её, — с явным намёком произнесла она.

— Не могли бы. — Он на секунду зажмурил глаза, чтобы ненароком не разразиться гневной тирадой. — Я повторяю тебе в сотый раз, Грейнджер. Мы не будем общаться с моей матерью, я не буду тебя с ней знакомить. Я не собираюсь видеться с твоими родителями и тем более... — Драко повысил голос, заметив, что девушка пытается перебить его, — тем более я никогда не стану отмечать с ними Рождество.

Гермиона поджала губы, перебарывая внутренние порывы снести к чертям его эгоистичное мнение.

— Я отмечала с ними одна в прошлом году, но тогда мы только начали встречаться. Они подумают, что я встречаюсь с призраком!

— Ты встречаешься с бывшим Пожирателем смерти! — резко воскликнул он. — Едва ли это лучше призрака!

После этих слов Драко вскочил с кровати так быстро, что Грейнджер испуганно отшатнулась. Эта тема была той самой гранью, которую никогда не было позволено переходить.

Малфой смог смириться с влечением, дружбой, даже любовью между ними, но страх быть непонятым, непринятым, заклеймённым за постыдное прошлое до сих пор жил глубоко внутри него и не думал ослаблять свою железную хватку.

***

На утро следующего дня Грейнджер отправилась в министерство одна и даже не стала будить Драко. Ей нужно было немного пространства, чтобы хорошенько обдумать всё, что происходило с ними в последние месяцы. В рабочие дни время шло невероятно быстро, но откладывание проблемы на потом однозначно не помогало в её решении. Она собиралась немедленно выяснить, как такие пропасть и недопонимание вообще могли возникнуть после продолжительной дружбы и целого года крепких отношений.

Если дружеское общение ещё можно было назвать неполноценным в каких-то моментах, то тайну скрытности Драко во время совместной жизни Гермиона никак не могла раскрыть. Как и дело с кражей в поместье чистокровного волшебника, что было сейчас по-своему символично.

На доске за неделю следствия почти не прибавилось улик. Лампочка сверху освещала белое полотно с двумя одинокими колдографиями с места преступления. Чуть ниже разместилась короткая фактическая отметка о краже, оставленная красным маркером, а следом за ней красовался жирный вопрос, намекающий на полное отсутствие предположений касательно виновника преступления. Тот уже порядком надоел своей категоричной обезличенностью, но ни у Драко, ни у неё не появилось ни единой зацепки на этот счёт.

— Доброе утро!

Она повернула голову на голос друга и мгновенно подчинилась его заразительной улыбке. Поттер всегда умел выглядеть счастливым, даже когда повод для радости казался всем остальным смешным.

— Гарри!

— Ты сегодня рано. — Он подошёл ближе и опёрся кулаком о рабочий стол, тем самым почти в точности повторяя позу Грейнджер.

Следующие пару мгновений они молчали. Аврор внимательно разглядывал доску с уликами, мысленно собираясь с силами. Он уже давно пытался привыкнуть к роли начальника, и давать советы, в равной степени как и ругать подчинённых, должно было стать его неотъемлемой обязанностью. Однако, сколько бы Поттер ни думал об этом, отчитывать Гермиону он по-прежнему не мог.

— Всё ещё ничего?

— Пусто, — сухо прокомментировала девушка. — Что говорит Робардс?

Поттер неловко почесал затылок, прежде чем как всегда уклончиво ответить на вопрос о состоянии начальника. Вокруг его персоны в последнее время обострились неприятные слухи, и уже половина отдела уверила себя в том, что Гавейна ждёт скорая отставка, а Гарри вместе с тем — неминуемое повышение.

Здоровье главного мракоборца и правда оставляло желать лучшего, но Поттер словно настойчиво не хотел в это верить. Подготовить себя к ответственности оказалось сложнее, чем он предполагал.

— Прости, Гермиона, я не смог выбить для вас помощь среди авроров. Конец года, никто не хочет участвовать в новом деле даже за сверхурочные.

— Я понимаю, — с неприкрытой грустью произнесла Грейнджер.

В такие моменты она невольно скучала по Эрни, который полгода назад окончательно покинул работу в министерстве, чтобы с головой погрузиться в семейную жизнь. За долгие годы службы здесь Гермиона привыкла полагаться на помощь напарников, как бы хороша она ни была сама.

Сложно было поверить, что их великолепная четвёрка превратилась в бесконечно спорящий дуэт, который не мог добиться прогресса в банальной краже.

— Но я кое-что придумал, — подбодрил её Гарри.

Она так и не успела спросить, что именно задумал Поттер, когда дверь кабинета неожиданно открылась и впустила внутрь покрасневшего от ярости Малфоя.

Его походка напоминала медленную поступь хищника, и он при этом ни на секунду не сводил своих серых глаз с жертвы Грейнджер.

Неужели он так расстроился, что она не разбудила его?

— Доброе утро, — осторожно поздоровался Гарри.

— Я бы так не сказал. — Сталь в голосе Малфоя слышалась настолько чётко, что девушка побоялась порезаться, оказавшись ближе к нему. — Ты уже рассказал ей, Поттер?

Гарри, кажется, решительно не понимал причин такого странного состояния Драко. Он переводил взгляд с Поттера на Гермиону и обратно в поисках ответов, но так ничего и не добился.

— Ещё нет... — уклончиво ответил Гарри, и подруга нетерпеливо уставилась на него. — Гермиона, Люк Фримэн вызвался консультировать вас по этому делу.

— Что?!

— Что!

Напарники крикнули одновременно, и от этого звона Поттера чуть не оглох. Ему казалось, что Драко был в курсе его предложения, поэтому удивился ещё больше, увидев неподдельный шок аврора.

— Люк Фримэн, наш мошенник, — разглядывая их растерянные лица, пояснил Гарри. — Он услышал о краже картины в Нотт-Мэноре. Каким-то образом, — чуть тише добавил он. — Попросился помочь на выгодных для нас условиях.

— Каких ещё условиях?!

Гермиона была потрясена подобным заявлением, но волновалась она явно меньше Малфоя. Со стороны казалось, что его блондинистые волосы могут буквально встать дыбом от напряжения.

— Люк хочет скостить срок и получить более комфортную камеру. Причём он согласился на ужесточение наказания при провале дела.

— Зачем ему это? — Грейнджер искренне не понимала мотивов Фримэна. — Он и так избежал Азкабана, выйдет через пять лет, зачем рисковать?

— Говорит, что ему скучно. Но я бы в эту чепуху не верил.

— Я против, — тут же перебил его Драко. — Никаких мошенников в моём кабинете.

— В нашем кабинете, — гневно поправила она.

Он лишь многозначительно фыркнул.

Гарри чувствовал себя откровенно не в своей тарелке, пока эти двое грозились уничтожить друг друга одними лишь взглядами.

— Кхм, — прокашлялся он, переключая их внимание на себя, — мне нужно единогласное решение.

— Да!

— Нет!

— Малфой!

— Грейнджер!

Поправив очки, Поттер выиграл немного времени на обдумывание. Ему совершенно не нравилась вражда между двумя лучшими следователями отдела. В последние месяцы раскрываемость дел упала до неслыханного минимума, под глазами подруги залегли страшные синяки, а Драко словно опять превратился в надменного слизеринца. Гарри уже начал винить себя за то, что свёл их и разрушил такую прекрасную и плодотворную для Аврората дружбу.

Наверное, так же чувствовали себя учёные, создавшие смертельно опасное оружие. Они хотели как лучше.

— Отказы не принимаются, — выпалил он на одном дыхании.

— Поттер! — сразу же возмутился Драко. — Что ты здесь устроил? Помогаешь родственникам?

— Мы с ним не родственники. — Ногти Гермионы впились в кожаные брюки, и Поттер готов был поклясться, что прямо сейчас она фантазировала, как душит своего напарника.

— Ваша раскрываемость настораживает, — попробовал деликатно объяснить Гарри. — Помощь необходима.

Малфой цокнул и отвернулся от них, демонстрируя явное несогласие.

Когда ему нужно было, Драко умудрялся быть ещё более несносным засранцем, чем раньше. Но за время их службы подобные провокации ни разу не предназначались Гермионе. Они всегда были отличной командой, да что уж там, гораздо более впечатляющей, чем кто-нибудь когда-нибудь мог бы предположить.

Гарри нахмурился, переваривая несостыковку.

— Постой, — снова заговорил аврор, чем сразу же привлёк внимание недовольного блондина. — Ты удивился, когда я сообщил о Фримэне. Тогда о чём ты хотел рассказать?

Протест Драко моментально сменился холодной злобой, которая довольно ярко промелькнула в его глазах. Температура в помещении словно упала на несколько градусов от тяжёлых глыб льда, проплывших глубоко внутри серой радужки. Гермионе пришлось побороть острое желание обнять себя руками.

Он почти скалился, когда отвечал:

— Сегодня утром ограбили Малфой-Мэнор.

***

В этом году зима была как никогда холодной, и земля за считаные дни успела покрыться толстым слоем инея. Трава негромко хрустела под аврорскими сапогами, пока они двигались к поместью Ноттов. Светло-серое небо нависало прямо над головой. На нём всё больше сгущались тучи, и Грейнджер не могла не заметить, как точно погода передавала состояние её души.

Лицо Драко превратилось в самый настоящий камень, не выражающий ни единой эмоции. После назначения Фримэна консультантом он и вовсе перестал с ней разговаривать. Уже без него было решено прислать заключённого сразу к поместью, чтобы Люк смог сразу на деле доказать свою полезность.

Гермиона всё время думала о том, что было для Малфоя хуже. Скорая встреча с матерью, которую он старательно избегал, или работа с мошенником, который одним своим видом заставлял его вскипать от ярости. Она бы посочувствовала ему, если бы так сильно не злилась на его показную холодность и игнорирование их совместных проблем.

Каждый получает по заслугам, не так ли?

Они остановились у широкой парадной лестницы. Две мраморные фигуры у её подножья взирали друг на друга свысока. Это был древнегреческий стиль, но Грейнджер смогла без труда определить в практически обезличенных статуях женщину и мужчину. Оба выглядели царственно, но при этом абсолютно несчастно, придерживая на груди роскошные тоги.

Обычно в таких местах было принято выставлять статуи животных — кого-то важного и величественного вроде свирепых львов. Но Гермиона почему-то считала выбор Ноттов наиболее подходящим для этого места.

Возможно, дело было в её настроении, но, скорее всего, слизеринцы просто не ассоциировались у неё с королём зверей.

— Мистер Малфой! Мисс Грейнджер!

Она обернулась на крики аврора, приближающегося к ним с левой стороны парка. Впереди него быстрым шагом, чуть ли не вприпрыжку, шёл Фримэн. Несмотря на медные наручники, сдерживающие магию, и небольшую щетину, улыбка на его лице словно стала ярче прежней. Он был одет в обычные джинсы и пиджак, но сиял ярче полуденного солнца.

— Принимайте, — весело произнёс аврор, останавливаясь в метре от напарников.

По его задорному тону Гермиона решила, что ему поскорее хочется избавиться от болтливого мошенника. Что ж, она не могла его винить.

Драко даже не шелохнулся, чтобы принять у сопровождающего бумаги, и Грейнджер пришлось подписать их самой.

Упрямый баран.

— Я бы пожелал вам удачи, но она не поможет, — пошутил он, перед тем как забрать папку обратно.

— Джон, мне казалось, мы подружились. — Люк вульгарно поиграл бровями, чем вызвал у аврора ещё большее отвращение.

Она даже не стала смотреть на реакцию Малфоя, когда с рук Фримэна спали ненавистные ему наручники и он радостно потёр запястья друг о друга.

— Как хорошо, — счастливо вздохнул он. — Свежий воздух.

— Не поперхнись, — огрызнулся Драко и сразу же направился вверх по лестнице.

Попрощавшись с сопровождающим кивком, Гермиона с выдохом подхватила Люка за локоть и отправилась вслед за Малфоем.

— Красавчик не в духе? — волнительно спросил мошенник, его голос был чуть громче шёпота.

— Считай его худшим твоим наказанием, — многозначительно ответила Грейнджер, не желая комментировать происходящее.

Кажется, Фримэн, лишённый нормального собеседника в камере, не был согласен с затяжным молчанием, так что продолжил говорить уже через считаные секунды:

— Это дело невероятно захватывающее. — То, с каким придыханием он произнёс это, не оставило никаких сомнений в искренности его слов. — Вторую картину уже украли?

Даже скучающий Драко, который успел к тому моменту трижды постучать в дверь, взглянул на Люка с любопытством.

— Вторую картину? — уточнила Грейнджер и постаралась, чтобы её вопрос звучал при этом как можно более беспристрастно.

Никому, даже самым пронырливым журналистам, ещё не удалось узнать о краже в Малфой-Мэноре. В подробности дела были посвящены всего четыре оперативника, и Люк точно не входил в их число. Это было просто невозможно.

— Когда я сказал, что поймаю вора, я не шутил. — Фримэн уже хотел добавить что-то ещё, но массивная дверь наконец-то отворилась.

На входе стоял сутулый дворецкий Эдриан. На вид ему было около семидесяти, но даже всех этих лет не хватило, чтобы воспитать в нём вежливость. Старый мерзавец ещё при прошлом осмотре места преступления вёл себя крайне неприлично, не скрывая своего презрения к Грейнджер.

— Мистер Малфой, — старик поклонился так низко, что Гермиона невольно приготовилась услышать хруст позвоночника, — мисс Грейнджер, — выпрямившись в свой небольшой рост, уже более резко выплюнул он, — пройдёмте.

Драко вздохнул, но не стал защищать её перед дворецким Ноттов. Люк на протяжении всей этой сцены выглядел ещё более растерянно.

***

Широкий холл поместья, декоративные мраморные колонны и высокие потолки полностью завладевали вниманием даже самого искушённого гостя. Цветовая гамма была выдержана в белых и светло-коричневых тонах, а мебель успешно имитировала позднюю эпоху барокко. Нотт-Мэнор занимал гордое второе место в рейтинге самых величественных поместий Уилтшира.

Нетрудно было догадаться, чьё стояло на первом.

— Мистер Нотт сейчас дома, я сообщу ему о вашем приходе, — прохрипел дворецкий, отработанными жестами открывая двери в малую гостиную.

Именно здесь раньше находился тот самый шедевр искусства.

Рисунок, выполненный на тканевых тёмно-зелёных обоях, повторял образ вьющейся виноградной лозы. В середине комнаты разместились небольшая диванная группа и кофейный столик, перед которыми простиралась личная картинная галерея Ноттов.

Портретов родных здесь не было, и Грейнджер предположила, что их чаще всего вешали в кабинетах для обмена мнениями. Зато на каждом полотне мелькали различные дикие животные, полуобнажённые дамы и статные рыцари. У всего этого многообразия не было единой темы, что выдавало явное отсутствие вкуса у коллекционера.

Изучая обстановку, Гермиона невольно забыла, что на этот раз они пришли не одни. Она заставила себя обратить внимание на Фримэна, который, в отличие от неё, не распылялся, разглядывая всё подряд, а сфокусировал внимание на одной конкретной пустой раме справа, из которой недавно вырезали полотно.

— Любопытно, — отметил он и жадно облизнул тонкие губы.

Его глаза натурально светились от возбуждения, и Грейнджер задумалась, что даже без аврорских навыков признала бы в нём мошенника.

— Что думаешь?

— Картины вокруг были закрыты?

Первый вопрос её удивил, как и Малфоя, который стоял к ним спиной и всем видом демонстрировал свою невовлечённость. Подлеца выдал лёгкий поворот головы.

— Да, мы полагаем, что он прикрыл их тканью и одновременно использовал незамысловатое заклинание.

— Иначе другие картины бы увидели его лицо, — сделал вывод Люк. — Умно.

Как и всё волшебное, магическая живопись сильно отличалась от своей магловской версии. Персонажи на этих шедеврах не просто могли шевелиться, разговаривать и слушать — они могли видеть и запоминать, что в данной ситуации играло на руку следствию. Если бы вор не позаботился о скрытности, кто-то из рыцарей или этих милых дам, устраивающих пикник на лужайке, непременно выдал бы аврорам описание преступника.

— Он заморозил фестралов, не так ли?

«Фестралы на водопое» — так называлась украденная картина. Поистине самое известное и удачное творение французского художника Матиса ГажаМатис Гаж (англ. Mathis Gage) — французский волшебник, сын Рейнарда Гажа и Жозетт Лестрейндж, брат Луи Гажа.. На ней существа, чья стать и истинное обличие были видны лишь тем, кто однажды видел смерть, топтались вокруг кристально чистого ручья на опушке леса. Для воплощения своей уникальной задумки Гаж использовал специальные чары, скрывая фестралов от неподготовленного зрителя.

Чтобы существа не успели сбежать на другую картину, грабителю действительно нужно было их заморозить. По крайней мере, к такому же выводу пришли они с Малфоем, когда впервые осматривали эту комнату.

— Возможно, — вместо неё ответил Драко, который наконец-то решил вступить в дискуссию. — Что ещё ты видишь?

— Повежливее, — огрызнулся Фримэн, но не стал больше раздражать аврора. В конце концов, он был сейчас не в том положении. — Грабитель явно левша. — Люк сделал осторожные шаги вперёд, чуть ли не врезаясь носом в повреждённую раму. — Линии на дереве неровные, двигаются не по часовой стрелке, местами прерываются, потому что картина висит на неудобной для среза высоте.

— Может, он просто низкий? — предположил Малфой.

— Возможно, но с его навыками он мог бы наколдовать себе табурет. Тут дело в другом, — пока говорил, Фримэн ни на мгновение не отвлёкся от изучения места, где висел шедевр Гажа.

Гермиона внимательно следила за его действиями, периодически кидая взгляд на Драко. Его скепсис был виден за версту, но он, к счастью, обошёлся без грубых комментариев.

Кража в этом месте была ещё более невозможной, чем захват Лондонской национальной галереи. Поместье охранялось специальными чарами, ставни открывались только изнутри, а расположение комнат превращало Нотт-Мэнор в настоящий лабиринт Минотавра. Тот, кто не был здесь хотя бы однажды, едва ли смог бы свернуть несколько раз в нужных местах и открыть именно эту дверь, ничем не отличающуюся от десятка других вокруг.

Грейнджер уже хотела расспросить Люка о второй картине, когда в комнату пожаловал хозяин поместья.

Теодор Нотт был одет в простой домашний костюм тёмно-синего цвета, если шёлк, конечно, можно назвать простым материалом. На лице бывшего слизеринца сверкала хитрая улыбка, а пара непослушных каштановых прядей упала на лоб. Он выглядел слегка заспанным, но, кажется, не злился очередному приходу стражей правопорядка.

— Драко, — тут же поприветствовал друга он, — что-то ты зачастил ко мне со своей подружкой.

— Она не... — Малфой успел вовремя прерваться, но Гермиона, к своему сожалению, мгновенно припомнила ему стыдливую скрытность.

Драко практически не общался с бывшими представителями змеиного факультета, что в целом её устраивало, но тот факт, что он решил сохранить их отношения в секрете даже от своего близкого друга Забини, заставлял Грейнджер перманентно нервничать.

Если он действительно хотел видеть её своей девушкой, почему так сторонился её теперь?

— Ты привёл незнакомого мне джентльмена, представишь?

Фримэн только после этого вопроса отвлёкся от дотошного осмотра картин и повернулся к Тео лицом.

— Я могу сам, — тут же оживился мошенник. — Люк Фримэн.

— Теодор Нотт, очень приятно. — Хозяин поместья выглядел загадочно, припоминая, где мог раньше слышать имя незваного гостя.

— Фримэн — вор, — подсказал ему Драко.

— Мне больше нравится «талантливый мошенник», — радостно поправил его Люк, словно правда гордился своим видом деятельности.

— О, ну конечно! — Гермиона думала, что Нотт треснет себя по лбу, но мужчина удержал руки в карманах. — Тот самый Фримэн и его финансовая пирамида. Я восхищён!

— В самом деле?

— Я был алмазом пятого уровня, — добавил Тео. — Почти разбогател.

— Ты и так богат, — презрительно напомнил ему Малфой.

— Всего-то нужно было не отказываться от семьи, мой дорогой друг.

На бледной шее Драко поползли красные пятна от этого громкого заявления, и Грейнджер поспешила перебить их:

— Мистер Нотт, повторите, пожалуйста, всё, что знаете об ограблении, для нашего консультанта.

Синие глаза Теодора продолжали сверлить Малфоя, но он ответил:

— Кража произошла в понедельник. Накануне этого дня я устраивал пышный праздник для узкого круга лиц, поэтому проснулся только к полудню. Я люблю пить кофе в этой гостиной и обнаружил пропажу сразу же, во время позднего завтрака.

— Кто-нибудь видел её после ухода всех гостей? — задал уточняющий вопрос Люк, окончательно переключая внимание Нотта на себя.

— Я понимаю, на что вы намекаете, но никто из моих многоуважаемых гостей не крал картину.

Грейнджер съёжилась от слова «многоуважаемые». Она видела список приглашённых: в поместье собралась вся пожирательская элита, которая смогла избежать заключения в Азкабане. Едва ли дочку маньяков Эйвери или старого родственника Розье со странными увлечениями вроде пыток домашних крыс можно было назвать хотя бы терпимыми собеседниками.

— Знаете, чем опасна дружба?

Тео выжидающе склонил голову.

— Мы закрываем глаза на недостатки, слепо верим им, потому что они наши друзья.

— Эдриан видел картину, когда убирал поместье после праздника, — защитился Нотт. — Это не слепое доверие.

Фримэн задумался над его словами, но не стал произносить ничего вслух.

***

Перед походом в Мэнор они вернулись в Аврорат, чтобы разобраться со всеми новыми уликами. Благодаря Люку абсолютно пустое после знака вопроса поле заполнилось короткими описаниями преступника.

Отлично владеет магией.

Крал не первый раз.

Левша?

Знает расположение комнат в Нотт-Мэноре.

Гермиона была невероятно довольна их первой вылазкой, потому что Фримэн каким-то чудом смог систематизировать всю полученную информацию и даже предложить весьма свежие идеи.

Драко, в отличие от неё, не выглядел счастливым. Ей казалось, что с каждым новым часом он всё больше отстраняется и усиливает самобичевание. Если подобная тенденция не прекратится, лицо Малфоя окончательно посинеет от напряжения, когда они окажутся у ворот его родного дома.

— Нам надо обратить внимание на знакомство хозяев дома с предполагаемым вором, — отметила Грейнджер, внимательно рассматривая свежие надписи на доске. — Не думаю, что праздник бывших Пожирателей в доме у Нотта всего лишь совпадение.

— Разве чистокровные не самые богатые маги в Англии? — со скепсисом уточнил Люк.

— Не все из них. Кто-то потерял очень много после войны и едва сводит концы с концами.

— Нотт может позволить себе дворецкого и прислугу. Впечатляет.

— Им запретили держать эльфов, — вмешался в их диалог Драко. — После войны законы о магических меньшинствах были пересмотрены.

— Я думаю, Фримэн имеет в виду финансовую обеспеченность семьи Ноттов. Дворецким и поварам нужно платить. Изредка кормить их лестью, как эльфов, уже не получится.

Малфой сложил брови, выражая крайнюю степень недовольства.

— Ты так хорошо его понимаешь, может, будешь работать с ним?

Это была чистой воды провокация. Гермиона поняла это ещё до того, как он задал свой хитровыдуманный вопрос, но последняя соломинка, удерживающая фундамент её рационализма, надломилась задолго до этого. Последние слова Драко стали лишь лёгким ветерком, окончательно пошатнувшим хрупкую конструкцию.

— А знаешь, я согласна, — сказала она так уверенно, что Люк, стоявший в двух метрах от них, удивлённо выпучил глаза. — Мне нравится с ним работать, потому что он действительно занят делом.

— Да неужели? — на этот раз была очередь Малфоя сделать выпад. — А чем же занят я, позволь спросить?

— Увиливанием, — Гермиона выставила руку вперёд и принялась демонстративно загибать пальцы, — собственной неуверенностью, моим унижением, пресмыканием перед бывшими друзьями. Мне продолжать?

— Довольно, — огрызнулся Драко. — С меня хватит этого цирка. Сначала ты сомневаешься в моих чувствах, теперь во мне самом. Что дальше, Грейнджер? Мне разбиться о землю, чтобы ты прекратила свои манипуляции?

— Да как ты смеешь! — Грудь Грейнджер, обтянутая кожаной курткой, вздымалась от прерывистого дыхания. — Я доверяла тебе, а ты продолжаешь вставлять ножи мне в спину!

— Доверяла?! — Он резко провёл по лицу рукой. — Я предлагаю пари, которое раз и навсегда нас рассудит.

— Пари? — Гермиона не сдержала истеричного смешка. — На что ты хочешь поспорить? На собственное самолюбие?

— Почему бы и нет! — Драко просиял от этой идеи. — Спорим на то, кто быстрее раскроет дело.

Грейнджер прикусила губу, взвешивая его предложение.

— Если выиграю я, ты признаешь, что всё это время был не прав?! Мне нужно решение проблемы, а не очередные детские игры!

Кровь настойчиво стучала в висках, но Драко не собирался сдавать позиции.

— Выйди, Фримэн, — сказал он, всё ещё наблюдая за Гермионой, отчего Люк не сразу осознал, что обращаются к нему.

— Что, простите?

— Выйди. В коридор, — отчеканил Малфой, и брюнет после недолгой паузы послушно удалился из кабинета.

Когда дверь за ним захлопнулась, аврор резко шагнул вперёд, сокращая расстояние между ними до недопустимого минимума.

— Я могу познакомиться с твоей семьёй, даже поужинать вместе с матерью в Мэноре, — охрипшим от криков голосом произнёс он, — но я понимаю, что тебе и этого будет недостаточно. Ты продолжишь сомневаться.

— Ошибаешься.

— Я никогда не ошибаюсь, — смело заявил он.

— Где-то я это слышала.

— Ты боишься, что я тебя обставлю? Что окажусь умнее?

— Ты... Нам нужно поставить рамки. — Не обращая внимания на наэлектризованный от спора воздух, Гермиона старалась держать себя в руках. — Обсуждать дело запрещено. Спрашивать друг у друга советы тоже. Работаем по отдельности, ходим к потерпевшим по отдельности. Теперь каждый сам по себе.

— Идёт. — В глазах блондина словно открылась газовая конфорка — настолько реальным казалось пламя, вспыхнувшее вокруг тёмного зрачка.

— Что насчёт Фримэна?

Он усмехнулся, как будто они делили место в столовой.

— Забирай, мне он не нужен.

— Как легкомысленно, — заметила Грейнджер и ещё протяжнее выдохнула.

Эта привычка врезаться друг в друга губами после криков пробирала до костей и заставляла чувствовать покалывания во всех местах, куда могли бы гипотетически вонзиться его острые зубы.

— Никакого секса во время расследования, — словно прочитав её мысли, произнёс он. — Играем честно.

— Ты жалкий трус, Малфой, — прошипела она.

— Тогда приготовься проиграть жалкому трусу.

Пока они смотрели друг на друга, как два одержимых голодом хищника, пространство комнаты сжалось настолько, что Гермиона едва видела на периферии подсвеченную доску и рабочие столы позади напарника.

Она даже не заметила, как в кабинет вошёл Поттер. Драко, судя по всему, тоже, потому что они оба взглянули на аврора только после того, как он подал голос.

— Я видел Фримэна в коридоре, вы его выгнали?

Ох, Гарри, если бы проблема была в нём.

— У него перерыв, — со зловещей ухмылкой ответил Малфой, чем ещё больше смутил ничего не понимающего Поттера.

— Я вижу, у вас прогресс, — кивнул в сторону доски аврор. — Продолжайте работать сообща, и всё получится.

Мотивационная речь от Гарри словно была украдена прямиком из диснеевского мультика, и, учитывая их недавний разговор, прозвучала ещё более комично. Гермиона с трудом удержала улыбку от происходящего вокруг абсурда, когда Драко невозмутимо добавил:

— Конечно, Гарри, мы — команда.

Малфой называл его по имени только в очень редких случаях, и ещё никогда эти случаи не были поводом для радости, но Поттер всё же выдавил счастливое выражение лица, прежде чем покинуть комнату.

— Игра началась, — шёпотом добавил Драко.