DM :)

Алиса

Мой больничный длился уже третий день. Оказывается, я не приспособлена сидеть дома без дела. Я то и дело перечитываю книги, лажу в интернете и созваниваюсь с Дашей. Она, как по совпадению, тоже была на больничном, только вот из-за простуды.

— А что врач сказал? — спрашивает она, но на экране я лишь вижу потолок её комнаты и какое-то копошение сбоку.

— Выписал мазь и сказал не напрягать ногу. Я даже в магазин выйти не могу. А в нашем городе, из доставки еды есть только несколько пиццерий. Знаешь, есть три дня в подряд пепперони так себе удовольствие.

— Ага, только промолчи об этом, когда приедешь ко мне в гости, — теперь я вижу её красный от насморка нос, — Нет, ну как ты так умудрилась то?

— Оступилась на лестнице, — снова вру я.

Я не хочу говорить кому-то о том, что на самом деле произошло. А зачем? Чтобы семейка Дария меня ещё больше возненавидела? Чтобы его мамаша опять препиралась ко мне домой со своими вопросами о деле. Нет, мне хватило.

— У тебя руки ободраны, Алис, — но как только она видит мой не добрый взгляд, то меняет тему, — Что за музыка у тебя на фоне?

— Это не у меня. Соседи.

— Так поздно? У вас ведь... сколько?

— Почти двенадцать. Поверь, я бы сходила и попросила быть тише, но могу сделать это только через два дня. Я до двери за доставкой иду минут двадцать, а тут...

— Так вызови на них милицию, да и всё. Я бы так и сделала.

Я знаю, что она так и сделала, но почему-то я не хочу этого делать. Скорее всего празднуют новоселье и завтра уже будет как прежде.

— Если через час не успокоится, то так и сделаю, — отвечаю я, посматривая на часы.

— Не уже ли других соседей это устраивает?!

— Дом новый, тут на этаже бывает только одна квартира заселена, так что думаю, они мешают только мне. Не беспокойся, я же не ложусь сейчас спать.

Она мило мне улыбается, а ещё показывает в тысячный раз своего котёнка, но я бы попросила ещё раз показать мне это чудо, ведь он слишком милый. Через полчаса мы желаем друг другу спокойной ночи, и я сбрасываю звонок. Музыка, как бы странно это ни было, затихает почти в час ночи, словно они слышали моё обещание.

Я залажу под одеяло, гася свет попавшимся под руки кремом для лица и да, попадаю по выключателю с первого раза. Новостная лента почти пустая, истории друзей тоже все однотипные, а глаза слипаются уже через десять минут пролистывания мессенджеров.

Писк. Что-то колючее мне давит на грудь и на голову. Так сильно, что я не могу вдохнуть. Ну же, всего один вдох. Маленький и такой нужный. Я умру, мне нужен воздух. Холодно. Что вообще происходит? Мне страшно. Где я? Я оборачиваюсь, но не вижу ничего кроме темноты, но как будто в этой темноте есть опасность. Пульс бешено колотится в груди, а руки немеют от холода. В один момент картинка приобретает цвет.

Я вижу свои кеды. Грязные, все в пыли, а ведь утром они были такими белыми. Взгляд только на них и на выпирающие камни на асфальте. Тот страх, что давит на меня, он сзади. Я знаю это. Чувствую. Но не могу обернуться. В ушах всё равно вакуум. Кто-то кричит, но я не разбираю слов. Мужской голос. Что-то происходит, но я не могу пошевельнуться. Словно я приросла к земле, а единственное, что привлекает мой взгляд — это мои грязные кеды. Когда я успела их так испачкать?

Глухой удар. Мир останавливается. Я не чувствую ничего. Пустота. Это страшная пустота, которую невозможно описать. Такое чувство, что все органы вырвали из меня и я, вот-вот упаду на землю и издам такой же удар. Но я поворачиваюсь. Медленно перевожу взгляд, перебегая глазами от одного камня к другому. Вот трещина в асфальте, монетка, опавшие листья и....

Мне дурно. Это не он. Точно не он. Нет. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Я не вижу его лица. Может, оно и к лучшему. Вот его серёжка в ухе. Вот браслет, который я сделала из бисера. Он лежит на асфальте, хотя сам прогнал меня и сказал идти домой. Я ведь шла. Просто ушла, как он и просил. Оставила его. Просто промолчала. Я могла помочь. Я должна была помочь.

Взгляд вверх. Я была там минут десять назад. Но там пусто. Но Мотя был на верху. Это конец.

Нет! Нет! Мотя!

— Мотя! — выкрикиваю я, резко просыпаясь.

Опять. Опять этот сон. В нём я просто стою, а внутри раздирает так, что я умираю в нём раз за разом. Дыхание бешенное, но во рту пересохло так, будто я на ночь прилично выпила. Сердце колотится с какой-то бешенной силой. Я сажусь на кровати, опуская босые ноги на пол и просто стараюсь сделать вдох. Вдох полной грудью. Но выходит очень плохо. Опять. Я опять чувствую, как что-то снежным комом накатывается позади меня. Точнее на меня. Я знаю это чувство и его нужно рубить на корню.

На ватных ногах я пытаюсь дойти до кухни, благо у меня квартира студия и пара тройка шагов — это всё, что мне сейчас надо. Я задеваю журнальный столик, и что-то с грохотом падает на пол. Это, скорее всего ароматическая свечка, но сейчас плевать на неё. Дальше барная стойка, которая и делила кухню и спальню на разные зоны. Я цепляюсь за неё, как за спасательный круг. Тяну руку вверх, снимая бокал и задеваю висящий рядом. Слышу только перезвон стекла, но ничего не разбивается. Кое как дохожу до раковины и наливаю воду. Нужно хоть что-то сделать, ведь я ещё не научилась сражаться с этим чувством паники как следует.

Плевать, что вода тёплая. Плевать, что я пью её из бокала для вина, ведь я точно не дотянулась бы до нормальной чашки, ведь для этого надо приложить усилия, ростом та я не высокая. Замечаю, как трясутся руки. Чёрт. Я стараюсь отвлечься на что угодно, как советовала Даша. Но глаза не цепляются ни за одну вещь. Вот ножка от стула, вот грязная тарелка в раковине, на подоконнике единственный выживший цветок, который смог это сделать и о котором я не забыла. Куда смотреть, о чём думать? Сейчас, я была бы рада, если соседи включили снова свою музыку, но за стеной тихо. Конечно тихо, ведь нормальным людям завтра куда-то надо, но не мне. Спасибо Дарий.

Дарий. Может он? Я пытаюсь переключиться на него. На то, как сильно ненавижу этого засранца. Как он шипел на меня в подъезде, как выводил меня своими надписями в ворде. Но всё это не то. Мозг вспоминает только то, как изменился его взгляд три дня назад. Вспоминает его искренность, которую, я видела впервые. Нет, может он искренне говорил о том, что презирает меня, но это другое. Вот и всё. Прости Дарий, но я видела тебя без этой самодовольной маски засранца. И знаешь что? Знаешь?! Мне и это не понравилось. Как ты просто прикрывал свой зад, ради того, чтобы я не написала заявление. О да, ты говорил, что тебе плевать, но я точно знаю, что нет. Твоя мамаша лишила бы тебя всего, узнай она про это.

Выдох.

Но потом я вспоминаю это "Лиса" и опять задыхаюсь. Он продолжает меня называть так, словно тыкая палкой в свежую рану. Я говорила так не называть меня? Да. Миллион раз. Но в ту ночь у него два раза вырвалось это без задней мысли. Мотя. Он всегда так нежно произносил его. Так ласково, что я забывала обо всех проблемах. Маркелов же выплёвывает его лишь для того, чтобы позлить меня.

— Лиса, Лиса, ну не может быть всё так плохо, как ты говоришь о них, — Матвей устало потягивается, раскинувшись на полу моей квартиры и опираясь спиной о кровать, — Может ты преувеличиваешь?

— Маркелов первый по баллам, — повторяю я, смотря в телефон с таблицей, — она убьёт меня.

— У него отрыв всего восемь баллов. Алло, в чём проблема вообще?

— В моей маме? — почему-то вопросительно произношу я.

Оценки, уроки, лучшая, везде и всегда первая. Я смотрю на этот разрыв в восемь баллов и ком в горле неприятно душит меня. Вторая. Интересно, через сколько она позвонит мне? Список опубликовали две минуты назад.

— Маркелов тоже не глупый парень, скажи ей. Ты ведь не можешь быть всегда лучшей.

Я лишь выдаю истерическую усмешку. То ли на ответ Моти, то ли на то, что смотрю на экран телефона, где картинка в этот же момент меняется на вызов от мамы. Я бы включила динамик и дала ему послушать. Чтобы он сказал потом? Лиса, тебя воспитывают монстры?

— Алло, — выдаю я хриплым голосом, готовясь к худшему.

Мотя не сводит с меня взгляда, а я незаметно делаю звук тише. Он явно слышал начало разговора, но на этот раз его начал папа. Моё лицо невозмутимое, не хочу, чтобы Матвей смотрел на меня как на... как на кого? Но я точно не хочу, чтобы он хоть что-то из этого услышал.

Я не говорю ни слова, кроме того, что я всё поняла и на этом всё. Смотрю перед собой и впервые жалею, что ни одна в квартире.

— Лиса? — мягко зовёт меня Мотя и я перевожу на него взгляд.

Что у меня на лице? Что заставляет его в этот же момент встать на ноги и подойти ко мне? Почему он смотрит на меня с сожалением? Но я не могу буквально и слова сказать и думаю, может к чёрту всё это? Он никому не расскажет. Мотя, за эти два месяца стал для меня буквально всем.

— Эй, ну тише, тише. Иди ко мне, — я падаю к нему в объятья, начиная рыдать как маленький ребёнок.

Его тёплые ладони поглаживают меня по спине, пытаясь успокоить меня, но это не помогает. Мы садимся на пол, и я лишь сильнее прижимаюсь к нему, словно отпусти я его и потеряю всё, что у меня есть. Как же устала. От этой бесконечной учёбы, от криков родителей в мою сторону, от вечной гонки за первое место. Почему я не могу прогулять пару? Почему я не могу прийти не подготовленная? Почему я должна кому-то?

— Лиса, всё будет хорошо. Ты и так лучшая, просто они пока этого не понимают.

Я прихожу в себя, сидя на полу и смотря на то самое место, где успокаивал меня Мотя. Где было уютно и тепло. Где его слова были самыми сильными и нужными. А теперь ничего этого нет. Нет поддержки. Нет заливистого смеха и тёплых ладошек. Нет чего-то нужного. Нет его.

В кровати я понимаю, что уже не усну и машинально сажусь за учёбу. Чёртова привычка, но она отвлечёт. Я точно это знаю. Но как только я открываю ворд, то понимаю, что отвлечься точно будет чем:

DM: Завтра сдача доклада, как тебе оценка два?