4. Maturation
Неловко, неловко, неловко.
Если бы мысли людей отпечатывались слабыми линиями на их лбах, то у Сокджина сейчас бы жирным шрифтом было выведено именно это слово. Допустим, переночевать Намджуна в квартире он уговорил, но почему тот прошлый Джин, который это сделал, не учёл одной маленькой детали?
Сокджин никогда не спал в одной кровати с кем-то, кроме своего плюшевого мишки Пуппи, который отправился на свалку сразу после того, как его хозяин пошёл в школу. И теперь лишь одна мысль о взрослом мужчине, потенциально лежащем рядом, приносит дискомфорт.
— Чур я сплю у стенки, — доносится со стороны ванной.
Сокджин, до этого глубоко погружённый в свои мысли, едва заметно вздрагивает, фокусируя взгляд на вышедшем оттуда Джуне.
Ох, лучше бы он этого не делал…
Мокрые волосы, небрежно спадающие на плечи, длину которых было сложно распознать из-за определённого количества геля, ежедневно используемого старшим, сейчас очаровательно вились от контакта с водой, образуя едва заметные взору кудряшки. Капли воды стекали с мощной шеи вниз, к груди, и о боже — падали на абсолютно ничем не прикрытый пресс.
Сокджин чуть не захлебнулся слюной.
Вообще-то парень ещё в четырнадцать понял, что девушки — немного не для него. В то время как у всех парней в его классе уже потихоньку начинали формироваться отношения, он неприкаянно бродил по обочине чужих лав стори, успокаивая себя тем, что просто ещё не нашлась та, кому бы он понравился и которая понравилась бы ему.
«Конечно, дело в том, что среди девушек, отвечающих мне взаимностью — очень скудный выбор. На самом деле, их просто нет», — как ни странно, эти мысли приносили Сокджину некое подобие успокоения и иллюзию обычности.
Возможно, хоть он и старался не подавать виду, но на самом деле ему, как и всем подросткам, необходимо было знать, что он такой не один. Однако его теория потерпела крах ровно в тот момент, когда несколько относительно популярных девушек обратили на него внимание, после чего в его шкафчик посыпались письма от желающих «погулять и не только» в юбках.
Тогда Ким остался равнодушным. Ровно до тех пор, пока случайно не увидел в школьной раздевалке своего подкаченного одноклассника, принимающего душ.
И вот сейчас, глядя на злополучные капли и вопросительный взгляд, Сокджина дико триггерит от происходящего, пока сам он медленно сглатывает накопившуюся в горле слюну.
— Нравится вид? — для Кима-старшего это что-то вроде шутки, но Джин предельно серьёзен.
— Ага, — тем не менее фыркает он. — Сразу видно, что ты в неплохой форме. Уже пять дней в спортзале? Шесть?
— Ладно, маленькая пиявка, двигайся, — Ким закатывает глаза, показательно напрягая мышцы, а Сокджин молча встаёт с кровати, давая ему возможность пролезть. — А вот если бы ты не решил устроить великое переселение моих носков и окружающей их мебели из одной точки в другую, мне бы не пришлось отрывать твою пятую точку от кровати.
— Ну да, прости меня за то, что я пытаюсь сделать твою жизнь лучше.
— Как перетаскивание кровати может положительно повлиять на мою жизнь?
— Я лично не знаю, но специалисты говорят, что может. А вообще, это просто вопрос эстетики и визуального увеличения пространства путём незначительных на первый взгляд, но на самом деле действительно нужных интерьеру вещей.
— … Ага.
— Да кому я рассказываю? — Сокджин нарочито отвернулся, пытаясь скосить один глаз таким образом, чтобы видеть, что делает Ким у него за спиной.
Намджун от такого зрелища не выдерживает, разражаясь хохотом, и тут же получает презент в лицо в виде подушки младшего.
— Малыш, тебе стоит потренировать прицел.
Наслаждающийся триумфом Джин поворачивается и с досадой замечает, что Нам перехватил его импровизированное орудие в самый последний момент, а теперь ловко покручивал подушку в левой руке и торжествующе скалился.
— Ох, ради всего святого, — Сокджин обиженно щурится и выхватывает свой мягкий нунчак у Кима, нежно прижимая его к груди. — Разве тебя не учили, что младших обижать плохо?
— Прости, но обижать тебя слишком весело, чтобы так просто от этого отказаться.
— Ну, знаешь ли…
— Слушай, дискутировать с тобой правда очень забавно, но я хочу спать, — Ким показательно зевает и отворачивается к стене. — Спокойной ночи, малыш.
— Спокойной ночи, мистер похититель…
Комната погружается в темноту и еле слышный смешок Джуна тонет среди шуршания одеяла и бурчания Джина.
— Ну что там опять, а? — недовольно спрашивает старший, поворачиваясь лицом к Сокджину.
— Ты забрал всё одеяло себе! — обвиняюще тыкает пальцем в нос Намджуна Джин.
— Господи, ребёнок, можешь ли ты прекратить пинать мои ноги под одеялом?
— Так как я прекращу, если ты перетягиваешь его на себя?! Это одеяльный произвол, я подам на тебя в суд!
— Ну-ну, удачи с иском, Сокджин-и.
Подросток от неожиданности замирает, враз теряя былую уверенность и дерзость. Сокджин-и? Этот парень, очевидно, хочет убить его своим очарованием.
А Намджун… Что ж, он получил то, что ему нужно — спокойно лежащего рядом младшего, не пытающегося выбить ему глаз большим пальцем на ноге, а потому с чистой совестью мог откинуться на подушку и погрузиться в царство Морфея.
… А Джину тем временем невыносимо скучно.
Ещё одна вещь, которую парень не учёл в своём гениальном плане по избавлению других от неудобств: он с детства не может спать рядом с кем-то даже в одной комнате, не говоря уже об оказавшейся при ближайшем рассмотрении достаточно небольшой кровати. Его психолог убеждал, что основная проблема кроется в его недоверии к людям — что ж, может быть, так оно и есть.
Сокджин чуть слышно хмыкает, представляя реакцию своего врача, утверждающего что-то про «замкнутость и недоверие», на новость о том, что он добровольно сбежал с первым встречным чёрт знает куда, побросав все составляющие своей прошлой жизни, за которые до этого так истерично цеплялся.
Проходит, кажется, час после того, как Намджун сказал своё дурацкое «Сокджин-и» и завалился спать. Ким всё ещё не может сомкнуть глаз, от нечего делать анализируя их двухдневное общение и пытаясь дать статусу их отношений хоть какую-то мало-мальски адекватную оценку, когда что-то тяжёлое приземляется ему аккурат на низ живота.
«Что за… »
Сокджин с удивлением косится вниз и замечает на своей талии ногу Ким, мать его, Намджуна, который, как оказывается, имеет свойство воспринимать во сне всех окружающих как потенциальные подставки для ног. Джун же, меж тем, абсолютно мило морщится, инстинктивно подбираясь ближе к источнику тепла и утыкаясь носом в макушку младшего, располагая на его груди уже другую конечность и, очевидно, не чувствуя никакой вины за содеянное.
Сокджин сдавленно выдыхает воздух сквозь зубы, думая о том, что эта ночь, кажется, будет самой долгой в его жизни, однако не отказывает себе в том, чтобы в очередном приступе задумчивости вплести пальцы в жёсткую от частых перекрасок шевелюру мужчины.
Нежно массируя чужую голову, Ким чувствует странный прилив удовлетворения и внутреннего спокойствия, которое всегда исходило от старшего, а теперь словно передавалась по венам с его теплом тем, кому это необходимо больше всего.
«Мда, Ким Сокджин, твоя мамочка была бы в ярости, увидев, какие непотребства ты вытворяешь с малознакомым спящим мужчиной»
Джин еле давит смешок: почему-то мысль о том, как эфемерная мачеха рвёт волосы на голове от злости и вопит дурниной на весь элитный квартал — только веселила его сознание, заставляя наслаждаться сложившейся ситуацией в десять раз сильнее.
Что ни говори, но Ким, несмотря на всю свою сознательность — ещё просто ребёнок, который любит вредничать и нарушать правила.
А ещё Джин обычно не спит с посторонними (и не очень) людьми в одной комнате, однако прямо сейчас удобно устраивается в руках «мистера похитителя» и через несколько минут начинает тихонько сопеть.
С вас ⭐ и 📝