Глава 23
После продолжительной поездки домой я чувствовал себя не самым лучшим образом. Усталость охватывала мое сознание целиком и полностью, но я не мог позволить себе такую роскошь как банальный сон. Меня ждала встреча с отцом, который оставил на голосовой почте достаточно красноречивое сообщение, которое я не смог проигнорировать. Когда я завез Леру домой и отправился в главный офис, на часах было около шести вечера. А я с утра в топку так и ничего не закинул. Этому мой желудок противился, как мог, и мне пришлось потратить около получаса, чтобы перекусить фаст-фудом, от которого обычно меня воротило, но, так как альтернативы у меня не было, пришлось довольствоваться тем, что было под рукой. В целом в кабинет отца я вошел без четверти семь и сразу же попал под раздачу.
— Максимилиан, твоя пунктуальность оставляет желать лучшего. В котором часу мы договорились о встрече? — требовательно с нотами раздражения в голосе вопросил отец.
— В шесть, — плюхнувшись на кресло напротив стола, бросил я.
— Думаешь? Так значит мои часы спешат? — иронично произнес он, указывая на свои швейцарские часы.
— Смешно, — цокнув, ответил я.
— Тогда позволь спросить: где ты был?
Вопросительно вздернув брови, я потер переносицу большим и указательным пальцем и с вызовом посмотрел на отца.
— А с каких пор я обязан отчитываться?
— Ты совершенно неуправляемый! — неожиданно рявкнул мужчина, бросая на стол папку с бумагами. — Читай.
Я развел ладони в стороны и принялся изучать содержимое папки. Бегло пробежавшись по печатным строкам глазами, я вынес для себя ошеломляющую информацию, которую совершенно не хотел признавать. В моих руках был контракт по баскетболу продолжительностью на пять лет игры в высшей лиге с первым звеном моей команды. Он содержал в себе массу пунктов, в которых были указаны условия, необходимые для подписания контракта. Одним из таких условий было полное посвящение себя игре и тренировкам, исключающее другие занятия, в том числе и дневную учебу. По дополнительному договору можно было рассмотреть заочную форму, но никак иначе. Так же требовался отказ от всех вредных привычек и прохождение специальной медицинской комиссии. Далее было только веселее. Контракт требовал разорвать отношения с постоянными партнерами, так как это лишний стрессовый фактор, который негативно влияет на игрока и соответственно на саму игру и ее результат. В исключение попадали только семьи. Еще одним условием было посещение спортивного лагеря по месяцу раз в полгода для улучшения командного духа и общей физической подготовки. Далее была еще масса пунктов, чье содержание так же не вызывало никаких положительных чувств.
— Что за бред? Откуда это? — озадаченно спросил я.
— Это, сын мой, контракт, к которому ты так рьяно шел все это время. Дать ручку подписаться? — саркастически произнес отец.
— Это не контракт — это ересь, — подрываясь с кресла и упираясь ладонями об стол, грубо отчеканил я.
— Если бы ты приехал вовремя, то мог бы сам поговорить с представителем высшей лиги, а так, извини, его время вышло, — наливая виски в пустой бокал, произнес мужчина, не удостоив меня и взглядом.
— Да на такие условия никто не согласится.
— Я бы не был так категоричен. На последней странице есть бланк, на котором обозначены игроки, готовые дать свое согласие. Можешь ознакомиться.
Быстро перелистнув страницы, я убедился в сказанных отцом словах и, выругавшись про себя, отбросил папку в сторону и впился пальцами в волосы. Какого дьявола?! Как?! Как кто-то мог на это согласиться?! Я не верил своим глазам! Просто не хотел в это поверить. Среди согласившихся были не только ребята Князя, но и мои, в том числе и Сокол. И я совершенно не понимал это. Хорошо хоть Кирилл воздержался от ответа, но он наверняка ожидает моего решения. А я... а я не мог это подписать. Не потому что это будет каторга. Я привык к тренировкам и привык выкладываться. Хоть и осознавал, что требовать будут по максимуму, и усилий придется приложить немерено. Но расстаться с Лерой... Для меня это будет удар ниже пояса, и вряд ли я спокойно смогу это перенести, даже ради мечты.
— Выскажешь свое мнение? — с издевкой в голосе спросил отец.
— Ты же понимаешь, что я не могу это подписать.
— Отчего же? Мне казалось, ты стремился к этому всю свою сознательную жизнь. Или я не прав?
— Прав, — через силу выдавил я из себя, гневно взирая на ухмыляющегося мужчину.
— В таком случае у меня есть к тебе встречное предложение.
Отец положил передо мной еще одну папку, делая глоток виски. Я нахмурился, проследив за его движениями, но принялся изучать ее содержимое. Речь шла о пятидесяти процентах акций бизнеса моего отца, то есть я фактически становился совладельцем и мог вмешиваться в процесс и работу компании. Предложение было более чем заманчивым, так как до этого я владел всего двадцатью пятью процентами и не имел особых прав, которые мог получить сейчас. Далее шли условия, которые я обязан соблюдать для подписания и не расторжения контракта. Среди которых было: а) успешное окончание ВУЗа на дневной форме обучения, б) уход из баскетбола, как из профессионального спорта.
— Хороший ход, — вымолвил я, вчитываясь в строки.
— Я поставил на то, что ты ее любишь. А, как известно, отказаться от своей любви, ой как не просто. К тому же такой бонус. Заманчиво, не правда ли? — довольно протянул отец, делая очередной глоток.
— Мне нужно подумать, — бросил я, взяв обе папки с собой, и удалился из кабинета.
Домой я ехал в полной тишине, даже не удосужившись включить радио. Да оно и не нужно мне было. То, что сейчас творилось в моих мыслях, глушило все на своем пути, сминало и отбрасывало в сторону, разрываясь между рамками, в которые меня насильно вогнали. Я вынес для себя лишь одно, что на кону стоит мечта всей моей жизни, к которой я только-только смог прикоснуться и даже не успел попробовать и почувствовать ее. А с другой — девушка, которую я люблю, с которой я хочу связать всю свою оставшуюся жизнь.
Я разрывался на части от внутренней борьбы сердца и сознания, не в силах совладать с собой. Я пытался унять нервную дрожь и выкуривал очередную сигарету, стараясь привести себя в норму, но ничего не помогало, НИ-ЧЕ-ГО. Мои мысли продолжали путаться, цепляясь за воспоминания в попытке провести параллели. Баскетбол... я помню, когда в первый раз посмотрел игру по телевизору и как загорелся этим спортом. Я дышал им на протяжении многих лет и с каждым годом лишь убеждался в том, что я рожден для этого спорта. Ничто так не отвлекало меня от бренности мира, как тренировки. Я улыбался, будучи выжатым как лимон от нагрузок, ощущая себя превосходно. Команда стала моей второй семьей, за которую я готов был рвать глотки каждому, и часто даже получал по щам от тренера, когда в силу своего вспыльчивого характера дрался с игроками-соперниками. Я жил баскетболом все это время и продолжаю им жить, отказаться от него, значило для меня то же самое, что отказаться от себя самого. Ведь кем я стану, если уйду из команды? Среднестатистическим студентом? Мажористым сынком богатого папочки? КЕМ Я СТАНУ?
Я не мог допустить этого. Я не могу отказаться от команды. Не могу выкинуть более десятка лет своей жизни на помойку, но так же я не мог отказаться от Леры. Ее голос, ласкающий мой слух, ее глаза, смотрящие на меня с нежностью и восхищением, запах ее кожи, дурманящий меня, присущая ей миниатюрность. Я любил в ней все. Исключительно до мельчайших деталей. И я не мог позволить себе отказаться от нее, ведь с ее уходом во мне умрет частичка меня, и я никем, ничем и никогда не смогу заменить ее.
Я скинул друзьям короткое смс-сообщение и поехал в сторону бара, с целью напиться в хлам и забыться хоть на какое-то время, а завтра, выспавшись, еще раз прочитаю и разберу по полочкам контракты, обдумывая свои дальнейшие действия.
Я выбрал столик поближе к сцене и, ознакомившись с меню, сделал заказ. Сегодня кроме аппетитных блюд прилагался еще и стриптиз после полуночи. Я ухмыльнулся, подкуривая сигарету. Ну что ж вовремя я сюда заглянул.
Кирилла с Артуром долго ждать не пришлось, и вскоре мы вместе распивали виски в ожидании кальяна и девочек, которые с минуты на минуту должны были появиться на сцене.
— Макс, а ты контракт уже видел? — спросил Гордеев, перебивая мой диалог с Соколом.
— Да, — односложно ответил я.
— И что ты по поводу него думаешь? — оживился в момент Артур, бросая заинтересованный взгляд в мою сторону.
— Думаю, что это полная лажа, — чеканя каждое слово, произнес я.
— Да ладно, Морозов, ты что серьезно откажешься от высшей лиги из-за бабы?
— Я тебе сейчас шею сверну, как ты выразился, из-за бабы, — процедил сквозь зубы я.
— Воу, ребята, тише, — попытался успокоить нас Кирилл. — Это что вообще такое? С каких пор мы выясняем отношения друг между другом? Мы же команда как никак.
— Верно, команда, а вот капитану похоже на нас наплевать, раз он хочет свалить, верно, Макс?! — раздраженно бросил парень.
— Я не решил, — грубо ответил я.
— А что так, где твоя решительность? Как же командный дух? Все вперед за капитаном, а?
— Сокол, такие вопросы за секунду не решаются. Я не привык подписываться под документами, пока дотошно не изучу содержание. Тебе ли не знать.
— Макс, так ты все же думаешь оставаться в команде? — скептически рассматривая меня, спросил Горда.
— Я не могу однозначно ответить на этот вопрос.
— Но как же Лера?
— Кир, ты думаешь, на одной бабе свет клином сошелся или как?
— Сокол заткнись, я тебя по-хорошему прошу.
— Морозов, черт тебя побери, да ты что серьезно сравниваешь баскет и девчонку?! Да быть такого не может, мы же команда. Мы семья! Ты сам так говорил. Как ты можешь отказаться от семьи?! — вскипел Артур, подрываясь с кресла.
— Я ничего тебе не могу сказать, потому что я люблю ее, — откидываясь на спинку, произнес я.
— Я не могу это слушать, это полнейший бред. Таких как она пол-универа ходит, бери любую и не заморачивайся, но команда — это часть нашей жизни. Неотъемлемая часть и опять же — это твои слова, друг мой.
Я согласно покачал головой, выпил виски залпом и принялся рассматривать танцующих девушек. Окей, делал вид, что рассматриваю, так как на самом деле мне не было до них ни какого дела. Я проигнорировал звонок Леры и вовсе вырубил телефон, не в силах вести сейчас рациональный диалог. Да и о чем говорить? Рассказать ей о контрактах, и что это даст? Пока я сам для себя не решу, что я хочу видеть в своем будущем, любой разговор будет бессмысленным, а диалог с ней только усугубит положение.
***
Домой я приехал на такси, так как не рискнул сесть за руль, ибо перед глазами не то, что двоилось, все плыло. Я еле передвигал ноги, ступая по заснеженной дорожке из декоративного камня, ведущей в дом. В одной руке я сжимал начатую бутылку виски, а в другой тлеющую сигарету, попеременно делая несколько глотков и тягу. В последний раз на таких «рогах» я был, когда отмечал с командой победу на региональных соревнованиях и, кажется, именно тогда, я пообещал себе больше не пить. Как же смешно это звучит сейчас. Больше никогда не пить, аж три раза. Очередная ложь самому себе, причем насущная, постоянная и неизменная.
— Максим! — отчетливо услышал я голос отца, доносившегося со стороны главного входа.
Я помахал рукой, уронив при этом сигарету и проматерился в голос.
— Максимилиан, ну как же так.
Отец перекинул мою руку через шею, тем самым делая опору на себя, и повел меня в дом, отобрав бутылку с виски, я попытался возмутиться, но это было бесполезно.
— Ты на черта так нажрался? — сурово произнес мужчина, укладывая меня на мою постель.
— М-м... мне нужно было подумать, — пробормотал я, ощущая как тяжелеют веки.
— Думать нужно на трезвую голову, на чистый разум.
Я цокнул, отмахиваясь от отца, блаженно закрывая глаза и начиная ловить «самолеты».
— Тебе Лера звонила несколько раз. Она волнуется, и просила перезвонить, но ты же не в силах даже банального звонка сделать, верно? Да и поздно уже.
— Что ты от меня хочешь? — на выдохе произнес я, поджимая под себя одеяло и удобно устраиваясь на кровати.
— Хочу от тебя взрослых поступков, но, кажется, я долго буду от тебя их ждать, если вообще дождусь.
С этими словами отец вышел из спальни и захлопнул за собой дверь, я же провалился в глубокий, обвитый дурманом сон без доли сомнения, что завтра я ничего не вспомню.
***
Я проснулся от звонка будильника, кое-как поднялся и проследовал в душ. Сегодня был первый учебный день после долгого зимнего перерыва, а это значит, что до игры осталось чуть менее двух недель, за которые я должен был как следует подготовить команду к полуфиналу. Обычно перед важными играми мы тренировались практически каждый день, сейчас же я решил уплотнить график до невозможного, так как не мог позволить себе надолго оставаться с бушевавшими во мне противоречиями наедине. Я хотел всецело посвятить себя команде и полностью погрузиться в ее стихию, как делал это много лет подряд. Надеясь на то, что смогу совладать с собой и перебороть ноющее, причиняющее в районе сердца боль чувство, что не покидало меня с момента прочтения контракта, олицетворяющего собой мечту моего детства. Впрочем, не только детства. Я стремился к этому шансу всю свою сознательную жизнь и не мог так просто упустить его, иначе бы я никогда себе этого не простил. Но то, что мне нужно было сделать — последний шаг, отделяющий меня от мечты — выворачивало мою душу наизнанку. И я не знал, как заглушить в себе ощущение заполняющей меня пустоты, от осознания того, что мне придется отпустить человека, которого я смог полюбить всем сердцем.
Я вышел на террасу с чашкой крепкого кофе и неизменной сигаретой в свободной руке, делая неспешные тяги. Мой взгляд привлек подъезжающий автомобиль Кирилла, и я вышел к въездным воротам ему на встречу.
— Здорово! — протягивая руку в приветственном жесте, произнес я.
— Привет, — пожав мою руку, ответил Горда, — кофе угостишь?
— Без проблем, проходи, — указывая в сторону дома, сказал я.
Разместившись за барной стойкой на кухне, я налил кофе и присел напротив друга.
— Слушай, Макс, я знаю, что мы прошли огонь, воду и медные трубы, для того чтобы прорваться в полуфинал, а о контрактах, я думаю, и заикаться не стоит, но все же. Что ты думаешь по этому поводу? Какие лазейки ты видишь, чтобы обойти условия договора? — более чем серьезно проговорил Кир, всматриваясь в мои глаза.
Я ухмыльнулся уголками губ, пристально рассматривая его. Мне не было понятно, почему его так волнуют условия контракта, так как девушки у него не было, а к выпивке и сигаретам он был пристрастен меньше чем я. Тренировки же были плевым делом, даже не смотря на то, сколько времени на них было прописано. Даже Сокол подписал не задумываясь, хоть сам любил погудеть, да еще и с приключениями на задницу, а про безграничную любовь к женскому полу я вообще молчу. Так что же его не устраивало? Что останавливало его?
— Почему ты решил, что я стану обходить условия контракта? — безразлично поинтересовался я, отмечая его реакцию, которая не заставила себя ждать.
Кирилл напрягся и нахмурился, пальцами отбивая известный лишь ему ритм по столешнице.
— То есть ты хочешь сказать, что ради баскетбола бросишь Леру? — внимательно рассматривая меня, спросил парень.
Мое сердце гулко забилось в груди, я отвернулся, шумно выдохнув и подавив в себе старающиеся разорвать меня пополам противоречивые чувства, снова перевел все свое внимание на друга.
— Я хочу сказать, что я не могу уйти из команды, которая стала для меня семьей. Я не могу просто так выкинуть на свалку более десятка лет, которые я посвятил этому спорту, которые я посвятил своим парням, тренируя их и в каких-то моментах воспитывая. Ты, как никто другой знаешь, с каким рвением я добивался этой возможности. Возможности попасть в высшую лигу, хоть пока и юниоров. Я жил этой мечтой, и я не смогу так просто отказаться от нее.
— Что ж, я услышал тебя. Но ответь мне на один вопрос: когда ты ее разлюбил? А если не разлюбил то, как тебе удается жить с мыслью, что ты больше никогда не сможешь обнять ее, поцеловать, любить ее? Как ты смог убить в себе чувство необходимости в ней? — пристально всматриваясь в мои глаза, произнес Кирилл, отставив чашку с недопитым кофе в сторону.
Я сжал пальцы в кулаки, шумно вдыхая и выдыхая воздух, с немалой долей раздражения рассматривая друга. Все его слова отдавались эхом в моем создании. «Больше никогда не сможешь обнять ее, поцеловать, любить... никогда, никогда не сможешь». Я стиснул зубы и провел пятерней по своим волосам.
Рассуждать, как же легко было рассуждать об этом. Но как только я ее увижу, мой мир перевернется, рухнет к чертям, и я ничего не смогу с этим сделать. Если я отставлю ее, она возненавидит меня за предательство и будет права. Ведь я предаю наши чувства, нашу страсть, наше будущее ради себя, ради своей мечты. Эгоистично, подло, отвратительно, не пытаясь оправдаться, я поступаю так ради цели, что въелась в мой разум. И вряд ли я способен отступить, а она вряд ли сможет когда-нибудь меня простить.
— Горда, а какого лешего ты лезешь, куда тебе не следует? — грубо бросил я, подкуривая сигарету и подвигая пепельницу ближе к себе.
— Я ожидал этой реакции. Ты всегда щетинишься, когда что-то не по-твоему. Но если честно, то мне на это плевать. Я ехал сюда с мыслью, что ты собираешься бороться за ту, что вроде как любишь. Однако кроме твоего вездесущего эго я ничего не услышал. Ты как был циничным эгоистом, таким и остался. И ничто не сможет тебя изменить, — поднявшись из-за стойки и направляясь в сторону выхода, произнес Кирилл. — Мне жаль тебя, Макс, мне искренне тебя жаль.
— Себя пожалей! — рыкнул я, ударив о стену кулаком, как только захлопнулась дверь за другом.
***
Забрав машину со стоянки, где я вчера ее оставил, я ехал в сторону академии под музыку группы «Limp Bizkit», подпевая припевы, совершенно позабыв о вырубленном еще вчера ночью мобильном, который так и покоился в кармане куртки. Припарковав машину, я закинул спортивную сумку с формой на плечо и, взяв рюкзак, неспешно пошел в сторону спортивного зала, после чего непосредственно направился на пары. Всего две лекции и долгожданная тренировка с командой, способная развеять все угнетающие меня мысли.
— Морозов! Морозов! Морозов! Ка-пи-тан! — в один голос проорали парни из моей команды по моему приходу в аудиторию.
Я отсалютировал ребятам и стал поголовно со всеми здороваться. В конце концов, завалившись за излюбленную парту к Артуру, с ухмылкой наблюдавшего за всем цирком, что устроила часть моей команды, я пожал ему руку и со спокойной душой смог расслабиться.
— Ну что, капитан, ты все еще хочешь покинуть команду? — вкрадчиво поинтересовался Сокол.
— Я не горел желанием ее покидать, — беспристрастно ответил я.
— Да-а, — протянул друг, — а вчера мне показалось совсем другое.
— Тебе напомнить, что нужно делать, когда кажется? — уже с нескрываемым раздражением сказал я.
Артур хмыкнул, ухмыльнувшись в привычной манере, и извлек свой мобильный, показывая мне список входящих. Несколько из них были от мелкой. Я нахмурился, вопросительно посмотрев на него.
— Что это значит?
— Это значит, что твоя девочка волнуется, куда пропал ее прЫнц на черном «инфинити». Говорит, ночью дома не ночевал, телефон выключен. Она, между прочим, не спала всю ночь и мне не давала. Ну окей, полночи, так как я быстро вырубился, — с долей иронии проговорил Артур.
Я выругался, извлекая телефон из кармана, и включил его. Когда на меня посыпался шквал «смс» о пропущенных звонках и просто текстовых сообщений, я выпал в осадок, разгребая этот список. Черт, да она звонила мне несколько десятков раз! И кто я после этого? В моем лексиконе даже слова подходящего не найдется, чтобы описать каким уебком я себя почувствовал.
Я вышел из аудитории, набирая номер Леры, но она не отвечала. Я спустился на второй этаж, посмотрел на расписание ее пар и направился в необходимый мне кабинет. Не знаю, то ли это ирония судьбы, а может что-то другое, но именно здесь я вручил ей шоколадку, после злосчастной вечеринки. Немного помявшись возле двери, я все же решился войти и опять же наткнулся на того же преподавателя. Чувство дежавю не покидало меня, только сейчас оно несло в себе мало приятного.
Лера вышла ко мне не сразу, я бы даже сказал, что нехотя. Оно и понятно, я бы за такое поведение давно послал. Она держалась отстраненно, не поднимая на меня взгляда своих карих, фактически черных глаз, и сминала пальцами края толстовки, что была явно велика ей. Хрупкая, маленькая, нежная, моя и в то же время чужая, могла стать чужой. Ведь мне даже не нужно было искать повод, просто изобразить из себя безразличного урода, которому плевать на нее. Просто притвориться, хорошо сыграть, и она сама уйдет от меня. Сама не захочет быть со мной. Это намного легче, чем объяснять ей истинную причину. Да, определенно легче.
— Где ты был? — неуверенно прозвучал ее голос.
— Я... я гулял, — прокашлявшись, ответил я.
— Вот как, гулял, значит. И как? Продуктивно? — язвительно вымолвила Лера, бросив на меня пристальный взгляд своих потрясающих глаз.
— Более чем, — придерживаясь своего идиотского плана, равнодушно ответил я.
В душе же все трещало, моля меня остановиться, прижать ее к себе, поцеловать и никогда, никогда не отпускать. Не причинять ей больше боли, но я не мог позволить себе эту слабость, определенно не мог.
— Окей, удачно погулять далее, — сложив руки на груди, с немалой долей сарказма протянула девушка.
— Я и продолжу, — ухмыльнувшись, ответил я.
— Вот и молодец. Я сегодня же заберу свои вещи, надеюсь, ты не будешь возражать? — с вызовом произнесла мелкая.
— Напротив, я могу тебе помочь.
Это было слишком. Я не должен был этого говорить. Лера нахмурилась, непонимающе всматриваясь в мои глаза. Она воспринимала это все за ссору, мелкую ссору, в ходе которой я должен был извиниться. И я бы так и сделал, если бы не преследовал другую цель.
— Помочь? — прошептала девушка, едва заметно покачав головой, будто прогоняя дурман.
— Именно, — односложно ответил я, сцепив руки за спиной, и отвел взгляд в сторону.
Я не мог смотреть на нее, не мог выдержать потерянности и непонимания в ее глазах. Не мог видеть того, что я с ней сейчас делаю. Но я прекрасно ощущал, как сердце обливается кровью, как болит моя душа, которую я насильно выворачивал наизнанку. И я прекрасно знал, что пройдет еще много времени до того момента, как пустота, что сейчас образовывалась где-то глубоко внутри меня, сможет наполниться. Но так же я прекрасно знал, что смогу все это выдержать ради мечты, для достижения которой я посвятил большую часть своей жизни.
— Не стоит так перетруждаться, Морозов, это ни к чему, — быстрыми движениями смахивая дорожки слез, вымолвила девушка, делая несколько мелких шагов назад, отдаляясь от меня.
— Лера, я...
— Нет! Стоп! Послушай меня! — рьяно запротестовав и не скрывая более от меня своих эмоций, воскликнула девушка. — Я не знаю, что там у тебя случилось, и какой зверь в этот раз укусил тебя, но меня уже тошнит от этого. Ты никого кроме себя не видишь и вряд ли когда-нибудь увидишь. Ты думаешь только о себе, не задумываясь о том, как чувствуют себя окружающие тебя люди. Ты чертов эгоист, Морозов! Но я всегда это знала. Я принимала тебя таким. Я любила тебя и люблю тебя, но больше ни-ког-да. Слышишь?! Никогда не приближайся ко мне! Я тебе не кукла, с которой можно поиграть, а после поставить на полочку в коллекцию до следующего раза. Я не Марина, и никогда не стану такой как она! И ты, как никто другой это знаешь. Но больше всего меня умиляет то, что ты даже порвать со мной по-человечески не можешь, спуская все на пофигизм. Но знаешь, так даже лучше, чем больнее ты мне делаешь, тем меньше я испытываю радости от общения с тобой. Глядишь, скоро и ненавидеть тебя начну. Хотя постой-ка... я ведь уже тебя ненавижу. Быстро, однако, — горько ухмыльнувшись и отсалютировав мне, девушка стремительно вбежала в аудиторию, не давая мне возможности преградить ей путь.
Я сжал пальцы в кулаки, после чего разжал их и замахнулся в каменную стену, но вовремя остановился, стараясь усмирить бушевавшие во мне чувства, раздирающие меня изнутри.